Эти наброски представляют собой "размышления над размышлениями": помимо первоисточника, весьма интересную и спорную версию происходящего в романе предлагает Евгений Беляков ("Поражение Ормузда?", http://www.moonrainbow.ru/forum/viewtopic.php?t=1748). Эта трактовка событий и главных действующих лиц "Часа Быка" разбирается и критикуется ниже.
Чойо Чагас , планетарный диктатор и основной сюжетный антипод землян. По книге Ефремова Чагас, с учетом всей ситуации происходящего в романе (а абстрактные суждения вне контекста для нас ценности не имеют) – вполне ответственный, разумный и волевой император планеты. Он не чужд и высоким принципам (любовь и сочувствие к своим предкам, личная честь, до известной степени – верность слову), и известной личной харизмы и обаяния (не только отрицательного), а на фоне своих соратников и вовсе способен вызвать подлинное сочувствие и симпатию. Его фигура, очень рельефно и во всей палитре оттенков выписанная Ефремовым, знаменует трагедию выдающейся личности на вершине абсолютной "земной" (инфернальной) власти. Здесь я со всей ответственностью скажу, что Чагас – единственный представитель правящей верхушки Торманса, которому писатель, ничуть не умаляя и не оправдывая его "черных" сторон, по-настоящему и глубоко симпатизирует.
Хочет ли он уничтожить землян по одному, как полагает Е.Б.? Наверняка такой вариант он тоже просчитывает – но вряд ли выбирает его как стратегию, с учетом того, что почти половина из них остается на неуязвимом звездолете, который фактически держит в заложниках всю планету. Ответить на это Чагас может лишь "мягким" заложничеством Фай Родис. Но вот от подвернувшегося эксперимента на проверку гуманности землян в условиях смертельной опасности для них он, конечно же, отказаться не хочет. Это для него – и достовернейший источник информации о пришельцах, ключ к пониманию их странной психологии, и проба их невозможных с тормансианской точки зрения принципов, и возможность симметрично ответить экспериментом на эксперимент, который те фактически проводят с его народом. Можно ли осудить за это правителя Торманса? К тому же убивать их он вряд ли был намерен и здесь – скорее , в глубине души он был уверен, что земляне в экстремальной ситуации отбросят свои прекраснодушные принципы и постоят за себя, что, с точки зрения эпохи ЭРМ, более чем оправдано. Иного Чагас себе просто не представлял – он реалист мира инферно. И здесь он ошибся...
Собирался ли он впоследствии устранить ставшую ему ненужной, но продолжающую быть опасной Фай руками своих ближайших соправителей с тем, чтобы потом устранить и их самих? Сама по себе такая лихая многоходовая комбинация вполне в духе и на уровне интеллекта Чойо Чагаса. Тем не менее, это тоже маловероятно – разумеется , не по соображениям гуманизма или возникшей привязанности к прекрасной женщине с Земли (от последней столь продвинутый "падла-йог", как великолепно выразился Беляков, почти наверняка сумел освободиться), но опять же по неразумности такого хода. На убийство Родис мог пойти какой-нибудь садист-недоумок вроде Гентло Ши, что он в итоге и сделал, но не Чагас, который, по терминологии К. Льюиса, все же "хнау" – мыслящий , достойный говорить с высшим разумом. Здесь куда вероятнее более мягкий вариант – получить над ней полную власть, с тем чтобы выровнять позиции сторон и мочь диктовать пришельцам свои условия (а слабые стороны землян в мире инферно – их привязанность друг у другу и неспособность убивать – он уяснил прекрасно). С этой целью к ней и подсылаются "Серые Ангелы". Но события вновь пошли не по плану Чагаса...
