Порой всему, как дети, люди рады
И в лёгкости своей живут весёлой.
О, пусть они смеются, нет отрады
Смотреть во тьму души моей тяжёлой. (Зинаида Гиппиус)
Эта книга является вымыслом. Любое сходство с реальными людьми, будь то живыми или умершими, случайно.
Вместо предисловия.
Над Москвой занимался июльский рассвет, обещая жаркую и солнечную погоду. Город нехотя просыпался и готовился к новому суматошному дню. Промчалась первая электричка, увозя в область ранних грибников и дачников. Мусоровоз с грохотом освобождал контейнеры. Но улицы всё ещё были пустынны, даже собачники и те, видимо, спали.
Ему опять не удалось уснуть. Всю ночь он просидел у окна, курил и думал о ней, рассеяно пуская дым в открытую фрамугу. Думал о её огромных зелёных глазах, густых прекрасных волосах, коже, нежной и сливочно-белой, словно светящейся изнутри. О крови, такой горячей и живой, циркулирующей по сосудам и венам. О её сердце, таком молодом и сильном, в котором совсем нет места для него. И о том, как он остановит его навсегда. И тогда уже ни для кого на свете в этом сердце места не будет…
Глава 1.
Лиза стояла возле огромного панорамного окна и грустно смотрела на лётное поле. Каждый раз, оказываясь в аэропорту, она вспоминала свой первый полёт. Какой наивной и восторженной она была тогда, двенадцать лет назад…
Она боготворила самолёты. Из каждой поездки теперь Лиза привозила крохотный макет лайнера. Знакомые и друзья семьи были в курсе её увлечения и постоянно дарили ей модели, так что Лиза могла гордиться богатой в некотором роде коллекцией. Иногда перед сном, закрыв глаза, она представляла, как вышагивает по наклонной стеклянной галерее аэропорта Шарля-де-Голля, любуется волнистым потолком воздушной гавани Мадрида, выстланным бамбуком, отдыхает от повседневной суеты в Саду диких цветов порта Сеула. Лиза вгляделась в своё слабое отражение в стекле. Бесспорно, форма стюардессы сделала бы её неотразимой и ещё более соблазнительной. Фигурой боженька не обидел: подтянутая, стройная, ни капельки лишнего, может, лишь грудь немного пышновата. Длинные ноги и густые пшеничные волосы, крупными локонами, ниспадающие на плечи. Знание английского в совершенстве. Даже имя не подкачало – Элиза. Правда, она терпеть его не могла и всегда представлялась Лизой.
Только авиация – это прекрасные, но несбыточные фантазии. Медицина! Вот она – её настоящее призвание. Дядька – двоюродный брат отца, с малых лет заронил в ней трепетное отношение к одной из благороднейших и возможно, самой важной профессии для продолжения жизни человечества. Лиза могла часами с открытым ртом слушать его рассказы о выдающихся учёных, рискующих порой собственным здоровьем в поисках панацеи от смертельных недугов, а так же казусные и забавные истории о работе в Склифе, где тот три года был медбратом, прежде чем, наконец, ему удалось поступить в Пироговку. И обожала пересказывать новым знакомым, как однажды тот – фанатично влюблённый в учёбу студент, украл в анатомичке гортань и принёс домой, чтобы подробнее изучить сей трудный орган в натуре. А чтобы препарат не испортился (не класть же в холодильник: мать найдёт, крика не оберёшься) вывесил в авоське за окно, но утром оказалось, что гортань прибрала к клюву наглая ворона.
Завибрировал мобильник, оповещая о входящем звонке. Лиза чертыхнулась про себя –
надо же, забыла переключиться на авиа режим. Она знала, что это он, но даже с ним говорить сейчас не хотелось вовсе. И всё же она заставила себя ответить.
– Привет, а ты счастливчик! – весело пропела она в трубку. – Я только-только хотела отключиться.
– Ты же знаешь, что у меня есть третий глаз, – отшутился он, её самый лучший и верный друг, а теперь и коллега по работе Арсений Столетов. – Коренева, я тебя как облупленную знаю. Опять на поле таращишься и меланхолии предаёшься? Ну, скажи, что не угадал?
