Мне казалось, что в моих мозгах всё перемешалось - и слова и мысли. Я старалась поймать их за хвостики, но они никак не давались мне в руки...
ПОКА НЕ ПРОБИЛ КОЛОКОЛ
ГЛАВА 3 РЕАНИМАЦИЯ
ЧАСТЬ 10 ПАЛАТА №2
Утро 10.01.2015 года.
Накануне вечером, мне рядом с тумбочкой, поставили мои пакеты с пеленками и подгузниками. Я понимала, что не буду никого ночью беспокоить расспросами, и решила освоить подгузники сама. В первый раз всегда что-нибудь будет не получаться. Поэтому у меня получалось всё неумело. Кое-как подсунула под себя, кое-как имитировала пристёгивание. Непривычно было разрешить себе лёжа пописать в подгузник. И, когда я это в первый раз сделала, я его заменила на сухой, положив использованный на стоявшее рядом с кроватью судно. Поскольку в меня за день в реанимации влили литров 6 лекарств из капельниц, то, соответственно, из меня и вылилось за ночь приличное количество жидкости. К утру, рядом с кроватью выросла горка из штук шести использованных подгузников...
В 6 утра в палате появились две нянечки и зажгли свет. Они подходили к каждой кровати, и заменяли мокрые подгузники на сухие. Когда увидели гору подгузников около моей кровати, стали меня ругать. - "Вы что? Хотите разорить своих родных? Каждый подгузник используется несколько раз, а вы - что наложили здесь кучу? и т. д.". Ну, что ж! Буду учиться...
Нянечки, проделав ловко свою работу, удалились, выключив свет.
Но, через несколько минут свет опять зажегся. Пришла старшая мед. сестра, и поставила всем градусники. У меня температура почти до самой выписки была - 35,5 градусов. Упадок сил. Затем эта же сестра разложила всем на тумбочки таблетницы, - лекарства, и ушла, выключив свет.
На некоторое время в палате воцарилась тишина. Свет проникал в палату через открытые настежь двери. За окном серел рассвет. Начинался новый день, и - мой второй день пребывания в Мытищенской больнице.
В 8 утра в палате опять зажгли свет. Внизу, строгий охранник открыл двери для посетителей. В связи с тем, что большинство больных - лежачие, больных разрешается навещать, т. е. - ухаживать за ними:
Утром - с 8-00 до 10-00
Днем - с 13-00 до 14-00
Потом - с 16-00 до 19-00
И вот - первым в нашу палату пришел муж моей соседки справа - Иван Цуркан. Необычная красивая фамилия. Иван - молдаванин. Его жена Надежда - русская. У них - два взрослых сына. Все вместе - это очень дружная семья.
Каждый день, во все часы, отпущенные для посещения, они по очереди находятся подле Нади. Нужно было видеть - с какой любовью и заботой, пришедший Ваня проводил процедуру туалета. Он не просто сменил подгузник. Он из флакона разбрызгал пенку, затем осторожно протер каждую складочку нижней части тела. Аккуратно помазал - кремом. Его нежность сквозила в каждом движении пальцев. Казалось, он готов был покрыть всю Надежду поцелуями, что он периодически и делал.
Но всё, за чем я не отрываясь тихонечко с любопытством наблюдала, прервал - завтрак.
В коридоре к дверям подкатили каталку, на которой были расставлены кастрюли и чайник. Каждому больному на тумбочку приносили тарелку с кашей (овсяной, пшенной или - манной), и наливали в кружку - чай с молоком. Сорт чая веником не пах, но и вкусом чая отличался не очень. Сахар и соль - в блюдах не присутствовали в соответствии с диетой, полагающейся больным этого отделения. Сахара не было точно. А соль присутствовала в ограниченных количествах.
Ванечка кормил Надю с ложечки. Я и больная - Валя, занимавшая вторую койку у левой стены у окна - завтракали самостоятельно.
Мою соседку слева пробовала покормить пришедшая няня.
