Бестолковое, бездумное сидение за накрытым клеенкой кухонным столом не могло продолжаться бесконечно…
Петр в который раз автоматически пощупал свое опухшее, разбитое лицо; скривившись, прикоснулся языком к кровоточащей щербине на месте двух свежевыбитых зубов. Хорошо, что жена уже давно перестала дожидаться его ночных возвращений домой с частного извоза, и ложилась спать… Только расспросов ему сейчас и не хватало!
И откуда только вынырнула эта долбаная черная «бэха»?! Петр и опомниться не успел, как надсадный скрежет его замызганной «копейки» о лощеное крыло иномарки дал ему знать, что с ним случилось самое страшное в этом проклятом 1994 году: он покоцал бандитскую тачку!
Обреченно, как загипнотизированный, как барашек перед закланием, он сам вылез навстречу двум раскачанным «быкам» в спортивных костюмах и высоких кроссовках.
Из-за их спин выплыл еще один, в малиновом пиджаке и черных, бритвенно-отглаженных брюках… Тяжелые орангутаньи морды и стрижки «бобриком» у всех троих почти не отличались друг от друга.
Для начала Петра со вкусом впаяли лицом о капот его собственной машины, после чего братва доходчиво объяснила ему, что на нем теперь висит десять тысяч баксов. Если он, гнойный чухан, не привезет их послезавтра по указанному адресу, то будет включен нехилый счетчик. А потом – пусть прощается с жизнью и сам лох, и его жена-лошиха, и дети-лошата... («У тебя ж их трое; плодитесь, б….», - глумливо пояснил бригадир в красном пиджаке, листая страницы его паспорта).
Получив напоследок мощного пня в живот, упавший на колени Петр краем глаза заметил, как его серпасто-молоткастый документ брезгливо бросили на приборную доску «бэхи».
Часа три он тупо просидел в машине, стараясь не думать ни о чем, пока не наступило то время, когда можно было быть уверенным, что Лиза легла спать и хотя бы сегодня не будет никакого клохтанья…
«Пусть хоть еще одну ночь побудет счастливой», - подумал новоявленный лох и терпила. И ведь не понимает она, за своими микроскопическими житейскими проблемами, до чего же она сейчас счастлива… Как не понимал и он сам, пока вот так просто и буднично в его жизнь не ворвалось нечто очень, очень плохое… Десять тонн зеленых за два дня! С тем же успехом на него можно было повесить и десять лимонов за два часа: их достать было не просто сложно; их достать было вообще никак!
«Вот такие-то пироги», - недобро усмехнулся Петр и подмигнул висевшей в углу маленькой кухни старой иконе Новгородского Спаса Нерукотворного. Покойный дед-фронтовик очень почитал этот образ и свято верил, что молитва перед ним вытащит из любой беды… «Ему бы мои нынешние трудности», - со злобной иронией прошептал Петр. В своем горе он даже не подумал о том, что дед, бывший разведчик-диверсант, никогда бы в такую ситуацию не попал, а кроме того хорошо знал, во что и почему он верил.
Христос с темной иконы смотрел мрачно и сурово… «Толку-то Тебя о чем-то просить», - хрипло сказал Петр, все более погружаясь в отчаяние. Всю жизнь он гордо исповедовал принцип, что надо самому быть мужиком и хозяином своей жизни, а не ждать милости от кого-то, даже от Бога.
«Кстати, есть один вариантик», - веселая и бесшабашная мысль словно прилетела со стороны. Часы на стене кухни показывали 3:13 ночи; в самый раз!
Через десять минут Петр, не обращая внимания на завывание тревожной сигнализации, вмонтированной где-то в его собственной душе, уже стоял у черного хода в небольшой продуктовый магазин. Он давно заприметил и хлипко держащуюся петлю, на которую вешался замок, и то, что никакие инкассаторы отсюда ничего не вывозили; а сама тётка, хозяйка магаза, вряд ли ежевечерне утаскивала выручку в кошелке… Он, конечно, ничего такого раньше не планировал – просто прикидывал, для спортивного интереса… А теперь это было последним и единственным его шансом: или пан, или пропал! Бывают ситуации, из которых невозможно выйти, не замаравшись, и это как раз одна из них.
