Чаща встретила запахом прелой листвы, некоторой прохладой и буреломами. Забравшись в глухомань, Лангу осмотрел группу – ободранные, грязные, уставшие. Чужие южные бабы глядят затравленными зверьками, да и не только бабы…
- Надо вежи рубить. Не век же они нас на дороге пасти станут. А пока из вас почнём воинов лепить.
Вежи поставили временные. Атмосфера в отряде оставляла желать лучшего – новички дичились, пришедшие с Лангу хмурились – не того они с самого начала ожидали, а тут вновь бежать, прятаться. Лишь Ясеньке каким-то образом удавалось сохранять мир между первыми и вторыми. Она и милёнка успевала обиходить, и еду сготовить, и с чужестранками пообщаться. Да ещё вместе с Годуном обучала новичков, показывая им, как надо пользоваться луком. Годун хвалил её при всяком удобном случае: ладная, мол, девка, во всём прок от неё имеется. Лангу такие речи не нравились, хмурился, переводил разговор на что-нибудь другое… видать ревновал парень. Воинов "слепить" удалось не из всех, четверо местных так и не смогли сколь-нибудь прилично научиться владеть оружием, которого сейчас хватало.
- Вот ведь тюри несчастные, - ворчал Годун, – они при первом же ударе готовы меч бросить да в портки со страху наложить. У нас девки и то боевитее.
- Ладно, друже, - усмехнулся Лангу, - не всем воинами быть. Это у нас на севере всяк, кто хоть одну белую воду на частоколе выстоял, постоять за себя сумеет. Отдай им оружие поплоше, пусть женщин охраняют. Всё ж таки семеро новичков кое на что годны.
- Да уж, странная штука – судьба. Вроде не успели придти в новые земли, как вписались в чужую склоку. Однако приобрели новых товарищей. С этими семерыми нас уже восемнадцать – большой отряд.
- Но их ещё учить да учить. Меня, впрочем, другое волнует.
- Что именно, атаман?
- Получается, что любого чужака тут рано или поздно делают рабом. Мне такое не по душе.
- Что предлагаешь, обратно идти?
- Нет, к киттам пробираться. Поморы знают – где их сыскать. Что скажете, друзья?
- Может и здесь не все такие?
- Может. Если встретим где нормальных, останемся. А пока предлагаю идти на… эммм, Обун, в какой стороне китты живут?
- Сейчас надо на запад двигаться, потом севернее забрать.
- Во, на запад.
- Только "нормальных" вы в этих краях не найдёте, по крайней мере для нас - рабы всегда для них останутся рабами.
- Если для вас не найдём, то и сами не останемся. Мы своих не бросаем.
В лесу группа просидела почти три месяца, потом осторожно начали пробираться на запад. Всем бывшим рабам Лангу наказал тавро замотать тряпицами. Так они и двинулись, держа бывших рабов позади. Обун предложил и воинам Лангу обмотать себе лица тряпками. "Местными разбойниками здесь никого не удивишь, если будем осторожны, да сами не нарвёмся на воинов – то проскочим. А вот северян они сразу захотят в плен взять." – Объяснил он. Двигались осторожно, стараясь обходить селения и редкие городища, но иногда всё же приходилось проявиться – есть надо, одежда тоже нужна, своя-то вся изодралась. Но брали не много, чтобы не провоцировать погоню. Недавно пришедших с севера удивило, что на этих землях очень ценятся золото и серебро – никчемные металлы на их взгляд, годные разве что на бабские безделушки. И товар тут чаще всего меняют не на другой товар, а на "деньги" – разнокалиберные медные пластинки с выбитыми на них значками. В сёлах воины отсутствовали, и за последующие полгода сразиться довелось лишь единожды – когда нарвались на банду. Бандитов оказалось меньше, да и сражались они кое-как, но многие из них ехали верхом. Помогли вновь собаки, одна из которых за эту помощь расплатилась жизнью.
- Куда им столько? – разглядывая барахло на телеге, подивился Лангу.
- Они считают, что чем больше добра – тем лучше.
- Разве на себя напялишь три одёжки? Или две пары обуви зараз наденешь? Нет. Не понимаю – смена белья есть, и ладно. Жратва на неделю есть – совсем хорошо.
- И не пытайся понять, чужой народ, чужие нравы.
- Какие там нравы, - махнул рукой атаман, - "дети богов" называется! Разве это по-божески – людей, как скотину, клеймить? А на счёт барахла, вот из-за жадности они и трусливые такие. Служат своим беям тоже поди-ка только за деньги.
- И за немалые. Впрочем, тут всё от звания да от должности зависит.
Вытряхнув большую часть скарба, женщин Лангу посадил на телегу. Сдавшихся местных бандитов приняли к себе, а вскоре отряд набрёл на удивительное местечко – среди скалистого распадка зеленела рощица.
- Стой, ребята, здесь устроим длительный привал. А боги позволят – так и вовсе останемся. От сёл далеко, вокруг лесок и скалы, так что нас среди них вовек не сыскать!
И отряд принялся рубить вежи, на сей раз капитальные.
