ВЫХОД В СВЕТ
Прошло три дня после посещения лечебницы.
Наступило воскресенье.
У Мамы с понедельника начинался отпуск. А ещё через месяц кончался июль и начинался август – последний месяц такого прекрасного жаркого лета.
С утра за завтраком родители увлечённо заговорили о даче. О том, что пора, наконец, хоть на пару недель выехать всей семьёй на природу.
Собственной дачи у Папы с Мамой не было. Но зато была дача у Папиного брата дяди Валеры. Она находилась в живописном посёлке на берегу реки Клязьмы. И селились там издавна люди искусства. Писатели, художники, артисты, режиссёры.
Дядя Валера много лет состоял в Союзе художников и постоянно жил не в городе, а на своей даче. Это был двухэтажный каменный дом с балкончиком и красивой башенкой на самом верху, в которой он оборудовал свою мастерскую.
И с балкона, и из окон «крепостной» башни открывался прекрасный вид на окрестности. На сосновый бор, на далёкие поля и луга, и, конечно, на саму Клязьму. По реке постоянно сновали вёсельные, парусные и моторные лодки и катера. А по берегу раскинулся песчаный пляж, на котором с утра до вечера загорали дачники.
Папа, Мама и Наташа очень любили эти места, и каждое лето приезжали к дяде Валере.
Им всегда предоставлялись две больших комнаты. Комнаты располагались на первом этаже, и двери их выходили на просторную застеклённую веранду. А с самой веранды можно было выйти в сад, где чудесно росли вишни, яблони и груши. Дальше, возле сарая, зеленели ухоженные пышные грядки с огурцами, помидорами, горохом, укропом и луком. И это уже были владения жены дяди Валеры - тёти Сони.
Тётя Соня была большая мастерица по выращиванию и заготовке овощей и фруктов. В её подвале и в двух кладовках хранились десятки банок с различными соленьями, вареньями, маринадами, компотами и соками. И во всякий приезд Наташи с родителями тётя Соня без устали пичкала гостей, как разносолами, так и свежими, только что снятыми с грядок, дарами природы.
Сейчас, вспомнив об этом, Папа и Мама восторженно вздыхали и закатывали глаза в предвкушении будущих семейных пиршеств. А у Наташи прямо слюнки текли. Никогда и нигде она не ела столь ароматного клубничного и крыжовенного варенья, не пила таких компотов и соков. Потому что такие же, покупаемые в магазинах, не шли ни в какое сравнение с колдовскими лакомствами тёти Сони.
Дядя Валера уже третью неделю звонил Папе и Маме, интересуясь, когда они приедут. Но Маму задерживала её работа. А Папу его новый роман, который он переделывал уже в третий раз.
Но теперь можно было ехать. Папе оставалось отвезти роман в издательство. А Маме завершить кое-какие хозяйственные дела. Что-то постирать, что-то погладить, уплатить по счетам за квартиру и электричество, побывать в парикмахерской, купить подарки родственникам. Да мало ли дел предстояло свершить женщине, собирающейся на отдых со своей семьёй!
Мечтая об отдыхе, не забывали и о Максюшке, представляя, как он будет радоваться прогулкам по лесу и купаньям в реке.
Пока что купаться он не очень любил. Вернее, не любил мыть лапки и мордочку. При этом всякий раз он грозно рычал и в отместку за насилие кусал салфетку, которой его вытирали. А однажды, промахнувшись, вцепился зубками в Папину руку, прокусив её до крови.
Конечно, этого не следовало делать. Воспитанные псы не кусают своих хозяев. Но Максюшка ведь только начинал воспитываться и хорошего тона почти не знал.
-Ах, же ты, злодей!- возмущённо вскрикнул Папа, тряся ладонью, на которой отпечатались следы укуса.- Ах ты, вампир!Ненасытный кровопийца! Ты что же это делаешь? Что себе позволяешь?
И Папа легонько всё той же салфеткой отстегал провинившегося псёнка по мордочке.
Сердитый голос Папы, неизвестные слова, несомненно, означавшие что-то ужасное, и особенно салфетка, которую он так ненавидел, заставили щенка трагически взвизгнуть и пуститься наутёк.
С горя он забился под обеденный стол в дальний угол у стены и затих там, переживая и жалея себя. Если бы он мог объяснить, что не хотел кусать Папу. И всё это произошло совершенно случайно. Но поскольку дара речи он был лишён, то от этого переживал ещё сильнее.
