АНДРЕЙ ШТИН - http://www.proza.ru/avtor/shtin78 - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В 74-М КОНКУРСЕ ДЛЯ НОВЫХ АВТОРОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
- Привет, «маленькие», рады видеть вас, - раздалось в наушниках шлемофона Николая. Это с ними в воздухе на общей частоте так поздоровался командир штурмовиков, когда их звено истребителей встретилось с ними в заданной точке.
- Привет, «горбатые», работайте спокойно. Прикроем вас сверху, - ответил ему по рации командир их звена. «Горбатыми» наши лётчики-истребители называли штурмовики Ил-2 за выступающую двухместную кабину пилота и заднего стрелка, издалека на самом деле чем-то напоминавшую горб на корпусе «ильюшина».
- Принято, - ответил ему ведущий «илов» и обратился к своим ведомым: - До начала атаки тишина в эфире!
- Внимание, моё звено работает восемьсот, второе – семьсот метров. До встречи с «худыми» тишина в эфире! – распределил высоты ведущий их звена по рации Николаю и остальным лётчикам. Разойдясь по заданным высотам, наши штурмовики и истребители для их прикрытия взяли курс на запад.
В то утро, 22 июня 1944 года, части 3-его Белорусского фронта и авиационные полки 1-ой воздушной армии приступили к выполнению Витебско-Оршанской наступательной операции. Началась операция «Багратион» и освобождение Белоруссии от немецких войск группы армий «Центр». История сыграла с фашистами злую шутку, в то же самое число июня, также утром, когда фашистская Германия напала на СССР в 1941-ом году, в 1944-ом наша Родина нанесла ответный удар, который и решил весь исход этой страшной войны.
Но Николай в тот момент об этом не знал и не думал. Он был лётчиком-истребителем, младшим лейтенантом, ведомым своего ведущего в их паре. Утром перед взлётом с их аэродрома перед ними поставили чёткую задачу: их звену истребителей Як-3 нужно будет прикрывать штурмовики Ил-2. Те должны были поддержать огнём с воздуха наши части, перешедшие сегодня утром в наступление по всей линии фронта. Пролетая над нашей территорией, Николай видел с высоты как все наши части, затаившиеся до этого и ничем себя не выдававшие, внезапно для противника пришли в движение. Теперь вся эта сила готовилась обрушиться на врага.
Через семь минут полёта они были уже над огненной линией соприкосновения наших войск, перешедших в наступление, с немецкой линией обороны. Артиллерия наша здесь поработала на славу, но укреплённые огневые точки противника, уцелевшие после артподготовки, не давали встать пехоте в полный рост и продолжить наступление. Выстроившись в круг, «Илы» начали подавлять эти точки своим огнём. Обработав их в первом заходе реактивными снарядами, они пошли на второй, чтобы пустить в ход авиационные пушки и пулемёты. В этот момент Николай услышал в наушниках шлемофона голос командира их звена:
- Внимание, на два часа четвёрка «худых». В бой не вступать, отгоняйте их и прикрывайте «горбатых».
«Худыми» наши лётчики называли немецкие истребители «Мессершмитты» Bf-109 за их тонкий фюзеляж, сужающийся к хвосту. Повернув голову в точку, где на воображаемом циферблате часов была бы цифра два, Николай увидел четыре чёрные точки, которые шли выше и стремительно к ним приближались. Те были выше и, используя своё преимущество в высоте, стремились к нашим штурмовикам, которые поливали огнём пушек и пулемётов немецкие позиции.
Пара командира их звена, будучи выше Николая на высоте восемьсот метров, атаковали вторую пару немецких истребителей и отогнали тех от «илов». Первую пару они пропустили для того, чтобы на высоте семьсот метров её встретила и тоже отогнала их от работающих по земле штурмовиков пара Николая и его ведущего. И те, не вступая в затяжной воздушный бой, своим огнём не дали «худым» выйти на дистанцию прицельного огня по «илам». Эта пара 109-ых также благоразумно ушла на вираж для повторной атаки.
- Спасибо, «маленькие», - прозвучал в шлемофоне голос командира штурмовиков. - Продержитесь ещё немного, мы заканчиваем. Контрольный заход и всё!
- Работайте на совесть, прикроем! – ответил ему командир звена Николая. А в эфире в тот момент творился бедлам, радиоволны раций немецких лётчиков и их самолётов пересекались с нашими на одной и той же частоте. Было слышно в наушниках шлемофона как немецкие лётчики лаялись на своём языке между собой. К этому моменту один из 109-ых, подбитый парой командира их звена устремился к земле, оставляя после себя шлейф густого чёрного дыма.
Когда «горбатые» почти закончили свою работу, раздался окрик ведомого из командирской пары их звена, что была выше пары Николая:
- Двенадцатый! Пара «худых» на шесть часов! Идут на вас со стороны солнца!
- Понял, десятый, встретим! - ответил ему ведущий Николая. Николай вывернул голову в указанном направлении, но из-за солнца, слепившего его, он не мог ничего разглядеть. Лётчики «Люфтваффе» часто применяли такую тактику воздушного боя, когда помимо истребителей, вступавших в бой с нашими самолётами, на высоте дежурила резервная пара или две немецких асов. Те вступали в бой тогда, когда их истребителям, атакующим наши самолёты, не удавалось сразу завоевать преимущество в атаке и сходу выполнить свою задачу. Тогда эти немецкие пилоты, как сейчас, вступали в бой, сваливаясь с доминирующей высоты, используя всё своё преимущество в атаке и в скорости на наших лётчиков. Эта тактика боя всегда себя оправдывала, если наши пилоты не успевали вовремя среагировать на их атаку.