Здесь остается под вопросом ситуация вокруг кульминационного момента романа: насколько Ген Ши и Ка Луф, замышляя и осуществляя свой путч против верховного владыки, действуют вне его собственных замыслов? Не являются ли их действия умело спровоцированными самим диктатором? В пользу этой мысли говорит то, как быстро он берет под контроль ситуацию после гибели Фай Родис. Да и слишком вовремя и почти демонстративно Чагас удаляется в свое подземелье, тогда как обстановка в государстве такова, что его власть фактически повисает на волоске. Похоже, что на сей раз он никуда не удаляется, но, находясь в тайном хорошо охраняемом месте дворца, разыгрывает давно задуманную "контртеррористическую операцию". Действуя через реальных заговорщиков (Ген Ши и Ка Луфа) с одной стороны и подставных заговорщиков ("Серых") с другой, он загоняет землян в лице Фай в ситуацию, откуда в буквальном смысле есть два выхода: уйти с Таэлем и дальше действовать под полным контролем "Серых" или остаться и попасть в лапы "лиловых". Третий вариант – прорваться с боем, уничтожив массу последних – Чагас после трагедии в Хвостовом полушарии отметает как крайне маловероятный (и оказывается прав). В обоих первых случаях владыка получает возможность поймать "злейших друзей" на месте преступления и показательно с ними расправиться, а во втором из них, появившись в последний момент, он еще и выступает в роли благородного спасителя Фай, чего земляне не могут не оценить. Чагас не учел четвертый вариант: Фай Родис, разгадав (здесь логика Е.Б. безупречна) сущность "Серых" и не веря больше в благородство Чагаса, жертвует своей жизнью, успев отдать приказ "Кораблю – взлёт!".
В целом, парню нужно отдать должное – недаром его ум, волю и другие личностные качества уважает сама Фай Родис. В своём роде это с о в е р ш е н н ы й правитель мира инферно, этакий великолепный цветок огромного чертополоха в удручающих зарослях тормансианского бурьяна. У меня особенное своего рода восхищение вызывает его способность "рвать на ходу подметки" – мгновенно делать выводы и оборачивать в свою пользу сложнейшие социально-политические ситуации. Но – от этого никому не будет лучше. Каким бы филигранно отточенным ни было острие вершины социальной пирамиды, его коридор возможностей будет определяться всем её телом. Думается, что ИАЕ специально вывел Чагаса таким, чтобы показать: пока на планете господствует социальное инферно, никакой, даже самый лучший, правитель ей не поможет.
---
Таэль-Фраэль , высокопоставленный инженер и помощник Чагаса – Родис. То, что он является на Тормансе не просто местным диссидентом, а значимым элементом властной элиты планеты инферно – представляется аксиомой. Другой вопрос: насколько и в чем именно значимым? И здесь конспирологическая версия Переслегина-Белякова, согласно которой Таэль на самом деле контрразведчик экстра-класса и чуть ли не теневой правитель планеты, видится нам существенным преувеличением. Конечно, это заманчивый поворот интерпретации событий, основательно горячащий воображение. Однако здесь наши "сторонники теории заговоров", видимо, слишком увлекаются собственной версией и теряют индикатор самокритики. Выше сам Е.Б. очень удачно применяет функциональный подход, весьма реалистически объясняя все преимущества инфернального интеллекта элиты Торманса над наивно-доверчиво-гуманистическим (даже в лице Фай Родис) интеллектом землян светлого коммунистического будущего "на поле" тормансиан. Но он непоследовательно отходит от этого взгляда, оценивая этих последних (что вполне объясняется, но не извиняется влиянием харизмы сомнительной аналитики С. Переслегина).
А всё дело в том, что как на коммунистической Земле у людей атрофировались качества, способствовавшие выживанию и преуспеванию в инфернальном социуме, так и у тормансиан за 2200 лет, по логике, успели атрофироваться качества, характеризующие многополярное общество. И контрразведчики экстра-класса в условиях тысячелетнего всепланетного тоталитаризма и отсутствия (вплоть до прилета землян) вызовов извне просто вымерли "как класс". Им не на чем было бы "тренироваться", а главное – для нужд удержания в узде неорганизованных бесправных каст "кжи" и "джи" вполне достаточно корпуса деперсонализированных "лиловых" (ИАЕ не случайно подчеркивает полную подавленность у членов этой касты индивидуальной воли, почти не имеющую аналогов на Земле). Универсальный закон наименьшего действия! Две тысячи лет эволюции в направлении инферно не могли не породить новых социальных форм, для которых «старая добрая ЭРМ» объективно не додумалась, но и не могли не привести к отмиранию многих из тех, которые для неё были характерны, но оказались не нужны здесь. Собственно, в лице юной социологини Чеди Даан писатель вывел аллегорию всей земной науки об обществе, почти абсолютно наивной и потому бессильной перед джунглями инопланетного социума.
