Тайны СССР Гл. 1 ч. 4-2

                ч.4-2
                ПОДОГОТОВКА К ПРОЦЕССУ И СУД НАД ЭСЕРАМИ

    Предыдущую часть мы закончили на том, что сотрудники ВЧК при помощи тов. Енукидзе «перевербовали» находившегося в тюрьме (на Лубянке) по подозрению в причастности к подготовке покушения на Ленина одного известных эсеровских боевиков Г.И. Семенова партийная кличка «ЖОРЖ».
     И он в благодарность за освобождение из-под стражи как свое, так и    жены, во первых помог сотрудникам ВЧК заманить в Россию и арестовать Б. Савенкова (главного идейного врага) большевиков в 1919 г. 
    За, что Г. И. Семенова с одобрения и очевидно по указанию лично тов. Троцкого приняли в члены ВКП(Б) и устроили на постоянную работу в Разведупр РККА!
 И вот там на новой должности Г. И. Семенову и была поставлена задача написать своего рода мемуары боевика-эсера под рабочим названием «Военная и боевая работа Партии социалистов-революционеров в 1917-18 гг!»
Но тут мы с вами уважаемый читатель должны иметь в виду что малограмотный Г.И. Семенов (школу бросил в 14 лет (не обладал никакими талантами) для написания подобной работы.
    И из этого следует, что данную книгу, вернее «брошюру» писали за него другие лица!
    Он же в процессе написания, очевидно просто служил источником информации по конкретным фактам, а вот все остальное писалось и редактировалось перед печатью совершенно другими лицами! Они потом сразу перевели книгу на немецкий язык!

   Косвенным фактом того, что авторская версия верна, есть так же то, что эта брошюра была издана в феврале 1922 года, одновременно в Берлине и Москве, тиражом 20 тысяч экземпляров, а опубликована также в берлинской газете «Новый мир» и московской — «Известия»!
        Что при тогдашней коммунистической цензуре в красной России было бы для одного человека невозможным.
        Не говоря уж об издании на границей!
        Но, это нужно было тем» кукловодам» что стояли за спиной Г.И. Семенова!
       Они уже с января 1922 г. готовили в советской России большей политический процесс против партии эсеров, а книга (брошюра) написанная от лица Семенова, по своей сути являлась в этом будущем процессе «ключевым источником» всех доказательств преступной деятельности эсеров после 1917 года!
        Насыщенная пристрастно, умело подобранным «фактическим материалом» о деятельности социалистов-революционеров, она получила резонанс среди тогдашних российских политиков тем боле, что многие из упомянутых в ней люди, вскоре сложили голову на эшафоте «красного правосудия».
        Предварялась она письмом в ЦК РКП(б) от 5 декабря 1921 года, в котором Семёнов излагал мотивы написания книги: «разочарование в деятельности эсеров», приход к мысли «о необходимости открыть тёмные страницы прошлого п.с. — р», а так как эсеры представляют собой реальную силу, могущую «сыграть роковую роль при свержении Советской власти», то нужно их разоблачить перед лицом трудящихся».
          На переписанном варианте рукописи брошюры (в следственных делах по процессу) имеется датированный 3 декабря 1921 г . чернильный автограф:
       «Читал И. Сталин. Думаю, вопрос о печатании этого документа, формах его использования, и, также, о судьбе (дальнейшей) автора дневника должен быть обсужден на ПБ (Политбюро). И. Сталин» (Фейга Хаимовна Каплан // Фанни Каплан или кто стрелял в Ленина. Сборник документов. Казань, 1995. С.19.).

         С момента выхода «Военной и боевой работы социалистов-революционеров» Семёнов полностью раскрылся как большевистский агент в эсеровском стане.
       Книга произвела эффект разорвавшейся бомбы. Естественно, она не способствовала установлению мира между вчерашними соседями по царским тюрьмам и сибирским ссылкам — вражда между большевиками и эсерами вспыхнула с еще большим ожесточением.
          Едины они были только в отношении к Семенову: автора возненавидели все разом, не только эсеры, но и большевики, которые, как вчерашние подпольщики, воспитанные на жёстких правилах конспирации и взаимовыручки, органически не принимали предательства.
     Такая откровенная «сдача» бывших товарищей по партии была воспринята основной массой большевиков как действие аморальное. Для подготовки судебного процесса общественное мнение следовало откорректировать.
       Уншлихт огласил на заседании докладную записку следующего содержания:
       «В связи с брошюрой тов. Семёнова для ряда товарищей, имеющих общее с ним прошлое, а теперь находящихся в наших рядах или работающих фактически как коммунисты, создалось совершенно невыносимое положение.
      Как в среде, близкой к с. — р., так и в обывательской среде, не способной понять всей глубины переживаний этих товарищей, отношение к ним неизбежно выливается в самой омерзительной форме.
       Для мещанской психологии они являются авантюристами, убийцами, взломщиками, „тёмными личностями“. Для психологии, связанной с с. — р. работой людей, и для самих с. — р. они к тому же ренегаты, предатели и провокаторы. Для ГПУ моральная чистота побуждений этих т.т. вне сомнения.
      ГПУ, учитывая невыносимую обстановку, создавшуюся в жизни товарищей, считает необходимым, чтобы в партийной среде они нашли бы полное понимание и нравственную поддержку.
      Между тем, благодаря слабой осведомлённости партийных масс, а также благодаря наличию в партии элементов с мещанской психологией, уже были случаи, когда вместо поддержки товарищей они встречали такое же отношение, как во враждебной нам или обывательской среде.
     ГПУ просит ЦК РКП издать специальный циркуляр, разъясняющий обязанности членов партии — выходцев из других партий в отношении борьбы с контрреволюцией, и дающий общие указания об отношении партии к роли Семёнова, Коноплёвой и др. ГПУ просит ЦК РКП применять в отношении мещански мыслящих элементов партии, проявляющих враждебное отношение к б. с. — р., решительные меры».
        По данному вопросу Политбюро постановило:
      «1. Поручить Оргбюро составить циркуляр, согласно приложению, т. Уншлихта;
        2. Поручить т.т. Преображенскому и Ярославскому написать статьи относительно Семёнова. О характере и тоне статей переговорить с т. Троцким».
        Разъяснительная работа была проведена на должном уровне.
         А Семёнов тем временем готовился к процессу над эсерами, который начался 8 июня 1922 года.    
          А вот информация о том, кто заказал Г. И. Семенову его «книгу» и для чего она была нужна!
          Незадолго до выхода (но уже после написания) книги, 28 декабря 1921 года, ( Сталин  уже прочел очевидно в рукописи!) пленум ЦК РКП(б), после доклада Дзержинского, постановил предать суду Верховного трибунала Центральный комитет партии эсеров, обвинив их в контрреволюционной деятельности, совершении террористических актов против Ленина, Володарского и Урицкого.

         Этот шаг необходимо было обосновать, и через месяц, 21 января 1922 года, Политбюро ЦК поручило заместителю председателя ГПУ И. С. Уншлихту принять меры, «чтобы известная ему рукопись вышла за границей не позже, чем через 2 недели».
          Вскоре покаянные мемуары Семёнова были напечатаны в Берлине, а 28 февраля, сразу вслед за выходом книги, «Известия ВЦИК» опубликовали информацию о состоявшемся накануне заседания президиума ГПУ, на котором было решено предать открытому суду Верховного революционного трибунала арестованных лидеров социал-революционной партии. Там же было сказано:
     «ГПУ призывает гражданина Семёнова и всех с. — р., причастных к деяниям этой партии, но понявших её преступные контрреволюционные методы борьбы, явиться на суд над партией социалистов-революционеров».
      
            В своей книге Семёнов подробно рассказал о подготовке покушения на Володарского и Ленина. А вот с убийство Урицкого дело не пошло. Убийца Урицкого не состоял членом парии эсеров!

    И далее, я просто приведу самые важные для нас выдержки из книги Г.И. Семенова.
    Они нам очень понадобятся, когда мы будем изучать материалы судебного процесса над эсерами!
………………
..  .Я постепенно приходил к выводу, что облегчить дело переворота, потрясти советский организм могут террористические удары по Советскому правительству.
    Я относился к большевикам, как к кучке людей, которая правит насильственно, помимо воли народной. Думал, что большевики губят революцию в настоящем и отодвигают ее в будущем, отталкивая народные массы от революционного движения, заставляя их терять веру в социализм. Я считал, что все способы борьбы с большевиками как с врагами революции приемлемы.
    Помимо этого, я считал, что террор против большевиков соответствует сознанию рабочих. Так казалось мне, судя по настроению тех же рабочих, среди которых я вращался, я думал, что проявление действенной боевой силы партии в террористических актах повысит ее авторитет в глазах рабочих масс и поднимет активность этих масс, начинавших разуверяться в возможность серьезных активных действий против большевиков...
      Семенов призывал эсеров открыто порвать с ПСР, признаться в своих заблуждениях и ошибках и честно слиться с истинными борцами за интересы народа - большевиками.

     "Я открыто заявляю, - писал Семенов, - что несу больше чем кто-либо другой ответственность за содеянные ПСР преступления. Я эту ответственность перед Русской Революцией с себя не слагаю и по требованию Верховного Революционного Трибунала сочту себя обязанным вернуться в Советскую Россию и понести заслуженное наказание".
    ………….

"... В Москву стали стягиваться петроградские боевики... Я решил задержать их временно в Москве... Я считал, что они будут нужны при подготовке покушения на Ленина... Боевиков, собралось человек пятнадцать. В Москве у нас были две конспиративные квартиры. Кроме того, мы снимали две дачи под Москвой /одну по Казанской, другую по Николаевской железной дороге".
………………
... Из Питера в Москву приехали Федор Зубков и Елена Иванова, из Саратова - Константин Усов. Пополнился отряд и москвичами: Гвоздом, Зеленцовым, Новиковым, Корольковым и Киселевым.
    На станции Удельная, в тридцати километрах от столицы, обосновался на конспиративной даче член ЦК ПСР А.Р.Гоц. С ним находился Б.Н. Рабинович.
    Понимая, что боевому отряду предстоит осуществить на редкость трудную акцию, Семенов старался делать все, чтобы она завершилась удачно.
     Он долго искал конспиративную квартиру, наконец, выбрал дом принадлежавший владельцу фотоателье, дальнему родственнику одного из террористов. Дом стоял на Долгоруковской улице между Садовым кольцом и Селезневкой.
      Рядом - угрюмое здание Бутырской тюрьмы. Однако место подходящее; у фотографа постоянно толкучка, на посторонних не обратят внимания. Вокруг - приземистые деревянные домики, огражденные проломанными заборами. В случае необходимости можно легко скрыться.

     Основная база группы размещалась в деревушке Хлыстово, прилепившейся к дачному поселку Томилино.
       Здесь тихо, удобно. Москва в двадцати пяти верстах от станции Томилино.
      До деревни - полчаса ходу. Кругом дачи - местные жители привыкли к чужим.
       Томилино - не глухая деревня, где приезжий возбуждает всеобщее любопытство.

    Владелец дачи - мужик угрюмый, сильно пьющий, бессемейный. Ничем, кроме денег и выпивки, не интересовался. Перебрался в сарай, и там пил с утра до ночи.

      Дачу снял Михаил Александрович Давыдов, тридцативосьмилетний филолог - учитель Московской гимназии, прапорщик царской армии, член партии социалистов-революционеров.
     Ему, человеку в глазах Советской власти лояльному /он читал лекции на курсах агитаторов и инструкторов при ВЦИК/, приказали разместить здесь группу террористов-подрывников из Центрального боевого отряда.

