В пять часов Алби и Пирс вошли в кабинет своего начальника. Кроме Рифуса Гарта там уже находился ещё один человек, крепко сбитый загорелый мужчина в одежде защитного цвета. Было видно, что он много времени проводит на свежем воздухе и явно не с праздными целями. Он чувствовал себя слегка не в своей тарелке, бросая острые взгляды исподлобья на двух мужчин и одну женщину в чёрных костюмах. Гарт тоже оглядел своих подчинённых, перевёл взгляд на офицера пограничной службы и бросил:
— Эти люди должны услышать то же, что и я.
Затем обратился к Пирсу и Алби, молча стоявшим около стены:
— Это сержант пограничной службы Дирк Хаулз. Я принял его по просьбе его командования. Мне незачем напоминать вам, что всё, о чём доложит сержант Хаулз, не должно покинуть стен этого кабинета. Сержант предупреждён о режиме максимальной секретности. — Он повернулся к рослому сержанту. — Докладывайте.
Алби внутренне поёжилась. По лицу мужа она ясно видела, что случилось нечто непредвиденное. Ещё ни разу за все три года её работы в отделе Рифус Гарт не вызывал их с Треем к себе в кабинет таким тоном, да ещё и припечатав максимальной секретностью. Что-то, связанное с проектом? Но при чём тогда здесь этот пограничник с плотно сжатыми губами и колючим взглядом? Она бросила украдкой взгляд на Пирса. Тот являл собой воплощение невозмутимости, равнодушно глядя на Дирка Хаулза. Насколько Алби успела узнать очкастого лейтенанта, выражение его лица никогда не соответствовало его истинным эмоциям. Скорее всего Пирс Трей был заинтригован не меньше, чем она сама, но ни одному человеку в мире не позволил бы заподозрить себя в этом.
Сержант Дирк Хаулз, напротив, выглядел взволнованно и недружелюбно. В принципе, к особой бригаде мало кто испытывал тёплые чувства, включая коллег по другим секторам министерства специальных служб, но пограничники даже не входили в это ведомство, занимая свою, отдельную нишу, и относились к "красногалстучникам" с плохо скрываемой неприязнью. И немудрено: пограничная служба опасна и полна неожиданностей, Внешний мир это вам не уютные скверики в рекреационных зонах Ойкумены, а эти снобы в чёрно-красном только и могут, что запугивать робких и боязливых учёных, неспособных дать отпор, а уж методы этих инквизиторов вгоняли в ступор даже полицию.
— Докладывайте, — раздражённо повторил командир особой бригады и закурил, с силой втянув горький дым. Алби вздрогнула снова. Гарт курил редко и только когда пребывал в крайне дурном расположении духа. Да что случилось-то? По её коже пробежал лёгкий, но неприятный озноб.
Дирк Хаулз выпрямился (хотя куда уж сильнее-то, подумалось Алби) и начал свой доклад, свирепо вытаращившись на чёрный экран видеосвязи. В глаза капитану он не смотрел.
— Вчера в четверть двенадцатого вечера на вверенном мне участке периметра произошёл прорыв со стороны нейтральной зоны.
Рифус Гарт выпустил очередную струю дыма и воззрился на сержанта равнодушными светло-карими глазами.
— И что?
У Дирка Хаулза отвалилась челюсть.
— Господин капитан... э-э-э... — у пограничника даже язык стал заплетаться от неожиданности. — это беспрецедентный случай. Со времён образования Грани ни одно существо из Внешнего мира не пересекало периметр...
— Вы были во Внешнем мире, сержант? — Алби показалось, что Рифус Гарт едва заметно улыбнулся.
Дирк Хаулз отрицательно покачал головой:
— Моя задача патрулировать периметр и пресекать любые попытки проникновения в нейтральную зону и далее.
— То есть вы в любом случае не заходите за границы Ойкумены.
— Так точно.
— Я неоднократно бывал во Внешнем мире, — Рифус Гарт встал из-за стола и начал задумчиво нарезать круги по кабинету, стряхивая пепел на пол, — более того, эта женщина, которая присутствует здесь, госпожа Алби Мирр-Гарт, она тоже там была. Вместе со мной. Целую неделю. Такое, знаете ли, оригинальное предсвадебное путешествие. Эту захватывающую историю я вам поведаю как-нибудь в другой раз, но запомните, сержант, ваши знания о Внешнем мире базируются на весьма устаревших понятиях. Ваши знания о нейтральной зоне, если я правильно истолковал слова вашего командования, всего лишь набор заученных аксиом.
