Пробую восстановить прошлое, словно реставратор - старинную картину неизвестного мастера, на которую безумец плеснул серной кислотой.
Кончилась война. Дмитрий выжил. Дошёл до самой Германии, вернулся с фронта целый и невредимый. Такой подарок судьбы! Почти невероятное счастье. Галочка родилась в сорок четвёртом, Ирочка, вероятно, в сорок шестом. Молодая красивая пара. Ни одной фотографии деда не сохранилось*, но вижу его почему-то кудрявым и черноглазым, с весёлым и светлым лицом. Все они, выжившие в той адской мясорубке, излучают свет, ровный и ясный. Все они знают что-то, чего никогда не понять нам...
Что же было дальше? Они жили вместе в этой неведомой яблочной Алма-Ате. И снова (это какое-то наваждение!) всплывают передо мной два больших румяных яблока (муж и жена) и два крохотных розоватых, почти прозрачных на свет (сестрички). Мощная, крепкая, красивая ветка. И вдруг - порыв ветра? Чья-то злая рука?
Что тогда произошло? Что? - Никогда мне этого не узнать.
И вот она, эта гордая и красивая Анна (да-да! моя добрая баба Аня!) ни с того ни с сего срывается с места и вместе с двумя маленькими детьми, со всеми нескладными и громоздкими своими пожитками, сумками, узлами и чемоданами едет на вокзал. И берёт билет до Москвы. Он её не провожает. Он вообще ещё ничего не знает. Его нет в городе. Он возвращается - уже в пустой дом. Ничего не подозревая. Покупает по дороге гостинцы для дочки Галочки, своей любимицы. Радуется предстоящей встрече. А дома пусто. И страшно. И стучат, удаляясь, колёса поезда. И он пишет ей, пишет: сначала ровным, изящным, воспитанным почерком, почерком доброго, умного, уравновешенного человека, а под конец уже - почти рукою самоубийцы. Острые обломки букв летят во все стороны, как щепки от топора.
Он пишет ей. Что он ей пишет? Что можно сказать, написать, чтобы вернуть?
* Одну фотографию деда позже всё-таки удалось разыскать в семейном архиве. Она опубликована на этом сайте.
(см. часть 4 данной публикации)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:)
ФОТО: Трофейная открытка из Берлина, семейный архив