Его звали Александр Владимирович, но все школьники звали его Алексанч. Он был наш учитель физкультуры в восьмилетней школе. С ним всегда было интересно. Алексанч никогда не причёсывал уроки к спортивным нормативам. Он предпочитал, чтобы мы на уроках физкультуры были заняты спортивными играми – футболом, лаптой.
Ещё вспоминается игра – «борьба за знамя». Если мы выходили на лыжах, то Алексанч придумывал игру, что мы охотники. Мы всем классом шли за деревню и разглядывали всякие следы на снегу. Он рассказывал нам, где чьи следы и это было необыкновенно интересно.
Меня связывала с Алексанчем особая ниточка – дело в том, что я был обязан ему жизнью. А случилось так. Как-то, ещё дошколёнком, я был дома один. Мне захотелось попить воды. А вода у нас стояла в ведре в чулане на лавке, и рядом кружка. Я почему-то взял кружку и вышел в сени, а там, на полу стояло ведро с керосином.
Но у нас ещё не было электричества, и готовили мы на керогазе. В общем, я напился этого керосина. Хорошо, что на большой перемене домой прибежала сестра Наташа. Кажется, ей надо было дать корм поросятам.
Увидев меня, она побежала обратно в школу, и вернулась уже с Алексанчем. Он взял меня на руки, отнёс в школу, а оттуда меня отвезли в больницу. Жена Александра Владимировича, Зинаида Дмитриевна, работала детским врачом. Не знаю, она или кто-то из других врачей сделали мне промывание желудка и я тогда был оставлен жить.
Ему, Алексанчу, и ещё раз выпадала роль спасателя. Как-то группа учеников, старшеклассников, была в походе, и одна девушка стала тонуть, переплывая реку Дон. Река быстрая, и девушка не рассчитала своих сил. Алексанч её спас, вытащил из воды. Вокруг него всегда была какая-то аура хорошего настроения.
Вспоминается один урок физкультуры, зимой. Помню, была плохая погода, снег, сильный ветер. И тогда Алексанч не повёл нас на улицу, не повёл в коридор школы, где мы иногда занимались гимнастикой на матах. Он оставил нас в классе и стал рассказывать нам о Чили!
Это был тот момент, когда к власти впервые в Южной Америке пришли коммунисты во главе с президентом Сальвадором Альенде. Однако его правление длились недолго – в стране произошёл путч. К власти пришёл генерал Пиночет, президент Альенде был убит. Позже я узнал, что также был убит великий поэт Южной Америки – Виктор Хара. Он не признал новую власть.
Помню, Алексанч рассказывал, что правительственные войска идут навстречу с путчистами. И мы верили, что будет сражение, что коммунисты победят, и воцарится впервые в Южной Америке власть коммунистов, свободы, справедливости.
Жизнь часто опровергает наши самые лучшие надежды. Так и в Чили на долгие годы пришёл и сохранялся режим Пиночета, и только в совсем пожилом возрасте он был осуждён за геноцид, устроенный в своей стране.
Мы любили нашего Алексанча, а он любил нас, своих учеников, своих ребятишек.
Из школьных мероприятий самыми интересными были, пожалуй, состязания в КВН. Я уже говорил, что в нашей школе в одной параллели были классы А и Б. Обычно на эти вечера собиралась вся школа, неважно, между какими классами по возрасту проходили соревнования. Приходили родители, было людно. Припоминается КВН, в котором наш класс участвовал, когда мы были в 7 классе.
Наша команда называлась «Добры молодцы и красны девицы». Готовились заблаговременно. Брали белые рубашки, покупали атласные ленты, мы шли к нашим девочкам. Они пришивали нам ленты к рубашкам по низу и вдоль пуговиц – получалось очень красиво. Мы как-то тогда, пожалуй, впервые начинали себя чувствовать парнями, что мы будущие мужчины.