     Группа невелика: Глебов, Штальберг, Жидков, Кочетков, Зобов, Гаврилов, Даненберг. Все старые члены партии, проверенные, надежные. К началу августа на чердаке оборудовали склад оружия.
      Здесь под сеном хранились ручные граниты английского производства, пять русских гранат, несколько запасных запалов, два сухих элемента и части для адской машины, десятизарядный маузер в кожаной кобуре. Через французскую миссию приобрели адскую машину, запалы, шнур, пироксилин. Все это зарыли в огороде, притрусив сверху вялой картофельной ботвой. Воспользоваться оружием и боеприпасами не довелось...

       В Томилине Лидия Коноплева, блистая познаниями - не напрасно просидела в Питере в неотопленной Публичной библиотеке, - читала коллегам лекцию о яде кураре. Положив перед собой на листке бумаги темно-бурые зернышки, рассказывала:

- Кураре индейцы Южной Америки приготовляют из смеси соков растений. Смесь варится, выпаривается на солнце и только на солнце, ни в коем случае ни на очаге - и получатся кусочки. Индейцы используют кураре дли охоты на зверье и птиц, смазывают ядом стрелы.
     Если порошком посыпать ружейные и револьверные пули, предварительно сделав надрезы, яд окажет необходимое воздействие. Для человека смертельная доза - сотые доли грамма, пылинка... Смерть наступает мгновенно.

После Лидии Коноплёвой перед боевиками предстал Абрам Гоц. Начал издалека.
- И так мы начинаем... Выходим на передний край борьбы с большевиками. Пускаем в ход наше грозное оружие...
  Коноплева поморщилась: к чему патетика? Сейчас она просто выглядит фальшивой. К кому Гоц адресуется?
Гоц обладал хорошей интуицией. Догадался о чём думала Коноплева. И продолжал:
- Прошу всех запомнить непременное условие: если боевика задержат с поличным, он не должен называться членом партии социалистов-революционеров. Ни в коем случае! Он обязан твердо и решительно заявить советским органам власти, что действовал на свой страх и риск. За Центральным комитетом остается неоспоримое право - признать акцию партийной сразу после покушения или через некоторое время.

   Тщеславный, склонный к театральных жестам, Абрам Год предпринимал отчаянные усилия к организации покушения на Ленина в марте 1918 года. И все же оно тогда не состоялось.
   "Другое дело теперь, в августе, - думала Коноплева. - Руководит террористами не какой-нибудь слабонервный Рихтер, а испытанный боевик, член военной комиссии ЦК ПСР Григорий Семенов.   
     Подготовительную работу ведет напористо, уверенно, с размахом... Ленин уже побывал на прицеле".
... Рабочий, эсер Константин Усов пришел в Алексеевский народный дом убить Ленина. Митинг еще не начинался, но рабочих собралось полторы-две тысячи. Разгорелся жаркий спор об Учредительном собрании, в который встрял Усов. Инструкция запрещала боевику - исполнителю вступать в политические разговоры. Не стерпел. Заступился за Учредилку. Никто его не поддержал. Все рабочие, с которыми он спорил, были за Советы.
И вдруг над головами зашумело:
- Ленин приехал! Владимир Ильич!.. Товарищу Ленину - пролетарское ура!..

     Радость и воодушевление охватили всех рабочих. Что пережил, что передумал Усов? Он был ошеломлен. Ленин - кумир всех рабочих! Вырвать бога у миллионов масс, он, безусловно, не решился.
     Стрелять в Ленина не стал. Он слушал его речь, не проронив ни слова. Ленин говорил об Учредительном собрании и Советах. И говорил так, что впервые в понимании Усова Учредительное собрание поблекло. Оно отказалось утвердить декреты Советской власти о земле и мире. А ведь эти декреты одобрила вся трудовая Россия. Он ушел с митинга. Вернулся на явочную квартиру, бросил револьвер:
- Не мог. Рука не поднялась... Я, рабочий среди тысяч рабочих - и вдруг убить Ленина? Не мог...
      Коноплева метнула враждебный взгляд на Константина Усова. Убийцей Ленина, по замыслу ЦК, обязательно должен быть рабочий. Это произвело бы во всем мире фурор и дало бы эсерам повод для открытого выступления против Советской власти.
   А Семенов далее повествует:
    "Установили, что Ленин часто выезжает на митинги. Особое значение я придавал в тот момент убийству Троцкого, считая, что это убийство, оставив большевистскую армию без руководителя, значительно подорвет военные силы большевиков.
       Убийство Троцкого я ставил в первую очередь, считая нужным приводить его в исполнение немедленно, при первой же практической возможности.
      Я мыслил это убийство не как политический акт, а как дело военное, необходимое по стратегическим соображениям. Покушение на Ленина я расценивал, как крупный политический акт, и считал, что политическая обстановка еще недостаточно созрела для подобных политических ударов, что это покушение надо производить при обстановке начинающегося развала Советской власти и что, следовательно, его надо отсрочить на некоторое время, ибо большевики еще пользуются популярностью, у них еще есть связи с массой.
    Для выяснения позиции Центрального Комитета по вопросу о практическом проведении террора, я беседовал с Гоцем.
    Гоц находил, что политический момент достаточно созрел и для политических ударов путем террора, считал, что убийство Ленина можно осуществить немедленно, что оно будет иметь не меньшее значение для подрыва Советской власти, чем убийство Троцкого.
       Гоц предлагал убить первым того, кого будет легче убить по техническим соображениям. Я указал Гоцу, что если Ц. К. намерен отказываться от актов после их совершения, как это было при убийстве Володарского, то и я и мои боевики вряд ли согласимся продолжать террористическую работу.
     Гоц заявил, что, в силу большой политической важности готовящихся актов, Ц. К. во всяком случае не заявит о непричастности партии к ним; возможно только, что Ц. К. по тем или иным практическим соображениям замедлит с открытым признанием актов делом партии, но с тем, чтобы через некоторое короткое время декларировать о них открыто.
       Я изложил точку зрения Гоца на собрании боевиков, поставив перед ними следующие вопросы. Во-первых, будем ли мы продолжать террористическую работу при условии, что Ц. К., возможно, не сразу после актов, открыто их признает своим делом.
       Некоторые из боевиков считали необходимым, чтобы покушавшийся сразу же, в случае ареста, заявил, что акт является делом партии, и чтобы официальное заявление об этом Центрального Комитета последовало бы немедленно.
      После долгих прений мы решили, что точка зрения Гоца приемлема, но что, поскольку Гоц не давал никаких официальных обещаний от имени Ц. К., у нас должна быть более определенная и более официальная гарантия в том, что Ц. К. поступит после акта именно согласно этой точки зрения.
     У меня снова состоялось свидание с Гоцем, на котором я предложил ему, сообщив о настроении боевиков, дать официальный ответ, гарантирует ли он от имени Центрального Комитета партии социалистов-революционеров, что Ц. К. не отречется от акта после его совершения.
     Гоц гарантировал от имени Центрального Комитета своим честным словом, что Ц. К. не заявит о непричастности и признает акт открыто немедленно, или спустя некоторое время. Мы сочли честное слово Гоца достаточной гарантией".

     Далее Семенов узнает, что в Москве есть террористическая группа эс-эров.
      Он вступает с группой в связь. Во главе этой второй группы оказывается Фаня Каплан, бывшая анархистка. Группа Семенова сливается с группой Каплан.
     В группе Каплан оказались: Пепеляев, Груздиевский и некая Маруся. Решили убить Ленина выстрелом из револьвера при отъезде его с какого-нибудь митинга.

      Покушение было произведено при следующих обстоятельствах:
     "В первую неделю, - рассказывает Семенов, - когда наш план дежурств на митингах уже выполнялся, Ленин выступил только на одном небольшом митинге, на котором не было нашего дежурного (на небольшие митинги мы не посылали дежурных). В следующую неделю Усов, которому дежурный боевик, сообщил о приезде Ленина на митинг, пришел на митинг, но покушения не сделал. У нас после этого было тяжелое собрание. Мы все считали, что Усов оказался слабым, что у него не хватило решимости к действию. Усов был исключен из числа исполнителей. На следующий раз я разослал дежурных на все митинги. Лучшим исполнителем я считал Каплан.
      Поэтому я послал ее в тот район, где я считал больше всего шансов на приезд Ленина. Послал хорошего боевика, старого с.-р. Новикова, на завод Гужон, где ожидался приезд Ленина.
      Каплан должна была дежурить на Серпуховской площади недалеко от завода.
      Я считал, что бежать после совершения акта не надо, что за такой момент, покушающийся должен отдать жизнь, но практическое решение этого вопроса я предоставлял каждому из исполнителей.
      Каплан разделяла мою точку зрения. Все-таки, на случай желания Каплан бежать после совершения акта, я предложил Новикову нанять извозчика-лихача и поставить наготове у завода (что Новиков и сделал).
     Ленин приехал на завод. Окончив говорить, Ленин направился к выходу. Каплан и Новиков пошли следом за ним.
     Каплан вышла вместе с Лениным и несколькими сопровождавшими его рабочими.
      Новиков нарочно споткнулся в выходной двери, задерживая несколько выходящую публику.
      На минуту между выходной дверью и автомобилем, к которому направился Ленин, образовалось пустое пространство.
     Каплан вынула из сумочки револьвер: выстрелив три раза, она тяжело ранила Ленина. Бросилась бежать.
     Через несколько минут она остановилась и, обернувшись лицом к бегущим за нею, ждала, пока ее арестуют.
      Каплан была арестована. На Новикова никто не обратил внимания.

( тут я прерву цитирование Семенова и скажу что это полная ложь. Никто за Каплан после покушения на Ленина из рабочих не гнался. Ее «случайно» увидел далеко от места преступления военспец Баулин и своим «пролетарским» чутьем, заподозрил в ней преступницу и задержал ее!!-автор. Но об этом мы подробно поговорил в части посвященной самой Фю Каплан)

     «После покушения я стянул всех боевиков на дачи.
     В газетах появилось заявление Ц. К., что партия не принимала участия в акте. Это произвело на нас ошеломляющее впечатление.
     Увидевшись с Донским, я с негодованием сказал ему о недопустимости такого поведения Ц. К., считая его просто трусостью, указывал, на честное слово Гоца.
      Донской объяснил заявление Ц. К. тем, что Ц. К. считает недопустимым подвергнуть партию, в случае отсутствия такового заявления, разгрому красного террора. Новикову Донской предложил описать акт и сдать материал в архив Партии.
      Отмечаю, что происшедшее вскоре убийство Урицкого было произведено не нашей группой (думаю, что оно было организовано группой эн-эсов)".
_______________
     *1 Семенов тут еще раз ошибается: покушение произошло на заводе Михельсон. А. В.

      «После покушения на Ленина для нас было очевидно, что Ц. К. откажется и от всякого нового акта. Но покушение на Троцкого мы расценивали только как акт военно-стратегического характера и считали, поэтому, возможным произвести это покушение и при условии отказа от него партии.
     В это время ожидался выезд Троцкого в Казань вместе с вновь назначенным командующим всеми вооруженными силами Республики Вацетисом и некоторыми видными военными работниками.
      Я решил устроить крушение этого поезда, считая, что это может иметь решающее значение для Восточного фронта.
      Предполагалось, что поезд пойдет по Казанской ж. д. В ночь выезда поезда группа боевиков во главе с Ивановой и Зубковым отправилась со взрывчатыми веществами на полотно Казанской ж.-д. (недалеко от Томилино) и приготовила все к крушению поезда.
      Я допускал, что поезд может быть переведен с Казанского вокзала на другую ж.-д. ветку. На этот случай я послал на Казанский вокзал Коноплеву и Королева, которые должны были убить Троцкого; стрелять должна была Коноплева, а в случае ее промаха Королев. Покушение не удалось, так как поезд Троцкого пошел с Нижегородского вокзала".
      И вот на основании таких  «заочных» признаний Г. И.Семенова  27 февраля 1922 года Президиум Государственного Политического Управления сообщил:
   "Ввиду того, что имеющиеся в распоряжении ГПУ материалы с несомненностью устанавливают преступление партии с. -р. перед пролетарской революцией, Центральный комитет этой партии и ряд ее активных деятелей предаются суду Верховного революционного трибунала. Государственное Политическое Управление призывает гражданина Семенова/Васильева/ и всех с. -р., причастных к деяниям этой партии, но понявших ее преступные контрреволюционные методы борьбы, явиться на суд над партией социалистов-революционеров".
     Это явное дезинформационное заявление!
     Ибо власть предержащим давно было известно что Г.И.Семенов  уже почти 2 года служил в Разведупре РККА и из Москвы никуда не выезжал и для того чтобы вызвать его в суд, не  нужно было делать подобные политические заявления!
        Но так уже был написан» сценарий» подготовки политического процесса что уже с явными накладками никто в Красной России не считался….

