Давеон. Возрождение часть 11

397
Храм науки. Предложение Нория
     Путники покинули Аллею Истории, прошли еще две пышно цветущие. Ажурно-кронные  акации, пышные мирты, сердечно-лиственные липы, обрамляющие тропы, которыми любили прохаживаться достопочтенные горожане, принимали в объятья каждого, укрывая в мирной тени. В густой траве прятались соцветия застенчивой мыльнянки, неприхотливых крошек-маргариток, открытого солнцу цикория и других разноликих цветов, где распустив крылышки, отдыхали яркие бабочки. 
     Хозяйка остановилась перед величественным белокаменным зданием. Миона заинтересованно взглянула на строение, приглянувшееся госпоже.
     - Храм науки?
     - Мне нужно повидать кое-кого. – Лурия велела слугам дожидаться ее, а сама направилась к монументальному Дому Знаний. 
     Вокруг толпились массы людей. Пробираясь сквозь живое скопление перед храмом науки, девушка услыхала громкие изречения поэтов, читающих новые стихи, написанные благодатной ночью и заслуживающие права быть услышанными. Обладающие вкусом мирейцы поглощали воодушевленные слоги стихотворцев, сопровождаемые жестикуляцией, придающей изречениям живость и наполненность. На минуту Лурия остановилась. Глядя на тонущего в пучинах собственных стихов поэта, почувствовала его напряжение, сменившееся сладостным трепетом перед Биларой-музой, вдохновительницей творческих людей.   
     Взор нехотя оторвался от человека, размахивающего одной рукой (в другой он держал свиток, в котором были записаны стихи), устремившись на массивный десятиколонный  портик. Взгляд скользнул от величественных столбов к фронтону, повествующему о величии науки, без которой невозможно жить и творить. К входу вели широкие ступени, по ним взлетели маленькие ножки. Гостью встретили большие, грузные двери, что со скрипом распахнулись, впуская в Дом Знаний. Над ними были выбиты слова, заключенные в позолоченную рамку и принадлежащие самому Этину Фалекскому: «Очищай помыслы, внимай Истине». Едва успев прочесть их, Лурия скользнула внутрь храма науки, дабы не получить замечания, что задерживает кого-либо и мешает пройти. Вместе с многочисленными учениками, спешащими на занятия, она очутилась в просторном помещении, заканчивающемся далеко впереди. Огромная зала вмещала в себя бесконечные лестницы, опоясывающие ее и ведущие на верхние этажи. Юноши и молодые мужчины ходили со свитками в руках, обсуждая интересующие их вопросы. Обучающихся было так много, что гостья поначалу растерялась. С сожалением обнаружила отсутствие женщин - из представительниц прекрасного пола здесь была лишь она, но и ее никто не заметил в этакой массе, где несложно затеряться.
     Перед Лурией мелькали господа, слившиеся в потоки. В суете она увидала слуг, несущих за наставником наглядный материал. Длинные свитки-плакаты задевали прохожих, невольники замешкались. Учитель сердито обернулся, велел ученикам расступиться, ни одному не пришло в голову спорить - обучающиеся дали дорогу. Один из рабов отстал. Его груз был куда весомей других. Многочисленные металлические обручи, на первый взгляд хаотично нанизанные на бронзовый стержень, оказались весьма тяжелы. Раб поправил ношу, обхватив ее крепче, и поспешил за господином. Лурия узнала модель, отображающую Солнечную Систему со светилом в центре. За астрономом шли геометры, неся используемые для расчетов инструменты, гостья разглядела циркули и угольники.
     Входные двери открылись. В них вошел известный на всю Мирею зодчий в сопровождении лучших учеников.  Громко сообщаясь с наставником, они несли чертежи. Лурия отступила, пропуская господина, чью побелевшую с годами голову украсил венец наратуса - отличительный знак, выделяющий заслуженного деятеля науки либо искусства из ряда прочих. С шумом влетели в храм науки с принадлежностями для рисования ученики живописцев. Их оглушительное прибытие заметили другие обучающиеся, но вскоре те влились в общую гулкую массу и растворились в ней. 
398
     От суеты зарябило в глазах. На миг они сомкнулись. Мягкий голос позвал девушку, она очнулась.
     - Очень рад, что зашла ко мне, - стоял рядом Флавий.
     - Благодарю. Я тоже рада, – смущенно ответила Лурия. Она знала, наставник в этот час будет здесь, а не в школе для девочек.  – Возвращаю, господин. – Изящная ручка протянула ему свиток.
     - По душе пришлась философия Ян Чжу? – По заминке Флавий догадался, что думает по поводу прочитанного бывшая подопечная. – Он ученик Лао-цзы, признан создателем своего направления в даосизме - гармонии человека с природой.
     - Он провозглашает чуждые мне идеи.
     - Я был уверен, что себялюбие и ценность только собственной жизни с пренебрежением к внешним вещам тебе будут не по нраву.
     - Вынуждена с вами согласиться. – Миру явились задорные ямочки на щеках. – Зачем же дали мне эту книгу?
     - Читая одного автора, не обретешь, что жаждешь. – Флавий предложил пройтись. – Ты должна составить свое суждение о разных вещах, окружающих тебя, Лурия. – Глаза учителя тепло улыбнулись - забавны милые веснушки, как и носительница прелести. – У каждого есть чему поучиться, - добавил наставник после короткой паузы.
     - Не только философа или ученого, - согласилась девушка.
     Флавий утвердительно кивнул, его поседевшие волосы упали на лоб. Некогда они были черны, волнисты и притягивали к себе жен. Правда и сейчас наставник был способен вскружить голову едва ли не любой даме, коль у него было на то желание – поклонниц у него и теперь было хоть отбавляй. Его слушали все от мала до велика, несмотря на годы и обретенную, не чрезмерную полноту.   
     - Как ты восприняла слова китайского философа: «Нет ничего лучше покоя, нет ничего лучше пустоты?»
     - Признаться, с трудом дается мне понимание этого высказывания. Полагаю в нем глубокий смысл, но какой - ответить не могу.
     - Всему свое время, - отозвался Флавий, открывая дверь перед гостьей. 
     - У вас больше нет занятий? – удивилась она, очутившись на крыльце Дома Знаний.
     - Скоро начнется, потом меня ждут в школе для девочек. – Флавий сделал подзывающий жест некоему молодому человеку, стоящему у последней колонны и беседующему с юношей. – Кленар, мой ученик, один из лучших и самых любознательных, - представил наставник сероглазого высокого молодца. 
     Последователь приветственно кивнул, отдавая должное гостье.
     - У вас таких много, господин, - прозвенел ее голосок.
     Улыбаясь, мужи переглянулись.
     - Не так как думаешь, - уверенно молвил Флавий. – Смотрю, ты принесла мне и другую книгу, - указал он на свиток в девичьих руках.
     - Помнится, вы упоминали о Бионе из Борисфена. – Зеленые глаза заманчиво сверкнули. – Дядюшка как раз привез мне его книжицу почитать на досуге.
     - Ваш дядя одобряет такую литературу? – изумился Кленар. Он не предполагал, что молодые, привлекательные особы занимают свое время подобными произведениями.
     - Что именно вас удивило? – пожала плечиками Лурия.
     - Этот писатель нарушает литературные каноны, его любимый жанр – пародия, часто пропитанная бранными выражениями.
     -  А-а-а, вот вы о чем, - взмахнула ручкой девушка. – Мне нравится его игра слов. Он не ограничен строгими рамками норм. – Она отдала свиток наставнику, следящему за ходом беседы.
     - Обещаю скоро прочесть и вернуть, - уверил он.
     - Если позволите, я тоже прочту, - заинтригованно произнес Кленар.
399
     - Коль вам это доставит удовольствие, пожалуйста, – прозвенел голосок.
     Хозяйка заметила нервозность Мионы и затопталась на месте.
     Перед храмом науки все еще изощрялись в словоформах стихотворцы, встречающие щедрые приветствия поклонников и просто любителей литературы и поэзии. К ним присоединились зеваки, ровным счетом ничего не смыслящие нив том, ни в другом, но им было крайне интересно, что с таким вниманием слушают образованные граждане уже столько времени.   
     На площадку, где декларировались стихи, резко обрушился грохот аплодисментов. Поэт закончил чтение очередного произведения, одобренного требовательной публикой. Лурия обернулась на шум, вызвавший содрогание своим неожиданно-оглушительным появлением. Ей захотелось послушать творение стихотворца, заслужившее народное признание, но тут же вернулась к приятным собеседникам, достойным уважения.
     Флавий не скрыл умиления.
     - Мне пора. Ждут ученики.
     - Сообщите мне, когда можно прийти, - учтиво кивнула Лурия.
     - Можешь приходить, когда пожелаешь. Мне не хватает твоих вопросов, - уверительно сказал наставник.
     - Вы уставали от назойливых расспросов, - возразила бывшая подопечная. – Мне казалось, некоторые вводили вас в замешательство.
     - Совсем нет. Твой пытливый ум давал мне пищу для размышлений. С учениками учится и учитель.   
     - Я хорошо помню ваши слова.
     - Но не все. Иначе б не проказничала, - хитро взглянул Флавий на девушку, она вспыхнула, как закат, испытывая непреодолимую неловкость. Наставник сдержанно хохотнул. – Ступай, Лурия, ступай.
     Она спустилась со ступенек и растворилась в толпе горожан.
     - Потому она и не замужем, - проводив ее взглядом, кивнул на свиток Кленар.
     - Думается мне не замужем она не поэтому, -  с весомой долей уверенности произнес Флавий.
     Мужи обменялись взглядами, и зашли в храм науки, где жизнь бурлила не меньше, чем на улицах города.
     На площадке перед Домом Знаний, служащей местом собрания жаждущих познания и новизны (здесь время от времени учителя читают открытые лекции, собирающие приличное количество мирейцев, в том числе и женщин), Лурия обнаружила знакомых ей людей, окруженных восторженными горожанами. Завидя ее, Архий поманил за собою друга, не ведая, что тот удостоился чести быть спасенным рыжеволосой гражданкой. Стоявшая рядом служанка откровенно покосилась на господ, приблизившихся к хозяйке, игнорируя раба, борющегося с самим собой, изгоняя из помыслов женские прелести, коими обладала дерзкая красавица.   
     Поэты дружелюбно поприветствовали прекрасную знакомую.
     - Это мой друг Оксинар, - представил его Архий. Зеленые глаза выражали приязнь,  стихотворец догадался, что эти двое уже знакомы. – Ты мне ничего не говорил о госпоже, - с легким упреком обратился он к товарищу - тот скрыл от него, что встречался с медноволосой горожанкой.
     - Я сказал тебе, что меня спасла красивая девушка, - ничуть не растерявшись, ответил другу Оксинар, которого так и не удалось послушать. Его взор был направлен совершенно в другую сторону.
     - Встреча наша была необычной, прямо сказать интригующей. – Вспомнив прошлое, Лурия засмеялась, ее поддержал спасенный стихотворец. – Кратковременной, но важной.
     - Судьбоносной, - добавил он.
     - Вы играете с огнем, господин поэт. Не всегда сможете перехитрить стражей. Они далеко
400
не простофили.
     - Мириться с несправедливостью? Ни за что, госпожа! – Оксинар игриво склонился, разведя руки в стороны.
     - Твои поэмы и стихи вызывают негодование у властей. На них немедленно реагируют стражи порядка, выполняющие волю высоких господ, - отозвался Архий.
     - Советуешь отступить? Нет. Мой дух жаждет борьбы! Поэт для того и живет, чтобы взывать, колыхать души слушателей. Иначе, зачем мне ходить по земле?
     - Я против безрассудства, а не зова души, - возразил Архий.
     - Будет глупо, если вы расстанетесь с жизнью в расцвете лет, не добившись результата, - вмешалась в спор девушка, видя назревающий конфликт.
     И почему мужам так нравится спорить и доказывать свою правоту и превосходство любой ценой, будто ничего важнее нет на свете? Примеров тому в истории найдется немало. А что хорошего это принесло? Кроме разрушений и войн, пожалуй, ничего.