Дирк Хаулз сопел, продолжая таращиться в сторону, но на его лице была написана неприкрытая ярость. Этот хлыщ в алой шёлковой удавке отчитывал его как юнца в присутствии своих подчинённых, откровенно намекал на некомпетентность пограничной службы в знании Внешнего мира и неприкрыто бахвалился своими вылазками, которые любому другому стоили бы психушки или пожизненного заключения. И, что хуже всего, насколько знал сержант Хаулз, многих нарушителей границы обнаруживали во Внешнем мире и водворяли в камеры именно отмороженные "красногалстучники", а, значит, пограничная служба действительно не владела полной информацией о тайных лазах и проходах. Но все эти мысли Дирк Хаулз держал при себе. Его дело доклад. Командующий Берг ясно дал понять, что он, Дирк, обязан максимально подробно рассказать командиру особой бригады об инциденте, а уж как новость воспримет этот хмырь, Дирку было всё равно. И всё же его неприязнь к "Красному отделу" резко усилилась. Надо будет аккуратно поговорить с Диной. Ну его к лешему, пусть уходит в отставку и, наконец, родит ребёнка или двух, а не торчит чуть ли не круглые сутки в своём отделе. Да ещё с таким-то начальничком.
— И что же к вам, по вашему выражению, "прорвалось со стороны нейтральной зоны"? — поинтересовался начальник Дины, затушив окурок и присев на краешек стола.
— М-м-м... существо.
— Ясно, что не вещество.
— Это был... — Дирк Хаулз задумался, лоб его прорезала морщина. Алби и Пирс слушали молча, но девушка видела, как Трей незаметно щёлкает пальцами, признак крайнего волнения. Лицо его оставалось невозмутимым и глаза за тонкими стёклами очков смотрели равнодушно и чуть устало. Совсем чуть-чуть.
— Это была... обезьяна? Похоже на человекообразную обезьяну, но...
— Штырёк. — Гарт хмыкнул. — Видать, припекло его во Внешнем мире-то. И что вы предприняли? Вернее, простите, я сформулирую вопрос по-другому: как он проник за Грань и что вы после этого предприняли?
— Я его застрелил.
— Вот как. — Гарт посмотрел на пограничника в упор, всё-таки заставив того встретиться с ним глазами. Хаулза хватило на пять секунд, потом он снова уставился на монитор.
— У меня чёткие инструкции, господин капитан. При нарушении границ стрелять на поражение.
— При нарушении границ со стороны Ойкумены, вы хотели сказать. Ни в одном уставе не прописано стрелять на поражение в гостей с ТОЙ стороны.
— Так точно, — пробормотал Дирк, — потому что это невозможно.
— Вот как. — повторил Рифус Гарт. — Невозможно. Так я не получил ответа на первую часть вопроса. Как штырёк смог приблизиться к границе Ойкумены? И, кстати, где находится вверенный вам участок?
— Я патрулирую отрезок длиной в две мили, начиная с Восточного сектора.
— Это сухопутный участок, — заметил Рифус, — соединяющийся через нейтральную полосу с Внешним миром. Нейтральная полоса шириной в десять миль. Это то, что называют выжженной землёй. Великое воплощение человеческого гения, — он криво ухмыльнулся, — поистине великое. Пепел тысяч тел, вечное напоминание о войне, самое грандиозное кладбище в мире. Царство Аида на земле. Тлен и прах. И ужас миллионов сгоревших заживо при бомбардировках или автопиролизе. Вам знакомо понятие "автопиролиз", сержант Хаулз? Изумительная придумка времён второй войны, цепная реакция митохондрических микровзрывов. Одного этого хватило, чтобы дать добро на создание особой бригады. Над нейтральной полосой до сих пор чувствуются эманации этих людей, принявших страшную и бессмысленную смерть, не надо быть менталистом, чтобы ощутить это. Пройти полосу и не сойти с ума... хотя таких тоже немало. Люди, решившие пересечь Грань, довольно циничны по натуре. А штырьку вообще всё равно, "скей" разрушает психику буквально за несколько приёмов, да и тело не щадит. То есть, в принципе, существу типа штырька ничего не стоит приблизиться к границе, другое дело, что такого отродясь не случалось. Вас ведь именно это встревожило, сержант Хаулз?