Девочки тоже готовили платья в русском народном стиле. Помню, готовили стихи, пытались писать народные песни – было очень интересно. Я всегда был капитаном в нашей команде. Мне очень льстило такое доверие, но и наполняло большой ответственностью, ведь в таком возрасте всё очень важно и серьёзно. Кажется, в этом КВНе мы всё время шли с соперником вровень.
Всё решалось в конкурсе капитанов. Мне противостоял отличный парень – Сальников Сергей – умный и серьёзный. Мне удалось выиграть за счёт быстроты и смекалки. Мне кажется, Сергей долго не мог простить мне этого поражения. В итоге мне подарили куклу и книгу. Куклу я передарил Марии Егоровне – нашему классному руководителю. А книга – она называлась «Алёшин год» - осталась у меня. Она была очень детская, но добрая и ласковая, я с удовольствием её прочитал.
Мария Егоровна, наша «классная», с нами много возилась. Мы были её последним выпуском.Она была учительницей математики, и жила напротив нас, т.е. была ближайшая соседка. С этим тоже, помнится, была история…
Каждый год, по итогам первой четверти, я получал все пятёрки, кроме русского языка. По нему мне ставили 4. В остальных четвертях были все 5 и я заканчивал год отличником. И вот мне это надоело и в 6 классе я не дал никаких шансов по русскому языку, имел почти все текущие оценки 5, и получил наконец-то 5 за четверть.
И вдруг узнаю, что за эту четверть 4 по математике. Это я-то, который по математике не получал никогда менее 5. Да и отметки текущие у меня были все пятёрки. Мама не удержалась, спросила Марию Егоровну: почему? Ответ был таков: - Я так легко успеваю по этому предмету, что оценка снижена, чтобы я относился к предмету более серьёзно.
И, что интересно, в этот раз я не обиделся, я, по-видимому, уже стал старше, взрослее. Помню, как-то у нас дома было устроено застолье для класса, не в связи с каким-то праздником, а нам давали урок поведения за столом и сервировки стола. Мама, помню, очень стеснялась – у нас не было хорошей мебели и хорошей посуды.
Ещё вспоминаются с Марией Егоровной походы по вечерам к слабо успевающим ученикам нашего класса. Помню, ребят это очень пугало, тех, к кому мы приходили. Мы – это актив класса, хорошо успевающие ученики. Наверно, это было в правилах школы.
В другой раз Мария Егоровна организовала поход в гости. После окончания начальной школы к нам добавлялись учиться дети из соседней деревни – Красовки. Для них специально имелся в школе автобус, который привозил их к началу занятий и после уроков отвозил домой. И вот был организован поход в Красовку, в дом Мордасовой Оли, было угощение. А в конце включили проигрыватель и мы танцевали, это было впервые, мы были, кажется, в пятом классе. Мы чувствовали себя необыкновенно взрослыми.
Муж Марии Егоровны, Захар Сергеевич, был, пожалуй, самым умным и хорошим человеком в нашей школе. Первоначально он был директором, но, кажется, у него было среднетехническое образование, и на посту директора его сменил тогда Дмитрий Прокофьевич, я о нём уже писал.
Кроме того, Захар Сергеевич был отличным садоводом. Всё у него было ухожено и давало прекрасный урожай – и яблони, и груши, и смородина, и крыжовник. Выросший одиннадцатым ребёнком в семье, он оказался невероятно трудоспособным, терпеливым, рассудительным. Мама частенько обращалась к Захару Сергеевичу за советом, особенно когда мой отец стал выпивать, и с ним были проблемы. Захар Сергеевич брал на себя труд, беседовал с отцом, пытался вразумить его.
Умер он не старым, не старше 60 лет от рака лёгких – много курил. Помню, Мария Егоровна боялась ночевать дома одна после его смерти. И мы с братом Вовкой по очереди у неё ночевали – так ей было легче.
Помню ещё, летом к Марии Егоровне приезжали отдыхать племянники из Киева – Олег и Игорь, мальчики очень приятные и хорошо воспитанные. Они были всё-таки по сравнению с деревенскими ребятами очень необычными и много толклись на нашем крылечке. Моя мама всегда разрешала бывать у нас всякой детворе.