     - Господин Архий пишет прекрасные стихи, полные патриотизма и любви ко всему живому. – Зеленые глазки встретились с довольными лесной оценкой глазами автора.
     - Мы разные с моим другом, - промолвил, заглядывая в записи, Оксинар. – Я не могу сидеть сложа руки, глядя на принижающие человеческое достоинство законы и процветающую коррупцию. Архий высмеивает пороки, я кричу о злоупотреблении чиновников. Он поет о любви к родине, я призываю народ к действию!
     - Опасное занятие. Вы открыто выступаете против. Боюсь, погибнете, и погибнут другие.
     - То же говорю и я. Ты хочешь выстоять против бури. Тебя заставят замолчать, чтобы не пришлось сотворить для этого, - предупредил Архий. – Мой друг детства был убит за то, что сейчас делаешь ты. Я считал его братом.
     Лурия посерьезнела. Уловив  ее огорчение, поэт сказал:
     - Он открыто высказывался против нынешней власти, этого следовало ожидать.
     - Другая принесет что-то свое, но существенно ничего не изменится.
     - И я борюсь, - немного подумав, произнес Архий. - Призываю к человеколюбию и уважению друг друга, к служению родине, почитанию родителей.   
     - Это чувствуется в каждом вашем слоге, - прозвенел голосок, мягкой волной он накрыл стихотворцев.
     - Я не могу иначе, - отозвался Оксинар. – Такова моя судьба, в которую верю. - И откланялся.
     Лурия посмотрела ему вслед.
     - Он упрям, - согласился с догадками мастер слова.
     - Таким и должен быть поэт, как любой творец, иначе ничего не добьется. Или я ошибаюсь?
     Сопровождающий хозяйку раб облегченно выдохнул, расставшись с Мионой в воротах имения. День промелькнул, будто не было, пришла вечерняя пора. Лурия переоделась к ужину и, ожидая прихода дяди, расположилась на ложе в обеденной зале, покачивая свесившейся ножкой.
     Зеленые глаза очередной раз подивились росписям. Фрески, вживленные в стены изображения, повествовали о том, как обедали далекие предки рода Мариев, как собирались за общим столом мифические герои и делились рассказами о совершенных подвигах. Под звуки свирели поглощали изысканные блюда отважные легендарные воины, восстанавливая силы после трудного боя с врагами. Еду на широких чашах к столам подносили слуги, с трудом удерживая кулинарные изыски с пылу, с жару. За рабами шествовали с кувшинами вина прекрасные женщины, облаченные в нарядные одежды. Вокруг героев плясали стройные девушки с тимпанами в руках. Распущенные волосы прелестниц окутывали полуобнаженные крепкие тела, вторя малейшему движению танцовщиц.
     Расписной потолок ничуть не отставал от стен. На нем художник изобразил винного мастера, подносящего роскошный дар, божественный напиток, изготовленный из небесного
401
винограда, младшей сестре Великой Матери, Тирое - покровительнице землепашцев, ремесленников и виноделов, могущественной защитнице посевов и хлебов. Восседая на золотом кресле, прекрасная Тироя, окруженная юными девушками, принимает поклоны  простого люда, который Она оберегает.      
     Залу освещали высокие лампы, являющие собой произведения искусства. Бронзовые, широкие рельефные чаши возвышались над длинными витыми столбами-ножками, оканчивающимися звериными лапами, делающими светильники устойчивыми. Большие окна, прикрытые плотными, темными занавесями, скрывали наступившие сумерки.
     Лурия поднялась с мягкого удобного ложа, инкрустированного золотом и слоновой костью, отодвинула занавеси, ниспадающие к полу, и посмотрела на сад. Загрустившие деревья и цветы засыпали под стрекотания сверчков и прощальные пения лучей. Соловей перелетел с ветки на ветку. Оказавшись ближе к дому, завел песнь, заворожившую слушательницу.   
     Она помчалась к себе, ворвалась в покои, где никого не оказалось. Тонкие, изящные пальцы заскользили по струнам арфы, извлекая услышанную соловьиную песню. Напевая под нос птичью мелодию, Лурия обращала ее в живой звук  изысканного инструмента. Напев утих, но остался в памяти благодарных слушателей. Племянница заслужила высокие похвалы возвратившегося домой дядюшки и теплые взгляды няни и помощниц. Селеника была в таком восторге, что не удержалась и рассказала об этом повару. Он мысленно поблагодарил госпожу за милость - новенькая провела долгое время подле него, ее страхи медленно таяли. 
     Тинарх увлек за собой дорогую племянницу. В обеденной зале усадил ее, а сам лег на соседнее ложе. 
     - Прекрасная музыка, дитя. Право, это должен слышать не только я.
     - Благодарю, дядюшка. Мне льстит твоя оценка.
     - Какое название даруешь этой чудной мелодии? – Хозяин велел слугам подать следующие блюда.
     Лурия, не задумываясь, ответила:
     - «Песня соловья».
     - Хм. Музыка действительно напомнила мне пение птиц. – Дядя отпил вина.
     - Музыка уступает песням воспеваемой поэтами птицы, но…
     - Она не менее прекрасна. Пению соловья не всякий способен подражать. Я слышал разных подражателей, твое исполнение мне нравится больше всего, - по-доброму улыбнулся Тинарх, искренне радуясь таланту кровиночки.
     Она на некоторое время отвлеклась от ужина, обдумывая, что собиралась сказать дяде, точнее попросить. В разговорах подобного рода требовалась осторожность. Другое дело как ее достичь, когда нужна прямота? Лурия не сомневалась в проницательности дядюшки, взрастившего ее и знающего с младенчества. Как бы она не изощрялась во лжи, обязательно разоблачит ее. Девушка подперла рукой подбородок, какая ложь и фальшь, коль не умеет с ними обращаться? Лицемерие ей чуждо, как пустое коленопреклонение и заискивания. «Игры» богачей не забавляют ее, потому мало подруг в кругу состоятельных граждан. Для нее друзья те, с кем приятно говорить, находиться рядом, смотреть на них, слушать. Не имеет значения, какой у человека титул и есть ли он. Лурия не была обременена  условностями, такими как пренебрежение к рабам, угнетение человека низкого сословия и уж тем более не могла оправдать губительные войны, направленные против жизни. Несомненно, ей повезло - она водит знакомства с выдающимися людьми, среди которых поэты, художник, скульптор, учитель истории и, конечно же, доктор, спасший за свою  многолетнюю практику сотни пациентов.
     - Дядюшка, - Лурия собралась с силами, решая не откладывать надолго разговор, - я очень скучаю по тебе, когда ты в поездках.
     - Дитя мое, я тоже невероятно тоскую, - поманил ее к себе корабельщик, она присела
402
рядом.
     - Я хочу, чтобы ты знал, что это правда. – Изящная ручка легла на дядино плечо. - Как и правда то, что не желаю тебя огорчать.
     Тинарх насторожился.
     - Что тебя беспокоит? Коль тому виной кто-то из слуг, скажи и я немедленно… - Он подумал, что рабы докучают кровиночке сплетнями, как это не замечая совершал Валий.
     - Нет-нет, - яростно запротестовала племянница, - слуги тут ни при чем. – Она взяла паузу и на выдохе сказала: - Дядюшка, возьми меня в следующую поездку, прошу.
     Взгляд корабельщика посерьезнел.
     - Нет, и ты знаешь почему.
     - Ты поедешь к побережью…
     - Так вот в чем дело - ты хочешь увидеться с доктором! – отставив кубок, дядя уселся.
     - Что плохого в том, что я буду с тобой и увижу его? – без тени лукавства спросила Лурия.
     - Ты ведешь с ним переписку. Этого достаточно, - невероятно серьезно ответил судовладелец.
     Девушка с непониманием посмотрела на него.
     - Я не запретил тебе писать ему и получать от него письма. Но я не позволю этому… - Тинарх запнулся, племянница совсем растерялась.
     - Дядя, - встала она с ложа, - ты сам учил меня быть человечной. Почему же на проявление уважения и заботы сердишься? 
     Корабельщик подавил негодование - снова этот доктор вмешивается в жизнь племянницы и не лучшим образом влияет на нее. Он был бы рад оборвать нити, связывающие ее с лекарем, но это безумно огорчит кровиночку. Не раз Тинарх порывался написать медику, но все откладывал, надеясь, она вскоре забудет доктора, живущего за тридевять земель, коль за ней увиваются лихие молодцы.
     - Пора бы тебе задуматься о будущем, - поднялся судовладелец и положил ладонь на розовую щечку.
     Лурию насторожил странный взгляд дяди.
     - Дитя, я уже стар, о тебе кто-то должен будет позаботиться после меня.
     - Не говори так, ты еще очень молод! – Племянница боялась услышать и от дядюшки слова зловещего приговора. Хватит с нее прежних утрат и болезни доктора. 
     Возглас кровиночки обеспокоил дядю.
     - Чего так испугалась, дитя? – и бережно прижал ее к себе.
     - Думала, ты со мной прощаешься, - едва не всхлипнула Лурия. 
     Корабельщик посмотрел во влажные зеленые глазки.
     - Ненадолго, я скоро вернусь, - уверил он.
     - Ты не болен, - обрадовалась племянница, рыжеволосая голова легла на дядину грудь, в которой колотилось растроганное сердце.
      - Благодаря твоим заботам я здоров, но не вечен, - предупредительно вытянул Тинарх указательный палец. – Ты должна выполнить свой долг и родить мне внуков. – Видя потерянность племянницы, он уселся на ложе, закинул ногу на ногу и устремил на нее прямой взор. – Теперь я не уступлю. Тебе скоро двадцать пять. Годы идут.
     - Дядя…
     - И не надо так на меня смотреть, - сделал он останавливающий жест, глядя в выразительные и очаровательные глазки. Когда он их видел, в большинстве случаев поддавался им. – Я сам выберу тебе мужа - от тебя не дождаться.
     Лурия обессиленно рухнула рядом. Она даже не знала, что сказать, видя, как он решительно настроен.
     - Дядя, ты не тревожишься, что я тоже… как мама?
     - Нет! - выпалил он. - Ты не погибнешь!
     Племянница хотела спросить, почему он так решил, но сил не нашлось. Она медленно
403
покинула залу, не помня как, дошла до приемной и упала на позолоченное ложе с мягким изголовьем – старинная,  удивительная работа мастера-мебельщика. 
      - О Боги, что с тобой? – возник подле Лиген, его встревожила неживая бледность и подавленность давней подруги. 
     - Ты к дяде? – взглянула она на гостя. – Он в обеденной.
     - Не совсем, - прошептал Норий, смотря сверху вниз на печальные глазки. – Что случилось?
     - Дядя, - прошуршал голосок.
     - Он болен? – присел рядом гость, хорошо помнящий своего отца.
     - Нет. – Медные локоны всколыхнулись. – Он хочет выдать меня замуж. Сказал, что сам выберет мне…
     Норий резко встал, медноволосая не заметила его смятения. Он обернулся, посмотрел в сторону обеденной залы, потом на очаровательную знакомую и решил более не откладывать - его промедление может дорого ему стоить.
     Лиген опустился на одно колено, заключив сложенные девичьи ладони в свои. Девушка оторопела, взгляд гостя был целеустремленным. 
     - Лурия, - невероятно мягко и робко произнес ее имя мужской голос, - я давно люблю тебя.
     Она громко выдохнула.
     - Знаю, ты не видела этого и не любишь меня. - Лигену приходилось тщательно подбирать слова, он впервые собирается просить руки дамы и понятия не имеет, как это делается. К тому же он хочет согласия, а в такой ситуации трудно что-либо сообразить молниеносно, притом не навредить. Он набрал полные легкие воздуха. – Может быть со временем…
     Лурия хотела что-то сказать, но ничего не вышло - язык, будто онемел.
     - Я буду счастлив назвать тебя женой. Ты знаешь, я тебя не обижу.
     - Полагала мы с тобой друзья, - выдавила медноволосая.
