ДАЧА
Прошёл ещё один день.
И наступил следующий, полностью посвящённый предотъездным сборам. С утра Папа позвонил дяде Валере и тёте Соне, предупредив, что к вечеру они будут у них.
Поэтому у всех было много разных дел. Мама доставала бельё, купальники, свои и Наташины платья и кофты. Папа упаковывал вещи в чемоданы и в большую вместительную спортивную сумку, то и дело, поглядывая на часы и поторапливая женщин.
А Максюшка, не понимая общей суеты, путался под ногами и поскуливал, обижаясь, что им почему-то никто не занимается.
Да, конечно, хозяевам было не до него. Но три пары взыскательных и внимательных глаз ни на минуту не выпускали его из виду. И стоило ему куда-нибудь юркнуть, как Наташа или Папа с Мамой тут же окликали его.
Тем не менее, он ухитрился прорваться в детскую. И пока Наташа собирала свою сумку, кровожаднейший пёс набросился на валявшегося на полу Карабаса. И с устрашающим рычанием принялся его трепать.
Ему с самого начала не нравился этот игрушечный сородич, эта жалкая пародия на настоящую собаку. Кроме того, Наташа, поддразнивая Макса, часто обнимала и ласкала Карабаса, приговаривая:
-Мой хороший! Мой красивый!
Поэтому не удивительно, что красивейший, гордый, и ревнивый зверь столь ревниво и безжалостно обошёлся с ненастоящим. К тому же у него по-прежнему чесались зубки, и их следовало постоянно обтачивать. Лучше всего для этого подходили Мамины туфли и твёрдые полированные ножки кухонных стульев. Одну из которых Макс уже подгрыз.
Эта его проделка обнаружилась неожиданно, буквально час тому назад, когда Мама протирала кафельный пол. Но пока она возмущалась и звала Папу, пёс, почувствовав неладное, поспешил улизнуть. Так что наказание за стул ему светило в будущем, а за бедного Карабаса могло влететь сейчас.
И когда Наташа, собрав вещи, обратила внимание на Макса, разнесчастный Карабас валялся на ковре вверх брюхом. А из распоротого бока сыпались опилки, которыми он был под завязку набит.
Тут и самое стойкое сердце не выдержало бы. А тем более такое чувствительное, как Наташино. Всё же Карабас был давним любимцем, и издеваться над ним не позволялось никому. А беспечный грызун не только надругался, но и попросту лишил его половины содержимого.
Естественно, что расплата последовала незамедлительно. И отшлёпанный шкодник с протестующим лаем, поджав хвост, ускакал от дальнейшего возмездия.
Сознавая, что времени на «хирургическую операцию» не остаётся, Наташа оставила Карабаса лежать до своего возвращения с дачи. Потом они с мамой вновь наполнят его опилками и зашьют. А пока… делать нечего. Пускай полежит.
-Что такое с Максюшкой?- спросила Мама, когда Макс со всех ног влетел в гостиную и поспешно уполз под одно из кресел.- Опять что-то натворил?
-Опять,- призналась Наташа.- Выпотрошил Карабаса, ни за что ни про что.
-И ты его наказала?
-Да стеганула пояском. А он, видите ли, возмутился. Не смог этого вынести.
-Ничего,- сказал Папа, затягивая ремни на чемодане.- Ему предстоит ещё ответить за стул. Так что, милый,- со смехом обратился он к щенку, который заинтересованно высунулся из-под кресла,- ты даже не представляешь, что тебя ждёт! А теперь вылезай, нам уже пора ехать. Присядем на дорожку и… в путь! В путь! В путь!..
От города, где жила Наташа с родителями до посёлка, где обитали дядя Валера с тётей Соней, было около ста километров. Для хорошей машины при хорошей погоде это расстояние казалось пустяком. Некоторые лихачи преодолевали его едва ли не за час. Большинство других водителей за два. Ну а самые дисциплинированные, вроде Папы, за два с половиной, а то и за три часа.
Правда, Папа, когда оказывался в машине один, тоже позволял себе быструю езду. Но сейчас в присутствии жены и дочери он был самым осторожным и примерным шофёром. Поэтому их «тойоту» обгоняли все машины.
Однако Папу это не волновало. Он ехал, наслаждаясь окружающей природой, шутил, и иногда что-то мурлыкал себе под нос. И Мама, сидящая рядом с ним, была очень довольна поведением Папы.
Спешить им было незачем. До вечера было ещё далеко. И поэтому они несколько раз останавливались у живописных опушек, чтобы поразмяться самим и выгулять Макса.
Щенок, спускаясь с рук Наташи, с радостью принимался бегать и скакать, рьяно отыскивая в травах следы своих сородичей. Однако того, что искал, не находил.
Выявлялись следы птиц, зайцев, лосей и косуль, издавна обитающих в окрестных лесах. И следы лисиц, и может, даже волчьи. Потому что однажды Максюшка, наткнувшись на чьи-то, вдруг испуганно взвизгнул. Затем грозно зарычал, вздыбив шерстку и, скуля, попросился к Наташе на руки.
Что уж он там учуял, никто понять не смог.
В общем, ехали неспешно и с удовольствием. И через три с половиной часа, проехав по знакомому дачному посёлку, упёрлись носом машины в ворота дачи дяди Валеры. Папа посигналил, ворота открылись, и перед глазами оказался сад, в глубине которого возвышался красивый двухэтажный дом.