Прошло пять лет. Селение в распадке разрослось до двух сотен человек – как беглецы не старались, а местные всё же прознали, пусть и примерно, где находится их городище. Шли крестьяне с жёнами, но не только, много и лихого люда прибилось, да и рабов освобождали при каждом набеге. Набеги Лангу старался совершать на более отдалённые сёла, чтобы хоть как-то снизить риск обнаружения места, в котором обитал отряд. И из городища назад никого не выпускал, просто убивая тех, кто вдруг решил, что ошибся с приходом сюда. Погромы и мародёрство в поселении тоже карал со всей строгостью, как и любое своеволие в набегах. Карал единственным приговором – смертью. Ясенька как могла смягчала жёсткий нрав возлюбленного. Зачастую лишь благодаря ей попытавшиеся уйти на первый раз прощались, возвращаясь обратно в селение. За это селяне её любили и почитали, обращаясь всякий раз, когда надо было что-либо донести до ушей атамана. Лангу же совершенно не задумывался над тем, насколько эта девушка вросла в его жизнь, принимая от неё всё, как должное. Сам отряд вырос до шести десятков человек, воины Лангу имели не только оружие, но и коней. Вскоре нападать стали уже не на простых крестьян, а на обозы вапи, причём часть награбленного атаман раздавал местным жителям. "У вапи воинов не много. – Пояснил он, позабыв, что это именно Ясенька попросила раздать часть добра неимущим. – Отыскать нас им не по силам, если крестьяне не укажут дорогу." В одном из подобных набегов Лангу освободил четверых человек весьма странного вида – их длинные глаза наружными краями загибались вверх. Эти люди оказались с дальнего востока и были весьма искусными бойцами. Даже в момент нападения банды они не растерялись, забив камнями одного из охранников вапи, завладев его оружием, после чего убив ещё одного. Дерзкого атамана и его банду боялись не только все окрестные вапи, но даже вапи из соседнего бейлика, дав ему прозвище Хакчез – кара богов. Спустя какое-то время слух о нём достиг ушей самого бея. Ясенька к этому времени понесла, в положенный срок разродившись дочкой, и жизнь Лангу вдруг обрела иной смысл. Теперь он заботился не только о том, чтобы все легли спать сытыми, и как можно меньше его людей погибло при стычках с воинами вапи, теперь он видел своё продолжение в крошечном, розовощёком, смешном существе. Всё свидетельствовало о том, что хонги наконец-то обрели новый дом. Атаман уже практически прекратил набеги - зачем рисковать жизнью дочери и… дорогой сердцу женщины? Крестьяне в селении пашут, по склонам гор пасутся стада овец и коз, чего ещё надо? Но тут к селению пожаловали незваные гости… Два десятка конных воинов во главе с богато одетым офицером. Лангу выехал к ним, взяв с собой две трети отряда, остальных на всякий случай оставил в засаде.
- Я – ферик* самого бея, на чьих землях ты сейчас находишься. – Отрекомендовался, презрительно оглядывая атамана, офицер.
- А что не сам мушир*? – расхохотался Лангу, весьма неплохо выучивший за это время местный язык.
- Мушир занят. – Не понял шутки офицер.
- А что ж ты, ферик, с собой так мало воинов привёл? Оскорбить меня желаешь?
- Судя по твоим речам – передо мной сам Хакчез.
- Да, Хакчез - это я.
- Я горд лицезреть непобедимого Хакчеза, поверь, если бы я шёл сражаться с тобой, то привёл бы не двадцать воинов, а две сотни, и при этом молил богов, чтобы победа досталась нам!
- Льстивые речи, ферик. Так зачем же ты пожаловал, если не сражаться? Желаешь, чтобы мы покинули ваш бейлик?
- О, нет! Наоборот – хочу, чтобы остались.
- На каких условиях?
- Ты столь же умён, сколь и храбр, Хакчез! Присягните бею, платите в его казну налоги, прекратите набеги – и всё. Станешь уважаемым вапи.
- Хмм, заманчивое предложение. Но, как ты видишь, в моём отряде есть бывшие рабы. Как быть с ними?
- Не переживай, всем рабам, что сейчас с тобой, выдадут соответствующий нишон*. Тебе тоже бей распорядился дать серебряный нишон. Ты станешь не просто вапи, а получишь ещё и чин баша*!
- Мне надо посоветоваться.
К атаману подъехали все командиры десятков. Годун, имевший ранг воеводы, и ещё один старшина из местных лихих людей. Этого Лангу недолюбливал. Когда сей разбойник привёл с собой в отряд двух человек, ничто не предвещало его стремительного взлёта – ни особой храбростью, ни воинским мастерством он не обладал. Но за годы в отряде смог собрать вокруг себя больше трети состава местных бойцов. Так что теперь приходилось с ним считаться.
- Что тут думать, атаман? - заявил он. – Это очень выгодное предложение.
- Что скажут остальные?
- Если они действительно дадут нишоны, освобождающие от рабства, то мы "за". - Подал голос Обун.
- Это шанс нам остаться в этих краях. - Высказался Годун. – Остаться не опасаясь, что в любой день может нагрянуть армия бея, или сводный отряд нескольких вапи.
- Добро, значит принимаем предложение.
*Ферик – старший офицерский чин.
*Мушир – высший офицерский чин, командующий всем войском бея.
*Нишон – медная, серебряная, или золотая пластина, свидетельствующая о каком-либо награждении беем одариваемого лица.
*Баш – средний офицерский чин.