Но, слава Богу, ближе к новогодним праздникам, зачистка закончилась, руки кое-как отмылись от черноты, весь плавсостав на берегу, по своим хатам. В декабре и состоялась долгожданная встреча с моим училищным другом Вовкой, можно бы и нам попросить какое-то жилье для себя, молодых специалистов, приехавших покорять голубые просторы Тихого Дона. Просить не пришлось, дали нам на двоих просторную комнату в тридцать квадратов, на самой, что ни наесть центральной аллее районного города Константиновска. Да квартира не простая, находилась она в одноэтажном старинном купеческом доме Парамонова, некогда, пару веков назад, «державшего» весь Дон, от Воронежа до Ростова. Бурлаки на веревках таскали ему вверх и вниз баржи с товаром, он содержал множество домов различного назначения и содержания по прибрежным станицам и хуторам.
Наш дом имел наружные стены в два метра толщиной, старожили говаривали, что фундамент не разобьешь, раствор замешан на яичном желтке, крепок и тверд, как скала, окна в два с половиной метра высотой, а потолок… Бедный мой Вовка, когда мы зашли в квартиру и в ней не горела лампочка под ним, потолком, он пытался в темноте найти хоть что-нибудь там, вверху. Лампочку он вкручивал с самодельной стремянки, стоящей в просторном коридоре, которую мы, молодые парни, еле-еле смогли вдвоем втащить через такие же, как окна, почти трехметровой высоты двери. А высота потолка оказалась всего лишь четыре метра восемьдесят сантиметров, ни выше, ни ниже!
Все бы ничего, только условия в комнате были слегка первобытными: в углу русская глиняная печка на угле, деревянный покосившийся общественный туалет на улице один на весь многоквартирный дом и три дровины в сарае, а за окном декабрь, если вы еще помните. Намеков на какие-то иные современные цивилизованные удобства в обозримом окружении нашего двора и не присутствовало, приехали, вот тебе бабушка и «Юрьев день», в перестроечные-то годы Советского Союза, когда, как говаривал классик «весь мир бороздит межпланетные пространства огромной Вселенной», у нас уголь и все такое…
И это бы стерпелось, и это бы смоглось, да Вовка, мой тихоня и сам себе на уме молчун скромняга Вовка, мне заявляет, что он, видите ли, женился и намерен свою половину хаты делить с молодой супругой, вот так. Да ладно, мы ко всему привыкшие, да только как он успел и когда? Уму непостижимо и не укладывается в нем же, уме!
Жизнь втроем, так жизнь втроем, ничего не попишешь. А Ольга, его нынешняя нареченная супруга, у них на земснаряде коком работала, поэтому здесь нам хотя бы повезло и большим плюсом стало то, что готовить нам не приходилось. Мы являлись уставшие вечером с работы, с зимнего судоремонта на все готовое, хотя, я и мог готовить, и умел, и Любил заниматься кухней.
Так она и шла, наша жизнь, посередине комнаты была протянута веревка и по ночам на нее вешалась большая белая простыня, заменяющая то ли двери, то ли занавеску, простыня, разделяющая меня с супружеской жизнью Вовки и Ольги, романтика, да и только. В конце простыни, между двумя большими окнами, стоял на тумбочке черно-белый телевизор и каждый со своей кровати мог его спокойно смотреть. Все было по-спартански, по молодежному, по-студенчески, кровати взяты с судов во временное пользование, стол и стулья оттуда же, тумбочку купили, телик на прокат взяли, была такая услуга в городе. Потом, получив зарплату и первые отпускные, они, молодожены, прибарахлились и купили большой шкаф и добротную «королевскую» кровать, кое-какую домашнюю утварь и электроплитку, стулья и занавески. К наступлению, приближению восемьдесят седьмого года, первого Нового Года без своих домашних, мы подошли в более менее оборудованном для приличного быта жилье.
Забылись первые обиды, что нам не дали хороших современных квартир, со всеми удобствами, но, зато, свое и ни от кого не зависящее. А это в нашей тогдашней стране было самым главным, по крайней мере, для меня, пусть и с подселением, но, ведь, друг же, все нормально.
Декабрь заканчивался на мажорной ноте, если не сказать больше о том, что мои друзья ездили к родителям Оли на Украину и я перед праздником остался сам с собой наедине, наедине со своими разрозненными мыслями, делами, заботами, письмами и...
…И, буквально накануне него, за несколько дней до их возвращения и прихода самого долгожданного праздника года, со мной приключился случай, перевернувший всю мою дальнейшую жизнь, случай, о котором я вспоминаю с улыбкой на лице до сих пор, потому, что считаю это «Эврикой!!!», озарением!..