Его обиженный визг и несчастный жалкий вид, с которым он юркнул под стол, разжалобили всех. В том числе и Папу. И всем захотелось поскорее утешить щенка, обласкать, успокоить и даже расцеловать.
Однако воспитатели должны были быть твёрдыми.
И поэтому, скрепя сердце, Папа сказал:
-Нет! Будем сидеть и не дергаться. Пусть негодник хоть как-то осознает свою вину. И запомнит, что кроме поощрений, бывает и наказание.
-Ох, какой же ты жестокий!- вздохнула Мама, доставая из аптечки пузырёк с йодом и бинт.- Ну ещё бы, так ужасно пострадать! Теперь ты, наверное, не сможешь работать и будешь героически лелеять свою рану.
-Почему «героически»?- не понял Папа. И поморщился, осторожно намазывая йодом свою ладонь.- Почему «героически»?- повторил он.
-Ну-у… я, может, неудачно выразилась,- усмехнулась Мама, перевязывая ему руку.- Пусть будет драматически, если тебя это устроит. Однако сейчас ты выглядишь, как античный герой, получивший ранение на поле битвы. Как спартанец при Фермопилах!
Она рассмеялась.
-Вот ещё,- смешливо фыркнул Папа. И подойдя к зеркалу в прихожей, посмотрел на себя.- Ничего драматического, и ничего героического. Всё это твои выдумки. Может, я псёнка жалею даже больше, чем вы. Но если сейчас ему спустить, то в следующий раз он так же цапнет тебя или Наташу. Кстати, вы знаете, как дрессируют цирковых собачек? Их кормят всего два раза в неделю! И при помощи голода и хлыста бедные животные творят чудеса. За кусочек мясца из рук дрессировщика они готовы делать всё, что угодно.
-Вот как,- испытующе взглянула на него Мама.- Значит, ты предлагаешь и Макса морить голодом?
-Ничего я не предлагаю. Пусть есть хоть десять раз в день, если не лопнет. Я просто объясняю принцип цирковой дрессировки.
-Но мы же не хотим отдавать его в цирк,- жалобно сказала Наташа.- А ходить на задних лапках он и так научится, если захочет. И вообще прошло уже десять минут, как несчастное создание страдает и мучается. Папочка, мамочка, давайте его простим!
-Простим, простим!- обрадовалась Мама. И заглянув под стол, позвала щенка:- Максинька, миленький! Иди, иди к Маме!
-Во-от!- саркастически протянул Папа, воздев вверх забинтованную руку.- Вот ваши порочные плоды воспитания! Максинька, сюсенька,- насмешливо просюсюкал он.- Вы растите не бойца, а изнеженного сибарита. Живую игрушку. Объект развлечения! А ведь это собака. Со-ба-ка! Звеееерь!
-А нам не нужен ни боевик, ни сторожевик,- ответила Мама.- И вообще, какой он зверь? Ну, погляди на него. Максюшечка, душечка, иди же ко мне!
Однако обида ещё не прошла. А страх перед салфеткой был так силён, что щенок, видя протянутую к нему руку Мамы, снова заскулил и забился в угол ещё дальше.
-Видишь, видишь,- чуть не плача заговорила Мама, отбрасывая со лба упавшую на лицо прядку волос.- Ты до того запугал ребёнка, что он уже боится выйти. А у него такая слабая нервная система! И совсем не подготовленное к стрессам сердечко!
-У всех у нас не подготовленные,- проворчал Папа. И сам, опустившись на колени, полез под стол.- Ну, вылезай, вылезай, нечего дуться,- сказал он и, осторожно взяв щенка за холку, вытащил его на свет.- Ну-ка, взгляни на меня! Осознаёшь свой проступок?
«Осознаю, осознаю!» - несомненно, подумал Максик, отводя глазки в сторону и опуская мордашку.
И Папа понял всё, что не сумел сказать малыш.
-Ладно… Мирись, мирись, больше не дерись,- повторил он одну из любимых присказок Наташи.
И ласково погладил щенка по волнистой чёрной шерстке. А Максик обрадовано лизнул его руку, и забавно и трепетно встряхнулся так, что его ушки захлопали, как хлопушки.
-Ну что ж,- сказал Папа.- Давайте собираться. Вынесем этого принца во двор. Пусть побегает по травке. Понюхает землю. А заодно и познакомится кое с кем!..