     Так же хочу особо отметить, что роли обвинителя партии эсеров на будущем процессе первой  открыто выступила некая гр-ка Коноплева Л.В. Та самая, что придумала сдуру смазать пути ядом кураре, но не дочитала в справочках, что при выстреле из огнестрельного оружия вследствие высокой температуры яд теряет свою силу!!!
  Именно Коноплева, а не Семенов подали официальный письменный донос (заявление) на партию Эсеров в организации е. террора против Ленина и др. видных большевиков.
       Этому заявлению дали ход ( да и как не дать если оно было заранее запланировано  Лениным и Троцким, а вот  далее все происходило следующим образом:
        15 января 1922 года бывшая эсерка Л.В.Коноплева написала заявление в ЦК РКП/б/ и дала показания ВЧК о подрывной и террористической деятельности ЦК партии социалистов-революционеров.
     Неопровержимыми документами и свидетельствами подтвердила, что вожди эсеров в союзе с капиталистическими правительствами Запада сознательно развязали в России гражданскую войну, обрекли трудящихся на голод и холод, разруху и нищету.
     Она утверждала, что члены ЦК ПСР А.Р.Гоц и Е.М.Тимофеев, В.Н.Рихтер и Л.Я.Герштейн, Д.Д.Донской и М.А.Веденянин непосредственно руководили покушениями на В.Володарского, М.С.Урицкого, Л.Д.Троцкого. Г.Е.Зиновьева, В.И.Ленина.

       Справка: Коноплева Лидия Васильевна (1891—1940). Училась на Высших женских Бестужевских курсах. В 1906—1916 гг. участвовала в анархистском движении. Дважды арестовывалась. В ПСР вступила после февраля 1917 г., была членом Петро градского комитета ПСР. В 1918 г. член Боевой группы Семенова

     Кроме заявление в ВЧК-ГПУ было еще и отдельное письмо уже   видному  советскому  партийному чиновнику Л.П.СЕРЕБРЯКОВУ (тому самому Серебрякову что давал Семенову Г. рекомендацию в партию!!!-автор)

"Дорогой Леонид Петрович!

   Мне хочется немного поговорить с Вами, поделиться своими мыслями. Весь 1919 год был годом ломки моего старого идеологического мировоззрения.
     И результат был этот, что и по взглядам своим и по работе фактически я сделалась коммунисткой, но формальное вхождение в РКП считала невозможным, благодаря своему прошлому. Еще будучи в ПСР, а также в группе "Народ", я считала, что долг наш - мой и Семенова - во имя справедливости открыть те страницы в истории ПСР, скрытые от широких масс - Интернационалу.

     Интернационал должен знать все темные, все скрытые стороны тактики партии в последнюю революцию. Но как это сделать, я не знаю. Вопрос этот, связанный с тяжелым личным моральным состоянием стал перед вхождением моим в РКП.
      С одной стороны, я чувствовала, сознавала, что не имею морального права войти в партию, перед которой имею столько тяжких грехов, не сказав ей о них, с другой стороны, считала, что не указав фактического положения вещей, связи с прошлой работой в ПСР, персонально ряде лиц, я не могла - слишком все было связано одно с другим.
     Это же считала неприемлемым со стороны моральной - попросту говоря - предательством старых товарищей по работе. Насколько было приемлемо для меня сообщение о прошлом Интернационалу - объективному судье, настолько неприемлемо Центральному Комитету или иному органу РКП. Политическая партия не судья другой партии, они обе стороны заинтересованные, а не беспристрастные судьи.
     Таково было мое убеждение. Перед вступлением в РКП и Вам говорила не раз, что мое прошлое мешает войти. Но я решила перешагнуть через прошлое и в партию вошла, имея на мысли дальнейшей работой хоть немного покрыть прошлое, свои ошибки и преступления перед революцией.
      Приехав за границу, читая с-р орган "Воля России", старое воскресло с новой силой.
      Это травля русской революции. Коммунистической партии, которую, если и ведут здесь - эсеры, раздувая и крича об ошибках РКП, стараясь восстановить против нас западноевропейский пролетариат, крича об ужасах ЧК и красного террора, зародили мысль о необходимости во имя революции и партии раскрыть перед пролетариатом и международным, и русским истинное лицо ПСР, ее тактику, ее преступления перед революцией.
     Я знаю, что все, что в интересах Революции - допустимо и справедливо. Интересы революции - наша правда, наша мораль и когда мы с Семеновым перед отъездом его в Россию обсуждали этот вопрос, то как решили оба - если интересы революции требуют, то мы должны, обязаны это сделать, хотя бы с точки зрения человеческой морали это было неприемлемо... Как за террористическим актом должна последовать физическая смерть исполнителя, так за этим актом - моральная смерть.
    А может быть смерть старой морали? Этого я еще не знаю.

    Все может быть. Одно только знаю - во имя интересов Революции должно быть сделано все!..

     Я задавала себе вопрос, старалась проверить себя, что может быть потому так тяжело, так мучительно подавать мне заявление в ЦК РКП что у меня осталось что-то общее с эсерами, какая-то связь. На это ответила себе, отвечаю и Вам - нет, ничего не осталось. Как они являются врагами революции, врагами РКП, так они и мои враги...
     Дорогой Леонид Петрович, не знаю, разберетесь ли Вы в моем писании... Я тут совсем одна. Путалась и разбиралась в этом вопросе и откровенно говоря, совсем запуталась в морали...
Всего, всего лучшего. Лида. 15 января 1922 года".

Добавление к письму:
"... Все это я Вам пишу, как товарищу, мнение которого я ценю и уважаю, и как человек человеку. Еще раз повторяю, что у меня нет ни тени сомнения и колебания в том, что я должна и обязана, внутренне обязана сделать для революции, но как совместить это с моральной этикой - не знаю, не умею и боюсь. Простите за такое сумбурное письмо и напишите мне. 16 января 1922 года. Лида.

Р.S. Во всяком случае уведомите меня... о получении доклада и письма. Это обязательно сделайте".

 В январе 1922 г. Л.В. Коноплева  кроме заявление подготовила и особый документ Доклад в ЦК  ВКП (Б) где более подробно конкретизировала свои мысли о политической ситуации в России.
       ИЗ ДОКЛАДА Л.В.КОНОПЛЕВОЙ

  "Брестский мир я не приняла. Считала, что революционная Россия не может идти ни на какие договоры с капиталистическими государствами. У меня появилась мысль о необходимости террора против Ленина. Его фигура все больше вырисовывалась на фоне революционных событий.

   Казалось, что все неудачи эсеров из-за того, что в ЦК ПСР нет такого же Ленина, как в ЦК РКП/б/. Только убрав Ленина с политической арены, эсеры могли добиться победы над большевиками. Большевики сильны Лениным. Без Ленина эсеры могли вести борьбу с большевиками на равных...
   Я безусловно убеждена, что на путь террора партия с. -р.практически бы не стала, не будь конкретных предложений от отдельных членов партии. Отвергнуть их - для этого не было у ЦК ПСР ни мужества, ни воли. Моментами мне казалось, что у ЦК было сознание недопустимости такого метода борьбы, как террор, но по привычке использовать все попадающее на пути в расчете, что авось будет польза, он давал санкцию на террор)...
       В итоге все разоблачения Семёнова вошли в обвинительное заключение Верховного трибунала и подвели черту под жизнями их бывших соратников.
       Ну и раз у нас зашла о суде против эсеров, то давайте и познакомится так с казать с официальными обвинениями в адрес так сказать в общем виде.
      На скамье (по заранее подготовленным ВЧК-ГПУ спискам) подсудимых правые эсеры оказались расколотыми на две группы.
     Первая группа, насчитывавшая 22 человека, заняла на суде явно антисоветскую Позицию. Не отказалась от продолжения борьбы с Советской властью. пыталась использовать проходившие в обстановке широкой гласности заседания Верховного трибунала для контрреволюционной пропаганды и клеветы на партию большевиков и ее руководителей.
     Ядро этой группы составляли члены ЦК ПСР А.Р.Гоц, Д.Д. Донской, Е.М.Тимофеев, М.А.Ееденяпин, Д.Ф.Раков, М.А.Лихач, М.Я.Гендельман-Грабовский, Л.Я.Герштейн, Е.М. Ратнер-Элькинд, Ф.Ф.Федорович, кандидат в члены ЦК ПСР Н.Н.Иванов и другие руководители эсеровских организаций.
     Вторую группу подсудимых составляли лица, которые осознали свою вину и стремились правдивыми показаниями облегчить расследование преступлений правых эсеров (тут следует иметь в виду кого пере вербовало на свою сторону ВЧК-автор), в эту группу входили в основном бывшие эсеровские боевики Г.И.Семенов/Васильев/, Л.В.Коноплева, Ф.Ф.Федоров-Козлов, П.Т.Ефимов, И.О.Дашевский, К.А.Усов, П.Н.Пелевин, Ф.Б.Ставская, Ф.В.Зубков, а также бывший член Московского бюро ЦК ПСР Г.М.Ратнер. особняком выделился на процессе правых эсеров бывший член ЦК партии народных социалистов В.И.Игнатьев.
     Продолжительное время он был связан с некоторыми членами ЦК ПСР и его преступления квалифицировались как индивидуальные.
     Он подлежал суду за сношения с представителями секретных служб иностранных государств с целью склонения их к вооруженному вмешательству, к организации взрывов железнодорожных путей, за пособничество различным контрреволюционным элементам в борьбе с Советской властью.
      Кроме того, было продемонстрировано новое большевистское изобретение в области судопроизводства! - оказывается на скамье подсудимых «незримо присутствовали эсер-боевик Н.Сергеев», убивший В. Володарского в Петрограде 20 июня и эсерка Ф. Каплан, совершившая злодейское покушение на В.И. Ленина в Москве 30 августа 1918 года и казнённая  во внесудебном порядке по распоряжению Я. Сведлова 3 сентября 1919 г ( заживо сожжённая  в бочке с бензином!) 