Но это ей не удавалось. Ночью эта старенькая бабушка всё время порывалась сесть в кровати, поэтому её руки и ноги привязали к поднятым решетчатым спинкам кровати.
Няня старалась слить бабушке в рот с ложки жидкую кашу, но попытка не удалась. Правда бабушка сделала несколько глотков воды...
Иногда бабушка просовывала сквозь поднятую у кровати решетчатую спинку - свою руку, и протягивала ладонь в мою сторону. Я дотягивалась и старалась погладить изможденную старостью и болезнями кожу её руки.
Она поворачивала голову в мою сторону, смотрела каким-то испуганным и измученным взглядом, но сказать ничего не могла. А я тоже лежала, не вставая, и теряясь от своего бессилия ей помочь - ничего не могла сделать...
Ну, а больная на койке у стены возле раковины всё время спала, не просыпаясь, и не переставая равномерно похрапывать, поэтому никто её кормить не пытался...
В это время в палату уже несколько раз заходила мед. сестра, расставляя около каждой кровати - капельницы.
В моей капельнице были приготовлены два баллона (я не знаю, как правильно их называть) с лекарствами.
В одном - МЕКСИДОЛ, а в другом - не помню что, но первые буквы лекарства - Mg... (Сульфат магния).
Позже вторым лекарством стало - Zerepro. Красивое название, похожее на - СЕРЕБРО. О таком лекарстве я услышала впервые.
Капельницы устроены так, что когда лекарство кончает капать, оно само останавливается, не доходя в трубке до конца. Но больные всё равно нервничают, боясь, что - (а - вдруг!) в вену попадет воздух...
И поэтому то из одной палаты, то из другой раздается крик- "Галя!" или - "Лена! Капельница кончилась!". Но процедурная мед. сестра - одна на все палаты, и помогает ей тоже - всего одна дежурная сестра по отделению, поэтому успеть прибежать на крик сразу ко всем зовущим больным они физически не могут.
Поэтому все больные, у кого мозги работают, а руки двигаются - научились перекрывать рычажок капельницы самостоятельно. Я старалась дотянуться до капельницы моей соседней бабушки, и закрыть ей рычажок на капельнице, но мне это е удавалось сделать.
В палату утром забегал доктор с рыжей бородой, и спросил - как я себя чувствую. Я, естественно, сразу же с вопросом - "Можно ли принимать свои лекарства от диабета?". Он ответил категорически - нет, так как у меня случился ИШЕМИЧЕСКИЙ ИНСУЛЬТ, отягощенный приступом гипогликемии.
Затем он очень доступно объяснил мне, что при приступах гипогликемии мозг перестает получать сахар в необходимых количествах, и клетки мозга начинают погибать. Поэтому для меня сейчас, пока не выяснены причины гипогликемических приступов, лучше иметь в крови повышенные сахара, чем - низкие.
Уже дома, заглянув в "НАСТОЛЬНУЮ КНИГУ ДИАБЕТИКА" (Авторы - Х. Астамирова и М. Ахманов), на 217 странице я нашла - отмеченную жирным шрифтом фразу:
"ПРИ ГИПОГЛИКЕМИЧЕСКОЙ КОМЕ ВАМ ГРОЗИТ БОЛЬШАЯ ОПАСНОСТЬ, КОТОРАЯ НАДВИГАЕТСЯ БЫСТРЕЕ, ЧЕМ ПРИ КЕТОАЦИТОЗЕ!
ПРИ ГИПОГЛИКЕМИЧЕСКОЙ КОМЕ МОГУТ ПОГИБНУТЬ НЕРВНЫЕ КЛЕТКИ!
МИНУТА ГИПОГЛИКЕМИЧЕСКОЙ КОМЫ ОПАСНЕЕ, ЧЕМ ДВЕ НЕДЕЛИ ВЫСОКИХ САХАРОВ!"
Доктор ушел, а в 12-40 мне померили сахар в крови - 9,3.