– Угадали, мистер менталист. И чего это ты в нейрохирургию подался и меня за собой потащил? Был бы, как Патрик Джейн*…
Лиза прекрасно знала, как его бесит сравнение с этим сериальным героем, но почему, не могла понять. Она поэтому и упомянула о нём, чтобы вывести Арсения из себя и поскорее закончить пустую болтовню. Больше всего ей хотелось помолчать, чтобы ещё, уже не знамо в какой раз, воскресить в памяти прошедшие годы, годы её счастья и горя, надежды и краха, любви и одиночества.
– Не надейся выбесить меня, Лисбон**, – тут же парировал он, – лучше пообещай позвонить, как приземлишься! Кстати, гостиница – По-люст-ро-во! Диктую по слогам. И не перепутай, как в тот раз: конференция в восемь утра, а не вечера. Запомнишь?
– Yes, sir! – отчеканила она и с облегчением нажала кнопку отбоя.
Она переключила телефон на авиа режим, глянула на маленькие золотые часики и заторопилась к воротам: посадка на самолёт шла полным ходом. Лиза быстро нашла свое место (естественно у иллюминатора и никак иначе), закинула в багажный отсек рюкзачок со сменой белья и косметическими принадлежностями и, устроившись удобнее в кресле, снова погрузилась в воспоминания…
С начальной школы Лиза знала, что станет врачом. И в этой уверенности немалую роль сыграл банальный аппендикс. Перед первым классом она загремела в больницу. Да-да, именно с приступом аппендицита. Ночью внезапно сильно разболелся бок и начало тошнить. Врач со скорой, румяный и бородатый, словно Санта, только мельком глянул на язык Лизаветы и недолго помял живот, как вынес вердикт: срочно в больницу! У матери губы дрожали, пока она Лизе одеваться помогала. А отец как всегда шутил и пытался поднять в ней боевой дух. Но Лиза нисколечко и не боялась. Если бы не боль, то всё происходящее можно было бы посчитать увлекательным приключением: с сиреной на скорой помощи по ночным улицам Москвы! Конечно, в ту же ночь она попала на операционный стол. Оказалось, врачи едва успели её спасти. Так что, это вовсе не миф, что и от аппендицита можно умереть. Действительно, очень даже можно, если вовремя не успеть.
В больнице Лизе нравилось абсолютно всё! Ранние подъёмы и сдача анализов, процедуры и уколы. Даже болючие перевязки и пресная водянистая каша, которой кормили на завтрак. А больше всего – лечащий врач-хирург. Она внимала каждому слову, когда он со студентами проводил обход её палаты. Ах, и что это были за слова! Аускультация, перкуссия, пальпация – напевала она себе под нос, помогая медсестричкам собирать градусники у лежачих ребят. Сестрички ласково гладили её пшеничную косу и уверяли, что из неё точно выйдет хороший медик.
В школе Лиза быстро нашла единомышленника и самого преданного друга. Первого сентября после праздничной линейки к ней за парту подсел симпатичный мальчик. Высокий для своих семи и очень серьёзный. "Будем знакомы. Я – Арсений! – Лиза улыбнулась, вспомнив его немного картавое представление. – Хочешь, буду с тобой сидеть? Идёт?" Лиза застенчиво кивнула и… так, и просидели они вместе до самого выпускного. Арсений оказался отличным товарищем: верным, справедливым и готовым в любую минуту прийти на помощь. Хотя, честно сказать, защищать её не требовалось. В классе Лизу любили все без исключения. Отличница, но не зубрила, спортивная, но не спортсменка, активная, но не выскочка. Всегда с хорошим настроением и позитивным взглядом на происходящее. К тому же Лиза была непревзойденной рассказчицей, и её очерки и статьи нередко печатали в детских газетах и журналах.
Арсений гордился талантами подруги. И хотя он так же, как и она, с детства мечтал о врачебной карьере, видя в Лизе огромный писательский потенциал, часто советовал ей подумать о литературе или журналистике. Но та была непреклонна. "Да, пойми же ты! Писательство для меня – это приятное времяпровождение, а не смысл существования! Конечно, словом тоже можно исцелять, но я хочу исцелять не только душу, но и тело! Писать я не брошу. Но сделать это делом своей жизни? Ни за что! И к тому же, с чего ты взял, что моя графомания может стать востребованной? Если бы ты только знал, сколько талантливых авторов прозябает в забвении! И давай закончим этот никчёмный спор!"