     Первую группу подсудимых-членов ЦК ПСР - защищали на процессе представители двух реформистских Интернационалов Э.Вандервельде, Т.Либкнехт, К.Розенфельд и небезызвестные дореволюционные адвокаты Н.В.Муравьев и А.С.Тагер, а также правозаступники В.А.Жданов, Г.Б.Патушинский, Г.Л.Карякин и другие.
      Защиту второй группы эсеров, отошедших от партии, вели: А.А.Биценко, Н.И.Бухарин, С.Б.Членов, Р.П.Катанян, П.А.Шубин, представители Коминтерна: Ф.Я.Кон, Ж.Садуль, А.Грамши и другие.
     Обвиняли подсудимых Н.В.Крыленко, А.В.Луначарский, М.Н.Покровский, видные работники Коминтерна, в том числе А.Муна, Д.Бокани и К.Цеткин.
      Первая группа подсудимых избрала А.Р.Гоца тюремным старостой. Еще во время предварительного следствия он попытался лишить Г.И.Семенова его опоры -боевиков.
       Председателем Верховного революционного трибунала был Г.Л.Пятаков, членами: О.Я.Карклин и А.В.Галкин. Запасными членами в состав присутствия входили Н.М.Немцов и Ф.И.Озол.
        Подсудимые члены ЦК ПСР заявили, что их нельзя судить хотя бы уже потому, что в феврале 1919 года они амнистированы Советским правительством.
        С тех пор якобы не причинили народу никакого вреда и ущерба. Бравируя этим, обратились за поддержкой к "социалистическим партиям всего мира".
       Совпало так, что в тот период III Коммунистический Интернационал намечал тактику единого рабочего фронта и предложил создать Всемирный конгресс из представителей всех международных объединений рабочего класса для выработки плана совместных действий в борьбе с капиталом. Лидеры реформистских II и II 1/2 /Венского/ Интернационалов воспользовались конференцией трех Интернационалов в Берлине, проходившей в начале апреля 1922 года и взяли правых эсеров под защиту.
      Они потребовали от делегации Коминтерна в качестве непременного условия соглашения о совместных действиях, согласия допуска на судебный процесс представителей обоих Интернационалов в роли защитников правых эсеров и письменного заверения, что в отношении обвиняемых не будет применена смертная казнь. Представители РКП/б/ в Коминтерне Н.И.Бухарин и К.Б.Радек дали от имени Коминтерна соответствующие обязательства.
         Бывший министр юстиции Бельгии Э. Вандервельде, защищавший эсеров на суде от имени Международного бюро II Интернационала, 25 июня 1922 года писал, что показания Семёнова и Коноплёвой носят такой характер, что «ни один нормальный суд не мог бы принять их во внимание».
      Для участия в процессе в Москву прибыло более 80 корреспондентов советских и зарубежных органов печати. Учитывая историческое значение процесса и размеры той клеветнической кампании, которая развернулась вокруг него, Пленум ЦК РКП/б/ 3 апреля 1922 года обсудил вопрос об агитации за границей, в связи с деятельностью эсеров и меньшевиков и принял решение об организации контрагитационной кампании.
    В задачу средств массовой информации новой России входил показ того, что большевики не мстят, не сводят счеты с правыми эсерами, а защищают завоевания Великого Октября.
    И вот как это подавалось! А прочитав  еще раз убеждаешься в правоте  выводов сделанных защитников эсеров – Э. Вандервельде

     ИЗ ОБВИНИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПО ДЕЛУ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА И ОТДЕЛЬНЫХ ЧЛЕНОВ ОРГАНИЗАЦИЙ ПАРТИИ СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ ПО ОБВИНЕНИЮ ИХ В ВООРУЖЕННОЙ БОРЬБЕ ПРОТИВ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ, ОРГАНИЗАЦИЙ УБИЙСТВ, ОГРАБЛЕНИИ И ИЗМЕННИЧЕСКИХ СНОШЕНИЯХ С ИНОСТРАННЫМИ ГОСУДАРСТВАМИ
- Надлежит считать установленными:

       Партия с. -р. явилась в лице членов ее ЦК инициатором гражданской воины в дни Всероссийского Съезда Советов и Октябрьской революции рабочего класса и ответственна как за гражданскую войну, так и за провоцирование ею наступление на революционный Петроград казацкого генерала Краснова и за жертвы, понесенные рабочим классам при отражении этого наступления...
...Подготовляла и организовывала повсеместно на территории Советской России ряд мятежей и восстаний и оказывала им всяческое содействие в целях свержения Советской власти и восстановления буржуазной собственности...
     Все эти данные представляют собой достаточный материал для уголовного преследования против всего состава ЦК партии в целом и, наконец, дополняется еще одними установленными следствием, после опубликования разоблачений ПСР Семенова, фактами об организации партией террористических актов и убийств и вооруженных ограблений, направленных против жизни и деятельности отдельных представителей Советской власти и частных лиц, в нарушение и фактическое опровержение неоднократно объявляемых в печати от имени партии заявлений о ее полной непричастности к указанным убийствам и террористическим актам и ограблениям...            
……………
Может быть признано для этого периода совершенно точно установленным:

1. Что партийные организации правых эсеров в этот период в лице их руководящих организаций, а именно ЦК в лице Гоца, Иванова и уполномоченного Рабиновича, а Петроградский Губернский Комитет в лице Брюлловой-Шаскольской и Эстрина замыслили ряд мер по организации покушения на крушение поезда Совнаркома при его отъезде в Москву.

2. Что для этого ими был предпринят ряд организационных шагов.

3. Что об этом готовящемся покушении знали, кроме иных лиц, также Семенов, Коноплева и Тисленко.

4. Что покушение не удалось по независящим от воли данных лиц обстоятельствам.

Из показаний Л.В. Коноплевой:

  «Перед отъездом в Москву Коноплева виделась с Гоцем. Твердо заявила, что после покушения спасаться не намерена. Вопрос о безопасности - это ее личное дело. Заговорила о револьвере. Рабинович предложил пули отравить.
- В этом случае, - сказал он, - выстрел будет обязательно смертельным...
    Рабинович сообщил, что яд кураре Коноплева получит в Москве у В.Н.Рихтера. Отдал ей свой браунинг.
- В Москву поедете не одна, а с опытным боевиком, - заметил Гоц, - с Ефимовым, например. Ведь он вас учил стрелять. Коноплева согласно кивнула.
... Коноплева и Ефимов ехали в Москву в разных вагонах и даже выходя на станциях в надежде купить что-либо съестное, не показывали виду, что знакомы.

      В Москве сразу же начались неудачи. На вокзале их никто не встретил. "Из конспиративных соображений" как объяснил потом Рихтер. Коноплева и Ефимов Москву знали плохо и с большим трудом разыскали нужный адрес.
   Дверь им долго не открывали. Испуганный мужской голос пытливо расспрашивал, кто они и откуда. Долго щелкали задвижки и запоры. Наконец, дверь приоткрылась, и Рихтер буквально втащил их в полутемную прихожую.
- А вы как думали? В Москве сейчас кого только нет - и анархисты, и дезертиры, и налетчики.
- И все, конечно, наш пароль знают, - ядовито заметил Ефимов.
- Всякое бывает, - виновато хихикнул Рихтер. - Береженого бог бережет.
     Действуя по этому принципу, Рихтер у себя гостей не оставлял. Ничего не стал говорить о делах, а предложил с дороги отдохнуть. Квартиру для них снял подальше от себя, предосторожности ради, в Большом Успенском переулке, в доме девять...
- Ах, да, - сказал он театрально, - вы же впервые в Москве! Но мне провожать вас никак нельзя.
     Сделали так: Рихтер нанял извозчика, сказал ему, что надо доставить приезжих на Покровку, а там - рукой подать.
     Проводил Коноплеву и Ефимова до пролетки, посоветовал разыграть перед хозяйкой квартиры любящую супружескую пару, иначе она может что-нибудь заподозрить...
- У вас как с документами? - спросил он.
- Под какими вы именами?

    Петр Ефимов был под своим собственным именем, а Лидия Коноплева, поскольку ответственной за террористический акт выделили ее, значилась по документам Анной Петровной Степановой.
    Когда устроились на Покровке, Коноплева сказала Ефимову:
   - Не нравится мне Рихтер. Почему он увильнул при встрече от делового разговора? Почему назначил встречу в каком-то Пименовском переулке. И глаза у него какие-то бегающие, уклончивые.
- Ладно, - ответил Ефимов. - Давай спать. Утро вечера мудренее.
   На другой день в Пименовском, на конспиративной квартире, Рихтера не оказалось. Боевики застали там Веденяпина. Познакомились. Но и Веденяпин ничего не сказал им толком, а повез на свою квартиру, по Новинскому бульвару, на Садовой. По дороге, как гид, рассказывал о Москве, да и о чем было говорить при извозчике.
   В доме по Новинскому бульвару их ждало очередное начальство - Тимофеев. Был он как-то подчеркнуто любезен. Сказал, что Рихтер достал для Ефимова хороший испанский браунинг и разжился ядом кураре. Обстановка сложная. Удалось выяснить, что Ленин живет в Кремле. Где находится его кабинет - точно узнать не удалось. Выезжает в город чрезвычайно редко...
    Боевики бесцельно жили в Москве уже вторую неделю. В начале апреля к ним приехал Абрам Гоц. По его мнению, момент для покушения они уже упустили. Коноплева нервничала. Гоц, Тимофеев и Веденяпин успокаивали ее.
- Не огорчайтесь, - снисходительно говорил Гоц. - Момент для покушения на Ленина вам еще представится. Террористические акты необходимы. Они будут помогать нашей партии пробуждать массы от апатии, настраивать их против большевизма...
………….
"В... покушении на Ленина в марте 1918 года принимал участие: во-первых, Рабинович, в качестве прикомандированного от ЦК к Военной комиссии руководителя работы последней, привезшего специальную санкцию на акт из Москвы; во-вторых, в качестве непосредственного руководителя, назначенного ЦК и передавшего Коноплевой яд кураре - член ЦК /правых эсеров - Н.К./ Рихтер, в-третьих, члены ЦК Тимофеев, Гоц и Веденяпин, знавшие о поездке Рабиновича в Москву за санкцией. Коноплева и Ефимов устанавливаются в качестве исполнителей.

    Итак, четыре члена ЦК: Рихтер, Гоц, Тимофеев и Веденяпин уличаются этими данными в официальном если не в руководстве, то полной осведомленности о готовящемся покушении. Форма, в которой имел быть совершен террористический акт, устанавливается как акт индивидуальный, не связанный с деятельностью партии /правых эсеров - Н.К./ как таковой, но тем не менее совершенный с ведома партии, ее благословения и под ее руководством».

                Снова данные ИЗ ОБВИНИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

       После свершения убийства вся группа выехала, действительно, немедленно из Петрограда ...Не подлежит, таким образом-, никакому сомнению, что руководящие члены ЦК, начиная с Чернова, знали о деятельности Центрального боевого отряда и одобряли террор...
    В убийстве Володарского принимали участие и были во всяком случае о нем осведомлены: Гоц, Донской, Евгения Ратнер, Григорий Ратнер, Рабинович, Семенов, Коноплева, Сергеев, Федоров-Козлов, Усов, Зейман, Морачевский и Елена Иванова, причем член ЦК Гоц указал лиц, подлежащих убийству...
 
                РЕЧЬ ПРОКУРОРА КРИЫЛЕНКО
      Государственный обвинитель Крыленко дал оценку преступных деяний подсудимых первой и второй групп обвиняемых. Более подробнее охарактеризовал закулисные контрреволюционные махинации членов ЦК ПСР Гоца, Тимофеева, Веденяпина, Донского, Е.Ратнер, Гендельмана, Лихача и других, проявивших особое упорство в достижении той цели, которую они себе поставили - свержение Советской власти, убийство ее руководителей и в первую очередь - В.И.Ленина.

      Ф.Каплан, как показал суд, - не герой партии социалистов-революционеров, не рыцарь "народовластия", а жертва, сознательно подстрекаемая на злодейское покушение, бесчестно и подло обманываемая своими "высокими" руководителями из ЦК ПСР, а затем отвергнутая и оклеветанная ими на процессе. Именно эсеровские лидеры поощряли белый массовый и индивидуальный террор, тайно руководили им и намечали для убийства очередных кандидатов из ближнего окружения В.И.Ленина.

       На первое место Крыленко поставил подсудимого Гоца как одного из наиболее ответственных и видных руководителей партии эсеров. Гоц пользовался в партии наибольшим авторитетом. Для его спасения и освобождения из-под ареста партия признала возможным пожертвовать другими своими членам и, в частности, из боевой группы Семенова. Гоц принимал непосредственное участие или руководил всеми действиями обвиняемых, начиная от юнкерского восстания в Петрограде и кончая постыдными экспроприациями в советских учреждениях. Участие Гоца в преступной работе партии эсеров с самого начала и до конца полностью доказано.

