У человека есть душа, и есть тело. От признания или непризнания этого ничего не меняется. Однако не каждый может распознать правду в том, что в душе есть память о Боге.
А что тогда есть в чувствах физического тела? Как сопоставить бессмертную душу со смертью в чувствах тела? Какую правду хотят услышать люди? Ту, что о душе или ту, что о чувствах его физического тела?
Есть реальность признания смерти. Смерть есть, и её видят глазами, а Бога не видят и не слышат ушами. Поэтому cмерть, которая несёт человеку проблему конца жизни и смысла жизни, признаётся им главной на земле.
Изначально из страха потерять жизнь, потерять свою самость, выросла ложь.
От страха потерять «своё», в человеке стали образовываться совершенно новые чувства, в которых смерть и власть сильного над слабым стали корнем земной жизни.
У души, которая вместо Бога соединила себя со страхом, появляются фантомные боли: «болит душа... за того… за то»… потом тоска, потом – обвинение во всём других и Бога заодно – но уже за всё, что пришло вслед за страхом.
Страх стал реальным, а Бог мифическим. Так, через страх, произошёл разрыв души с Богом.
Ещё говорят, что человек – это арена борьбы добра и зла, и преодоления страха. Может, и так.
Одни отступают перед насилием, перед могуществом зла, его искусом, присоединяются к запуганному большинству, которое так необходимо властям. Другие вступают в борьбу за добро, за свою человечность. Они в меньшинстве.
И у обычного человека обычное состояние – страх. У «очень мужественных» это носит название «опасения», «управление рисками».
Но сейчас, когда слишком много смерти вокруг, когда её показывают во всех телеящиках и зомбофонах, смерть становится обыденностью, и страх перед ней как бы притупляется. Вроде бы меня пока не коснулось… А вот если коснётся – нет, не уходил страх, он выскакивает уже «как чёрт», и способен бесноваться.
Вот и любовь к жизни никак не может быть без страха потерять жизнь, или лишиться здоровья. И ещё чести, у кого она ещё осталась.
Любовь к детям, к своим близким тоже всегда сопряжена со страхом их потерять. У имеющих жизненный опыт переживаний, страх за детей, за близких становится сильнее страха собственной смерти.
Так страх и любовь соединяются в единое чувство. Кого-то мобилизующее, но чаще – изнуряющее, опускающее…
Когда ради ближних своих готов жертвовать собой – это уже выражение высшей любви. Через жуть страдания, через тернии – к звёздам, к Высшему миру.
А когда ещё не готов, или уже не готов? Когда не можешь уже ничего?
Страх и любовь всегда вместе. Начиная с того, что именно страх выталкивает навстречу любви, не предлагая ничего, кроме стыда или мучений. А любовь предлагает надежду и наслаждение, и убегая от страха, все бросаются в неё, любовь. Вопрос только в том – в какую любовь…
Так в жизни любовь и страх как бы борются между собой, но не обходятся друг без друга. Жизнь всегда виляет так, что очень трудно достичь равновесия между ними, если нет единственно эффективного «регулятора» – духа.
В нашей любви таится страх, потому что наша любовь, даже жертвенная, всё равно эгоистична на уровне эмоций, идущих от подсознания. Чем сильнее такая любовь, тем больше в ней страха за того, кого любишь. Или что любишь.
Религия – тоже в том виде, какая у нас есть, сначала продуцирует страх наказания и держится на нём, а потом смягчает. Смягчение – это типа психотерапия. Облегчение, а потом… Потом – всё как всегда.
С другой стороны, конец веры в воздаяние после смерти будет означать конец этического поведения в этой жизни, торжество ужаса, страха и вседозволенности.
Этот страх должен устрашать, удерживать от греха. Страх вечного огня, мук должен делать человека лучше. Нравственность диктуется страхом.
Но спасает не страх кары. Такое упрощение извращает причины религиозной веры.
Спасает вера в Бога, любовь к нему. Всё от Него, Господь даёт все состояния, все испытания, – такое ощущение и есть вера. Человек Божий боится не геенны огненной, он боится Бога. Страх Божий связан не с наказанием, человека останавливают страх и стыд потерять Божию любовь. Для истинно верующего этот страх посильнее котлов с кипящей смолой и прочих потусторонних прелестей...
И ещё раз, для ясности: страх Божий рождает трепет. Трепет – веру. Это страх не от того, что мне будет плохо, не за себя, а страх того, что не смогу уподобиться Господу, исправиться и тем спастись.
Если человек не боится, если у него нет состояний со знаком «минус», – относительно чего он познает «плюс», познает высший «плюс» – любовь? Относительно чего он будет «измерять» себя, осознавать своё положение, отличать духовные ощущения от просто ярких, но сугубо житейских?
В любовь земного человечества наряду с радостью и желанием любить входят чувства животного эгоистического страха, разрушающие эту любовь, причиняющие нестерпимую боль душе, находящейся «в плену у страха».
Приземлённый человек-эгоист умеет любить только от вожделения, а потом – из страха потерять, который причиняет боль. И такая любовь, получается, размножает страх! Со страхом и болью входят обида, ненависть, зависть, подлость, ревность, месть.
А любовь от Бога размножает любовь, любовь растворяет в себе ложь и страх: «Не бойся никого. Я с тобою, чтобы тебя освободить» (Иер 1:7–8).
«Апостол любви» и «последний, ставший первым» во Христе, Иоанн в послании нам пишет: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви» (1Ин 4:18).
Но! – если я без Бога, никак не ощущаю Его и не верю? Значит, нет любви, ибо «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём», и остаётся только страх.
А если уже верю – то «Скрыл Ты от меня лик Свой, и я ужаснулся», – ничего лучше этих слов не передаёт другого страха – страха Божия. Страх Божий есть страх сыновний, страх оскорбить Бога. Значит, есть в этом сыновнем страхе любовь, которая поглощает страх смерти.
Всякий признак страха перед грозной силой Всемогущего для верующего исчезает, уступая сыновней любви. Воплотил эту любовь Иисус Христос – так наглядно воплотил, что нагляднее не бывает.
Но мы НАГЛядность устраняем НАГЛостью и это развенчивать и извращать…
А именно такая сыновняя любовь к Богу защищает – тот, кто живёт по закону любви, не боится. Страх Божий – «высший страх», страх духовного уровня, – растворяет всё низшее.