     Норий помотал головой.
     - Думаешь, почему я принял твою дружбу? Зачем она мне, когда желаю иного.
     Девушка едва не застонала - как ей быть теперь?
     - Не отвечай сейчас, подумай, - продолжал Норий. – Кого тебе выберет дядя неизвестно, а меня ты знаешь, мы с тобой хорошо ладим.
     Тут Лурия согласно кивнула - за пять лет они ни разу не повздорили.
     - Я не знаю, что сказать… - честно призналась она.
     Гость приятно улыбнулся, он всегда был чрезвычайно обходительным и обаятельным.
     - Согласись.
     Медноволосая представила себя рядом с незнакомцем и похолодела. Некоторое время она колебалась. На нее по-прежнему смотрел Лиген, ожидая ответа. Едва заметный кивок породил широкую улыбку на его лице. Норий, чью радость трудно было описать словами, коснулся розовой щеки, нежно поцеловал невесту, почувствовавшую за собой вину.
     - Сейчас же скажу об этом Тинарху. Надеюсь, он еще не подобрал подходящую кандидатуру, - пошутил Лиген и поспешил найти хозяина дома.
     Оставшись одна, Лурия закрыла лицо ладонями и склонилась к коленям. Неподалеку послышалось шуршание.
     - Миона, что я делаю? – подняла она глаза на нее.
     Служанка присела у ног хозяйки.
     - Собираетесь выйти замуж за того красавчика, что сделал вам предложение, - без тени улыбки произнесла она.
     - Я до конца жизни не прощу себе, если он будет несчастен.
     - Почему он должен быть несчастен, госпожа? Он хочет жениться на вас и женится. В чем тут беда?
     - Неужели ты не понимаешь? Я не испытываю к нему того же, что и он.
404
     - Господин знает и сам идет на это. Вашей вины нет.
     Лурия разочарованно опустила голову.
     - Госпожа, неизвестно кто будет вместо него. Определенно он лучше многих из вашего окружения и того типа, что преследует вас. 
     Про жреца Лурия сейчас и вспоминать не хотела, ее мысли были слишком заняты другим.
     Спешные шаги нарушили тишину. В залу влетел сияющий дядя, за ним шел не менее счастливый гость.
     Тинарх раскрыл широкие отеческие объятья.
     - Дитя мое! – крепко прижал он племянницу. – Как я рад! Наконец-то!
     Миона не увидела того же всплеска в глазах хозяйки. 
     - Теперь я могу спокойно умереть, - провел ладонью по медным волосам корабельщик.
     - Нет уж, дядя, позволь мне теперь тебя так величать, - положил руку на его плечо Норий. – Поживи еще. Не расстраивай нас.
     - Да, дождусь внуков!
       Гость очутился подле невесты.
     - Позволишь, дядя?
     - Конечно, конечно. – Тинарх отошел от кровиночки. – Праздник. Настоящий праздник! – всплеснул  руками он. – Надо все обговорить. Свадьбу не будет откладывать.
     Лурия только открыла рот, но ее остановил дядюшка.
     - Мы сами все решим, не беспокойся. Гуляй, отдыхай, смотри не растеряй румянец, - легонько потрепал он девичью щечку. – Что-то ты бледна. Не тревожь нас. Пойди, приляг.  Отпустишь ее? – игриво прищурился Тинарх, глядя на жениха.
     - Признаться, у меня не было такого желания, но что поделаешь.
     - Я оставлю вас, побеседуйте пока. – Довольно потирая ладони, дядя удалился. 
     Норий ласково посмотрел на невесту.
     - Улыбнешься мне? – попросил он.
     Лурия не смогла обидеть его. Сдерживаемая, но обворожительная улыбка не оставила жениха равнодушным.
     Новости взбудоражили дом. Монахиня премиленько сложила ладошки и всплакнула. Селеника восторженно поздравила госпожу. Тукко,  наблюдая за этой картиной, мечтал о собственной свадьбе. Он пообещал хозяйке самый роскошный стол в городе, за этим намеревался лично проследить. Клора и управляющий были рады, но их печалила перспектива расставания с хозяйкой. Чтобы Алкирад и нянюшка не чувствовали себя глубоко несчастными, Лурия подолгу беседовала с ними, проводя много времени рядом и уверяя, что после замужества будет часто навещать их. Кормилица вздыхала, говоря, что у замужних женщин слишком много забот и воспитанница скоро забудет старую няньку.
     Вскормленное дитя задорно улыбнулось.
     - Как могу забыть тебя, нянюшка?
     Тяжело вздыхая, Клора покачала седой головой.
     - Как быстро выросла моя госпожа. - И всплакнула.
     - Если будешь плакать, я отменю свадьбу, - выдохнула Лурия, возведя глазки к потолку.
     Перепуганная кормилица схватилась за грудь.
     - Помилуйте, госпожа, не делайте этого! Не отказывайтесь! – взмолилась она. Чего доброго хозяин прознает, кто тому виной - и ей несдобровать.
     - Не могу же я допустить, чтобы из-за меня обливались слезами моя нянюшка и Алкирад. – Лурия заметила неподалеку управляющего и подозвала его. – Не будешь предаваться печали?
     Он крепился изо всех сил.
     - Так должно быть. Дочери выходят замуж и покидают родительский дом. Мои дети выпорхнули из гнезда, теперь вот и вы, госпожа.
     Наполненные тоскою глаза управляющего тронули хозяйку, она обняла слуг. Тут вошел
405
серьезный Тинарх, сдерживая негодование, покосился на рабов. Без лишних слов они немедленно удалились. 
     - Дядюшка, зачем ты так? – Лурия подозревала, о чем он думает в этот момент, да господин и не скрывал, что сердит на слуг, сетующих по поводу ухода молодой госпожи.
     Дядя не ответил, а перевел разговор в другое русло, обходя стороной тягостные моменты.
     Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Тинарх и жених ограждали Лурию от забот, связанных с устройством пышного мероприятия, но все же от мелких хлопот кружилась голова. Норий едва ли не ежедневно бывал в доме, оттого приходилось откладывать походы в бедный район, а иногда вовсе отменять.
     По поводу предстоящего празднества Лурия поговорила с подругой и пригласила ее с сестрами на свадьбу. Рицелла была поражена, как скоро свершается воля Великой Матери. Восторг, в который она пришла, не отступил бы, если б не возглас и поздравления   неудержимой юницы, бросившейся обнимать невесту. Сообразительная в некоторых вопросах Галинея смекнула, что празднества – хороший повод показать себя, к тому же есть шанс на внимание со стороны друзей жениха. Ее неприкрытый интерес долго не угасал. Юница беззастенчиво расспрашивала о товарищах избранника, но Лурия о них мало что знала. Поняв, что толком ничего не добьется, Галинея решила подождать. 
     Уставшая от назойливых похвал по поводу предстоящего пиршества Миона стояла в стороне, мечтая поскорее уйти. Мечты разбило появление матери сестер. Госпожа Винария не желала скоро расставаться с гостьей, приняла ее как дочь, велев накрыть пышный стол и развлечь пением и игрой на флейте. Госпожа с удовольствием послушала и Лурию, которая исполнила трогательную песню, задев высокие ноты душ. Расчувствовавшаяся матушка проронила слезу и отблагодарила за чудесную песнь материнским поцелуем. Лишь поздним вечером шумная фамилия отпустила гостью.
     Дни продолжали бежать, спеша за всесильным временем, растворяющим в себе все на свете. Погруженный в заботы, но не придающий тому значения Норий поспешил на встречу.      
     Из храма Великих Родителей вышел сановник.
     - Благодарю, что ты, несмотря на свою занятость, откликнулся. – Лиген дал понять, что разговор серьезный и  свидетели не нужны.
     Давеон отпустил храмовников.
     - К чему такая спешка? Дело не требует отлагательств?
     - Ты постоянно в разъездах, - развел руками Норий. Он планировал встречу раньше, но старший жрец города только вернулся из столицы, куда поспешно отбыл. – Как поездка? Государь хорошо принимал?
     Лиген предложил прогуляться. Господа направились к тисовой аллее, где обычно было не так много горожан и где можно спокойно переговорить. 
     - Государь ждал нас, но не могу с уверенностью сказать, что встреча была приятной, как хотелось бы.

     Двор с нетерпением ожидал мирейцев, срочно вызванных в столицу. Царедворцы, окружавшие владыку, считали минуты до их появления. Когда они, наконец, прибыли, в пышноубранной зале дворца воцарилось молчание и только журчание фонтанчика, выбивающегося из круглого бассейна, находящегося в центре, нарушало тишину. На водной глади лежали прекрасные нимфеи, отдыхающие на широких листьях. Строгие колонны, поддерживающие высокий, украшенный росписями потолок, обрамляли залу с большими окнами, впускавшими много дневного света. К трону вели выложенные из мозаики дорожки, огибающие фонтан, на бортике которого важно прохаживался павлин, не думая демонстрировать свой удивительный хвост. Выстроенные в ряд статуи предков царя, казалось, несли дозор и как при жизни оберегали отечество от бед. Изваяния скрасили одиночество одной стены, в то время как картины знаменитых художников на различную тематику - противоположной.
406
     Подле государя, восседавшего на троне из черного дерева, инкрустированном слоновой костью, мрамором и золотом,  находилась царица все такая же прекрасная, как и много лет назад. Облаченная в царские одежды, она надела минимум украшений, а золотая коса, венчающая ее голову, была лучше любой диадемы. Темнокожие рабы, стоящие по обе стороны от царственных особ, обмахивали их белыми опахалами, избавляя от духоты. От легких дуновений свободные локоны государыни то взлетали, то ниспадали на узкие плечи, притягивая взоры восхищенного супруга и достопочтенных мужей,  смотрящих на нее затаив дыхание. Вид у царицы был чрезвычайно встревоженный. Поскил III не стал откладывать на потом вопрос и задал его.
     - О владыка, - сказал Великий жрец, - война будет проиграна. Так сказали нам наши прорицатели.
     По зале прокатилась волна шепота. Приближенных государя, включая деятелей искусств и обласканного ваятеля, изготовившего статую царицы (за это он и был приставлен ко двору и назначен царским скульптором), охватило мрачное настроение. Владычица закрыла лицо нежной ладонью, пряча скорбь. Атмосфера стала невыносимо тяжелой и давящей. Послы с родины принесли ужасные новости: брат вновь пошел войной на соседей. Они объединились и теперь представляют для него серьезную угрозу. Барго обратился за помощью к зятю, а он, прежде чем дать ответ, призвал к себе жрецов, дабы решишь, как ему правильней поступить. Государь никогда не был сторонником вооруженных конфликтов, не желал войн и сейчас. Он заботился о державе, доставшейся в наследство от щедрого отца, мудрого и могущественного повелителя, заповедовавшего блюсти мир. Что сын неукоснительно и выполнял.
     Он перевел взгляд с супруги на друга.
     - Что скажешь ты?
     - Владыка, наши мнения в данном вопросе совпадают, - ответил Давеон. - Звезды не благоприятствуют.
     На прекрасных глазах государыни выступили слезы.
     - Государь, - молвил первый советник, не желающий быть втянутым в чужую войну и пострадать ни за что ни про что, - Барго сам затеял битву.      
     Велла отвернулась, жестом прося мужа не гневаться, понимая, что приближенный прав. 
     Самодержец приблизился к дальновидному жрецу,  которому верил с детских лет, но тот едва заметным движением пальцев согнутой в локте руки остановил его. Государь повернулся к супруге и с улыбкой сказал:
     - Сегодня праздник. Хочу, чтобы моя царица веселилась. Приготовьте все для празднования! – отдал он громкий приказ слугам.
     Царедворцы устремились вслед за государыней, спешно покинувшей залу.
     - Говорите же! – потребовал царь.
     - Барго сеял разруху везде, где появлялся, сейчас попал в свой же плен. Он должен заключить мир, иначе погибнет, - пророчил Великий жрец. - Ему не выстоять в этой битве. Мы проявим безрассудство, коль вмешаемся. Крайне неразумно и опасно внедряться в заведомо гиблое место.