           Член ЦК ПСР А.Р.Гоц лично агитировал в войсках после переворота октябрьских дней. Выступал на митингах в Царском Селе, Могилеве, Пскове. Призывал войска к противодействию Советской власти. Подготовлял и участвовал в организации юнкерского восстания 29 октября 1917 года в Петроградце. Был осведомлен о готовящемся покушении на Володарского и фактически им руководил. После свершения убийства дал директиву о немедленном переезде членов Центрального боевого отряда из Петрограда в Москву. В конце июня и начале июля 1918 года дал санкцию на подготовку покушения на Ленина.

       Д.Д.Донской, член ЦК ПСР, руководил военной комиссией после разгрома Учредительного собрания. Присутствовал на совещании военной комиссии в связи с разоружением Преображенского полка. Входил в сношения с реакционными организациями М.М.Филоненко, П.П.Иванова и о германский штаб Э.Людендорфа. В июле 1918 года находился в Москве в качестве ответственного члена ЦК ПСР. Руководил деятельность Центрального боевого отряда Г.И.Семенова.
      Незадолго до покушения на Ленина имел свидание о исполнительницу террористического акта Ф.Каплан. От имени ЦК ПСР разрешил Семенову готовить покушение на Володарского, Урицкого и Ленина.

        Н.Н.Иванов, кандидат я члены ПК ПСР вел личные переговоры и объяснения с членом ЦК партии народных социалистов В.И.Игнатьевым по поводу распределения денег, переданных от "Союза возрождения" для финансирования работы военной комиссии при ЦК ПСР. По личной инициативе поставил вопрос о применении террора против Советской власти на обсуждение ЦК партии с. -р. в феврале 1918 года.
      Высказал свою точку зрения на допустимость террора против большевистских руководителей начальнику Центрального боевого отряда Г.И.Семенову, чем подстрекал последнего к свершению террористических актов на Володарского, Урицкого, Троцкого и Ленина.

     Л.Я.Герштейн, член ПК ПСР, уполномоченный ЦК при военной комиссии по подготовке вооруженного восстания в Петрограде. Лично агитировал против Октябрьского переворота в Могилеве и командировал для такой агитации Паевского в Везенберг. Выступил инициатором организации боевых дружин.
     Санкционировал получение денег от "Союза возрождения" для финансирования военной комиссии при ЦК ПСР. В качестве делегата ЦК ПСР и особо уполномоченного вел военную работу по формированию вооруженных сил против Советской власти и переговоры с Радой по вопросу о заключении договора на предмет совместных действий против Советского правительства и сносился по тому же вопросу о французскую миссию.

    Е.М.Тимофеев, член ЦК ПСР, в московский период работы через Дашевского вел сношения с военными работниками по переброске на антисоветский фронт белогвардейского офицерства. Через Илью Минора был непосредственно связан с союзными миссиями в Москве и Петрограде. Поддерживал связь с подрывниками М.А.Давыдова. В начале 1918 года встречался с Коноплевой и Ефимовым, которые готовили покушение на Ленина в Москве.

    М.А.Веденяпин, член ЦК ПСР. Специально выехал в Самару с директивой ЦК партии с. -р. для участия в вооруженном восстании против Советской власти. В Самаре вступил в контакт с чехословацким командованием. Знал, что Коноплева и Ефимов готовили покушение на Ленина в марте 1918 года. После неудавшейся попытки террористического акта снабдил Ефимова и Коноплеву деньгами на проезд из Москвы в Петроград.

   М.А.Лихач, член ЦК ПСР. Заведовал военным отделом ЦК. В качестве члена ЦК присутствовал на заседаниях военной комиссии. Участвовал внесете с Семеновым в объединенном заседании военного отдела "Комитета родины и революции". Руководил подготовкой вооруженного выступления боевых эсеровских дружин в момент открытия Учредительного собрания и в момент его разгона. Получил лично деньги от Игнатьева, поступившие из английских источников, на поездку из Вологды в Архангельск. В качестве уполномоченного ЦК ПСР принял участие в формировании контрреволюционного правительства в Архангельске и вошел в него после контрреволюционного переворота.

    Н.И.Артемьев и С.В.Морозов вели активную работу в Москве. Морозов лично участвовал в совещании, на котором с докладом выступил председатель Уфимского Комитета ПСР по вопросу о формировании антисоветского фронта в Поволжье.

Е.М.Ратнер-Элькинд, член и казначей ЦК ПСР. В мае 1918 года получила от Семенова деньги, экспроприированные у артельщика комиссариата продовольствия. Знала об их источнике. Была в курсе подготовки покушений на Володарского, Урицкого и Ленина.

     Е.А.Иванова-Иранова, арестованная за военную работу в Москве и перевозку из Петрограда в Москву белогвардейских офицеров, амнистированная в 1919 году Верховным Трибуналом, вошла в Центральный боевой отряд при ЦК ПСР, приняла участие вместе с Коноплевой, Рабиновичем и Ефимовым в организации террористического акта против Ленина в феврале 1918 года. В июне 1918 года вела слежку за Володарским. В качестве исполнительницы ездила на линию железный дороги на станцию Томилино с целью вызвать крушение поезда, в котором следовали ответственные военные работники Реввоенсовета Республики. Знали о готовящемся покушении на Ленина.

    А.И.Альтовский вел военную работу в Саратове. Снабжал документами и явками направляемых к нему белогвардейцев и членов ПСР.

     В.В.Агапов вел военную работу и организовал подрывную группу. Являлся связным между подрывниками и членом ЦК ПСР Д.Д.Донским.

     Г.Л.Горьков-Добролюбов вел военную работу в Москве, способствовал переправе за Волгу членов Учредительного собрания. Участвовал в заседании при докладе Уфимского представителя в Московском бюро ЦК ПСР.

     Д.Ф.Раков, член ЦК ПСР, принял от Семенова экспроприированные у торговца на Лесном в Петрограде деньги, заведомо зная об их источнике.

   Ф.Ф.Федорович, член ЦК ПСР, находился в непосредственных сношениях о агентом савинковской организации Калининым.

       М.Я.Гендельман-Грабовский, член ЦК ПСР, был членом фракции Учредительного собрания. Участвовал в сношениях о иностранными миссиями. Выехал по заданию ЦК ПСР в Поволжье для контрреволюционной работы. Принимал участие в Уфимском совещании, как сторонник группы Н.Д.Авксентьева.

     Во второй группе подсудимых государственный обвинитель Н.В.Крыленко выделил бывшего начальника Центрального боевого отряда при ЦК ПСР Г.И.Семенова /Васильева/. Отметил, что эсеровские боевики состояли членами различных организаций ПСР и разновременно, начиная о 25 октября 1917 года по день ареста или выхода из партии, совершали контрреволюционные действия, направленные на свержение Советской власти или убийство руководителей Советской республики.

     Г.И.Семенов в марте 1918 года организовал Центральный боевой отряд при ЦК ПСР с целью производства террористических актов и экспроприаций. В мае и июне 1918 года организовал и подготовил покушение на Володарского. Отдал приказания эсеру Сергееву убить Володарского пулями, отравленными ядом кураре. В целях производства террористического акта в мае - июне 1918 года организовал слежку за Урицким, привлек к этой работе Коноплеву. В июле 1918 года руководил подготовкой покушения на Ленина. Лично произвел отравление пуль, которыми Ф.Каплан стреляла в Ленина 30 августа 1918 года на заводе Михельсона в Москве,

     И.С.Дашевский в мае 1918 года содействовал Семенову в передаче в кассу ЦК ПСР денег экспроприированных у артельщика комиссариата продовольствия на станции Буй; в июне 1918 года ввел эсерку Каплан в Центральный боевой отряд для использования ее в качестве одного из главных исполнителей покушения на Ленина,

      Л.В.Коноплева состояла в бюро военной комиссии при ЦК ПСР. Вместе о Семеновым и Леппером готовила вооруженное восстание против большевиков в Петрограде. В феврале 1918 года решила организовать покушение на Ленина. Вместе с Ефимовым вела за ним слежку в Москве. Получила от члена ЦК ПСР В. Рихтера яд кураре для отравления пуль, предназначавшихся для убийства Ленина. Покушение на Ленина в марте 1918 года не состоялось. Коноплева вступила в Центральный боевой отряд, состояла в числе исполнителей террористического акта на Ленина 30 августа 1918 года.

      П.Т.Ефимов в феврале 1918 года, по предложению особо уполномоченного ЦК ПСР Б.Н.Рабиновича и члена ЦК ПСР А.Р.Гоца согласился, принять участие в подготовке покушения на Ленина под руководством Коноплевой. Знал об убийстве Володарского эсером Сергеевым.

        К.А.Усов принял участие в организации боевых дружин в Колпинском районе под руководством Семенова. Принял участие в организации террористического акта против Ленина в июле-августе 1918 года. Был в числе исполнителей покушения.

      Ф.Ф.Федоров-Козлов состоял организатором боевых дружин в Невском районе Петрограда под руководством Семенова. В июне 1918 года принял участие в организации террористического акта против Володарского. Скрывался от ареста вместе с убийцей Володарского и уехал в Москву для продолжения террористической работы. Был в числе исполнителей покушения на Ленина.

      Ф.В.Зубков был членом боевой дружины, сверх того в июле-августе 1918 года принял участие в организации террористического акта против Ленина. Пытался произвести крушение поезда, в котором следовали работники Реввоенсовета РСФСР.

       П.Н.Пелевин в июле 1918 года вместе с Каплан вступил в Центральный боевой отряд и принял участие в организации террористического акта против Ленина. Принял участие в нескольких экспроприациях советских учреждений и частных лиц.

        М.И.Львов состоял членом ПСР, в сентябре 1918 года снабдил Лидию Коноплеву (через Елену Иванову) явкой к эсеру, служившему в Калужском губпродкоме, который оказал Коноплевой содействие в осмотре губпродкома в целях его ограбления.

     Ю.В.Морачевский организовал боевые дружины в Василеостровском районе в Петрограде и сверх того был хозяином явочной квартиры Центрального боевого отряда. В июне 1918 года скрыл у себя убийцу Володарского эсера Сергеева.

       Ф.Е.Ставская состояла членом ПСР и приехала в Москву в сентябре 1918 года. Вошла в Центральный боевой отряд по рекомендации члена ЦК ПСР Д.Д.Донского. Выехала на Самарский фронт для связи с контрреволюционным центром на Волгой.

     Г.М.Ратнер, член Московского бюро ЦК ПСР. Вел политичеокую работу в Москве среди рабочих. Председательствовал от МК партии с. -р. в военной группе при Бюро членов Учредительного собрания. Присутствовал при докладе связного Хреновского члену ЦК ПСР Д.Д.Донскому о переговорах с генералом Алексеевым. Вел военную работу на Украине, Кубани, о чем впоследствии доложил Донскому. Со слов сестры Е.М.Ратнер-Элькинд знал об убийстве правыми эсерами В.Володарского.