-Ну, вот и всё,- сказал Папа, подруливая к крыльцу, возле которого стояли улыбающиеся дядя Валера и тётя Соня.
А рядом с ними, настороженно глядя на гостей, сидела огромная немецкая овчарка.
- Здравия желаем!- заглушив мотор и вылезая из машины, сказал Папа.- Мы к вам всем семейством и с внеочередным приплодом!
И Папа, смеясь, повернулся к Наташе, бережно прижимающей к себе Максика.
-Вот необыкновенное наше приобретение! Прошу любить и жаловать!
Овчарка дёрнулась, заметив щенка, однако же не двинулась с места. А родственники обнялись, расцеловались, радуясь долгожданной и приятной встрече. И конечно, не обошли вниманием Макса, с удивлением и удовольствием разглядывая его.
-Красавец, красавец!- восхитился дядя Валера, взяв щенка у Наташи и рассмотрев его.- Занятный экземпляр! И что за порода? Пудель не пудель, спаниель не спаниель.
-Пудеспан,- лукаво усмехнулся Папа.- Древнейший вид! Выведен псарями одного из испанских королей! Ты же видишь, какой экстерьер!
-Заливаешь?- недоверчиво спросил дядя Валера.- Ну, признайся!
-Да, конечно, шучу. Непредвиденная помесь двух элитных пород. Потому и нарекли так - п у д е с п а н.
-Но хорош,- согласилась и тётя Соня.- Это надо же какая шкурка! Настоящий каракуль. Каракульча! Хоть сейчас на воротник или на модную шапку. Так что берегите его, дабы не увели. Скорняков доморощенных сейчас ведь немало.
-Да уж бережём,- сказала Мама.- Он теперь как член семьи. Правда, бедокур и шкодник, каких поискать.
-Так это по молодости,- защитил щенка дядя Валера.- К тому же, малец. А раз малец, то хулиган. Но, думаю, с нашей Мальвиной он поладит. Мальва!- крикнул он.- Иди сюда! Ко мне!
И тотчас же овчарка, дрессированная и дисциплинированная, в два прыжка оказалась возле него.
-Спокойно, Мальва, спокойно. Это Максик. А это Наташа, которую ты помнишь. И ты должна их любить. Понимаешь? Любить! Максик! Наташа!- повторил он.- А теперь знакомься ближе. Люби и защищай!
С этими словами дядя Валера поднёс малыша к носу овчарки. И обе собаки понюхали друг дружку.
-Ой! Она его не съест?- испугалась Наташа.
-Тебя же ведь не съела, когда ты впервые познакомилась с ней. И даже когда таскала её за хвост. Помнишь? Или забыла?
-Помню,- улыбнулась девочка.- Мы с ней тогда так здорово подружились!
-Вот и продолжайте дружить. Уже втроём. А Максюшка будет и у неё теперь подопечным. Ну,гуляйте, собачатины!
И дядя Валера бесстрашно опустил щенка на землю.
Если кто-то подумал, что Макс не испугался, то он, несомненно, глубоко ошибся.
Во-первых, вид огромной собаки сразу же привёл мальчонку в трепет. А когда она приблизила к нему свою морду, и он взглянул в её внимательные жёлтые глаза, то от переживания чуть не обмочился. Но сумел себя сдержать, чтобы не опозориться ни перед ней, ни перед незнакомыми людьми.
«Э-э, будь что будет,- отчаянно подумал он, надеясь, что хозяева не дадут его в обиду.- Да и стыдно ведь такой большой собаке обижать такого маленького меня!»
И хотя его сердечко заходилось от страха, и лапки непривычно слабели и подкашивались, он заставил себя приблизиться к овчарке и снова обстоятельно обнюхал её. Правда, понюхать он смог только её лапы, крепкие и мускулистые, с длинными острыми когтями.
А Мальва, наблюдая елозящее возле неё существо, пахнущее самой настоящей собакой, умилилась, вспомнив, что когда-то и у неё были такие же маленькие щенки. И уже принимая его за своего, родного, нежно тронула лапой, приглашая играть. Максюшка, приняв вызов, облегчённо вздохнул, храбро тявкнул и понёсся вокруг неё кругами. С каждым мигом становясь всё смелее и задорнее, он носился, тявкал, и вдруг остановился.
Потому что за забором соседней дачи раздался хриплый и злой безудержный вой.
Однако Мальва, услышав его, и ухом не повела. А тётя Соня и дядя Валера раздражённо поморщились.
-Опять этот басаврюк,- сказал дядя Валера.- Исключительно глупый и вредный барбос. Надоел уже всем. Рявкает и гавкает! Даже ночью от него нет покоя. Но не обращайте внимания. Играй, Максик, играй! Пока с тобой Мальва, никто тебя не тронет. Ну а мы давайте будем разгружаться!
И пока переносили вещи в комнаты, пока сортировали и развешивали их, пока переодевались и умывались с дороги, прошёл ещё целый час. И всё это время псёнок находился под присмотром Мальвы, ни на шаг не отходящей от него.
Вечером, сидя на веранде, долго пили чай с несколькими сортами тёти Сониного варенья. Папа говорил о новом романе. А дядя Валера о своих новых картинах, три из которых были отобраны на международную выставку в Италии.
Женщины тоже беседовали о своём.
А Наташа, заскучав, уселась на крыльце, глядя на сверкающую внизу реку, слушала доносящуюся откуда-то музыку, и ласково поглаживала лежащих по обе стороны от неё самых верных своих друзей – Максимилиана и Мальву.