Через пять секунд истребитель Николая накрыла чёрная тень от атакующего его 109-ого и вокруг его «яка» в воздухе появились трассирующие следы от работающих по нему пулемётов и авиационной пушки «худого». В тот же момент Николай рукоятью управления самолётом крутанул «бочку» и попытался уйти на вираж следом за своим ведущим, но было уже поздно. Он услышал глухие звуки того как немецкие заряды очередей из пушки и пулемётов «Мессершмитта» стали попадать в корпус «яка» и рвать его обшивку. Немецкий истребитель, обстреляв Николая, пронёсся над ним в считанные секунды, но вслед за тем ещё одна тень ведомого немецкого истребителя также накрыла самолёт Николая и тот завершил эту групповую атаку. Очереди второго 109-ого пробили колпак его кабины, левое плечо внезапно пронзила острая боль и рука сразу потяжелела. Помимо того что он был ранен в левую руку, очереди «худого» пробили левое крыло истребителя и из пробитого бака в крыле стали вырываться язычки пламени. Николай услышал в шлемофоне голос ведущего:
- Коля, ты горишь! Уйди в облака, сбей пламя, прикрою!
Но все его манипуляции ручкой управления истребителем были тщетны, самолёт просто перестал слушаться её движений. Помимо того, что этот «мессер» его поджёг, попавшие в него очереди повредили тяги хвостового оперения самолёта, элероны высоты и горизонтали. Теперь его Як-3, подбитый и с полыхающим левым крылом устремился к земле, стремительно теряя высоту. В тот момент они были над территорией, где наступали наши части. Можно было бы покинуть горящий самолёт и на парашюте спуститься на землю. Но из-за боли в раненном плече он не мог поднять отяжелевший от крови левый рукав своей лётной куртки для того, чтобы открыть колпак кабины самолёта.
Понимая что он не может его открыть и выпрыгнуть из горящего самолёта, Николай взглянул на фотографию жены, которую получил вместе с письмом от неё два дня назад. Он прикрепил её на приборный щиток своего «яка» и на ней была его Лариса с недавно родившейся дочкой Ольгой.
«Простите меня! Я люблю вас!», - обратился он к ним мысленно, глядя на эту фотографию. На его глазах появились слёзы. И в эти секунды время для него изменило свой ход, секунды растянулись в минуты, но, несмотря на это, стрелка альтиметра на приборном щитке его «яка» неумолимо вращалась и приближала к нему землю и смерть. Когда она прошла отметку в шестьсот метров, в своей голове он отчётливо услышал голос Ларисы:
- Если погибнешь, домой не возвращайся! Нам с Ольгой ты нужен только живой!
И это был тот самый её мягкий и нежный голос, которого он не слышал уже больше года с тех пор, когда приезжал к ней в тыл. В ту ночь любви они зачали Ольгу. Знакомая интонация и её голос перевернули всё внутри Николая в те секунды. Сорвав фотографию жены с приборного щитка и зажав её зубами, он нашёл в себе силы и, взвыв от боли в раненой руке, дёрнул за рычаги крепления колпака кабины истребителя и те поддались. Колпак кабины отъехал назад и его сразу же обдало холодным и свежим воздухом июньского утра. Превозмогая боль, он выбрался из кабины горящего «яка» и выпрыгнул, прижав к себе ноги чтобы их не ударило хвостовым оперением. Дёрнув за кольцо и раскрыв купол парашюта, он медленно спускался в утреннем небе на землю и смотрел что творилось вокруг него.
«Илы», которых они прикрывали, уже уходили в сторону своего аэродрома без потерь, а на помощь их «якам» пришло звено Ла-5. Те работали неподалёку и пришли к ним на помощь. Благодаря этой помощи в небе теперь стояли шлейфы дымов от сбитых немецких истребителей. Судя по их числу, мало кто из тех немецких пилотов, с которыми они сегодня вступили в бой, сядут на свой аэродром. Эскадрилья Николая выполнила свою задачу.
Когда он приземлился, парашют ветром потащило в сторону, но подоспевшие вовремя пехотинцы поймали его и помогли отстегнуть лямки парашюта. Когда один из пехотинцев попытался вынуть зажатую зубами фотографию его Ларисы, Николай резко остановил того жестом. Только убрав её в свой планшет, он позволил пехотинцам перевязать себя.
В госпитале Николай написал Ларисе в письме как её фотография спасла ему жизнь и её ответ поразил его. «Милый, в то утро ни я, ни наша Ольга не могли спать. Мы словно знали, что с тобой случилась беда. Умоляю тебя - береги себя ради нас. Ждём тебя и любим.», - было написано в строках её письма. Когда Николай оправился после ранения, он вернулся в свой авиационный полк и встретил победу 9-ого мая уже в Венгрии. Через год он наконец-то встретился с Ларисой и дочкой Ольгой и, нежно обнимая их, держал в руках ту самую фотографию, спасшую ему жизнь.
10.05.2016