     Взор самодержца остановился на друге.
     - Твои прорицания.
     - Я полностью согласен с Великим жрецом. Опасность растет. Она нависла над головою Барго и по его же вине. Он сам ввязывается в войны, не видя в мире преимуществ. Теперь ловушка поставлена для него. Он пропадет, если не остановится, владыка.
     - И погубит нас, - протянул Поскил, обдумывая дальнейшие действия. - Его алчность не знает границ. Угрюма и замкнута всякая власть, что переполнена зложелательствами. Она непременно изживет себя.
     - Да, владыка, - молвил Великий жрец. - Насилие - это выступление против Богов. Лишь в любви, согласии и доверии к близким возможно процветание.   
407
     - Это одна из надежнейших основ царства, государь, - добавил Давеон. – Но это не все, что следует сказать. – Он и глава обменялись взглядами. Ученик почувствовал напряжение.
     - Говори, что должен, - нетерпеливо сказал царь.
     - У меня сообщение.
     Великий жрец посмотрел на последователя - от него оно было сокрыто.
     - Государыня… - отозвался Давеон.
     - Что с ней? – насторожился самодержец.
     - Она носит дитя. Сына.
     - Государыня чувствительна, - заходил взад и вперед Поскил, заложив руки за спину. – Он родится?
     - На данный момент трагедии я не вижу.
     Царь остановился напротив Великого жреца.
     - Мы не ведаем всего, чего хотели бы, государь. Великие Родители открывают нам завесу ровно настолько, насколько следует. Все известно лишь Им, - возвел руки к небесам Племий. 
     - Что ж, - задумчиво произнес царь, - пора присоединиться к государыне, не то она начнет подозревать самое худшее.
    - Владыка позаботился о царице, - приподнял уголок рта Давеон.
    Самодержец утвердительно кивнул. Он пригласил с родины супруги двух известных музыкантов, дабы порадовать ее. Они поспели вовремя, приехав накануне праздника, что проходит во всех поселениях Пелихории. В этот день нарядные музыканты выходят на улицы и услаждают слух граждан удивительными мелодиями, играя на национальных инструментах, которые любит слушать нежная Велла. На празднествах собираются народные массы, приветствующие исполнителей, которые соревнуются друг с другом, ведя борьбу за признание и так называемый венок Танта, божества, покровительствующего музыкантам.
     Как гласит предание, юный Бог отдыхал в полдень под грушей в божественном Саду. Неподалеку находилось озеро, в котором купались дочери Теофария. Не осмелился нарушить уединение красавиц  прекрасный Тант, слагающий стихи и воспевающий красоту сестер и всего созданного Великими Родителями, а захотел порадовать дев игрой на благозвучной свирели. Да вот незадача - не захватил Он с собой на прогулку излюбленный инструмент нимф. Тут упал с древа плод и обернулся свирелью, чье дивное пение привлекло всех жителей Сада и заворожило прекрасных дев, которые возложили на его кудрявую голову венец и с тех самых пор поют под неповторимую музыку Танта. Любит слушать пение дочерей Теофарий, умиляются им Великие Родители. Распускаются цветы, зеленеют луга, когда нимфы заводят веселые песни и плетут венки под звуки уникальной свирели, и угасают дни, когда затягивают медленные мотивы.   
     Пиршества удались на славу. Лучшие столичные исполнители состязались с чужеземными. Владыка предоставил государыне право самой сделать выбор и назвать победителя. На это Велла ответила, что все достойны и чрезвычайно талантливы. Таким образом, венок Танта был разделен на части и роздан всем участникам дружественного соревнования.
     Государь видел тревогу супруги и тщательно оберегал ее от дурных новостей, запретив слугам даже упоминать о Барго.
      
     Друзья присели на скамью, укрываемые от зноя сердитыми деревьями, способными погубить и в то же время спасти.   
     - Так какова причина нашей встречи? – Давеон приподнял бровь. – Женщина, - разглядел он образ и посерьезнел. – У тебя глаза горят.
     - Ты прав - новости связанны с женщиной.
     Жрец холодно закинул ногу на ногу.
     - В чем состоит радость?
     Лиген выдержал паузу, не понимая, как распаляет собеседника.
408
     - Лурия. Она согласилась стать моей женой.
     - И что ты хочешь от меня? – глухо произнес глубокий голос через некоторое время.
     - Хочу, чтобы ты провел брачную церемонию. Ты мой друг и я прошу тебя оказать мне честь. – Каменное выражение лица товарища несколько удивило Нория, но он был ослеплен и ничего не заподозрил. - Что скажешь?
     Давеон перевел на него тяжелый взгляд – венок у него, а замуж рыжая плутовка выходит за другого. Хороши новости, ничего не скажешь. Он ощутил боль, смешавшуюся  с чувством утраты, серьезно ранившую его. Выходит, он собственными руками должен отдалить от себя Лурию, вверив ее другому, пусть даже лучшему другу.
     - Когда?
     - На пятый день.
     - Так скоро. Верно, ты торопишься. – На переносице возникла глубокая складка.
     - Я бы сказал раньше, но ты был в отъезде. Так ты согласен?
     Подул легкий ветерок, напомнивший о медных волосах, обрамляющих лицо с забавными веснушками. Упрямая прядь упала на лоб Давеона. Крепкая рука откинула ее назад, зарывая глубже терзания.
     - Я буду на церемонии. – Жрец под предлогом занятости покинул друга.
     Вечером Норий прибыл в дом корабельщика, радушно встретившего будущего зятя. Лурия спустилась вниз поприветствовать его. Видя в глазах гостя интерес, Тинарх оставил молодых наедине. Легкая беседа порадовала Лигена – невеста не так скованна, как раньше,  мило и заразительно улыбается. Он замолчал.
     - Почему ты так смотришь на меня? – прозвенел голосок.
     - Как?
     - Вот так, как сейчас, - Лурия потянула руку к жениху, он сжал ее.
     - Это нормально - я же люблю тебя.
     - Ты очень открыто об этом говоришь, - смутилась медноволосая. 
     - В этом нет ничего постыдного. Мои чувства естественны. – Лиген вспомнил что-то, он поднял на невесту любопытный взгляд. – Почему ты отказалась оплакивать девство? Такова многовековая традиция.
     - Я не верю жрецам, они одержимы жаждой золота.
     - Не все, дорогая. К тому же  деньги имеют власть не только над храмовниками.
     - Конечно, в большей или меньшей степени ими одержимы все.
     - Ты – нет, - по-доброму отозвался Лиген, его глаза тепло засияли. Положив ладонь на девичью щеку, он предложил выйти в сад.
     - Это потому, что у меня есть деньги. А если бы я была бедна, неизвестно как бы все сложилось, - пошутила девушка, повеселив спутника.
     Потемневшие деревья сонливо приветствовали гостей. Шум листвы успокаивал непоседливых обитателей сада. Цветочные головы низко склонялись, желая благоденствия гуляющим людям. Приятный ветерок заботливо обдувал их, поигрывая с медными волосами. Осторожно Норий коснулся прядей, он таился, не желая быть уличенным. А зеленые глаза, ничего не подозревая, взглянули на благосклонно светившую луну, проливающую на уставшую землю свою магию. В темном своде заводили хороводы звезды, привлекающие поэтов. Время от времени их скрывали бегающие наперегонки игривые облака, подгоняемые шутником-ветром.
     Волной нахлынули на Лурию воспоминания детских лет, мелькнувших и растворившихся где-то там, далеко-далеко, но ее взор той дали не достигнет. Внезапно ее охватило необъяснимое чувство, словно она не отсюда. А откуда же? Как странно. Почему ей это показалось? Сердце сжалось и если бы не вздох жениха, испугалась бы.
     Вид спутницы умилил Нория.
     - Ты задумалась. Позволь узнать о чем?
     - Не знаю, как и сказать, - пожала плечиками Лурия. – О себе что ли? – Она немного о
409
чем-то поразмыслила, огляделась и присела на ближайшую лавку. – Выбрал жреца, который будет проводить церемонию?
     - Да. Это будет Давеон Регидий, - поделился жених.
     Невеста подавила недоумение.
     - Почему он?
     - Он мой друг, я доверяю ему, - закинул ногу на ногу Лиген, поглаживая женскую ладонь, предоставленную хозяйкой.
     Трудно было побороть желание воспротивиться выбору и не сказать жениху правду о его товарище. Девушка не желала ссорить друзей, потому смолчала. Если бы Норий знал, каковы были намерения на ее счет у человека, называемого другом, он бы сам разорвал все отношения с ним. Лурия откинула прочь ненужные мысли, считая их обременительными,
и согласилась с женихом, дабы не беспокоить его по пустякам.
     - Он тебе неприятен? – Заминка насторожила Лигена.
     Избранница безразлично пожала плечами. 
     - Его единственное достоинство это то, что у него были замечательные родители, сделавшие столько полезного. К примеру, школа для девочек - она известна на всю страну. Она славится своими учителями, среди которых много достойнейших людей. Да и выпускницы достигают высот, добиваются расположения и признания строгих мужей. Школа так популярна, что не хватает мест. Со всех уголков Пелихории приезжают девочки, дабы учиться в ней. – Восторг захлестнул Лурию, она остановилась перевести дух.
     Норий приблизился к вспыхнувшей щеке, собираясь ее поцеловать. 
     - Ты так говоришь, потому что мало знакома с ним. - И сотворил задуманное, когда девушка замешкалась.
     - И как не странно не хочу узнавать ближе, - хмурясь, отстранилась она.
     - Ты его плохо знаешь.
     - Мне этого достаточно, - едва слышно шепнула медноволосая.
     В окне показалась обеспокоенная Миона, хозяйка узрела ее. Этот взгляд уловил жених и посерьезнел.
     - Лурия, - нерешительно начал он, - ты вчера вернулась поздно.
     Невеста напряглась, готовясь слушать дальше.
     - Я ушел, а тебя еще не было.
     - Почему ты так решил?
     - Лурия, ты не умеешь лгать. Я знаю, что тебя не было дома. Позволь узнать, где ты была.
     Избранница подскочила - теперь ей путь в захудалый район прикрыт, а она еще не замужем. Девушка отвела взор от прямого взгляда жениха.
     - Я не запрещаю тебе выходить, но должен знать, где и с кем проводишь время. В конце концов, я беспокоюсь.
     - Ходила к друзьям, - коротко ответила Лурия.
     - Так поздно? – Норий осекся, видя ее нежелание говорить на эту тему. Он приблизился к ней. – Познакомь меня с ними, они станут и моими друзьями.
     Зеленые глаза выразили изумление - едва ли простолюдины и беглые рабы сгодятся в качестве друзей такому богатому господину, наследнику всех сокровищ семейства Нориев.  Для Лурии не было секретом, что он вхож в самые богатые дома Миреи и других городов благодаря своему происхождению. Являясь преуспевающим господином, пожелай Лиген, стал бы крупным чиновником. Но, не выказывая желания быть обремененным тяготами политической деятельности, аристократ Норий предпочел заниматься семейным делом, не сообщающимся с политикой и ее интригами, которые не переносил с юношества. У него было много могущественных друзей, порой он оказывал им услуги и господа отплачивали ему той же монетой. Один из таких приятелей выхлопотал вольную для беглеца, сумев подкупить хранителя гербовой печати и государственного служащего, занимающегося делами частных лиц.
410
     - Это тот человек, для которого ты делала вольную? К нему ходила? - так и не дождавшись ответа, спросил Лиген, догадываясь о причине таинственности, которую он не одобрял.
     Легкий кивок вовсе не успокоил его.
     - И о том не знает дядя. Ведь так?
     Лурия застыла как вкопанная - дядюшку совсем не хотелось расстраивать. К тому же она не представляла, что он может предпринять. Племянница побледнела, не решаясь произнести и слова.
     - Как ты могла подумать, что я пойду жаловаться?! – нахмурился Лиген и рассердился на самого себя за неосторожность.