Как-то незаметно подкралось время, когда восьмилетняя школа осталась позади. Отзвенели школьные звонки в этой школе. Отволновали выпускные экзамены. Отшумел школьный выпускной вечер. И отгремело последнее лето моего детства – лето после 8 класса.
Потому что в следующие каникулы я стал ощущать себя взрослым парнем. В моей жизни сразу поменялось всё. Новая школа – 9б. Наш класс был сформирован из двух классов Дубовской школы. Прежние соперники из 8А и Б оказались теперь в одном классе. Мы, парни, по сухой осени, да и по зиме добирались до школы на велосипедах. Хозяева одного из домов разрешали нам оставлять наши велики, а после занятий мы их забирали.
У меня появился новый друг – Ширинкин Володя. Он жил в той части нашей деревни, которая называется Лесовка, т.к. она расположена около леса. Мы как-то сразу и взаимно решили дружить и сели за одну парту, вернее, уже за один стол. Эта школа резко отличалась от восьмилетней, она была очень демократичной. В ней уже не выставлялось жёстких требований к успеваемости, мы скорее были предоставлены самим себе. И отношение учителей к нам чувствовалось уже как к взрослым.
Конечно, вспоминается сразу наш школьный спортзальчик – мы шли туда сами после уроков. Обычно туда приходил наш учитель физкультуры – Василий Семёнович. Иногда к нему приходил учитель немецкого языка – Владимир Павлович, и они играли в шахматы. Василий Семёнович занимался с нами и два, и три часа после уроков. Это какой-то особый климат, атмосфера любви к спортивной гимнастике. Нас никто не заставлял, но все мы потихонечку лезли на снаряды, занимались.
Особенно популярным был, конечно, турник. На нём мы учились делать разные упражнения – подъём переворотом, передний и задний выход, склёпка. Особым блеском считалось крутить солнышко. Я так и не смог дойти до такого уровня, а мой брат Вовка – крутил.
На уроках Василий Семёнович любил устраивать нам марш-броски на 5 км. Сам он хромал, бежать с нами не мог, отправлял одних. Как-то двое из наших ребят решили симульнуть, не бежали по маршруту, а в конце явились вместе со всеми. – Кто не бежал? – спросил Василий Семёнович. Двоих не было, ведь мне было видно, как вы бежали по плотине пруда. Ребята молчат, никто не хочет выдавать друзей. – Всем ставлю по 1. Те, что не бежали, признаются – Мы.
Ещё помню, на первое занятие мы явились не в спортивной форме – в брюках. Василий Семёнович поставил всем по колу. А мы стеснялись девочек, стеснялись приходить в обтягивающих трико. Но на второе занятие все уже пришли в форме. На родительском собрании наши мамы заволновались – а почему по физкультуре такие оценки, то пятёрки, то единицы? В среднем-то получается 2,5. Василий Семёнович успокоил, сказал, что у него своя система, и что за полугодие все оценки будут нормальными.
И на всех этих кроссах он не требовал высоких скоростей – хоть беги, хоть иди пешком, главное – одолеть эти 5 км. Помню, как-то раз нам нужно было сдавать нормы ГТО по лыжам. Мы пришли, а пошла оттепель, снег начал таять. Ну, думаем, отменят соревнования. Но нет, учитель заставил нас бежать. Какие же тут будут нормативы, по такой слякоти – спрашивали мы. - Ничего, главное – пробежать. Я сделаю поправку на скорость.
Василий Семёнович воспитывал нас на выносливость, готовил нас к службе в армии. Мы все ему благодарны, потому что нам потом нигде не было стыдно, мы были всё-таки натренированы. Помню, на первом занятии на лыжах в институте я пришёл первым. А мой друг Володя, который впоследствии стал военным, даже стал кандидатом в мастера спорта по лыжам.