Народу в их тупичке в это глухое ночное время отродясь не бывало, и Петр ловко поддел здоровенный амбарный замок своей водительской монтировкой. Тяжелая штука после небольшого усилия с его стороны отлетала вместе с выдранной петлей, он едва успел подхватить, чтобы не брякнуло.
Закрыв за собой дверь, Петр ощупью быстро нашел выключатель, и тусклый свет осветил длинный, обшарпанный коридор подсобки.
«Бабло… бабло… ну, и где у нас бабло?» - прикидывал он, когда услышал шорох и странный, изумленный вздох за своей спиной. Резко, как ужаленный, он обернулся. Там стоял заспанный, но страшно испуганный дедок в телогрейке и пялился на него вытаращенными глазами; он только что вышел из небольшой комнатушки, дверь которой выходила в подсобку.
Взмах монтировки – и старик-сторож уже лежал у ног Петра, обливаясь кровью и мучительно скуля от боли. «Руки быстрее глаз!» - некстати вспомнилась фраза из какого-то американского фильма…
«А вот этого никто не предполагал… А вот это действительно, по-настоящему плохо!» – похоронным звоном прозвучало в голове Петра. С монтировкой в руке он стоял над корчившимся на полу окровавленным телом.
Непонятно откуда перед глазами Петра всплыла та самая икона с кухни… «Дед-то мой знал, наверное, о чем говорил… Не дурак был дед, и настоящий мужик, в отличие от меня. А теперь даже и Бог не сможет помочь». И вдруг внезапно, без всякого перерыва, Петр в первый раз в жизни горячо взмолился тому самому Богу своего деда, Богу священников и церквей.
«Дед говорил, что Ты добрый и всемогущий! Если так оно и есть, то Ты можешь помочь даже мне, даже сейчас! Пожалуйста, измени прошлое, сделай так, чтобы всего этого ужаса не было! Только один-единственный раз, а потом я сам буду расплачиваться за свои поступки!»
В комнатушке, из которой вышел сторож, тускло виднелся стол, а на нем какие-то объедки наподобие пирога с капустой…
«Вот такие-то пироги», - механически пробормотал Петр – и открыл глаза. Он сидел на своей кухне и ощупывал языком свежую, кровоточащую щербину…
«Как же я умудрился отрубиться?» - изумился он. «Только ведь это был нифига не сон… Это было на самом деле… в другой реальности, которую изменил для меня… Бог? Значит, Бог!»
Для верности Петр подошел к окну и посмотрел на тускло освещенную лампой дверь того магазина. Замок, конечно, был цел и невредим… И часы показывали 3:13 - время, которое было до его неудавшегося ограбления…
«Может быть, когда-нибудь я и поверю, что это был сон… Но каким же я после этого буду идиотом!»
Петр даже не заметил, что совсем не думает о бандюганах и их «счетчике». А когда вспомнил – то уже без страха, а с какой-то внутренней уверенностью.
«Господи, пожалуйста, помоги нам еще и с этим! Пожалуйста!» - беззвучно шептал он, глядя на суровый лик Христа на дедовской иконе. По разбитому лицу Петра текли слезы, и это были слезы радости.
Он и сам не знал, зачем надо было нажимать кнопку пульта от маленького кухонного телевизора; он просто понимал, что это нужно сделать. Шаровой молнией на экран выскочили ночные криминальные новости.
«В результате «разборки» на бандитской «стрелке» был убит хорошо известный в городе авторитет Заречной группировки Саня Косой со своими телохранителями».
На экране появился сегодняшний красный пиджак, только теперь он был основательно изрешечен пулями, как и находящийся в нем раскачанный торс его владельца. А вот и два крутешка в спортивных костюмах, тоже лежат в картинных позах… Лица всех троих после смерти стали даже как-то человечнее, чем были при жизни. На крыле догорающей тут же рядом «бэхи» была отчетливо видна свежая вмятина… Каким-то непонятным образом Петр понял, что вместе с машиной сгорел и его паспорт, и от всего сегодняшнего происшествия не осталось никаких следов, кроме его разбитого лица и утерянного документа.
- Ты что, уже дома? – раздался из комнаты сонный голос жены. И сразу же тихо, вновь засыпая, заныл младший сын…
- Да, а вот теперь я дома! Теперь я точно дома! – шёпотом ответил Петр, не отрывая взгляда от иконы и серьезно, значительно кивая Спасителю. – Теперь мы все пришли домой!