     - Я только…
     - Я думал, ты мне доверяешь, но видно ошибся.
     - Доверяю, - возразила Лурия.
     - Не до конца, иначе бы рассказала все.
     - Прости, - опустила голову избранница.
     - Не хочешь? – Ее огорчение угнетало Нория, он смягчился.
     - Не могу. – Лурия была окончательно подавлена и, видя то же настроение у жениха, переборола тяжесть, ведущую к разладу. Она положила ладонь на мужскую щеку, по обыкновению чисто выбритую, и робко улыбнулась. – Как новый работник? Не разочаровывает, как я?
     - Ты меня не разочаровываешь, но я не хочу секретов. Я должен знать, чем живет моя жена и с кем водит знакомства.
     - Ты не ответил.
     Лиген коснулся изящной ручки - избранница не будет продолжать затруднительный разговор, что едва не поссорил их.
     - И не отвечу, - вскинул бровь жених.
     Его перемена немного разрядила накаленную обстановку. Не до конца понимая, что ее ждет, Лурия прищурила один глаз.
     - Почему?
     - Вот станешь хозяйкой родового гнезда Нориев и узнаешь, - шагнул навстречу потомок гордой фамилии.
     Наблюдая за милой парой в саду, Тинарх предавался мечтам. Вырастить из внука достойного гражданина он считал своей обязанностью. Не меньше мальчика он желал внучки, которую намеревался баловать больше любимой племянницы. Предвкушая благие перемены, он отпил вина и уселся перед нишей с огнем, поглядывая на виньетку сестры, осчастливившей его рождением Лурии. С невыразимой скорбью любящий брат узнал о ее гибели и сокрушался бы до сих пор, однако маленькая девочка скрасила жизнь, вот теперь его существо заполнят крошечные внуки. Тинарх широко улыбнулся, захмелев больше от мечт, нежели от рубинового напитка. Накануне он принес щедрые жертвы и поблагодарил Великих Родителей за то, что Они вняли мольбам и образумили озорницу племянницу, которая, наконец, исполнит заветное желание родного дяди. Бездетный судовладелец мечтал об армии внучат, что заполнили бы собою весь дом. Конечно, это невозможно, но будет бесконечно рад нянчить хотя бы двух. Он уже сказал о том зятю. Норий, смеясь, пообещал поскорее выполнить просьбу, уверяя, что сделает все зависящее от него.
       
     - Уж сделай милость, - расхохотался вслед за гостем Тинарх. – Не стоит заставлять меня долго ждать. 
     - Это будет несправедливо по отношению к тебе, - обуздал веселье будущий зять.
     - Вот именно, - откинулся на спинку кресла судовладелец. – Как я ждал этого мига. – Он взгрустнул, вспомнив былое. – Ты не представляешь, какой была моя Лурия. Маленькая, кудрявенькая, такая хорошенькая. Прелесть.
411
     - Она и сейчас прелесть, - поправил Лиген.
     - Согласен, согласен, - закивал корабельщик. – Но тогда она была крошкой, - выразительно протянул он последнее слово. - Как быстро. – Он опечалился, в последнее время это происходило чаще.
     - Не надо, Тинарх.
     - В молодости кажется, что еще все впереди, но не успеешь и моргнуть, как оно стало прошлым.
     - Ты прожил жизнь не зря - у тебя замечательная племянница. Тебе повезло. И мне. – Норий поднял кубок, провозглашая тост за нее.
     Господа ударились сосудами и осушили их.
     - Да благословят ваш союз Боги.
     - Надеюсь, Великие Родители услышат тебя. – Лиген стал чаще бывать в храме и приносить жертвы, дабы умилостивить Их. То же совершал и Тинарх, бесконечно надеясь на божью волю.
 




































412
Свадьба в доме Тинарха
     С трудом оторвавшись от невесты, Норий покинул гостеприимный дом. Зеленые глаза взглянули на окно – у него по-прежнему стояла Миона. Наскоро преодолев разделяющее их расстояние, хозяйка обняла рабыню, выбежавшую ей навстречу.
     Чувствительная Одика ощущала боль служанки, которая худела на глазах. Она страшилась, господин Норий не потерпит ее, и госпоже придется расстаться с ней, как с Селеникой и монахиней. Они подолгу ждали, пока Лурия вернется, вырвавшись из крепких объятий жениха. Мастерица и Одика закончили вышивать свадебный подарок для госпожи и показали его Мионе, от этого она совсем потеряла покой.
     Час свадьбы неумолимо приближался, предвещая серьезные перемены. Их ожидали и в бедном районе. Лурия сообщила новости своим друзьям, они выразили восторг по поводу предстоящего события, но несколько опечалились – госпожа будет бывать у них реже. Шумливые ребятишки радовались громче всех. Они, в отличие от взрослых воспитательниц, не подозревали, что супруг может запретить походы к ним и тратить его средства на голодную свору. Терпя бедствия и переживая беспросветную нужду,  прекрасная Демория была рада счастью гостьи, чего нельзя сказать о Соколе, которого подавило известие о скором замужестве спасительницы. И прежде он не был многословным, а после стал нелюдимым. Порывы покинуть город остановило только чувство ответственности за других беглецов. Уважающий давшего работу человека Гиппий поделился радостью с женой, сообщив, что скоро госпожа переедет к милостивому господину, щедро принявшему бесправного чужеземца. Солидный для простого крестьянина заработок дал возможность жить безбедно, позволяя время от времени и развлечения. 
     Убеждения, что не оставит в беде нуждающихся бедняков и сдержит данное слово вызвали улыбку у старейшины, принимавшего рыжеволосую гостью. У Лурии не было намерений отказываться от здешнего строительства - она обещала выделить средства и, дабы придать речам  вес,  внесла задаток. Щедрость приятно удивила старика, благодарность не заставила себя ждать, а гостья спешно покинула захудалый район. Теперь она здесь бывала редко и надолго не задерживалась. Перед самой свадьбой визиты и вовсе прекратились - за  Лурией неустанно следили две пары глаз. Занятость не мешала дяде и жениху не выпускать племянницу и невесту из вида, повсюду появляясь с ней, будто боялись побега.
     С момента сообщения Давеон не являлся в дом, готовящийся к свадьбе, видя нарушительницу своего покоя лишь издали. То, что она ограничит визиты в бедный район он, конечно, догадался, и это немного успокоило его – Лурия в большей безопасности и не бродит по ночам в поисках приключений. Самым тяжелым грузом легла на его плечи боль потери, страшнее которой была бы только гибель медноволосой чаровницы.
     Изменения и подавленность в хозяине сразу разглядел наблюдательный Леоний. Он поделился догадками с управляющим, и они вместе убедились в верности предположений – девица, владеющая помыслами благодетеля, потеряна для него навсегда.    
     Нежно обнимая служанку, Лурия прошептала несколько ласковых слов, оттого та едва не заплакала. Изящная ручка погладила печальное лицо рабыни.
     - Я не оставлю тебя, ни за что. Уйду только с тобой.
     Миона прижалась крепче - такой пылкости и настойчивости не проявлял и жених. Хозяйка спокойно улыбнулась.
     - Поухаживай за мной.
     - Госпожа желает массаж?
     - И обязательно купальню. Хочешь, мы поплаваем в бассейне? Возьмем с собой подслушивающих, - подмигнула Лурия, игриво кивнув в сторону вышедших навстречу новенькой и монахини.
     - Мы ничего не слышали, госпожа, - смущенно оправдывалась Селеника. – Ровным счетом ничего.
     Миру явились задорные ямочки на щеках. Хозяйка подала служанке знак и, выкрикнув
413
слова предупреждения, они ринулись за убегающими помощницами. Шумная игра с бегами по залам и коридорам  закончилась в бассейне. С разбега Лурия нырнула в приятно-теплую влагу, обволакивающую и успокаивающую все тело и помыслы. Расправив руки, будто крылья, она откинулась на спину, сделала несколько кругов и исчезла в недрах голубой воды.
     Спутницы потеряли ее из вида. Озираясь по сторонам, они искали девушку глазами.
     - Где она?! – выкрикнула монахиня, окруженная подругами, - госпожи долго не было видно.
     Селеника поджала губы, страшась, что хозяйка утонула. Ею завладела бледность, она не смогла произнести ни слова.
     - Где-то здесь. – Миона осмотрелась. – Госпожа слишком хорошо плавает, чтобы утонуть.
     Не успел страх покинуть новенькую, как изящные пальчики пробежали по ее руке, а  голосок успокоительно прошептал в самое ухо:
     - Я здесь.
     На шепот разом обернулись спутницы. Лурия задорно улыбнулась и плавным, но сильным  движением обеих рук напустила на них волну, чуть пошатнувшую  плавающих женщин.
     - Трусишки. – Один зеленый глазик подмигнул. – Куда я от вас денусь? Пойдемте, я вам кое-что покажу. - Хозяйка вновь исчезла.
     За ней нырнули составившие компанию молодые женщины.
     Она поплыла в самый дальний угол большого бассейна, склонилась над дном, указывая на некое изображение, нанесенное на одну из плиток, выстилающих искусственный водоем. Три символа, объединенные в один, переплелись меж собой, вырисовывая нечто непонятное. Трудно было сказать, что они значили и на что походили. Без осознания их принадлежности Лурия провела по ним ладонью. Подводные колебания содрогнули глубину, на них тотчас отреагировали символы. Они сцепились плотнее, прижались друг к другу, словно страшились быть разлученными.
     Не видевшая ничего подобного ранее Селеника подумала, что все это ей почудилось. Монахиня, твердо и бесконечно веря в чудеса, происходящие по воле Всемилостивых Богов, поспешила глотнуть воздуха и поднялась на поверхность. Привыкшая к трудностям служанка после похода перестала чему-либо удивляться, ее заботило лишь благоденствие госпожи.    
     Селеника схватилась одной рукой за каменный бортик бассейна, а другой откинула назад упавшие на лицо волосы.
     - Как такое возможно? – старалась отдышаться она.
     Следуя за хозяйкой, Миона очутилась на берегу и помогла выйти из воды уставшей от продолжительного плавания монахине, ответившей на вопрос:
     - Чудеса окружают нас, они случаются повсеместно. Все свершается благодаря Святой Воле.
     Свои длинные волосы служанка тщательно отжала, закуталась в полотенце и покосилась на Одику.
     - Сколько лет я тебя знаю, а ты все такая же - ни дня без разглагольствований.
     - Ты тоже не изменилась, - отозвалась монахиня, питая к рабыне те же дружественные чувства, что и к новенькой.
     Она не выделяла кого-либо, для нее каждый человек был уникален. И хоть обычно служанка держалась холодно, колко реагируя на любую мелочь, Одика тут же прощала ее: так учили в монастыре.
     Подавленный смешок хозяйки заглушил новый всплеск воды. Улыбающаяся Селеника - и ее повеселил ответ служительницы - выловила оброненное полотенце.
     Лурия расправила влажные локоны, струйками упавшие на плечи и спинку. На девушку надели платье три пары рук, проворно завязав пояс и поправив складки легкой материи.
414
     - Откуда здесь эти символы, госпожа? – Мастерица занялась булавками на облачении, она ловко расправилась с серебряными штучками.
     - Дядюшка говорил, матушка нанесла, когда еще была юна, - вспомнила Лурия. Когда племянница подросла и спросила про них, дядя рассказал удивительную историю, якобы, проснувшись ото сна, его сестра нарисовала на дне пустого бассейна знаки, которые по неизвестным причинам запретил стирать отец. Сын не стал нарушать традиции и оставил их покоиться под толщей вод.   
     - Что они означают? – Одика обошла бассейн и склонилась над символами. Сквозь обилие влаги трудно было разглядеть, как следует маленькие значки, растворенные в глуби.
     - Я не знаю, - призналась Лурия.