— Так точно, — кивнул пограничник, — я даже сначала глазам своим не поверил.
— Всё когда-то бывает впервые, — философски изрёк Рифус Гарт, — где труп этого убогого?
— Я передал его в штаб Восточного сектора.
— Я свяжусь с вашим командующим, тело передадут нам. Теперь этот случай в ведении особой бригады. И нам предстоит разобраться, что именно привело штырька к границам Ойкумены. Ибо обитатели Внешнего мира не приспособлены к жизни здесь. Внешний мир устанавливает свои собственные законы и первый из них и непреложный: наши миры не соприкасаются. Просто не могут. Влажные леса с хищными растениями и исполинскими животными погубят человека в считанные дни, если не часы, а тамошние зверушки не имеют возможности долго дышать нашим воздухом, в нём слишком мало кислорода, они просто задохнутся. Это великий принцип равновесия двух экосистем. И теперь этот принцип дал сбой.
Четверо человек стояли в кабинете в абсолютной тишине, трое в чёрных костюмах и один в защитной форме. Каждый из них думал о своём, но в целом ход их мыслей шёл в одном направлении. Случилось небывалое. Существо из Внешнего мира навестило Ойкумену.
Дирк Хаулз угрюмо сопел, чувствуя себя ещё хуже, чем даже в тот момент, когда он пересёк порог просторного кабинета с крайне аскетичной обстановкой, даже кресло было только одно, для капитана, что ясно давало понять: дело остальных стоять навытяжку и докладывать. Рассказ Рифуса Гарта о нейтральной полосе произвёл на сержанта весьма тягостное впечатление. Он сам предпочёл бы не вглядываться в серую, вот именно что пепельную равнину без единого холмика, но все эти подробности об автопиролизе и эманациях... б-р-р. И как, интересно, этот хмырь проходил через Грань? Или у него, как у этого... как его... штырька, тоже атрофировалась последняя чувствительность? Дирк Хаулз бросил взгляд на молодую блондинку с алым шейным платочком, со скучающим видом стоявшую у стены. Значит, она тоже бывала на ТОЙ стороне? Она-то что там забыла? Они все здесь сумасшедшие, просто сумасшедшие. Да и немудрено, если учесть, что по долгу службы им положено с головой погружаться в самые жуткие, запредельные глубины человеческой мысли. Обязательно поговорить с Диной. Именно сейчас Дирк Хаулз с кристальной ясностью понял, что его жене тут не место. Даже если она сидит у себя в лаборатории и не шастает во Внешний мир.
Пирс Трей усилием воли загнал все эмоции подальше и поглубже и попытался спокойно проанализировать рассказ пограничника, а главное, понять, чем может грозить Ойкумене разовый, хоть и невиданный инцидент. Рифус Гарт не стал бы вызывать их с Алби просто послушать интересную сказочку. Капитана что-то тревожит, Пирс видел это так же ясно, как пляшущие в солнечных лучах пылинки, от века исполнявшие свой причудливый танец. Капитана что-то тревожит. И это "что-то" потребовало от него, чтобы рассказ Дирка Хаулза выслушали специалисты проекта "Гипнос". Пирс Трей признался себе, что пока точек соприкосновения программируемых сновидений и последнего путешествия несчастного штырька он не находит. Надо запастись терпением. И быть готовым к любым неожиданностям.
Алби же терялась в догадках. Кое-какие ей мысли пересекалась с размышлениями Трея, по крайней мере, в той части, где Пирс мучительно пытался соединить проект "Гипнос" и "прорыв" штырька. Но, глядя в хмурое, с неприятно заострившимися скулами лицо мужа, она понимала: дело куда серьёзнее, чем кажется на первый взгляд. Капитан Рифус Гарт заслужил непререкаемый авторитет среди подчинённых во многом благодаря холодному аналитическому уму и способности делать верные выводы на основании весьма скудных сведений, а так же умению прогнозировать самые разные варианты развития событий. И судя по всему, спрогнозировал командир особой бригады что-то совсем уж замогильное.