Выписка из протокола допроса СЕМЕНОВА Григория Ивановича
гр. Аграновым 14-го марта — 22
БОЕВАЯ ГРУППА РАБИНОВИЧА И ОТНОШЕНИЕ ЦК К ТЕРРОРУ
     Бюро Военной Комиссии решило организовать Центральную боевую группу и поручила подготовительную работу прапорщику, бывшему каторжанину Ивану Кашину54. Конкретные цели этой группы нам самим тогда еще были неясны. Но смутно у нас же появлялись в это время мысли о приемлемости экспроприации у Советской Власти, у некоторых из нас (у меня в частности) — даже мысль о допустимости террористических актов по отношению к представителям Советской Власти.
    У Центрального Комитета к этому времени отношение к террору было более определенным и положительным. Мне сообщал эсер ТЯГУНОВ55 и кто-то из боевиков, кажется, УСОВ, что еще в январе в [19] 18 году (приблизительно) боевики Невско-Заставского района делали попытку покушения на Ленина. Это, по их рассказам, у них было организовано плохо, но делалось все это как будто после бесед об этом с Виктором Черновым и с его ведома.
   Узнав, что мы организуем Центральную группу, Центральный Комитет вмешался в это дело и передал организацию группы Б. РАБИНОВИЧУ. РАБИНОВИЧ предлагал мне войти в группу. Мне тогда же было ясно, из беседы с ним, что цель группы — террор. Я тогда отказался, ибо военную работу, которой я был занят, считал более нужной и важной.
     В группу РАБИНОВИЧА вошли Л. КОНОПЛЕВА, и Петр ЕФИМОВ, бывший каторжанин. КОНОПЛЕВА вскоре предложила ЦК произвести покушение на Ленина, предлагала себя в качестве исполнительницы. Об этом мне рассказывала позже КОНОПЛЕВА, и я знаю эту историю в общих чертах с ее слов. Переговоры об этом она вела с ГОЦем. ЦК согласился, поручил организацию акта члену ЦК РИХТЕРУ и отправил Коноплеву и Ефимова в Москву для выполнения акта. Предполагалось убить Ленина из револьвера, причем было решено отравить пули. Рихтер достал где-то яд «Кураре» и передал его
 


54 Кашин Иван Прокофьевич (1886-?). Член ПСР, в 1905-1906 гг. член эсе¬ровской боевой дружины в Петербурге.
    За участие в нападении на казначея кор¬пуса пограничной стражи осужден на 8 лет каторги, которую в 1911 — 1914 гг. от¬бывал в Александровском централе, с 1914 г. на поселении. В октябре 1917 — феврале 1918 г. член боевого отдела Военной комиссии при ЦК ПСР. Некоторое время вместе с Ефимовым заведовал экспедицией газеты «За народ».
    На процес¬се социалистов-революционеров заявил, что был членом ПСР до 1920 г. 24 фев-раля 1922 г. Президиумом ГПУ был включен в список эсеров, которым в связи с организацией процесса по делу ПСР было предъявлено обвинение в антисовет¬ской деятельности. Дело выделено за нахождением за границей (в Дальневосточ¬ной республике).
    На процессе ПСР свидетель защиты. За «неправильную» ли¬нию на процессе подвергался давлению и угрозе предания суду. Член Всесоюз¬ного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. В 1938 г. работал бухгалтером в артели «Технохимик»
     55 Тягунов-Ельшевич (Ельшевич-Тогунов) Сергей Терентьевич (7—1922). Член ПСР с 1904 г. В конце 1917 — начале 1918 г. прапорщик, член Военной организации ПСР.
    Обвинялся сибирскими чекистами в принадлежности к Сибирскому Кресть¬янскому Союзу (СКС). В ходе подготовки процесса социалистов-революционеров в мае 1922 г. дело на него было выделено из-за неразысканности обвиняемого.
    О причастности Тягунова к покушению на В.И. Ленина в январе 1918 г. говорили на допросах Н.Н. Иванов (8 апреля 1922 г.) «В Сибири в 1919 г. я слышал от одного из офицеров, бывших в 1918 г. в Петрограде (он сочувствовал с-р.), что в январе 1918 г. действительно было произведено в Петрограде покушение на ЛЕНИНА при его проезде на автомобиле с ПЛАТТЕНОМ, при чем это покушение было совершено какой-то военной группой при участии ТЯГУНОВА» (Судебный процесс над социа¬листами-революционерами. С. 435) и СЕ.
    Кононова (14 марта 1922 г.) «Прапорщика Тягунова СР. (вероятно, имеется в виду с.-р. — Сост.), бывшего весьма правым, я встречал в квартирах нашей военной организации. Однажды, когда я встретил его вес¬ной 1918 года на Николаевской улице в Питере недалеко от его квартиры, он пригла¬сил меня к себе на квартиру, где находились еще несколько человек.
   Тягунов тогда рассказал о том, что ими произведено в январе месяце покушение на Ленина, при проезде последнего на машине. По автомобилю Ленина был сделан выстрел из вин¬товки. Выстрел был сделан в шины автомобиля с целью остановить автомобиль и сделать покушение на убийство Ленина.
    Сообщение Тягунова произвело на меня не¬приятное впечатление, так как я считал, что подобный поступок мог быть совершен белогвардейцами и монархистами. Тягунов мне сказал, что это покушение соверше¬но военной организацией партии ср. Тягунов мне даже называл имена участников покушения, которые в момент покушения были на улице в виде патруля.
     Имена этих участников я сейчас припомнить не могу...»
     Ну, а все что происходило далее было как говорится «делом техники»!

      Государственный обвинитель бывший прапорщик Крыленко сделал вывод, что члены ЦК ПСР, обвиняемые по делу правых эсеров социально опасны и нет никакой надежды на то, что их действия в будущем изменятся.
    В самом деле, Х Совет ПСР, состоявшийся в августе 1921 года, поставил вопрос о свержении Советской власти: "X Совет партии, - говорится в резолюции, - заявляет, что вопрос о революционном низвержении диктатуры Коммунистической партии со всей силой железной необходимости ставится в порядок дня".

     5      сентября 1921 года находившиеся под стражей члены ЦК ПСР Гоц, Генделкман, Веденяпин, Донской, Лихач, Раков, Е.Ратнер, Тимофеев и другие отправили вновь избранному Центральному Бюро ПСР письмо по поводу вышеуказанного Совета и его решений, в котором писали:
     "С радостью узнали мы о благополучном исходе Х Совета партии...
      Х Совет партии совершенно правильно заявляет, что главным заданием является преодоление диктатуры правящего правительства". Этим письмом обвиняемые члены ЦК ПСР не только солидаризировались с тактикой Х Совета, но и доказали, что и в тюрьме они были связаны со своей партией, и в качестве ее членов ЦК продолжали на нее оказывать свое влияние.

- Товарищи судьи, - заявил Крыленко. - Политика ПСР приобретает вое более и более авантюристический и заговорщический характер. Надо блюсти, чтобы Республика Советов не потерпела вреда. Надо блюсти, чтобы во всяком случае интересы государства были выше всего. Что бы ни говорили, ни кричали в России или в Западной Европе представители соглашательских организаций. Мы выстрадали право самозащиты и самообороны от наших врагов... Я требую высшей меры наказания…» 

  Отдельно от вышеприведённых документов хочу ознакомить читателя с подлинным Обвинительным заключение в отношении Рихтера В.М. того самого эсера, что лично раздобыл для теракта яд кураре!
   Чтение этого документа показывает всю тщетность усилий коммунистических обвинителей доказать вину эсеров в подготовке покушения на В. Ленина!

