Психиатру Альберту Моисеевичу Крахмалу приснилось буквально нижеследующее: он приезжает на работу в ПНД, проходит в свой кабинет, а там всё по-другому, нежели чем вчера: кабинет стараниями каких-то идиотов превращён в огромный зал, посреди зала стоит длинный стол, а над столом висит на двух тросах и одном кабеле лайтбокс, на котором написано одно слово – «Комиссия».
– Что за комиссия, создатель? – поинтересовался Крахмал.
Члены комиссии не заставили себя ждать. Они ввалились следом, через ту же самую дверь, в которую вошёл Альберт Моисеевич, тем самым отрезав ему единственный путь к отступлению.
– Здоров, доктор Гнойболит! – поприветствовал его некто в балахоне и с лопатой на плече.
– Вы кто? – спросил Крахмал.
Пришедшие твари расселись вдоль одной стороны стола. Крахмал остался стоять перед ними, как на экзамене.
– Позвольте представиться: мы – пробитоголовые детки, – отрекомендовался один за всех носитель балахона, грызя, словно бобёр, рукоять лопаты посередине. – Я – доктор. В некотором роде, Ваш коллега. Это – сновидица бесполезная, – он сплюнул кусок древесины и показал на девицу непонятного пола, что дремала в один глаз прямо на ходу, а другим, открытым глазом, тоже смотрела галюны собственного производства.
– Это человек-куча с немытой башкой, – он показал на другой ходячий предмет. – Хотя, на самом деле, она у нас издатель.
В подтверждение этих слов, издатель издала непонятно какой частью тела странный звук.
– Там у нас вообще какие-то нечеловекоподобные мутанты, – продолжал доктор в балахоне.
– Хорошо, что вы за комиссия? – спросил Крахмал.
– Мы – ликвидационная комиссия, – ответил ему так-сказать-коллега-доктор, ещё глубже вгрызаясь в деревянную часть лопаты. – Ликвидируем неспешно, кого угодно, и что угодно. Но с тобой, Гнойболит, мы хотели бы расправиться побыстрее!
Крахмал поправил пенсне.
– А за что и по какой причине, позвольте узнать, вы хотели бы со мной расправиться? – спросил он.
– А за то, что ты взрослый, а мы никак! – ответил коллега с лопатой, грызя черенок этой самой лопаты, и перемалывая зубами краску и древесину.
– Что «никак»? – уточнил Крахмал.
– Никак не повзрослеем! – оскалился доктор зубами и щепой.
Гнойболит попятился.
Поднявшись со своего места, лопатных дел доктор призывно махнул рукой членам комиссии:
– Вперёд, в атаку! Мочи Гнойболита!!!
Шевеля какими-то конечностями, и мыча, существа полезли через стол прямо на Крахмала. Тот хотел бежать, но, оглянувшись назад, увидел, что дверной проём рассасывается и стена срастается прямо на глазах.
Мутанты обступили его со всех сторон. Коллега-доктор воздел лопату и уткнул её остриём штыка прямо Крахмалу в грудь.
– Сдавайся, больной! – приказал доктор.
Крахмал только крякнул, схватил черенок лопаты рукой, и рванул его в сторону. Подточенный зубами доктора, черенок переломился, остро наточенный штык отвесно рухнул на ступню главного мутанта, и отсёк носок ступни, словно гильотина голову.
– Ааа, нас подставили! – зашипел тот, прыгая на одной ноге, и поливая всё вокруг бьющим из ноги фонтаном крови. – Злобный Гнойболит, спалил нас перед всем человечеством!!!
Крахмал отобрал у коллеги второй кусок рукоятки, и начал бить им по головам всех мутантов подряд. Те шипели и таяли, уходя в песок…
… Альберт Моисеевич Крахмал проснулся в своём кабинете. Был вечер. Доктор потянулся и надел на нос пенсне. Он шагал по сводчатым коридорам. К нему тянули руки из-за решёток и канючили на разные голоса: «Гнойболит! Гнойбилииит!» Крахмал же шёл и размышлял вслух:
– Нееет, мои пациенты посговорчивее будут: сделал укол – и можешь быть спокоен. А об эту комиссию лопаты нужно ломать …