Сам Гарт закурил вторую сигарету и подошёл к окну, с тоской глядя на неприглядный пейзаж правительственного квартала. Мысли его были далеки от радостных. Недалёкий сержантик сам не понял, с чем столкнулся. "Прорыв". Пока ещё не прорыв, пока это всего лишь единичные робкие попытки обитателей Внешнего мира спастись от чего-то, что гонит их в ненавистную сушь с разреженным воздухом. Своим предчувствиям Рифус Гарт доверял. В ином случае пограничники только и делали бы, что отлавливали незадачливых штырьков и прочую внешнемировую нечисть на своих рубежах. А они не отлавливали. И штырьки ни за что не расстались бы добровольно со своим дурманом, "скеем". Нечто большее, чем страх, заставило это искалеченное существо оставить вожделённые плоды и мчаться без оглядки, куда глаза глядят, прямиком на мушку сержанта Хаулза.
— Вы свободны, сержант. Не мне напоминать вам, что вы не должны делиться этой информацией ни с кем, даже с вашей супругой.
— Мы с Диной не обсуждаем служебные дела, — натянуто произнёс Хаулз и слегка набычился, — это не в наших правилах.
— Я обязан был вас предупредить. Я не прощаюсь с вами, Дирк Хаулз, мне в любом случае придётся навестить "вверенный вам участок" и лично посмотреть, как там у вас обстоят дела.
На этих словах пограничник помрачнел ещё больше.
— Вы не доверяете моему докладу?
— С чего вы взяли?
Дирк Хаулз замялся. Он вообще чувствовал себя на редкость неуютно в этих блестящих стенах, вдали от привычного поста, да ещё под этим неподвижным взглядом странных, словно искусственных глаз. Он не так уж много слышал о командире "Красного отдела", но и тех редких сплетен, что доходили до Восточного сектора, хватало с лихвой. Перфекционист, железной рукой проведший полную переаттестацию своей бригады и выкинувший из неё добрую половину личного состава, в основном новичков, человек, каким-то образом подсидевший своё бывшее командование и отправивший Рона Гира на свалку истории, да, слухи о капитане Рифусе Гарте доходили и до пограничных застав. И Дирку Хаулзу очень не хотелось встречаться с этой машиной в человеческом обличье второй раз.
— Сержант, вы так уверены в моём предвзятом к вам отношении? Да бросьте вы этот детский лепет. Ситуация серьёзная и требует моего личного присутствия. Что до вас, то никто не обвиняет вас в некомпетентности или халатном отношении к службе. В конце концов, думаю, устав применим и к противоположной стороне. Вам нечего опасаться. Вы свободны и, повторюсь, до встречи.
— Разрешите идти? — уточнил Дирк Хаулз.
— Идите.
Пограничник вышел за дверь и только там позволил себе вздох облегчения.
— Ваше мнение? И давайте без официоза, у меня уже зубы сводит от бесконечного "выканья". — Гарт сел на краешек стола и потёр виски. — Алби?
— Странная история, но при чём здесь мы? Я имею в виду, мы, специалисты по сновидениям.
— Ну. Давай. Думай. Думай, Алби, это у тебя всегда выходило на ура. Думай. — Он вздохнул и повернулся к старому товарищу. — Пирс?
— Могу предположить только одно. Сновидцу надо будет заглянуть во Внешний мир и выяснить, что там за новая напасть.
— Я рад, что у нас схожие мысли. Алби, ты как лучший оператор, проведёшь эту процедуру. Сновидца выберешь сама, хотя я думаю, что в любом случае им станет Дор. Не так ли?
Алби кивнула. В отделе было не так много сновидцев, точнее, всего два, её давний знакомый ещё по опытам в Институте физиолог Дор и бывший жених, Кит Тригг, ставший подопытным в проекте "Гипнос" с лёгкой руки лейтенанта Трея. С Китом Алби не работала никогда, это было негласное распоряжение капитана, и оспаривать его мог только безумец. Алби при виде Тригга натурально трясло, да и сам бывший лаборант не грезил встречей с когда-то любимой девушкой. Слишком хорошо они оба помнили своё расставание.
— На сегодня всё. Вам обоим надо как следует отдохнуть и набраться сил. Что до меня... боюсь, как раз мне отдых не светит.
— Опять останешься ночевать в отделе? — вздохнула Алби.
— Нет. Но вернусь поздно. Ладно, хватит о грустном. Все свободны. — Он кивком отпустил подчинённых и замер в задумчивом оцепенении на краешке стола. В пепельнице дымился уже третий окурок.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/08/18/984