Как многочтимый читатель мог уже неоднократно убедиться, некто Брусныцин не был человеком религиозным. Но и сомнительные идеи атеизма тоже не находили в его душе никакого отклика. Брусныцин плыл по жизни где-то между этих двух берегов: он не соблюдал постов, не посещал церкви, но знал наизусть Отче Наш и с интересом смотрел Крестный ход на Пасху. Короче говоря, Брусныцин решительно ничем не отличался от своих соотечественников, взращенных под чутким руководством Партии и позже без предупреждения и перековки брошенных в акулий зев капитализма.
Однако с годами Брусныцин то ли в силу наступавшего возраста, то ли от невесёлой личной жизни, что неизбежно ведёт к созерцательности и рефлексии, стал задумываться над самыми главными вопросами: зачем всё это и почему всё происходит именно так, как оно происходит?
Однажды Брусныцин мыл посуду и ненароком разбил в раковине стакан, из которого он обычно на ночь пил кефир, чтоб вы не подумали плохого. Выбрасывая осколки в ведро, Брусныцин снова проявил свойственную ему неловкость и довольно сильно порезался. От резкой боли он дернулся и уронил крупный осколок стекла на пол, где тот ещё раз разбился. Наклоняясь, Брусныцин здорово ударился головой о раковину и так от этого расстроился, что плюнул на всю эту кутерьму и сел на табуретку, наблюдая, как его красная кровь капает с пальцев на белую кафельную плитку. При этом Брусныцин, как и многие в подобных ситуациях, нещадно себя жалел и вполголоса бормотал всякие причитания, типа «ну за что, господи?».
И тут Брусныцин задумался. А что, собственно, Господу до его причитаний и до его порезанного пальца? Сколько таких мелких жалоб слышит Господь каждую секунду? А ведь есть и настоящие страдания, когда люди взывают к небу не по таким ничтожным пустякам. А вдруг муравей или другая мелкая божья тварь тоже взывает к человеку, как к своему всевышнему, когда тот, и слышать ничего не желая, нечаянно давит его ногой или нарочно – пальцем?..
От подобной параллели у Брусныцина сжалось сердце. Почему человек считает настоящим несчастьем только свои личные невзгоды, при этом равнодушно и даже с осознанием своего непонятного права сея налево и направо неизмеримо больше страданий и даже смерть?
Без сомнения человек – самое бессовестное, жестокосердое и эгоистическое существо на земле, - думал Брусныцин, - Но так устроен мир: в нём нет справедливости. А значит – не на кого пенять, когда у тебя в руках разбивается стакан, и нечего спрашивать у всевышнего: за что?
Да за всё!
И с этими мыслями Брусныцин покинул табурет и вновь принялся за уборку.