Странно, если я в завтрак съела только бутерброд с сыром и - всё... За счет чего же подпрыгнул сахар? А! Я догадалась - мне же вливали глюкозу!
В час дня приехала моя Ёлочка. Она привезла мне всё, что я ей надиктовала по мобильнику: тапочки, халат, ложку, чашку, тарелочку и т. д.
Она мне проделала туалет, ничем не хуже, чем Ванечка - моей соседке Надежде.
Я немного стеснялась. Мне казалось, что некоторые вещи ей должны быть неприятны. Я сама стесняюсь иногда своего старого дряблого тела. А каково обрабатывать его - другим?
Но Стэлла проделала всё быстро и так тщательно, как будто она этим всю жизнь только и занималась. Я не особенно умею выражать своё чувство благодарности. Но здесь я не удержала слёз...
Зато, какое облегчение и наслаждение испытала я, почувствовав свежесть и сухость омытой кожи...
У меня осталось только волнение по поводу кишечника. Неизвестно - как поведет себя отрафированная толстая кишка в длительном лежачем положении.
Поэтому я решила ограничить себя в питании. Но как это сделать, если при диабете нужно есть несколько раз (5 раз) в день?
Я Стэлле запретила приносить что-нибудь из продуктов. Буду есть только больничные диетические блюда. Но Стэлла всё-таки купила для меня кусок моей любимой телячьей колбасы и нарезку сыра Масдам.
Всё это она положила в холодильник. Но кто мне достанет их оттуда? Пока мне не разрешили вставать. Да я и не знала - получилось бы это у меня или нет - в ноге сохранилось какое-то ватное состояние.
Насчет холодильника - я сомневалась зря. Оказалось, что в нашей палате безотказно выполняли просьбы всех больных - Ванечка, и его сыновья, которые по очереди дежурили около матери...
Поскольку продолжались новогодние каникулы, обход делала дежурный доктор. Когда она вошла в палату, Ванечка шепнул - "Это очень хороший доктор".
Она производила впечатление обычной, очень спокойной и симпатичной женщины. Казалось бы, её посещение - временное явление в отсутствие лечащего доктора. Но она, подходя к каждому больному и задавая вопросы, помнила об особенностях его заболевания.
Меня она также внимательно выслушала, и ответила на все мои вопросы. А уж у меня-то вопросов всегда бывает много, притом многие из них к болезни - могут и не относится...
Она измерила мне давление. АД = 120 / 80. Можно лететь в космос. Но вообще-то давление для меня странное. Мое обычное - 110 / 60. Дело в том, что при ПАРКИНСОНЕ со временем слабеют все мышцы, в том числе и - сердечные. Поэтому давление выше 120 - для меня уже повышенное...
И вообще - никак не попаду на консультацию к кардиологу. Дома у меня бывают моменты, когда сердце, как бы соскакивает со своего места и начинает куда-то бежать, а потом - успокаивается. Но хуже бывает, когда вдруг меня охватывает слабость, я не нахожу пульс, голос слабеет, и кажется, что я куда-то начинаю проваливаться.
Пока есть силы, я спешу проглотить всё, что есть рядом в тумбочке: спазмалгон, но-шпу и карвалол.
Постепенно сердце возвращается и начинает биться нормально. Но, на самом деле, таблетки, наверное, нужно принимать другие, а - какие? Когда-нибудь узнаю.
А пока следую совету одного кардиолога, к которому я обратилась с подобным вопросом. Он сказал - "Пейте то, что Вам помогает"...
Никак ни от кого не могу добиться - какие именно лекарства нужно иметь дома для того чтобы быстро самой реагировать на подобные случаи. Может быть, здесь мне удастся получить ответ и на эти мои вопросы?
Жаль, что я так и не узнала - как зовут эту нашу обаятельную дежурную докторшу...
Вечером пришла старшая мед. сестра и померила мне сахар - 8,3.
