Она умирала долго, но не мучительно. Закат иногда можно спутать с рассветом, если не следить за часами. В нашем доме часов не наблюдали. И смерти не ожидали. Жили как жили, от рассвета до заката. Годами отработанный ритм поддерживал не то, чтобы порядок, а то равновесие в хате и вокруг, в саду, которое называется сладостно так, отчим домом. Этот сахар из другого теста, чем старше становишься, тем слаще. Сад глядел к ней в окно, она уже редко вставала и не выходила на волю, но у окна проводила бесконечные часы свои. И бывало скажет -Цветок то какой распустился на правой яблоньке, неожиданный и светлый, не отец ли гостинец нам доставил?Вы уж уследите за яблочком то, чтоб кто не сгрыз или ветка раньше срока не надломилась-.. И мы следили и ждали, и радовались уже осеннему яблочку, такому необычайно румяному из всех, солнечному по настроению, и душевному по теплу. Закатное оно превращалось в рассветное в нашем доме.
Кошка, главная после неё, всегда были при ней. Они часами могли обмениваться взглядами и редкими репликами, типа -Гляди, Володюшка с работы пришёл!- Мне редко удавалось пройти в сад незаметным. И кошка уже мчалась к порогу, обниматься. Такая ласковая, спасу нет, без гостинца не входи, что нибудь, но принеси, хоть ливерки кусочек, хоть молочка глоточек... И всё как-то само собой получилось, и яблочко дождались, и поцведали батькин гостинец. И новый вишневый цвет следующего года встретили, и этот цвет в вишенках сберегли и варенье в волю поели. Чей гостинец, не помню. Наших родственников на небе не всех знаю, особенно двоюродных, они всё же к ней ближе, она их более нашего знает...
А в эту весну её уже цвета на яблоньке дождались, ветки не обломались... Собрали яблоки и угощались ими до самой зимы... Румяные они встречали нас после работы, и провожали, играя в рассветных лучах солнца...
Кошка не долго тосковала. К весне уже не вышла ко мне к порогу, и ливерка так и осталась у меня в кармане памятной несмываемой светлой отметинкой на подкладке...