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По делу № 38 Члена ЦК ПСР РИХТЕРА, Владимира Николаевича.
1923 года Июня... дня, Я, Следователь Верховного Суда Дубинский, рассмотрев дело № 38 по обвинению РИХТЕРА Владимира Николаевича в контрреволюционных деяниях,
НАШЕЛ:
В Верховном Трибунале ВЦИК от 8 июля по 7 августа 1922 г. в открытом судебном заседании слушалось дело членов ЦК ПСР, причем, в отношении членов ЦК, находящихся за границей, а также скрывшихся от следствия и суда, в том числе РИХТЕРА, дело было выделено в особое производство, впредь до возвращения в РСФСР первых и розыска последних.
Привлеченные по делу Члены ЦК ПСР обвинялись в вооруженной борьбе против Советской власти, организации террористических актов, вооруженных ограблениях, сношениях с иностранными капиталистическими державами в целях подготовки и организации интервенции и др.267
Судебным следствием по делу, как это видно из приговора, установлено, что вдохновляемая и руководимая Центральным Комитетом ПСР, в который входил гр. РИХТЕР, избранный на III и IV партийном съезде, партия социалистов-революционеров после свержения Временного Правительства буржуазии от 25 октября 1917 года и образования Рабоче-Крестьянского Правительства, в возгоревшейся вооруженной борьбе между пролетариатом и буржуазией открыто и активно выступила в защиту интересов последней.
 И всей своей последующей деятельностью ПСР исключительно руководствовалась целью — свержение Советской власти и какими угодно путями, любыми средствами.
В осуществление указанной цели ПСР в лице своего ЦК организовала: —
1) вооруженные восстания и вторжения на территорию РСФСР вооруженных отрядов и банд, участвовала в ряде попыток
1) захвата власти в центре и на местах,
2) насильственного расторжения договоров, заключенных РСФСР,
3) отторжение от Республики некоторых частей ее,
4) террористические акты, направленные против лучших представителей Пролетарской Власти.
Учитывая и всю последующую преступную деятельность ПСР, верховный Трибунал приговором своим от 7-го августа 1922 года ПРИЗНАЛ:
1) что партия с.-р., как партия, которая использовала свое социалистическое название и входившие в нее социалистические элементы для борьбы с Советской Властью, является партией не социалистической, а буржуазной — контрреволюционной;
2) члены ПСР и в особенности члены ЦК названной партии, которые фактически руководили и возглавляли контрреволюционное движение и активную вооруженную борьбу с Советской Властью, признаны виновными в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 57, 58 и 59 Уголовного Кодекса.
Гр. РИХТЕР, Владимир Николаевич, будучи членом ПСР с 1902 года, был на 3-м Съезде партии в 1917 г. избран в ЦК. На 4-м Съезде в начале декабря того же года, РИХТЕР вновь избирается в ЦК.
Как член ЦК ПСР РИХТЕР принимает активное участие в работах ЦК и является ответственным за все те деяния, которые инкриминировались и на судебном следствии нашли подтверждение, ЦК ПСР в целом.
   Касательно индивидуальной деятельности гр. РИХТЕРА предварительным следствием установлено:
     По вопросу о допустимости террористической деятельности против представителей Соввласти ЦК ПСР на словах и в официальных заявлениях отрицал свое участие в имевших место террористических акта, — на деле же организовывал убийство вождей Советской Республики, выдвигая из своей среды членов ЦК, в частности гр. РИХТЕРА для руководства и осуществления того или иного террористического плана271.
   ЦК согласно показаниям членов ЦК — ВЕДЕНЯПИНА, ИВАНОВА, БУРЕВОГО  имел суждение по вопросу о терроре. Именно в феврале 1918 года в заседании ЦК, на котором присутствовал гр. РИХТЕР, была вынесена резолюция, по свидетельству гр. БУРЕВОГО, расплывчатая и допускающая применение террора, при чем решительный противник такового — член ЦК гр. СУНГИН счел необходимым выйти из состава ЦК. Из дальнейшей деятельности гр. РИХТЕРА усматривается, что присутствовавший на указанном заседании гр. РИХТЕР голосовал за резолюцию, допускающую террор274.
   Ибо уже в марте 1918 г., когда в среде ответственных членов ПСР возникает мысль о необходимости убить ЛЕНИНА и ТРОЦКОГО, Бюро ЦК дает свое согласие на акт индивидуальный, выделив в качестве руководителя боевой группы члена Бюро ЦК гр. РИХТЕРА.
   Выполнение этого террористического акта взяла на себя КОНОПЛЕВА, в помощь которой был назначен гр. ЕФИМОВ.
   На обязанности гр. РИХТЕРА лежало налажение технической стороны дела, установление слежки и вообще подготовка и создание наиболее благоприятных условий для совершения намеченных убийств.
   КОНОПЛЕВА в своих показаниях говорит, что необходимость убийства ЛЕНИНА вытекала из исключительной руководящей роли, которую ЛЕНИН играл, и, узнав о том, что Бюро ЦК дало свое согласие на акт индивидуальный, немедленно отправились совместно с ЕФИМОВЫМ в Москву, где гр. РИХТЕР должен был приготовить все для совершения акта.
    Однако, по приезде в Москву выяснилось, что РИХТЕРОМ в смысле подготовки почти ничего не сделано. Между прочим, помощь гр. РИХТЕРА выразилась в том, что он достал и передал гр-ке КОНОПЛЕВОЙ яд «КУРАРЕ», для отравления пули.
    Кроме того, он познакомил КОНОПЛЕВУ с каким-то молодым человеком, который должен был осуществить слежку за ЛЕНИНЫМ.
      Гр. ЕФИМОВ показал:
   Приблизительно в марте 1918 года видный член ПСР (член У.С.) гр. РАБИНОВИЧ279 — предложил ему выехать в Москву, указав, что целью поездки является совершение террористического акта. Подробные инструкции ЕФИМОВ, согласно указаниям, гр. РАБИНОВИЧА, должен был получить в Москве у члена Бюро ЦК гр. РИХТЕРА. По приезде вместе с КОНОПЛЕВОЙ в Москву, ЕФИМОВ от РИХТЕРА узнал о плане покушения на ЛЕНИНА и о том, что роль ЕФИМОВА сводится к слежке.
     От РИХТЕРА же гр. ЕФИМОВ узнал, что инициатива покушения исходит от ЦК, и, будучи не согласен с политикой террора в отношении социалистов, гр. ЕФИМОВ указывал РИХТЕРУ на недопустимость подготовляемого убийства.
  РИХТЕР же настаивал на обратном.
    Ефимов Петр Тимофеевич (1883-?). Учился в Петербургском Технологическом институте, по его собственным словам «подвергался арестам и преследованиям с 1901 года». Член ПСР с 1904 г., в 1906 г. за участие в кронштадтском восстании арестован и приговорен военно-полевым судом к 8 годам каторги, которую отбывал в Тобольском и Александровском централах
   На допросе в ВЧК 4 марта 1922 г. утверждал, что в состоянии «душевного разлада» принял в 1919 решение о невозможности находиться в партии и «с этого момента считал себя совершенно отошедшим от партии и потерявшим с нею всякую связь до сего времени».
     В 1920—1921 гг. дважды арестовывался. 24 февраля 1922 г.
    Президиумом ГПУ был включен в список эсеров, которым в связи с организацией процесса по делу ПСР было предъявлено обвинение в антисоветской деятельности. Арестован 27 февраля 1922 г., содержался во Внутренней тюрьме ГПУ. На процессе являлся обвиняемым второй группы, приговорен к 10 годам заключения с освобождением от наказания. Член Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, дальнейшая судьба неизвестная
     Рабинович Борис Николаевич (7-1942). Член ПСР. В 1917 г. возглавлял эсеровскую организацию на северном фронте. Член Учредительного Собрания от Северного фронта. Входил в Военную комиссию при ЦК ПСР. 24 февраля 1922 г. Президиумом ГПУ был включен в список эсеров, которым в связи с организацией процесса по делу ПСР было предъявлено обвинение в антисоветской деятельности. Дело выделено за нахождением за границей. В 1922 г. секретарь Заграничной делегации ПСР.
   Входил в комиссию по организации пропагандистской кампании в защиту обвиняемых на процессе 1922 г. эсеров. В 1923 г. входил в организационное бюро по подготовке Первого съезда заграничных групп ПСР, на съезде был избран кандидатом в члены Заграничного Областного комитета. В 1942 г. арестован немцами в Праге, и отправлен в лагерь. Погиб в заключении. См. о нем также в док. № П 1.17, П 1.19, П 1.20, П 1.22, а также прим. 33 к Приложениям.
 (выписки из протоколов допросов П.Т. Ефимова).- целому ряду причин, не зависящих от воли покушавшихся — ЛЕНИН убит не был.
        В мае 1918 г. состоялось постановление ЦК ПСР о посылке делегации на Украину «для переговоров с ЦК Украинских с.-р и Секретариатом Украинской Рады:
1) о плане совместной с украинскими с.-р работы в Учредительном Собрании;
2) об организации выборов и плана работ в Украинск[ое] Учредительное] Собрание;
 3) об организации переговоров с вновь образовавшимися краевыми правительствами о воссоздании центральной правительственной власти и о создании благоприятной обстановки для работы Всероссийского Учредительного Собрания. В состав делегации считать выбранными: Л.Я. ГЕРШТЕЙНА и В.Н. РИХТЕРА».
      В деле имеется копия заметки и выписка из протокола допроса автора этой заметки гр. БЕЛОВА, в которой характеризуется деятельность ГЕРШТЕЙНА и РИХТЕРА на Украине. По свидетельству гр. БЕЛОВА ГЕРШТЕЙН и РИХТЕР были уполномочены вести секретные переговоры с правительством Центральной Рады с целью добиться соглашения на предмет совместного выступления против Советской России и, кроме того, выяснение возможностей укомплектовать из солдат б. царской армии воинских частей, пригодных для похода на Петроград.
          Переговоры с правительством Центральной Рады для ГЕРШТЕЙНА и РИХТЕРА тем более были облегчены, что, по словам БЕЛОВА, французская Миссия согласилась от имени Правительства признать де-юре Правительство Центральной Рады, при условии оказания им активной поддержки партии с.-р. в ее работе за Учредительное собрание.
           Итак, заручившись поддержкой Французской миссии, ГЕРШТЕЙН и РИХТЕР подготовили почву для предстоящего соглашения, для окончательной санкции которого был вызван из Петрограда третий Член ЦК — РУДНЕВ282.
         Следствием не установлена в деталях деятельность гр. РИХТЕРА за последние 2 1/2 года.
           В процессе ведения предварительного следствия по делу ЦК ПСР, гр. РИХТЕР, будучи вызван для дачи показаний, был Одесским Губотделом ГПУ отпущен под честное слово на несколько дней для устройства домашних дел. Однако, слова не сдержал и скрылся283.
        Скрываясь в Киеве и проживая под фамилией «ПИСАРЕВСКИЙ», был в сентябре 1922 года арестован284.
           Привлеченный в качестве обвиняемого гр. РИХТЕР от показаний по существу предъявленного обвинения отказался.
            На основании вышеизложенного предается Суду Судебной Коллегии Верхсуда гр. РИХТЕР, Владимир Николаевич, 42 лет, сын вольного штурмана в Ростове-на-Дону, образование высшее (юрист-филолог), — по обвинению его в том, что, будучи избран в Центр Комитна 3-ем Съезде партии и переизбран в тот же ЦК на IV-м съезде в декабре 1917—1918 г.[,] состоял таким образом[,] в организации, ставящей себе целью свержение Советской власти, путем вооруженных выступлений, мятежей;
        Таковой, по прибытии туда, мы там и нашли. Комитет был ис¬ключительно социалистический по своему составу. В него входили как социали¬сты-революционеры, так и социалисты-демократы. Большинство принадлежало последним, и они играли там до моего приезда наиболее активную выдающуюся роль. Самый Комитет находился в Киеве, но при мне не было никакого техниче¬ского аппарата в Киеве.
     Хотя его многие свидетели называли штабом, но это не был штаб, так как никакой технической работы, практической работы там не велось. Это было, скорее, так сказать, консультационное учреждение. Центр всей работы был на Юго-западном фронте, в Бердичеве, где работала, главным образом, фрак¬ция Исполнительного Комитета Юго-западного фронта. [...] По тем сведениям, ко¬торые мы получали в Киеве, ибо на фронт ни я, ни товарищ Рихтер не выезжали, не могли выехать по техническим причинам, на фронте был организован целый ряд Партийных Бюро, которые и работали в войсках, пытаясь организовать целые части или отдельные единицы и свести их в боевые части.
По тем сведениям, которые мы получали в Киеве, и которые подлежали проверке, на фронте имелось несколько частей, которые сохранились более или менее как компактные единицы и были в этом отношении более боеспособными. [...] Украинцы и до нашего приезда в пере-говорах с Комитетом Защиты Учредительного Собрания, которые велись все время, оттягивали определенное решение и имели такую двойственную политику.
 С одной стороны, они как будто не мешали нам вести агитационную работу на местах, а с другой стороны, они делали все возможное, чтобы рассеять нашу силу, чтобы не дать нам собраться. Таково было положение, когда мы приехали. Кроме того, Ук¬раина еще не решила окончательно для себя вопрос об Учредительном Собрании.
   Я считаю долгом напомнить, что в 4 Универсале Украинской Рады, который провозгласил самостийность Украины, эта самостийность тоже была провозглашена ус-ловно.
     Они заявили, что Украина самостийна, пока в России большевистская власть, а кода большевистская власть кончится, тогда вопрос о воссоединении с Россией сам собой определится в федеративной связи. Поэтому они открыто с иде¬ей созыва Учредительного собрания не рвали. Этим объясняется, может быть, то, что члены Учредительного Собрания, некоторые из них, которые прибыли в декаб¬ре месяце в Петроград, сочли необходимым вступить в переговоры с нами, в кото¬рых они предлагали, что в случае, если окажется — обстановка в Петрограде уже предугадывала это — что Учредительное Собрание или вовсе не соберется в Петро¬граде, или соберется, но не в состоянии будет работать, то они предлагали таким местом избрать Киев. [...]
    Центральный Комитет, обсудив этот вопрос, не решив окончательно, что таким местом может быть Киев или другой пункт, в случае, если понадобится перенести, считал возможным созыв Учредительного Собрания где бы то ни было, только при наличии вооруженной силы, которая гарантировала бы Уч¬редительное Собрание от каких бы то ни было посягательств со стороны. И поэто¬му и моя, в частности, поездка в Киев имела целью выяснить, имеется ли такое на¬личие вооруженных сил или нет. [...]
        Категорически заявляю, что никаких офицер¬ских сил у нас не было, мы на них не рассчитывали и их не имели в виду, ибо уже тогда намечался ясный крен, что активная часть офицерства уйдет на Дон, где они уже формировали части, а пассивная часть никуда не пойдет и мы на них не хотели рассчитывать. [...]
         Переговоры, которые велись как с представителями Украинской партии, так и с некоторыми отдельными представителями Украинской власти, за¬тормозились тем, что во время нашего пребывания там происходила смена прави¬тельства. [...]
    В результате эти переговоры ни к чему не привели. Украинцы сперва заявили, что они ничего не имеют против и даже желают, чтобы Учредительное Со¬брание собралось в Киеве, а потом был выдвинут тот мотив, что это Собрание по¬мешает Украинскому Учредительному Собранию, что неудобно им быть в одном городе. Наконец, выяснилось, что они боятся вот чего — так как мы ставили обяза¬тельным условием наличие вооруженных сил наших собственных для защиты Учре¬дительного Собрания, то они прежде всего не хотели ни за что допустить иной силы, кроме украинской силы.
     На этом собственно и закончились все наши перего¬воры с ними, ибо как раз начался обстрел Киева, осада его, и было ясно, что ника¬ких сил мы не успеем собрать и при тех препятствиях, которые имеются, из этой идеи ничего не выйдет» (Там же. Л. 207—213).
      Что касается связей эсеров с французской военной миссией, то, по словам Герштейна, дело обстояло следующим образом:
    «Краковецкий заявлял совершенно не¬верно, вымышлено о том, что я просил его достать для партии денег у французов. Са¬мая обстановка, о которой он рассказывал, — нелепа. [...] он немного потерял меру и сказал, что я будто бы просил, как член Комитета, тайно, потому что он не должен был сказать, что я хочу денег, а с другой стороны, я посылал работников из перифе¬рии и посвящал всех и каждого в это дело. Очевидно, этот вопрос очень щекотливый и между тем я открыто делал его достоянием гласности.
   (Это явный абсурд. Очевидно, дело обстояло несколько иначе. Дело в том, что Краковецкий располагал суммами, которые он мог считать незначительными, а, по моему мнению, они были довольно значительны-автор).
   Это были суммы, оставшиеся от Сибирского правительства. Это было в тот момент, когда я срочно нуждался в сравнительно небольшой сумме около 20—30 тысяч. Дело было в том, что на Румынском фронте у нас организовался отряд, около 150 человек. [...] Они захватили с собой автомобили, продвинулись не по железной до¬роге, по направлению к Киеву, не доехав до Киева верст за 150. [...] Это было как раз в тот момент, когда для нас было совершенно ясно, что в дальнейшем движение в Кие¬ве не может продолжаться, что в Киеве Учредительное Собрание не собрать, и что нам ни к чему собирать туда силы.
    Мне нужна была небольшая сумма денег, чтобы дать этой публике возможность разъехаться. Я обратился к Краковецкому, как к то¬варищу, имевшему в своем распоряжении суммы Сибирского правительства, с просьбой дать взаимообразно в виду того, что мне были обещаны деньги от местного социал-демократического комитета. Он мне не дал. Часть я получил от социал-демо¬кратов. Это было накануне падения Киева. Вот в сущности вся простая история того моего желания использовать французскую валюту, о которой так много распростра¬нялся Краковецкий» (Там же Л. 213-214).
        Далее, отвечая на вопросы председателя суда, Герштейн пояснил, что он «как член партии, как представитель власти, считал, что всякое государственное образование имеет право на разговоры с другим государ¬ственным образованием», и именно под этим углом зрения смотрел на переговоры Сибирского представителя Краковецкого о займе у французской миссии, а потому считал возможным взять деньги у Краковецкого.
           Он считал это тем более возмож¬ным, что, по его сведениям, французских денег последний еще не получал, а занять деньги у сибирского правительства он считал себя вправе, «потому что сибирская власть стояла на точке зрения защиты Учредительного Собрания, и я вел переговоры с ним от имени Комитета, а так же потому, что эта власть стояла на точке зрения борьбы с германской опасностью, то есть, это была власть преследовавшая ту же за¬дачу, что и мы» (Там же. Л. 219—220).
         Относительно персонального состава делегации Герштейн пояснил, что пер¬воначально в Киев была послана другая, «ездившая исключительно для перегово¬ров с фракцией Украинской Учредительного Собрания для переговоров о совме¬стной работе с Учредительным Собранием», затем в Киев были отправлены Гер¬штейн и Рихтер, а в середине января (приблизительно 16 числа) — К.С. Буревой. Герштейн особо подчеркивал: вторая «делегация состояла из меня и товарища Рихтера. Совершенно не верны указания некоторых свидетелей на предваритель¬ном следствии о том, что в делегацию входили другие лица. Совершенно не верно указание на то, что в состав делегации входил и Руднев, который в наше время в Киеве и не был, мы его там и не видели» (Там же. Л. 207, 223).
          Вызванный в каче¬стве свидетеля Буревой подтвердил, что пробыл в Киеве с 16 января до первых чи¬сел февраля 1918 г. и был в курсе всего того, что делали там его товарищи по пар¬тии. В частности, на вопрос Крыленко «была или не была в то время или может быть до этого времени какая-нибудь декларация французского Представительства по вопросам о Раде; об отношении к Раде, об отношении к России, к Учредитель¬ному собранию, к борьбе за Учредительное Собрание» он заявил, что не помнит и не знает ничего об этом (Там же. Л. 341).
Следователь (Дубинский
          Впрочем, поскольку на процесс Семёнов и Коноплёва ходили не столько как на суд, сколько как на работу — без конвоя, с перерывом на обед и ночёвкой у себя дома — приговора они явно не опасались.
          Процесс партии социалистов-революционеров стал в биографии Семёнова переломной точкой.
         На суде он познакомился с Н. И. Бухариным, выступавшим в качестве официального защитника группы раскаявшихся эсеров, и его женой Эсфирь Гурвич с которой вскоре начал и сожительствовать. Очевидно к явному неудовольствию тов. Бухарина?
            ИТОГИ СУДА НАД ЭСЕРАМИ
ИЗ ПРИГОВОРА ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА

