Фото: на Чистых Прудах
Услышав объявление «Станция Чистые Пруды», я встал у дверей вагона. Это была точка в моем майском обследовании Москвы – после Сокольников и парка Горького. Прямо от метро перешел к статуе Грибоедова, где толпились люди и голуби. Пока обходил статую, сзади услышал негромкий вопрос: «Как Вы относитесь к состраданию?». Как я отношусь к состраданию? С виду нормальная женщина – среднего роста и возраста. В руках держит смартфон, поглядывает на него и продолжает говорить - без умолку. Вначале – о сострадании, как философском понятии, мол, в мире столько горя и боли - что поневоле приостановишься, потом перескочила на личные проблемы – с мужем и детьми, затем на понятие совесть – мол, только у нее есть совесть; вся тирада завершается полувопросом на тему, есть ли совесть у меня. Чистые Пруды. Мне казалось это место таким тихим. Но сейчас время другое давно и век другой, 21-й. Видно, песня Игоря Талькова въелась в плоть и кровь. Под эту песню плакал, тоскуя по погибшему сыну. Эту песню любил сын. Она часто звучала из его комнаты, которую я называл «компьютерной». Извинился перед назойливой женщиной и пошел дальше, не обращая внимания на ее вскрики. Бульвар – место для прогулок. По краям аллеи – уютные лавочки с парочками. По правую руку – шахматист склонился над доской. Разбирает задачки. Понимаю, что на самом деле ждет потенциального партнера для игры. Интересно, сколько стоит партия? Здороваюсь. Можно ли сыграть? Пожалуйста – полтинник под доску. Я в этом не сомневался. Без часов игра в шахматы сомнительна: кто-то думает больше, кто-то меньше – не оценить. Но мне не выигрыш нужен. В миттельшпиле заставил соперника задуматься, потом сделал неудачный ход и сдался. Алексей был доволен. Говорит, что его уже ждет товарищ играть. Понимаю, ради небольшой прибыли пенсионер и сидел здесь. Зато для меня – развлечение. Он спрашивает, откуда я. С Байкала?
- Что ж вы не бережете Байкал? Он ведь зарастает спирогирой – водорослями.
Я шутя отвечаю, что стараюсь, как могу. Не так часто бываю, как хотелось бы, на Байкале.
- Вы нас не подводите, - продолжает в этом же духе Алексей. – Мы на вас надеемся.
Понятно, приглашаю шахматиста в гости. Будем вместе бороться. В Иркутске шахматы развиты. Во время такой дружеской беседы появляются двое. Мужчина направляет видеокамеру на нас. Женщина:
- Мы представляем азербайджанское телевидение. Это программа «Баку-Москва». Нас интересует мнение москвичей о нашей стране. Каких видных людей вы знаете из Азербайджана?
Мы удивляемся оба и оба одновременно отвечаем:
- Алиев (говорит Алексей)… Каспаров (мой ответ).
Женщина, улыбаясь, продолжает, глядя на меня: - Понятно, шахматист знает своих чемпионов, как раз по вашей теме, - показывает на доску. - Что вас больше всего привлекает в Азербайджане?
Я: - Вино (вспомнив «Агдам»), коньяк азербайджанский.
Алексей: - Цветы, фрукты.
В этом роде она задала еще несколько вопросов, на которые мы ответили достойно, но я не стал раскрываться, что являюсь гостем. Решил остаться москвичом, хотя бы в телевизионной программе. Когда журналисты отошли в сторону, Алексей повторил, по-дружески, свою просьбу беречь Байкал. Конечно же, я пообещал. На этом, пожав руки, мы расстались.
Через три месяца, в августе, я оказался на Байкале. На побережье Байкала есть озёра, имеющие протоки, по которым байкальская вода иногда (когда штормит) попадает в них. Такие озера называют соры. Самый крупный из них на юге – Посольский сор. На берегу его стоит база отдыха «Култушная»., в которой я оказался. В сорах вода гораздо теплее, чем в самом Байкале. Следовательно, микрофлора развивается интенсивней. То есть, если в Байкале размножается спирогира, то в сорах должно быть всё зеленым. Такую зелень в воде я встречал в Цимлянском водохранилище Дона, но в тех местах температура воды летом постоянно не менее 25 градусов. Что же я увидел здесь? Да, вода не такая, как в Байкале – мутная (скорее всего от дна, состоящего из песка и суглинка). В Байкале всегда прозрачная, как стекло. Но вода в соре не пронизана микрозеленью, как я видел на Дону. Зелень лежит ровным наростом на границе воды и земли. Для местных жителей вода замечательная: теплая, чистая. Спрашиваю бурята, выходящего из воды: чистая ли вода? Он: чистая! Потом приносит младенца, окунает его в эту воду, как в купель, и смеется. Хорошо! Рядом купаются, носятся друг за другом старшие сыновья бурята. Вот оно счастье! Машина на берегу (раньше был конь) и семья, полная помощников.
И вот я думаю: интересное дело, москвичи беспокоятся о состоянии байкальской воды, а у самих Москва-река замусорена до такой степени, что в нее в сапоге-то боишься ступить, не то что босой ногой. Вот уж поистине: в чужом глазу соломинку видно!
Приезжайте, дорогие мои москвичи (мысленно я обращаюсь к Алексею-шахматисту), попейте байкальской водицы, искупнитесь, отмякните душой, полюбуйтесь байкальскими видами. Даже в непогоду на Байкале хорошо! Ведь на Байкале есть свой бог – Бурхан, он охраняет и озеро и его гостей.
Примечание: в байкальском поселке Листвянка есть единственный в мире Лимнологический институт, относящийся к Сибирскому отделению РАН. Его директор, доктор геолого-минералогических наук Андрей Федоров сказал: «Спирогира – это обобщенное название, которое легко выговаривают чиновники. На самом деле, это целый комплекс макрофитов, и вся загадка в том, что они появляются не только там, где люди ведут некультурный образ жизни, но и в тех местах, где людей нет вообще, например, на восточном побережье. Эта водоросль всегда жила вокруг Байкала, но в самом озере ей было не комфортно. Гибель губок – по-прежнему загадка, они погибают и в тех местах, где никакой спирогиры нет. Чистый идиллический пейзаж, а губки черные. И это страшно, так как байкальская губка – фильтрат, за день ее организм диаметром 5 сантиметров может пропустить через себя до 20 литров воды. И никто не знает, что произойдет с озером, если губки исчезнут». Из интервью («АиФ в Восточной Сибири», №30, 2016 год, WWW.IRK.AIF.RU ).