     Настойчивый рывок служанки открыл дверь. Миона увлекла за собой хозяйку. Спутницы, собрав мокрые одежды и полотенца, поспешили вдогонку. Мягкие напевы, возникшие благодаря усердным, вытягивающим со всем старанием ноты певуньям, с легкостью распространялись по залам и коридорам, которыми шли четыре молодые женщины. Заслушавшись, Тукко потерял осторожность и с запозданием скрылся за углом. Девичий приглушенный смешок обратился в сторону Селеники, она застенчиво отвела взор. 
     - Коль хочешь, задержись, он так ждет. – Миру явились задорные ямочки на щеках.
     - Смотри осторожней - он такой разбойник, - шутя завела глаза Миона.
     Тихонько хихикая, она и хозяйка резво промчались мимо повара. Лурия успела послать ему приветствие, взмахнув рукой, и исчезла. Нисколько не медля удалилась и монахиня, забрав у подруги ношу.
     Робея, Селеника застыла на месте. Из укрытия вышел столь же смущенный Тукко, держа руки за спиной. На расстоянии пяти-шести шагов остановился. Он не знал, сколько простоял вот так, безмолвно, не решаясь и рта открыть. Новенькая не прерывала молчания, поглядывала на Фебрия из-под ресниц. Наконец, он протянул к ней ладонь, на которой лежало кольцо с розовым камнем.
     - Вылови его в следующем году, - шепотом попросил он.
     Из-за угла выглянули две головы. К ним присоединилась третья, светлая.
     - Как вы думаете, она возьмет? – прошуршал один голос.
     - Не знаю, - едва слышно отозвался другой.
     От затяжного стояния в не очень привычной и удобной позе спины наблюдательниц затекли.
     - Поскорее б уже, - потерла поясницу Миона, - у меня все ноет.
     Хозяйка проглотила смешок.
     - Прошу, сама не заплачь.
     - Я никогда не была плаксивой.
     - И не стоит начинать. – Лурия легонько поддела плечом рабыню.
     Долго взирая на подарок, пораженная небывалой щедростью и вниманием Селеника ничего не ответила. Ей вспомнились родные края сбежавшего детства, мимолетная юность и тяжелые последние годы, где никто ничего не дарил. Она припомнила прежнее кольцо, которое утеряла. В тот же миг необыкновенно заманчивая улыбка украсила ее и без того притягательное лицо. Тукко не остался равнодушным, отвечая на преображение. 
     Наблюдательницы замерли в предвкушении и перестали дышать, когда Селеника потянулась к мужской ладони и взяла с нее горячий розовый камень, оправленный в полудрагоценный сплав.
     - Долго ждать, - вдруг произнесла она.
     - Но я буду, - пообещал Фебрий, воодушевленный благосклонностью возлюбленной.
     Хозяйка и служанка переглянулись. Выразительная мимика Лурии проникла в самую глубь рабыни, она согласно кивнула.
     Дабы не беспокоить милую пару (все, что надо они уже увидели), наблюдательницы на цыпочках покинули «смотровое место».
415
     - Когда вы скажете жениху о бедняках? – укладывая госпожу, спросила Миона.
     Этот вопрос не первый день беспокоил невесту. Норий извелся, и она видела это. Однако пока не посвятила его в тайну.
     - Скоро. Надеюсь.
     - Он будет против, - шепча под нос, потушила служанка одну лампу и направилась к другой.
     Тихая фраза долетела до слуха бессонной Лурии. Она страшилась встретить неодобрение со стороны жениха: едва ли он спокойно  примет ее прямо сказать странные интересы еще и требующие затрат.
     - Госпожа, вы будете вынуждены забыть о нищих.
     Хозяйка уселась на кровати, поджав ноги.
     - Ни в коем случае. Я буду ходить днем. Лиген бывает в разъездах, у меня будет возможность бывать и у детей.
     Миона погрузила в сумрак хозяйские покои, присела подле госпожи и посмотрела на ее лицо, освещенное ворвавшимся внутрь лунным, холодным светом.
     - Вы говорили с господином о поездке?
     Девушка положила подбородок на коленки (так часто делала в детстве), оттого стала похожа на девчонку. Невысокая, стройная, без краски на лице с россыпью задорных веснушек, она напоминала только что распустившийся ароматный цветок с удивительно умиротворенным ликом. Лурия притягивала к себе всем своим существом. Не единожды подолгу ею любовался дядя, когда она спала, Клора умилялась крошке воспитаннице, звала Тукко, дабы он узрел ангела, спустившегося с небес, чтобы осчастливить их. Тайком ото всех Миона глядела на спящую хозяйку, коль та погружалась в мир грез до ее ухода. Почему-то она находила в этом нечто загадочное. Боясь потревожить покой, тихо уходила и редко позволяла будить другим. Давненько она поклялась всегда быть рядом с хозяйкой и не допустить беды. Тогда девушке это показалось упрямой игрой, правда вскоре убедилась в серьезности намерений Мионы, не оставляющей ее.
     Изящная ручка легла на щеку не находящей себе места служанки.
     - Господин Норий обещал свозить меня на побережье. – Лурия попросила жениха об одной услуге. Он дал слово, что сразу после свадьбы они уедут.
     Лиген обмолвился об этом в разговоре с корабельщиком и встретил серьезный протест.

     Сетования на неосторожность немало озадачили гостя.
     - Не понимаю, что дурного в том, чтобы немного попутешествовать?
     С силой сжимая в руке полный кубок, Тинарх рухнул в кресло.
     - В том городе живет доктор, что выхаживал ее пять лет назад. 
     Гость все еще не понимал, к чему клонит будущий тесть, который с шумом отставил питье.
     - Он – помеха, слишком крепко держит своими ручищами Лурию!
     - Она благодарна ему и питает уважение, - возразил Норий.
     - И все-таки повторюсь: ты крайне неосторожен. Неужели хочешь потерять жену не успев жениться?
     Убежденность судовладельца в правоте внесла сомнения.
     - Хочешь сказать?.. – насторожился Лиген, обдумывая вышесказанное. Перспектива лишиться супруги едва обретя ее совершенно не устраивала.
     - Этот доктор не сводит с нее глаз, а Лурия с упоением слушает его. Откажись от поездки. Не то окажешься в Общественном Доме раньше, чем успеешь подумать. – Тинарх оформлял там развод, потому видел, как скоропалительны бывают такие дела и чем они оканчиваются – жутким холодом и непреодолимой ненавистью между бывшими супругами.   
     - Я еще не женат, а ты пророчишь мне разрыв, - помрачнел будущий зять, он не намеревался давать Лурии развод, как бы она не просила. Он женится не для того, чтобы
416
посещать Общественный Дом.
     Залу накрыло удушливое треволнение.
     - Скажи ей, что отказываешься от путешествия, - отчеканил Тинарх.
     - Не могу - я обещал, - глухо обронил жених и залпом осушил кубок. 
     - Придумай дела. В конце концов, отвези ее в любой другой город на побережье.
     - Тинарх, - поднялся гость, - Лурия не глупа, она сразу догадается, в чем дело и будет только хуже. – Хмурость овладела женихом, он стукнул кулаком по столу. – Не хочу начинать со ссоры.
     - Дело твое. Племянницей она мне останется, а супругой тебе – не ручаюсь, - дрогнул голос дяди. Он и думать боялся, что кровиночка покинет его, переехав так далеко. Да к кому! К стареющему доктору!
     Слова Тинарха проникли в самое сердце Лигена, в ту ночь он почти не сомкнул глаз.   
      
     Рано утром Лурию разбудил солнечный луч, защекотавший веснушки. Едва пробудившись, она оказалась у окна, в которое стучала упрямая ветка широколистного клена. Дядя хотел распорядиться спилить ее, а племянница воспротивилась, не желая нарушать гармонии - на эту ветвь частенько садились птицы и пели прекрасные песни,  присвистывая на высоких нотках. Радостно вытягивая малюсенькие шейки, пташки принимали новый день, провожали уходящий, сообщали новости: то у них брачный период, то высиживание, то появление птенцов.
     Бывало, малыши присаживались на стучащуюся в окно ветку. Лурия, не отходя от арфы, рассматривала их пушок и недостаточную окраску, как у взрослых. Дети и родители, конечно, отличались, но и сходства проглядывались. Повадки, клювы, хвосты ясно давали понять кто такие эти гости большой ветви. Умиляли опекающие крох родичи, хлопочущие подле них. Стоило какому-либо птенцу замешкаться, как родители кружились вокруг, давали указания и советы, как и что следует делать. Испугавшиеся птенчики робели, присутствие опытных взрослых было кстати.
     Как-то раз из гнезда выпал серый птенец и чудесным образом оказался на подоконнике Лурии. Неописуемый страх завладел дядей, когда он узрел по ту сторону окна племянницу. Язык его онемел, конечности похолодели, а озорница безмятежно подобрала неоперившегося птенчика и вернулась в комнату. С улыбкой на восторженном личике она позвала слугу, вернувшего крохотное создание в гнездо. После Клора рассказывала на кухне, что обнаружила у окна веточку акации, истинно женского дерева, почитаемого акатиями, служительницами Великой Матери Всего.

     Вокруг няньки собрались домашние и кухонные слуги.
     - Да говорю же вам, это птицы принесли. Я видела, как они кружили!
     В поварню зашел управляющий, не веря ни единому ее слову.
     - Стара ты стала, вот и мерещится тебе дурь всякая.
     Клора вспыхнула и прерывисто отчеканила:
     - Я собственными глазами видела, - подскочила она, показывая на них, - как две птицы летали вокруг этой ветки! Потом одна села на подоконник…
     Категоричные покачивания головой, разозлили кормилицу. Она возмутилась - говорит правду, а Алкирад ей не верит.
     - Надо было тебя позвать!
     - Вряд ли бы что-либо узрел, - хохотнул он. – Сослепу ты не видишь, что в  углу кухни творится, куда тебе кроху разглядеть? Слушай, может тебе листик привиделся?
     Кухню накрыла волна смеха.
     Хмурая нянька поджала губы, они превратились в тонкую линию, останавливая смешки неверующих.
     - Тетушка, может и правда… - Тукко осекся, колкий взгляд пронзил его, подобно
417
смертельному оружию. Страшней был лишь настоящий меч.
     - Я видела!
     Некоторые наиболее впечатлительные слуги поверили старенькой Клоре, большинство же рабов посчитали ее выдумщицей. Но она настаивала на своем за что получила от самых болтливых шутников-невольников соответствующее прозвище.
     Воспитанница совсем не считала сумасшедшей нянюшку. Она присаживалась рядышком, и пока морщинистая рука поглаживала медные волосы, слушала сказки и истории кормилицы. Лурия обещала взять ее с собой в дом будущего мужа. Сомнения няньки, что супруг позволит это не утихали, но когда он благосклонно разрешил, счастливо расплылась в улыбке, скинув десяток лет. 
    
     Лиген проводил взглядом старушку.
     - Забавная она. Не то, что твоя служанка. - Жених испытал неловкость, на него в упор смотрели зеленые глаза. – Конечно, возьмешь, - нехотя согласился он. - Мы с тобой об этом уже говорили. – После тихо добавил: - Хотя я бы предпочел оставить ее здесь.
     Недослышав, что бормочет Норий, девушка прислушалась. Он отвлекся.
     - Твоя Миона позволит мне прикасаться к жене? – осторожно поинтересовался Лиген, перебарывая недовольство.
     Вместо ответа Лурия заразительно рассмеялась.
     - Дорогая, правда, у нее хищный взгляд, когда к тебе приближаюсь. Я начинаю тревожиться, что…
     Изящные пальчики вытерли слезы радости в уголках глаз.
     - Не волнуйся. – Маленькая ручка легла на мужскую щеку. – Она не обидит ни тебя, ни меня.
     - Немного не о том говорю, - развел руками Норий, но невеста его уже не слышала, идя на зов служанки. – Надо будет побеседовать с ней, - кинул он не завуалированный взор на Миону.
     Она заметила его, но нисколько не смутилась или испугалась. Это не изменило решения  Лигена, он не привык сдаваться и уступать там, где не следует.