Лиза хорошо знала, о чём говорила. Лет с двенадцати она постоянно публиковала свои произведения на Проза.ру. Страсти на сайте кипели нешуточные. Зависть, плагиат, лесть, оскорбления и откровенный троллинг – иногда от всего этого хотелось закрыть страницу и послать всё к чёрту. Но была и оборотная сторона: с интеллигентными и вдумчивыми читателями и объективной критикой, что давало толчок к саморазвитию и росту писательского мастерства. Лиза старалась пропускать мимо едкие комментарии завистников, но всё же настроение надолго портили бранные слова сетевых троллей.
Денег писательство почти не приносило. Хотя, став совершеннолетней, она и заключила несколько договоров с одним из столичных издательств, но роялти были грабительски мизерными, копеечными. На мороженое и кофе зарабатываю, и ладно – смеялась она. Родители и Арсений уговаривали её не отдавать романы за бесценок, писать пока "в стол", но Лиза не слушала их. Зачем тогда писать, если никто не читает?
И хотя в выборе профессии Лиза не сомневалась, со специализацией ей пришлось поломать голову. Её увлекающуюся натуру бросало из крайности в крайность. Хотелось объять необъятное. Всё было до невозможности интересно: вирусология, гинекология, неврология, онкология. Короче, если бы представилась возможность, то Лиза не стала бы выбирать: были же на Руси многопрофильные земские врачи. К пятому курсу она резко изменила свою позицию и крепко зациклилась на судебной медицине. В институте она единственная из девчонок группы не впадала в панику при виде трупов и не падала в обмороки в морге и анатомичке. У неё не слезились глаза от формалина и запахи не вызывали отвращения и тошноты. Её не пугало даже, что параллельно с ординаторским придётся получать ещё и юридическое образование. Учиться она не то чтобы любила, зато огромные нагрузки и пласты информации отвлекали её от тоски и отчаянья. А причина для отчаянья у неё имелась…
Арсений же никогда не колебался. Он твёрдо знал, что нейрохирургия – его поприще, и упорно шёл к своей цели. Лиза не просто так посмеивалась над ним, называя менталистом и сравнивая с героем одноимённого сериала. У Арсения было неординарное мышление и убийственная логика. Лиза даже слегка побаивалась проницательности друга. Трудно утаить что-то от того, кто читает твои самые потаённые мысли, как открытую книгу. При этом совершенно нереально было понять, о чём думает сам Арсений. Он был не то чтобы закрытым, но и не "душа нараспашку". И хотя Лиза надеялась, что страшных тайн друг от неё не скрывал, но, несомненно, кое-какие скелеты и в его шкафу хранились. Взять, например: почему у такого интересного, умного и воспитанного молодого человека двадцати девяти лет от роду не было и нет дамы сердца? Вон Алина Алова – хирургическая медсестра из их команды, как к нему клинья подбивает: торты да пончики для него печёт, а тот – полный покер фэйс. А девчоночка-то до чего хороша! И умница, и красавица, и москвичка коренная в каком-то там поколении. Алинка уж и к ней не раз с откровенными разговорами подкатывала. Дурочка, выдумала же себе, как будто между Арсением и Лизой есть тайная связь, которую они в клинике не афишируют. Лиза даже расхохоталась ей в лицо от такого предположения. Ведь они с Сенькой, что брат с сестрой! Какая связь с братом может быть? Конечно, и Лизе было любопытно, почему Арсений до сих пор один, но с вопросом этим она к нему не лезла. Если бы захотел, сам поделился. Но что Арсений на неё, Лизу, никаких видов не имеет, она могла поручиться на все сто процентов. Ведь сколько лет они вместе, и столько всего пройдено и пережито. Она бы точно почувствовала ложь. А как он радовался её любви и сопереживал потере. Нет, Арсений не стал бы фальшивить и притворяться!
Самолёт оторвался от земли, и на глаза тут же навернулись непрошенные слёзы. Лиза снова, в какой уже раз, вернулась в то время, когда все мечты и надежды были так безмятежны и легки. В то волшебное последнее лето её детства…
*Патрик Джейн – превосходный психолог-практик, главный герой американского телесериала "Менталист".
**Лисбон (Тереза) – героиня сериала «Менталист», лидер подразделения Калифорнийского Бюро Расследований.
продолжение http://www.proza.ru/2016/08/31/471