Повторим еще раз: Таэль, при всей увлекательности этой версии, по логике событий просто не мог быть местным "Мюллером" за отсутствием соответствующего социального института, готовящего таких специалистов. Так что, не в обиду будь сказано Е.Б. и сторонникам его версии, демонизирующей Таэля, я не вижу здесь никакой необходимости "огород городить": официальной и лежащей на поверхности авторской интерпретации социальной роли Таэля как "инженера" для объяснения происходящего в романе вполне достаточно. Он – умный и очень способный технарь, приближенный Чагасом именно за свою технокомпететность и отсутствие склонности к интригам. Жизнь Таэля целиком зависит от верховного владыки, который выступает единственным ее гарантом. Потому он – действительно, самый верный союзник Чойо Чагаса (здесь Е.Б. попал "в яблочко"), которому тот доверяет несколько больше, чем прочим. Таэль же рационалист и очень хорошо понимает, что его положение – лучшее из возможных для человека его класса на планете Ян-Ях.
С появлением землян, однако, эта простая и ясная ситуация усложняется.
Во-первых, функции Таэля, скорее всего, и ранее эпизодически использовавшегося Чагасом для особых поручений, расширяются – что и дает нашим интерпретаторам повод наделить его статусом супершпиона. Безусловно, он подослан Чагасом (а возможно, и не только им – сам он признается Фай в привычной игре на два фронта) к предводительнице землян как шпион – но лишь потому, что он единственный умный человек, кому диктатор более или менее может доверять. Властитель мрачной планеты в этой нестандартной ситуации, конечно, не отказался бы от услуг настоящего "Мюллера", но ему "за неимением гербовой приходится писать на почтовой". (Впрочем, наивный и потому просчитываемый для Чагаса и вызывающий доверие землян Таэль в известном смысле здесь даже и предпочтительнее).
Во-вторых, Таэль неизбежно подпадает под обаяние чар Фай Родис и в ее лице – коммунистической цивилизации Земли. И здесь наши интерпретаторы, считающие само такое развитие событий крайне опасным для власти Чагаса, противоречат сами себе: диктатор планеты слишком умен и искушен, чтобы не просчитать такую возможность и не обернуть ее в свою сторону. И, скорее всего, он расчетливо отправляет помощника "в пасть к пришельцам". Миссия Таэля многофункциональна: отчасти он выступает как буфер между землянами и Чагасом, дающий тому время для маневра, отчасти – как непосредственно "глаза и уши" властителя, отчасти – как объект для внеплановой проверки своей лояльности. При этом все, происходящее с Таэлем и все проявления его собственной активности наблюдаются и анализируются самым внимательным образом – от этого, действительно, зависит жизнь Чагаса в условиях неимоверного политического риска, порождённого нежданным «приветом с исторической родины».
Разумеется, в свете беспрецедентного для Торманса вызова из Космоса и такой Таэль становится до известной степени опасным для диктатора – но поражает, как быстро и по-наполеоновски блестяще тот берет ситуацию под контроль. Видимо, опыт политических переворотов и революций у тормансианского общества очень основательный. К захваченному революционной мечтой старшему помощнику подсылаются "Серые Ангелы", которых тот, поверив в их миссию (а нет ничего легче, чем уверовать в желаемое) поначалу довольно успешно легитимирует в глазах Фай Родис. Дальше, согласно «проекту Чагаса» – дело техники: "Серые" берут под свое начало зарождающееся революционное движение тормансианской интеллигенции и через него начинают контролировать весь проект землян. «На бумаге» расчёты выглядят безупречно. Единственная, кто ломает рассчитанный ход событий – Фай , которая, заглянув в лицо реальности, ценой собственной жизни выходит из инфернальной "игры" и выводит из нее своих друзей. Но и с этим, казалось бы, фатальным поворотом ситуации диктатор справляется: показательно убрав путчистов руками "Серых Ангелов" с участием Таэля, он делает все возможное, чтобы сохранить контакт с землянами и получить от них "добро" (и средства) на, по сути, инфернальную активность "тормансианских масонов" в своих, разумеется, корыстных целях.