"... Верховный Трибунал ПРИГОВОРИЛ:

Абрама Рафаиловича ГОЦА, Дмитрия Дмитриевича ДОНСКОГО, Льва Яковлевича ГЕРШТЕЙНА, Михаила Яковлевича ГЕНДЕЛЬМАН - ГРАБОВСКОГО, Михаила Александровича ЛИХАЧА, Николая Николаевича ИВАНОВА, Евгению Моисеевну РАТНЕР - ЭЛЬКИНД, Евгения Михайловича ТИМОФЕЕВА, Сергея Владимировича МОРОЗОВА, Владимира Владимировича АГАПОВА, Аркадия Ивановича АЛЬТОВСКОГО, Владимира Ивановича ИГНАТЬЕВА, Григория Ивановича СЕМЕНОВА, Лидию Васильевну КОНОПЛЕВУ, Елену Александровну ИВАНОВУ - ИРАНОВУ - РАССТРЕЛЯТЬ.

Принимая во внимание, однако, что ИГНАТЬЕВ бесповоротно порвал со своим контрреволюционным прошлым, добросовестно служит Советской власти и является элементом социально безопасным, Верховный Трибунал обращается... в президиум ВЦИК о ходатайством об освобождении его, ИГНАТЬЕВА, от наказания

В отношении СЕМЕНОВА, КОНОПЛЕВОЙ, ЕФИМОВА, УСОВА, ЗУБКОВА, ФЕДОРОВА -КОЗЛОВА, ПЕЛЕВИНА, СТАВСКОЙ и ДАШЕВСКОГО.

 Верховный Трибунал находит: эти подсудимые добросовестно заблуждались при совершении ими тяжких преступлений, полагая, что они борются в интересах революции; поняв на деле контрреволюционную роль ПСР, они вышли из нее и ушли из стана врагов рабочего класса, в каковой они попали по трагической случайности.

Названные подсудимые вполне осознали всю тяжесть содеянного ими преступления, и Трибунал, в полной уверенности, что они будут мужественно и самоотверженно бороться в рядах рабочего класса за Советскую власть против всех ее врагов...ходатайствует перед Президиумом ВЦИК об их полном освобождении от всякого наказания.

... Трибунал приговорил сверх того, обвиняемых: АРТЕМЬЕВА, ВЕДЕНЯПИНА, ГОРЬКОВА, ЗЛОБИНА, ЛЬВОВА, РАКОВА, ФЕДОРОВИЧА, УТГОФТА, ЛИБЕРОВА, БЕРГА к поражению прав... сроком на 5 лет.

ИЗ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПРЕЗИДИУМА ВСЕРОССИЙСКОГО ЦЕНТРАЛЬНОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОВЕТОВ РАБОЧИХ, КРЕСТЬЯНСКИХ И КРАСНОАРМЕЙСКИХ ДЕПУТАТОВ
8 августа 1922

"...Президиум Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета постановляет:

1. Приговор Верховного Трибунала в отношении к подсудимым: Гоцу, Донскому, Герштейну, Гендельману - Грабовскому, Лихачу, Н.Иванову, Е.Ратнер-Элькинд, Тимофееву, Морозову, Агапову, Альтовскому и Е.Ивановой-Ирановой, приговоренным к высшей мере наказания, утвердить, но исполнение приостановить.

Если партия социалистов-революционеров фактически и на деле прекратит подпольно - заговорщическую работу против власти рабочих и крестьян, она тем самым освободит от высшей меры наказания тех своих руководящих членов, которые в прошлом этой работой руководили и на самом процессе оставили за собой право ее продолжать.

Наоборот: применение партии социалистов-революционеров методов вооруженной борьбы против рабоче-крестьянской власти неизбежно поведет к расстрелу осужденных вдохновителей и организаторов контрреволюционного террора и мятежа.

Как приговоренные к высшей мере наказания, так и присужденные к долгосрочному заключению остаются в строгом заключении.

В отношении Семенова, Коноплевой, Ефимова, Усова, Зубкова, Федорова-Козлова, Ставской, Дашевского и Игнатьева ходатайство Верховного Трибунала о полном освобождении их от наказания удовлетворить."

14 января 1924 года Президиум ЦИК Союза ССР вновь рассмотрел вопрос об осужденных эсерах и заменил им высшую меру наказания - расстрел - лишением свободы сроком на 5 лет, а остальным сократил сроки лишения свободы наполовину.

  Но КАК Я ВЫШЕ ПИСАЛ В СССР НИКОГДА ВРАГОВ НЕ ОСТАВЛЯОИ НЕДОБИТЫМИ, ТОЖЕ случилось и со многими вышеназванным подсудимыми!
               
    ВОТ ВАМ СВИДЕТЕЛЬСТВА ВРЕМЕНИ

       Из книги Марка Янсена "Суд без суда"

"В декабре 1939 года Гоц был переведен из Орловской тюрьмы в лагерь в Нижнем Ингаше /Красноярский край/ и летом 1940 г. он там умер от инсульта. Дочери А. Р.Гоца, Ольге, удалось встретиться с отцом в Нижнем Янгаше. Она живет /лето 1991 г./ в Евпатории, в Крыму. Жена Гоца, Сара Николаевна, последние годы своей жизни жила с дочерью. Умерла в 1967 году.

Е.М.Тимофеев в 1925 году был выслан в Среднюю Азию, в Коканд. После второго ареста в том же году его выслали в Казахстан, в Уральск, а в 1929 году ему разрешили переехать в Казань. В начале 1930-х г.г. его отправили в Самарканд. Он был расстрелян 11 сентября 1941 г. в Медвежьем лесу близ Орловской тюрьмы, так же как и В.А.Чайкин и более 150 других заключенных.

М.Я.Гендельман не дожил до1939 г... 3 октября 1938 года Верховный Суд приговорил его к расстрелу, и приговор был приведен в исполнение...

Е.С.Берг во второй половине 20-х г.г. отбывал ссылку в Буйнакске /Дагестан/, потом попал в тюрьму и в 1938 г. был расстрелян.

Д.Д.Донской, по двум свидетельствам, покончил с собой... Это случилось в 1937 г. в Парабеле близ Нарыма, где он отбывал ссылку и работал врачом...

Н.Н. и Е.А.Ивановы в 30-е гг. отбывали ссылку в Самарканде, а Н.Н. там, вероятно, в 1937 г. дали 10 лет "без права переписки".

Д.Ф.Раков в 1926 г. отбывал ссылку в Уфе, где работал экономистом...

А.И.Альтовский отбывал ссылку в Вятке и в Дагестане, а в 30-е годы попал в лагерь Коми АССР. После второй мировой войны он отбывал ссылку в Ухте, где работал старшим инженером... Умер 15 августа 1975 г.

Из обвиняемых второй группы К.А.Усов в 20-е и 30-е годы работал в учреждениях. В ночь с 15 на 16 марта 1937 года его арестовали в Москве. После приговора Военной коллегии Верховного суда от 13 июля того же года он был расстрелян.

В.И.Игнатьев 27 июля 1935 г. Военной коллегией Верховного суда ССС по т.н. Кремлевскому делу был приговорен к 3 годам ссылки...

Н.И.Ракитников в 20-е и 30-е годы жил в Москве и работал в Обществе политкаторжан... Тройка НКВД 15 апреля 1938 г. приговорила его к расстрелу".

   После ареста сотрудника разведупра РККА бригадного комиссара Г.И.Семенова всех, кого удалось разыскать /Дашевского, Козлова, Усова, Зубкова, Коноплёву, Ставскую, Пелевина, Г.Ратнера и др./, привлекли к ответственности как "пособников террористической организации правых" /Бухарина-Рыкова/, "готовивших убийство" Сталина, Молотова, Ворошилова, Орджоникидзе и тоже всех расстреляли!!!

 И вот тут ничего необычного нет!
   Ведь коллективный МАВР в судебном фарсе 1922 г. нал членами партии эсеров сделал свое дело и партия прекратила свое существование, ну а следом настала очередь и обвинителей и их помощников.
   Как кстати и большинству членов суда над партией эсеров и других участников данного процесса была аналогичная  судьба. Их  всех в 1933-1937 года убрали как» врагов народа»
                (конец ч.4-2)