В берлоге

 

Удивительная история о мальчике Грише, которая произошла на самом деле!

 

  Снегопад усиливался. Теперь с неба падали не отдельные снежинки, а сразу крупные хлопья, состоящие из группы слепленных снежных звездочек. Небо стало темным, почти черным.

  Мальчик остановился на опушке леса, сбросил в сугроб вязанку собранного хвороста, чтобы дать отдохнуть усталым плечам. Гриша потерял нужное направление и теперь тревожно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где тропинка, ведущая в деревню.

  Ему было холодно, очень холодно и страшно. Бабушка часто рассказывала истории о детях, заблудившихся в лесу, которых потом никогда не находили. Или, в лучшем случае, спустя много дней, обнаруживали окровавленную одежду и груду объеденных дочиста косточек. Тогда все понимали, что этих несчастных детишек сожрали дикие звери: волки или медведи.

  От этих мыслей, леденящая волна ужаса, поднялась откуда-то из глубины живота и застряла в горле колючим комком. Из глаз тут же полились слезы. Гриша размазал их промерзшей варежкой по щекам, от чего она намокла, сразу же заледенела и стала еще тверже и холоднее.

  "Нет, плакать нельзя! Я не девчонка какая-нибудь! И не маленький - недавно целых восемь лет стукнуло. Бабушка сказала, что теперь я совсем взрослый, единственный мужчина в доме, - думал мальчик. - Сейчас возьму вязанку и пойду домой. Я ведь не хочу, чтобы меня съели?"

  Гриша взвалил нелегкую ношу обратно на плечи и сделал решительный шаг вперед. Тут под ногами хрустнуло, и он почувствовал, что куда-то проваливается. Падение длилось недолго: мальчик приземлился удачно на колени и ладошки. Под ним оказалось что-то мягкое, как видно, сухая трава или солома. Было настолько темно, что первые минуты Гриша абсолютно ничего не мог разглядеть в окружающей черноте.

  Первое, что удивило - это запах. Очень знакомый и вместе с тем необычный, непонятный, но теплый и уютный.

  Гриша сразу вспомнил: почти так же пахнут его псы, когда летом искупаются в реке или зимой зайдут с мороза в избу. Это запах влажной собачьей шерсти! Тут он различил и звуки: чье-то равномерное глубокое дыхание и тихое жалобное попискивание.

  "Значит, тут собака, да, похоже, со щеночками! Так могут попискивать только маленькие кутята! - подумал Гриша. Страх мальчика куда-то улетучился и сменился любопытством, - почему собака живет в лесу, да еще и со щенятами? Может у нее был злой хозяин, который выгнал несчастную из дома зимой?"

  В голове сложилась живая картинка, словно из мультика: злобный толстый дядька с усами, в ушанке и телогрейке лупит собаку метлой с длинной ручкой, та испуганно визжит, поджимает хвост и убегает, куда глаза глядят.

  Гриша почувствовал ненависть и злость к жестокому хозяину. В то же время у него возникло желание забрать пострадавшую псину домой, бабушка не будет возражать. Может, сначала немного поругается, что "притащил в дом очередного пса", а потом успокоится, полюбит и эту, уже третью собаку. А когда щенки подрастут, Гриша пристроит их по соседям. Люди-то в деревне добрые, и собак все любят.

  "Значит этот дядька не наш, не из нашей деревни!" - сделал вывод мальчик.

  Тем временем его глаза привыкли к темноте, да и слабый свет, пробивавшийся через дыру, слегка освещал огромную яму. В дальнем углу, откуда раздавались сопение и повизгивание, Гриша различил силуэт огромного мохнатого тела.

  "Видно это очень большая собака", - подумал мальчик, но, ни капельки не испугался. Он по собственному опыту знал, что большие псы особенно ласковые и добродушные.

  - Кутя, Кутя! - негромко позвал Гриша, осторожно приближаясь к животному.

  Но собака продолжала спать. Ее равномерное дыхание теперь сменилось негромким храпом.

  - Ну, ты и соня! - засмеялся мальчик и подошел почти вплотную к существу. Он вынул из кармана и включил маленький фонарик, который постоянно носил с собой. Тут же его веселье сменилось оцепенением. Нет, нельзя сказать, что он испугался, скорее очень удивился: Гриша неожиданно понял: это не собака, а огромная медведица.