     Клен неустанно подзывал к себе Лурию. Изящная ладонь коснулась ближайшего листа. На соседнюю ветвь присел неутомимый пестрый певун. Поднимая клювик к постепенно белеющему светилу, он пел ему хвалебные гимны. Панегирист расчувствовал Солнце, скорее поднявшееся и осветившее тоскующую по свету птаху. От восторга птица вытянулась, купаясь в лучах Арка. Звонко щебеча, вспорхнула с ветки, покружила над ней, создавая дополнительный трепет, и умчалась к сияющему диску.    
     Лурия села за арфу, знойно ударила по струнам. Бурные потоки сносили преграды.  Колышущие звуки овладели слушателями, толпившимися за дверью. Ликующее торжество не смолкало, не ведала усталости игра. Но когда птица вернулась, девушка взяла последний примеряющий аккорд, растаявший в звенящем безмолвии.
     Дверь неслышно отворилась.
     - Дитя мое, - тихо позвал Тинарх.
     Арфистка не сразу услышала его.
     - Что ты играла, дитя? – Бурлящая музыка отобразила душевные переживания исполнительницы, дядя встревожился.
     - «Гимн Солнцу».
     - Он несколько…
     Немного поразмыслив, племянница успокоила дядюшку:
     - Я приветствовала Солнце, говоря, что всецело подчинена его свету. – Зеленые глаза обратились к кленовой ветке с молчаливым певуном. – Я «пела» подобно этой птице, - кивнула арфистка в сторону окна.
418
     Птаха вспорхнула с ветви, громко воскликнув напоследок что-то по-птичьи. 
     - Готовься, скоро прибудут гости. – Дядя оставил племянницу.
     Миона и монахиня закружили вокруг нее. С возгласами радости влетела в покои нянька, приведя Селенику. После возращения хозяйки они примирились. Правда, Лурия предположила, что тому причиной послужила серьезная ссора с племянником, а уж потом все остальное.    
     Поистине превосходное белое платье то ли из персидской, то ли из индийской ткани  украсило и без того прекрасную обладательницу, благоухающую как только что раскрывшийся в саду после дождя бутон розы. Вышивку и сверкающие в свете дня каменья дополнили крохотные пластинки золота, выгодно украсившие верх наряда. Широкий пояс с национальным орнаментом невесты подчеркнул девичьи прелести - глядя на Лурию трудно было не поддаться соблазну. Длинная, невесомая юбка прикрыла тонкие щиколотки, оставляя открытыми лишь ступни ножек, обутых в роскошные, усыпанные самоцветами башмачки с узкими ремешками да драгоценными пряжками.
     Умелая и талантливая мастерица вплела белоснежные, шелковые, расшитые золотом ленты в медные волосы, подобрав непоседливые локоны. Один из них так и норовил совершить побег. В итоге она подхватила его и заколола золотой булавкой. Несколько коротких прядей Селеника оставила, придав завершенность образу невесты, походящей на царевну.
     Восхищенные женщины не сводили глаз с хозяйки, что безмолвно состояла у зеркала, будто не видела отраженной в нем прелести.
     Посыльный сообщил, что гости собрались и ждут невесту.
     - Там этот пришел, жрец, - небрежно обронила Миона, глядя в окно, - в саду мелькнули темные одежды.
     Она и хозяйка не ведали, что тот еще на рассвете был здесь и слушал «Гимн Солнцу». 

     Накануне свадьбы Норий побывал у друга, застав его в прескверном расположении духа. Ссылаясь на усталость и трудности, сановник сумел усыпить и без того дремлющую  бдительность гостя. Лигена занимали мысли о предприимчивом докторе и трудной поездке, ожидающей его.
     - Не надеялся видеть тебя здесь, - сдержанно признался Давеон, велев позвать арфистку.
     Пока повар готовил ужин, Талисса услаждала слух господ.
     - Мы с тобой редко встречаемся, - заметил Норий. – Даже не знаю, когда увидимся в следующий раз.
     - Да. Молодожены обычно забывают про друзей, они слишком заняты, - оборвал его жрец, закидывая ногу на ногу.
     Гость, приняв приглашение, прошел к столу и расположился на ложе.
     - Думаю, если б ты был на пороге свадьбы, желал бы того же, - хохотнул он. – Для меня острота чувств не утеряна, в отличие от вас, жрецов, не ценящих женской красоты.
     Несправедливый упрек ударил по Давеону. Ревность сильное чувство, преодолеть которое было жизненно необходимо, пока он не сошел с ума.
     - Мы отрекаемся от похоти и боремся со слабостями не из-за ненависти к женам, являющимся частью Мироздания, смею заметить важной частью, ведь они вынашивают жизнь, но ради возвышения души. К твоему сведению среди служителей есть последователи Тантры, весьма изощренные в делах любви. Однако они переживают не низкие, мимолетные желания, а совершают подъем путем единения двух начал – мужского и женского.
     Давеон остановился, дабы не наговорить лишнего. Его крайне интересовал один вопрос, который напрямую не задашь. Он поднял свой тяжелый взор на гостя, пораженного пламенными речами в защиту жрецов.
     - Вернемся к свадьбе. Итак, она. – Сановник выдержал паузу. – Белоснежные венки так украшают невест. – Он приготовился выслушать ответ.
419
     По традиции пелихориев белый венок надевается на голову невинной прелестницы, в то время как красный - на растратившую чистоту до брака.
     - Ей очень идет белый цвет, - не задумываясь, отозвался Лиген.
     Жрец узрел, как давний товарищ предался пламенным мечтам, породившим страшную зависть.
     - Ты расстаешься с холостяцкой жизнью, - глядя на отнюдь не разочарованное лицо друга бросил Давеон. 
     - Я устал от нее.
     Смешок старинного товарища вы вызвал тех же радостных чувств у Регидия. С уходом гостя он отправился в тайную комнату, где на маленьком алтаре лежал не завянувший венок - специальное средство сохранило его первозданную красоту. Немного утратился аромат, но Давеон хорошо помнил его. Прескверное настроение усилилось. Осознание того, что самолично вызвал гнев Лурии, сдавило грудь. Должно быть, она презирает оскорбителя.   
    
     Нарядная невеста сухо пожала плечиками.
     - Этот жрец будет проводить церемонию. Мне все равно кто это сделает, - правдиво ответила она. Сейчас ее меньше всего заботило, кто возложит на голову брачный венец. Повторения предложения Лурия не ждала, едва ли Регидий отважится произнести возмутительные слова в присутствии стольких людей.
     По сообщениям няни и Алкирада дом был полон влиятельных господ, занимающих далеко не последнее место в управленческом аппарате или серьезно влияющих на него. Одних пригласил дядюшка, других привел жених. Тинарх был бесконечно рад породниться с представителем древнейшей фамилии, чьи ветвистые корни проникали глубоко в  аристократическую почву со всеми вытекающими отсюда последствиями. Обширные связи, дополнительные контракты способны сослужить хорошую службу и обогатить в короткие сроки, вознеся на вершину материального блага - мечта большинства людей. А Лурии все это было безразлично. Она и не думала о выгоде, которую несет ее брак. Ей была противна мысль, что родители выдают  юных девушек замуж за стариков лишь бы поправить свои дела. Или наоборот, мужчины женятся, дабы избежать банкротства. Так поступил великоважный Катур, вызывающий отвращение у собственной супруги. На это идут сотни других. В итоге все кончается тяжелой ненавистью и пренебрежением вместо того, чтобы радоваться существованию, как птаха Солнцу.
     Лурия спешно покинула комнату, не задерживаясь на пороге, - плохая примета. И хоть она не верила в них, не хотела огорчать ни тревожного дядю, ни заждавшегося жениха. За ней рванули помощницы, коим было дозволено посмотреть на церемонию из укрытия.  Благосклонно хозяйка распорядилась открыть запертую отдаленную дверь в зале, где должен пройти обряд. По мнению госпожи, высокие колонны должны были скрыть заботящихся о ней столько лет слуг от внимания разодетых по последней моде гостей.               
     В коридоре племянницу ожидал Тинарх, по-отечески поцеловавший ее в лоб и крепко прижавший к себе. Без слов он подавил грусть и повел к остальным.
     - Дядюшка, кто передаст меня жениху?
     - Этот господин важная персона. Ты его не видела у нас прежде. Он знакомый Нория.
     - Впрочем, какая разница, - шепнул голосок.
     Дядя не услышал и продолжал:
     - Он занимает высокий пост, работает в судебной системе и…
     - Я все равно не запомню, дядюшка.      
     Тинарх накрыл девичью ладонь своей.
     - Не волнуйся, тебе  очень повезло – Лиген будет хорошим мужем.
     - Я не волнуюсь, - успокоила невеста. - Точнее не за себя, - прошуршал неуслышанный голосок.
     Нарядные слуги шли позади. По настоянию госпожи Одика и новенькая надели бусы,
420
подаренные ею. Улыбаясь, они несли цветы, придавая еще большую торжественность шествию. Ничуть не старалась улыбнуться одна Миона. Нянька пихнула ее локтем в бок, чтобы она хоть выдавила улыбку обернувшейся хозяйке. Малоприятная гримаса получила упрек Лурии:
    - Перестань. Ты же не на похоронах.
    Служанка, каясь, отступила.
    Широкие двери расступились перед невестой. Дядя передал ее в руки высокому человеку,
с интересом рассматривающему избранницу Нория. Его сын, тоже чиновник, совсем недавно обзавелся семьей и теперь ожидал  пополнения. Зеленые глаза узрели в нем деловито-важного господина, не смиряющегося с неудачами, непреклонного и настойчивого – того требует профессия и положение.
     Не замечая ничего вокруг, Лурия шла к цели, оставляла без внимания взгляды облаченных в дорогие одежды и украшения гостей. Пышно убранный дом буквально дышал праздником, чувствовавшимся чрезвычайно остро. Тинарх и жених постарались, сделав все от них зависящее. Рабы повсюду развесили картины, выставили в широких сосудах роскошные, высокие букеты цветов. Курильницы отдавали ценный аромат праздничному воздуху, настраивающему на благоговейный трепет. Красивая драпировка украсила некоторые неоцененные дядюшкой моменты, придав им торжественный вид, органично вписавшийся в общую картину, соответствующую происходящему.
     У алтаря невесту ждал блистательный жених в нарядном одеянии и перекинутом через плечо гиматии, закрепленном драгоценным аграфом. На груди покоился фамильный герб достопочтенного семейства, к которому отныне будет  иметь отношение и она. Лурия мягко улыбнулась, приветствуя будущего супруга, в ответ получила обильный поток обожания. Вручение невесты подошло к концу, Лиген крепко сжал изящную ладонь, поблагодарив самого почетного на сегодня гостя, если не считать Регидия.
     Давеон не прочел в зеленых глазах ненависти, они выражали равнодушие к нему. Это еще больше удручило. По его знаку началась церемония.   
     Тихое постукивание привлекло подглядывающих слуг.
     - Перестань топать, - кинула кормилица.
     Миона фыркнула, не удостоив ее ответом.
     - Почему ты нервничаешь? – Селеника оторвалась от обряда, проводимого старшим жрецом, которому ассистировали храмовники-сопроводители.
     - Госпожа не хочет этой свадьбы. – Топать начала другая нога, первая подустала.
     - Если бы она не хотела, не вышла бы, - возразила Одика.
     - Госпожа делает это из-за дяди и жениха, которых не хочет расстраивать. – Миона тяжело вздохнула. – Теперь она будет полностью зависеть от мужа. 
     - Госпожа сама состоятельна, - напомнила новенькая. – Не так уж она и зависима. Ее приданое о-го-го какое, всем бы так повезло, - улыбнулась она.
     - Приданое достанется мужу, а почти все сбережения она раздала беднякам, - отрывисто сказала Миона, другие этого не ведали.
     Селеника и монахиня переглянулись и устремили взоры на хозяйку.
     - Господин Тинарх всегда был щедр, он выделял на ее содержание много денег, - сказала Одика, она знала о милости госпожи и все равно удивилась.