При этом она мне пожаловалась, что своего глюкометра в отделении нет, и ей пришлось одалживать его в реанимации. Предложила привезти в больницу - свой.
Не дожидаясь разрешения врача, я всё-таки на ночь выпила самостоятельно - 1 таб. МАНИНИЛА 3,5 и 1 таб. ГЛЮКОФАЖА 500.
На ночь я сама сменила себе подгузник, так как с нянечками я контакт ещё пока не наладила, и стеснялась их попросить об этой услуге...
11 января 2015 года
Всю ночь болела голова и давило глаза. Я пожаловалась старшей мед. сестре, когда она раскладывала таблетницы. Она мне дала таблетку цитрамона.
В 8-00 приняла свои лекарства от ПАРКИНСОНА - МОДОПАР И ПРОНОРАН. Дома от атеросклероза мы с Виктором уже несколько лет дружно принимали: Утром - по 1 таб. Эналоприл 5, Конкор 5, и Арифон; вечером - только по 1 таб. Эналоприл 5.
В больнице мне всё это заменили на Энап 5. Сказали, что будут подбирать необходимые мне лекарства... Так что - свои пока не пью...
В 8-45 утра мне опять померили сахар натощак - 8,8.
Приняла свои таблетки - МАНИНИЛ 3,5 и ГЛЮКОФАЖ 500.
На завтрак опять - страх перед едой. Съела только кусочек хлеба с маслом и не сладкий чай с молоком.
Дежурная старшая мед. сестра пробовала померить мне давление. Ей это почему-то не удавалась. Она сказала, что пульс - нитевидный. Но, может быть, это из-за того, что манометр очень старый, а другого в отделении нет. Он - единственный. Рекомендовала иметь свой... И с этим - ушла.
А я осталась с кучей сомнений и вопросов...
Во время обхода всё та же дежурная врач померила давление.
АД = 130 / 90 - для меня повышенное давление.
Опять приезжала моя доченька. И опять она провела мне - полный туалет... Стэлла привезла мне всё, что я просила: ножнички, лекарства, салфетки, вату, туалетную бумагу, маленький ножик, заварку для чая, бутылки с водой - запивать лекарства и другие мелочи. Похоже, я обосновалась здесь надолго. Хотя больше положенных при ишемическом инсульте - 18-и дней здесь держать не будут.
Для меня непривычно пустое препровождение времени. Пальцы и рука до локтя - двигается. Ложку держу нормально. Пробовала по своему обыкновению что-то записывать в блокнот, буквы какие-то корявые, но - понять написанное можно. Нога - хуже. Я её могу двигать по кровати, и даже сгибать в коленке, но поднимать - вверх - трудно. Говорю нормально, хотя язык, губы и лоб всё время колет иголочками. Болит правая часть головы, начиная сзади от шеи, и кончая правой частью лба. Почему-то боль сползает на правый глаз.
Но самое главное - мозги работают нормально, если не считать память. Все нарицательные существительные забываю напрочь.
Интересное ощущение. Например, я хочу сказать фразу - "Я в этом году не проходила диспансеризацию". Я говорю первые слова, и понимаю, что не помню слово - диспансеризация. Причем оно у меня где-то витает в голове, я даже вижу набор букв его составляющих, а воспроизвести само слово - не могу. Буквы этого слова все перепутаны, как бы - свалены в кучу. Я перебираю их, пытаюсь складывать в слово, но они сопротивляются, и у меня ничего не получается...
Если я узнала чьё-то имя, например - соседки по палате, я должна его один раз записать, тогда есть надежда, что я его запомню. Все фамилии артистов, и другие имена - не помню вообще...
Поэтому теперь, рядом на тумбочке лежит блокнот, и я записываю для себя ключевые слова, например - показатели давления и сахара в крови, имена, числа, и другие отрывочки из событий, которые потом мне помогут при желании записать эти события подробно.
А пока мне интересно было наблюдать всё, что происходило вокруг меня, и я начала своим "говорящим" соседкам задавать вопросы.