Во всех этих хитроумных планах Таэлю отводится роль – нет , не пешки – но и не ферзя, каким он себя, вероятно, полагает. Скорее, это роль "коня" для нестандартных ходов (и троянского коня также). Причем этот "конь" с мощным, но узконаправленным интеллектом (в социальных вопросах он, как и почти вся "кухонная" интеллигенция, наивен до детскости) с большой долей вероятности будет служить в своём качестве и после ухода землян – нужно лишь правильно манипулировать памятью о них. Насколько он обманул или оправдал ожидания своего шефа в дальнейшем – остается вопросом.
---
Фай Родис , командир земной межзвёздной экспедиции и любимая героиня Ивана Антоновича Ефремова. В интерпретации её характера, действий и судьбы Е.Б. представляется мне наиболее верным и близким к пониманию её самим писателем.
Образ Фай двойствен – но не в плане её внутренней "расколотости" и противоречивости, как во многих классических версиях литературных героев. Напротив, она исключительно, предельно цельна и целостна. Но сама эта ее цельность подчеркивает и оттеняет ту предельно заострённую, трагическую двойственность ее личности, которая выносится автором "вовне" – двойственность её этической позиции и интеллектуальных качеств в инфернальной ситуации Торманса, так точно уловленную и подмеченную Е.Б.
Фай – живой символ человеческого совершенства, она находится в расцвете сил (40 лет) и обладает высочайшим уровнем как общей (раджа-йога), так и специальной (учёный экстра-класса) подготовки. Не случайно она историк «по призванию и профессии»: доступные аналоги тому, с чем им предстоит столкнуться, имеются только в тёмном прошлом Земли. На земле и в космосе она проходит всесторонние тренировки и испытания в условиях, максимально приближённых к реальности будущей миссии: глубокие погружения в жизнь ЭРМ и экстремальные исследования на других планетах. Её запас физической и психической прочности огромен, интеллект могуч, гибок и изощрён, высочайшая способность к саморегуляции и обучению сочетается со столь же высокой пассионарностью. Она – идеальный посланец Света на планету Тьмы.
Однако на чужой планете ей предстоит «играть на чужом поле», причём радикально отличающемся не только от той жизни, плоть от плоти которой Фай является, но и от знакомой ей Эры Разобщённых Миров. Как верно отмечает Е.Б., её подготовки оказывается недостаточно, но хуже – то, что это с запозданием осознаётся самой Родис. С первых шагов она проявляет однобокость мышления и, хотя первоначально она «ведёт» – в силу эффекта неожиданности, решительности и технического превосходства землян, Чойо Чагас, которому в его родном мрачном доме «и стены помогают», медленно, но верно перехватывает у неё контроль над ситуацией. В сфере политики, куда, решив действовать как «прогрессор», она попадает закономерно и неизбежно, Фай действует наивно, отчасти по шаблонам, отчасти по наитию, но до самого конца не видит реальной картины в целом. Чагас же демонстрирует прекрасную рефлексию с конкретным анализом ситуаций и умелым стратегическим мышлением.
Поворотным моментом здесь представляется эпизод с трагедией в Южном полушарии – рискованный политический эксперимент, поставленный Чагасом, по-своему им блестяще выигран. Родис и её друзья одерживают моральную победу, которая была бы решающей на Земле – но на Тормансе её некому оценить и признать. Политически там она оказывается совершенно бесполезной. Чагас же не только берёт тактический верх, но – и это главное – получает бесценную для себя информацию, позволяющую ему выстроить стратегию успешной борьбы с превосходящей его мощью землян. Помимо нанесённых землянам руками одичавших аборигенов тяжёлых физических и моральных потерь (гибнут трое незаменимых членов экспедиции), он нащупывает слабость и уязвимое место своих соперников – их привязанность друг к другу и моральные ограничения, не позволяющие им применить силу. С этого момента они просчитываемы и предсказуемы, и «шахматная партия» Родис – Чагас неуклонно подводится к победному для последнего финалу.