     - Она покупает себе что-нибудь для отвода глаз и то бывают исключения. – Миона вспомнила приглянувшийся хозяйке гребень, который она так и не приобрела. – И не забывайте про… - шепнула служанка и многозначительно посмотрела на двоих подруг.
     Одика сразу догадалась, о чем идет речь, новенькая - немного погодя.  Беглых рабов еще следовало перевезти, а средства были на исходе. Лурию успокаивало обилие драгоценностей в ее шкатулке, но посещение захудалого района стало проблемой. Разговор о нем еще не состоялся, девушка боялась предположить, какой будет результат.
     - Господин Норий не жаден, он не будет жестоко ограничивать жену. Что если он… –
421
Селеника вдруг посерьезнела, искренне сочувствуя беднякам и волнуясь за хозяйку.
     - Я буду просить Великих Родителей помочь несчастным и уберечь от невзгод госпожу, - пообещала монахиня.
     Миона поджала губы, она не хотела видеть печаль хозяйки.
     - Я с тобой, - и посмотрела на служительницу, которая удивилась во второй за сегодня  раз.
     - После обряда, - кивнула Одика. – Я пойду молиться, когда церемония закончится.   
     - Хватит болтать - из-за вас ничего не слышно, - вмешалась  Клора и оборвала разговоры.    
     У алтаря возносил молитвы старший жрец, сопроводители пели религиозные брачные песни. Сквозь задумчивость Лурия в точности выполняла распоряжения  сановника, едва слыша его монотонные изречения, доносившиеся издалека. На нее посматривал нетерпеливый жених, она отвечала на взгляды легкой улыбкой.
     Этакая милая картина раздражала жреца, приглашенного благословить союз, коего не желал. Другое дело если б девушка улыбалась ему, но все достается Норию, а ему лишь венок, который засох бы, коль не чудесный состав. У Давеона не было средства, способного излечить засуху в душе, там бушевала страшная песчаная буря, несущая бесконечное страдание и опустошение. Тяжела участь отвергнутого. Глубокое несчастье постигло его. Из-за неразделенной любви погибают, он становился тому свидетелем. Как-то один приятель сгорал на глазах, это вылилось в тяжелую болезнь. Давеон не предполагал, что та же участь когда-нибудь постигнет его. Конечно, он не ищет гибели, не мстит, хватаясь за оружие, но тоже походит на безумца. 
     Крепкая рука совершила возлияние священной жидкости, влила ее в церемониальную чашу. Как велит традиция, будущие супруги омыли во влаге руки. Ведущий церемонию жрец пересыпал из одной ладони в другую порошки да благоухающие смеси бурого цвета.  Путешествовала на алтаре ритуальная утварь, с которой Лурия была совершенно не знакома и не знала для чего она, но терпеливо ждала заключения. Священнослужитель разжег брачную лампу, невеста слышала  про нее - дабы огонь в двоих горел вечно. Наивные, юные  девушки верят в вечную любовь, пожалуй, так и должно быть, а чуть погодя зачастую их настигает разочарование.
     Зеленые глаза незаметно скользнули в зал. На  подругу с замиранием сердца смотрела Рицелла, сегодня как никогда красивая. Сопровождающая ее Галинея извелась, высматривая в массе холостяков своего одного-единственного, не похожего на других. Правда, больше всех ее привлекал человек в темных одеждах, ни разу не взглянувший на нее. Рицелла же робко посматривала на жениха, испытывая неловкость. Она заключила, что у подруги весьма привлекательный избранник, который вот-вот станет мужем. Юница высказалась по поводу священнослужителя, на нее обернулись соседи. Вновь сестре пришлось одернуть неугомонную Галинею, нарушающую благоговейную тишину ненужными возгласами.  Рицелла попросила помощи у старшей сестрицы. Немедленно Мирана приняла меры и осадила пылкость юной болтушки, адресующей всю свою незрелую чувственность ничего не подозревающему господину Регидию, что подкинул в лампу щепотку измельченной травы и окурил пару.
     Он перевязал запястья жениха и невесты широкой красной лентой. Глаза Лурии колко взглянули на него, когда он коснулся ее руки. Сановник ощутил лед и поскорее закончил с крепким узлом, велев брачующимся обойти вокруг жертвенника. Давеон позавидовал собственному самообладанию - любой другой уже б бросил все и покинул трагичное место. Зачем совершает обряд, терпя бесконечное, душераздирающее щемление в области груди? Кулаки сжались - он самоистязатель!
     Голубоватый дым вознесся к самому потолку, принесенные жертвы заняли алтарь, брачующиеся совершили обход, выпили снадобье. Оставалось совсем немного - зал замер в нетерпении. Давеон возложил на голову жениха венец, задал вопрос невесте и получил незамедлительный ответ. Последовала долгая пауза.
422
     Гости начали перешептываться, Тинарх напрягся.
     - Надень ей этот венок, - прошипел Лиген, исподлобья глядя на товарища, держащего в руках брачное плетение.
     Темные глаза смотрели на зеленые, пронзающие его. Лурия нахмурилась, что сейчас ей ждать от высокопоставленного господина?
     Он перевел взгляд с невесты на жениха.
     - Надень, - резко повторился Норий.       
     - Нет! - отрезал жрец и на глазах у изумленных гостей спешно покинул залу.
     По дому прокатилась волна недоумения. Взгляды брачующихся встретились. Лиген непонимающе тряхнул головой и помчался за старинным другом. Растерявшая племянница посмотрела на оторопевшего дядю и, ничего ему не сказав, выпорхнула из залы. 
     В следующей Норий с трудом настиг торопливого друга, крепко и болезненно схватил его за руку.   
     - Вернись и доведи до конца, что начал! - потребовал он.
     Резким движением жрец высвободил плечо из плена.   
     - В чем дело?! – рыкнул Лиген.
     В этот момент вбежала Лурия, глядя на двоих мужчин, застывших на другом конце залы. Жених уловил взор товарища.
     - Почему же ты раньше не сказал? – выдохнул он.
     - Надеялся перебороть, - был сухой ответ.
     - Перебороть?! - вскричал Лиген. - У меня за пять лет не получилось, а ты надеялся в миг? – прошипел он, сжимая кулаки, на них проступили вены. – Немедленно вернись, - и указал в обратном направлении.
     Отрицательный жест разозлил Нория. Он преградил путь беглецу, выставив плечо. Пронзающий взгляд Давеона накрыл товарища, но тот не отступил.
     Подозревая неладное, Лурия ахнула. Глядя на нее, жених подавил страстный позыв к насилию.
     - Дом полон гостей. Что я им скажу?
     - Скажи, что я срочно отбыл в храм, - коротко и сухо обронил священнослужитель и, оттолкнув плечо, стремительно удалился.   
     Норий положил руку на лоб и рыкнул. К нему приблизилась невеста. Мужской взгляд устремился на нее.
     - Почему ты так смотришь на меня? – изумилась она.
     Лиген не заметил лжи, избранница действительно ничего не подозревала.
     - Давай позовем другого жреца, - предложила Лурия.
     Жених отрицательно покачал головой.
     - Но будет скандал, - предупредила невеста.
     - Это уже произошло, - коснулся девичьей щеки Норий. – Ненавижу его.
     - Вы помиритесь. Обычно мужчины долго не хранят обиды, какими бы не были причины. 
     Тотчас девушка попала в крепкие объятья.
     - Надо объясниться с гостями. – Жених вошел в залу с приглашенными. – Господа, прошу прощения, но свадьба будет перенесена! Возникли непредвиденные обстоятельства - господин Регидий срочно отбыл в храм Великих Родителей! – Лиген откланялся и удалился.
     Жрецы-сопроводители, недоумевая, последовали за старшим жрецом. Обсуждая произошедшее, публика медленно покинула дом корабельщика. Одни были разочарованны, желающие же посудачить посчитали за счастье предаться любимому занятию, тем более повод есть.
     Тинарх, подавляя негодование, потребовал у жениха объяснений.
     - Потрудись объяснить мне, что все это значит?!
     Завидя невесту, Норий жестом остановил нападки.
     - Свадьба будет несколько позже, - постарался как можно спокойнее ответить он, не
423
вдаваясь в  подробности, которые сам предпочел бы забыть.
     Тинарх догадался о невиновности друга и, поцеловав обеспокоенную племянницу, оставил молодых наедине.
     - Все-таки надо было позвать другого жреца, - прозвенел голосок.
     Норий поманил невесту.
     - Это бы не скрыло перемен, они слишком явны, - сдержанно улыбнулся он.
     - Можно было б позвать похожего, - забавно пожала плечиками Лурия, желая уладить конфликт.
     Лиген невольно рассмеялся. Улучшение настроения жениха добавило ей уверенности.  Мужской взор посерьезнел. Норий зажал женское личико меж ладоней и потянулся поцеловать невесту. Пылкие губы приблизились к ее губам. Смущенно медноволосая повернула голову, предоставляя для поцелуя розовую щеку.
     - Ты расстроен. Хочешь вина?
     Выдохнув, Лиген опустил руки.
     - Лурия, тебе придется делить со мной ложе, а ты не позволяешь даже поцеловать себя, - подавляя горечь, произнес он.   
    Зеленые глаза виновато опустились, не смея взглянуть на жениха.   
    - Ты с самого начала знал, что я не могу ответить тебе как ты того заслуживаешь, - после затяжного молчания сказала Лурия.
     Норий, глядя на нее, боролся с болью.
     - Ты же понимаешь, что мне нужно привыкнуть, - прошептал голосок.
     Лиген громко вздохнул. 
     - Если хочешь отменить свадьбу… - послышался женский шепот.
     - Нет, - оборвал его мужской, уверенный голос. – Я страшусь, что ты отменишь. – Взгляд жениха убедил в твердости намерений, последние сомнения покинули невесту. 
     Медные локоны всколыхнулись.
     - Я не отменю и не уйду, если только ты сам не отпустишь меня. – Лурия немного подумала и, положив ладошку на бритую щеку, добавила: - Мне, правда, жаль, что я не люблю тебя.
     - Что мне сделать, чтобы полюбила? – Легла поверх женской мужская ладонь. 
     - Тебе ничего не надо делать. Ты обладаешь многими достоинствами, способными сразу пленить женщину.
     - Тогда почему?
     С минуту Лурия молчала, жених терпеливо ждал, поглаживая ее ручку.
     - Я не знаю, – с трудом произнес голосок, но тут оживился и зазвенел: - Но я уважаю тебя. – Зеленые глаза излучали блеск, который завладел Лигеном.
     - Это не совсем то, что хочу получить от тебя. – Все еще был подавлен жених.
     - Прошу, не надо так. Это огорчает меня. – Женская ладошка скользнула к хозяйке, но Лиген прижал ее к своей  груди. 
     - У меня нет желания печалить тебя. Я долго ждал, подожду еще.
     Зеленые глаза неожиданно потухли.
     - Мне горько осознавать, что я делаю тебя несчастным.
     Девичье переживание натолкнулось на протест жениха.
     - Совсем нет, Лурия. – Лиген легонько взялся за женский подбородочек и приятно улыбнулся.   
     Незамедлительно невеста явила миру задорные ямочки на щеках, соглашаясь забыть сегодняшнее недоразумение.
     - Когда будет вторая попытка? – спросила она, шутливо склонив голову на бок.
     - Когда страсти поулягутся, и немного забудется скандал.
     - Мирея большой город, где ежедневно что-либо случается. Значит не так долго ждать. 
     Согласный кивок Нория подзадорил девушку, она весело засмеялась.
424
     - Хочешь, я что-нибудь приготовлю или сыграю на арфе? – Озорной огонек в чувствительных зеленых глазах растрогал жениха, он попросил и то и другое.
     Его вновь заворожила игра, порадовал яблочный пирог, в который Лурия намеренно не добавила корицу. На пороге бессонной ночи он нехотя распрощался с избранницей, намереваясь прийти в дом Тинарха за женой очень и очень скоро.