ФРЭНК (да, это имя должно быть капсом)
Жозина
и Лошадка
в великолепной и захватывающей эпопее
Полосатое Солнце Пустыни
Начинает играть мелодия из фильмов Тарантино
Камера показывает бескрайнее голубое небо, перечерченное редкими линиями облаков. Спускается ниже, охватывая пустыню, такую же бескрайнюю, но, к сожалению, не голубую, а красновато-оранжевую. Медленно прокатывается обязательное в таких случаях перекати-поле. На фоне этого штампованного до корней пейзажа стояла женщина. Её густые кудри развевал сухой ветер, безраздельно владевший этими землями. Упругие бедра обнимали запыленные джинсы, а полная грудь с трудом умещалась в вырезе рубашки. Она подняла голову, и из-под шляпы блеснули холодной яростью черные, как ночь, глаза. Она смотрела на своего спутника, сжав губы в тонкую нитку.
- Где, черт возьми, твои брюки? – холодно выдохнула она.
Храбрый ковбой вскинул голову, пошатнувшись под порывами ветра. – Благородным донам не нужны брюки!
С этими словами он зашагал к своей лошади, аккуратно припаркованной около типично мексиканского кактуса, раскинувшего свои колючие руки-отростки в разные стороны. Отростки уже были прилично пообгрызены, и лошадь по прозвищу Лошадка даже не смутили огромные колючки, торчащие из каждого сантиметра.
ФРЭНК подошел к Лошадке и потрепал ее по умной морде, напоминавшей по форме кабачок. Лошадь фыркнула и уткнулась носом в кактус.
- Ну так? – спросила Жозина, нетерпеливо постукивая каблуком по мягкой почве. – Мы поедем дальше или нет?
- Подожди-подожди, - одернул ее ФРЭНК. – Лошадке нужно подзарядиться.
Жозина устало вздохнула и уселась на камень, напоминая себе, что с чокнутыми не спорят. К тому же, ее аргументы о том, что лошадь, вообще-то воображаемая, а значит, технически ей вообще не надо есть (по крайней мере, реальные кактусы) уже не работали. Поэтому она просто решила ждать.
К тому же, перед ней открывался такой восхитительный пейзаж, что грех им было не полюбоваться.
Они остановились на краю обширного каньона, в котором пролегало русло когда-то полноводной реки, теперь же – скорее, ручейка. По каньону пронеслось стадо буйволов, подняв столбы пыли. Над головами, разрезая воздух криком, вился сокол. Налетевший ветер поднял в воздух какую-то тряпку, в которой Жозина с трудом признала беглые брюки ФРЭНКА.
«Ах вот куда они делись…» вяло подумала она, ковыряя в носу.
Жозина мысленно оглянулась назад, пытаясь понять, как ее, спокойную и скучную медсестру занесло сюда, в бескрайние просторы дикого запада.
Пленка начинает жужжать, на экране появляются помехи, знаменующие начало флэшбека.
Вот первый кард ретроспективы: в больницу переводят нового пациента – истощенного парня лет двадцати пяти с нелепой клочковатой щетиной и яростным взглядом типичного сумасшедшего.
Второй кадр: Главврач приставляет к этому кадру юную медсестричку в надежде, что ее женские прелести разбудят в больном хоть какой-то голод.
Третий: Герой наклоняется к героине и шепчет хриплым тенором: «Меня зовет Мексика, красотка. Кровь ковбоев не выжечь вашими таблетками». Героиня краснеет и отчаянно понимает, что влюбилась.
Четвертый: Медсестричка улыбается главврачу, мнется на пороге, говорит что-то об «особенном методе лечения». Тот понимает это по-своему, сально улыбается и отечески похлопывает по плечу, не глядя подписывает разрешение.
Пятый: Ночь, луна, вой волков. Дверь палаты распахивается, на пороге стоит ковбойша с алым платком на шее. Нахально улыбается герою: «Тебя зовет Мексика, красавчик».
Кадр шестой, финальный: Ковбой и красотка уходят от погони верхом, щебень летит из-под копыт коня, минуту назад появившегося из воздуха на пороге палаты. Звучат выстрелы револьверов и яростные салунные ругательства, но ни одна из пуль не достигает наших героев. Они исчезают в рассветном сиянии.
Флешбек закончился, и Жозина раздраженно отмахнулась от помех, жужжащих вокруг, словно пчелы. Оглянувшись назад, она посмотрела на лошадь Лошадку, просвечивающую на ярком полуденном солнце, хохочущего ФРЭНКА, колышущегося на ветру, и поняла, что побег был самым тупым поступком в ее жизни. Но при этом (на этом моменте герои должны ощутить катарсис и духовное родство с героиней) она ни о чем не жалеет.
Титры.
Можно плакать.