Всё ли дело в недостатке опыта, или времени, или даже моральной зрелости у героини романа, не позволившем ей своевременно «вместить» всю меру опасности социального антимира Торманса? Мне представляется, что нет. Ефремов ставит вопрос глобально, вселенски: возможно ли преображение тёмных инфернальных миров на общественном уровне организации материи? И каковы при этом риски для миров светлых? Подчинит ли энергия Шакти энергию Тамаса, или Тамас отравит Шакти? И в этой связи Фай Родис, при всех её живых и глубоко личностных, индивидуальных чертах – роль не столько характерная, сколько социальная. Она, прежде всего – олицетворение земной цивилизации будущего, асимптотически приближающейся к пределу своего совершенства. И это совершенство оказывается уязвимым – но вовсе не потому, что зло оказалось «ещё совершеннее». Возможно, дело в том, что в лице Фай и её команды человечество подошло к пределу выполнимого. Автор, ставя свой беспрецедентный мысленный эксперимент, испытывает его на «предельных скоростях». И, как настоящий учёный и мыслитель, он признаёт, что в таком режиме как минимум возможна, а как максимум наиболее вероятна неудача.
На высшем пике развития (и это очень верно и точно подмечает и раскрывает Е.Б.) с человечеством в лице Фай Родис может произойти то, что, по преданию, однажды произошло с самым совершенным ангелом в свите Бога, а по другому преданию – с цивилизацией Атлантиды. Продолжая аналогию с предельной скоростью, их «занесло». На каких-то очень высоких и тонких уровнях духовной жизни произошёл сбой – и носитель предельного совершенства перестал отличать себя от своего идеала. Иначе говоря – возгордился. Критическая саморефлексия дала короткое замыкание, выгорев в предельную самонадеянность. «Руководствуясь достойными намерениями, я смею всё» – эта рерихианская по форме фраза являет собой манифест ослеплённого самим собой титанизма. Сами по себе достойные намерения не могут обеспечить достойной себя реализации, примерно так же, как мозг, лишённый тела, не в состоянии что-либо сделать, будучи сколь угодно интеллектуально могуч. И авантюра Фай Родис на планете Торманс, когда, руководствуясь достойными намерениями, она буквально вымащивает себе и своим друзьям дорогу в ад, оказывается (и рисуется автором) не случайной, а именно закономерной. В её лице терпит поражение – в том числе и моральное – вся совершенная человеческая цивилизация, вылепившая из людей подлинных титанов и не сумевшая сообщить им достаточной меры благодатного смирения.
Так через Фай и её судьбу Ефремов подводит нас к мысли, что последнее – и самое серьёзное – испытание человека и человечества будет испытанием его собственным совершенством.
Собственно, это противоречие между ограниченностью любых (даже самых высоких) человеческих возможностей – и требованием самой жизни к этим возможностям в условиях, которые невозможно ни смоделировать, ни даже предусмотреть. Здесь ИАЕ выступает как "рациовиталист" (термин философа Х. Ортеги-и-Гассета): жизнь всегда умнее человека, и максимум, к которому он должен стремиться – стать вровень с ней, "ухватить" её в её собственной сложности. Эта задача архитрудна, и на ней порой ломаются, "сходят с дистанции" и гибнут даже лучшие из лучших, которых только можно себе представить. Но более того – именно лучшие здесь наиболее уязвимы. Столкновение всего человеческого гения в лице Фай и "хитрых уловок судьбы" (О. Хайям), представленных нечеловеческой для землян тормансианской социальностью, дано писателем во всей напряженности высокой трагедии. И её не может отменить оптимистический финал романа, рисующий преображение планеты Торманс: в реальной истории нашей цивилизации (и каждого человека) финал остаётся открытым.
2014