  При слабом голубоватом свете галогеновой лампочки стало хорошо видно, что она лежала на спине, глаза были закрыты, а по большому мохнатому животу ползал крошечный медвежонок. Он тихонечко попискивал, разыскивая в густой шерсти вожделенный сосок. Малыш тыкался носом и полз, пока не присосался. С громким чмоканьем медвежонок насыщался, а когда наелся, то так и заснул, не выпуская изо рта материнский сосок.

  Гриша, как завороженный, наблюдал за этим, обычно недоступным для человека зрелищем. А потом вспомнил, что надо идти домой, бабушка, наверное, уже беспокоится. Он бросил еще один взгляд на счастливое семейство, подобрал хворост и вылез наружу. Там творилось нечто ужасное: завывала сильнейшая вьюга, колючие хлопья снега впивались в лицо, ледяной ветер пронизывал до костей. Было очень темно, и мальчик не знал, в какую сторону идти, чтобы добраться до дому.

  Он моментально продрог до костей.

  "Лучше, пожалуй, вернуться в берлогу к медведям! Там так тепло и уютно! А когда снегопад закончится - я пойду домой", - подумал Гриша.

  К счастью, он не успел далеко отойти от медвежьего логова. Очень осторожно пролез в дыру и устроился на соломе в дальнем углу, совсем рядом с медведицей. Звери все также мирно спали, не обращая на незваного гостя внимания. Равномерный храп медведицы подействовал на мальчика гипнотически, и его стало клонить ко сну. Гриша прилег поближе к животному, прижался к его теплому мохнатому боку и крепко заснул. Почувствовав прикосновение, медведица приоткрыла глаза, нащупала черным влажным носом лицо мальчика, лизнула и снова провалилась в сон.

  Проснулся Гриша ранним утром. Солнце взошло, и яркие, уже по-весеннему, лучики пробивались сквозь дыру в берлогу. Мальчик некоторое время не мог понять, где находится, потом вспомнил вчерашнее приключение и улыбнулся. Почувствовал, что немного трудно дышать и понял: спящая медведица крепко прижимает его к себе могучей мохнатой лапой. Видно, спросонья она приняла мальчика за своего детеныша.

  Освободившись от ее объятий, Гриша решил еще раз напоследок посмотреть на медвежонка. Он мирно спал на мамином животе, крепко присосавшись к соску. Мальчик не удержался и погладил малыша. Его шерстка оказалась на ощупь удивительно мягкой и пушистой, словно пух цыпленка.

  Медведица слегка приоткрыла глаза, посмотрела на Гришу, и, как бы, сквозь него, а затем снова провалилась в сон.

  Мальчик сначала выбросил через дыру вязанку хвороста, а после выбрался сам. Лес преобразился. Свежевыпавший снег сверкал на солнце, где-то рядом весело звенели синички, призывая скорую весну.

  Гриша огляделся по сторонам и увидел вдалеке синеватые струйки дыма, это в деревне топили печи. Теперь он знал, как добраться до дома. Все тропинки завалило снегом, но это не беда. Он не заблудится.

   Утопая по колено в снегу, то и дело роняя свой хворост, мальчик, наконец, добрался домой, к великой радости бабушки, которая всю ночь не находила себе места от волнения. Старушка уже собрала соседских мужиков, чтобы прочесать лес в поисках потерянного ребенка.

   - И где же ты пропадал, неслух бессовестный? - ворчала старушка, обнимая новообретенного внука. - Я уже все слезы выплакала, думала, тебя волки сожрали! И поделом было бы. Сколько раз говорила, чтобы далеко от дома не отходил! Отвечай, где был? Небось, продрог, словно цуцик! Как еще насмерть не замерз?

  - Да не переживай, бабуля! Все хорошо. Я у медведей в берлоге ночевал. Там тепло. У медведицы маленький медвежонок, такой замечательный!

  - Ты ври, обормот, да не завирайся! Мигом бы тебя медведица разорвала, даже косточек бы не осталось! Где такое видано? Правду говори, врунишка, где шатался?

  - Да вовсе и не разорвала! Я правду говорю!

  - Совсем всякий стыд потерял! - рассердилась бабушка. - Что же из тебя вырастит? Клоун для цирка? Пока правду не скажешь - разговаривать с тобой не буду!

  И в самом деле, старушка почти месяц дулась на внука, не разговаривала с ним, сладостей не покупала, пирожков не пекла. А потом простила, хотя желаемой правды так и не услышала.