- Ну что, ребятки, - подошёл к хонгам кьян, – вам тоже пора, и спасибо от всех селян. Мы тут собрали вам снеди на дорожку, уж не взыщите – не много, многого дать не можем.
- Вы главное наше оружие верните всё до последнего ножа и стрелы, а там мы уж сами.
- Да, это конечно. И мальчонку своего можете оставить.
Пацан кинулся к Годуну, прижавшись к нему всем телом. Тот легонько отстранил мальчишку.
- Кьян прав, эту белую воду мы пережили, но кто знает – сумеем ли пережить следующую? Да и не гоже тебе разбойным промыслом заниматься, оставайся в городище, стань охотником, либо воином.
Пацан неохотно побрёл к кьяну. Провожали хонгов немногие, но Ясенька оказалась в их числе. Она подошла к Лангу.
- Я рада, атаман хонгов, что отец послушал меня и впустил вас.
С этими словами девушка крепко поцеловала парня и сунула ему в руки щенка волкодава. Такие "вольности" никого не удивляли. На праздновании окончания лютой годины парни с девками не только целовались, но и заключали "временные" браки на год, или на два. Временные муж с женой считались наречёнными, клятвы богам они не приносили. По прошествии одного-двух лет подобная семья либо распадалась, либо становилась "полноценной", засвидетельствованной перед богами. А в распавшихся семьях к этому времени успевали народиться детишки. Впрочем, подобные временные браки дозволялись лишь раз в одиннадцать лет, в остальное время – целуйся, милуйся сколько хочешь, но обрюхатить не моги. Да, никого поступком Ясеньки удивить было бы невозможно, не поцелуй она хонга… За воротами уходящих встретил старец, он протяжно посмотрел на Лангу.
- Хочу тебе слово молвить, атаман.
- Хочешь – так молви, кто ж тебе запрещает?
- Не отрекайся от любви – не любо такое богам.
- А ты ведаешь – что им любо, а что нет?
- Кому же ещё ведать, как не подобным мне? Послушайся совета старика, иначе взлетишь высоко, да умрёшь страшно.
- Нет у меня любви в сердце, старик. Была, да вся вышла, так что не от чего отрекаться.
- Ошибаешься, атаман, даже в глубине самого чёрного из сердец живёт любовь, а твоё пока не черно.
Лангу ничего на это не ответил, споро зашагав вдаль.
- А хороша девка. - Высказался Годун, когда городище осталось позади.
- Хороша, - согласился Лангу, - но не про нас. Да и наелся я уже досыта кьяновскими дочками, хватит.
Боги продолжали благоволить банде Лангу, им удалось поймать в яму-ловушку лохматого быка. Забив животное камнями, разбойники нажарили себе мяса впрок и поскорее убрались с этого места, пока голодный хозяин леса не пожаловал на запах крови. Вскоре банда натолкнулась ещё на одну – семеро молодых хонгов яростно ругались возле костра. Заметив подошедших, они умолкли, вытащив ножи.
- Кто атаман? – Лангу презрительно оглядывал парней, хотя те и были всего на два-три года моложе его.
- Ну я, - отозвался высокий, плечистый парень, – а тебе чего надо?
Лангу подошёл к атаману и ударом в челюсть сбил с ног, когда парень поднялся, Лангу новым ударом отправил его в нокаут. Никто из банды этого атамана не вступился за своего главаря.
- Какой же ты атаман? Ты – поросячий хвост.
Плечистый, утирая кровь, молча проглотил оскорбление.
- О чём спорили? – подсаживаясь к костру, спросил Лангу.
- Решали, как жить дальше. - Отозвался один из хонгов.
- А как вместе собрались?
- Мы из одного городища. - Усмехнулся побитый атаман. – Бабу одну проучили. Жратвы к концу лютой годины почти не осталось, а у неё в избе сохранился изрядный запас снеди. Вот мы и пришли позаимствовать, а она в крик. Пришлось её попинать малёха.
- Понятно. Мы идём в сторону, противоположную пределу белой воды. Кто хочет – может присоединиться к нам. Но у нас свои правила, основное – готовность положить жизнь за своих товарищей. Так что имейте это в виду.
Присоединились все, даже побитый. А на очередной ночёвке к костру вышла… Ясенька. Разбойники с удивлением уставились на девушку. Атаман подошёл к ней.
- Ты далеко от городища забрела. Передать что велели?
- Нет, Лангу, никто мне ничего не велел. Я сама… к тебе. Примешь?
- А коли не приму – что станешь делать?
Девушка молча достала нож и приставила его к груди.
- Вот оно как, и готова жить со мной временной женой?
- Я на всё готова, только не гони. - Девушка опустила глаза. – Люб ты мне, атаман хонгов.
Тут из новеньких, о чём-то шептавшихся во время всего диалога, поднялся один. Он вразвалочку подошёл к Ясеньке и облапил девушку. Но тут же отлетел, сбитый ударом Лангу.
- Ты чего? – поднимаясь, обиженно спросил новенький. – Разве у хонгов бабы не общие?
Лангу подошёл к парню, рука атамана взметнулась вверх со скоростью волчьих челюстей, лезвие ножа словно выросло у него из ладони. Слегка порезав кожу новичка, нож замер.
- Эта женщина никогда не будет общей. Если желаешь ею обладать – убей вначале меня. Ты всё понял? И у нас не сборище хонгов, у нас – отряд. Так что отныне все должны тренироваться. Годун, это на тебе. Отныне воеводой назначаешься.
- Понял, атаман. – Хмыкнул богатырь.
Когда все улеглись, Годун подошёл к Лангу.
- Этот парнишка явно не сам решился на подобное. Я видел, как их бывший подзуживал своих недоумков. Может его изгнать?
- Пусть остаётся, но накажи нашим присматривать за ним.
Отныне на ночёвках атаману часто ставили отдельный шалаш. Жаркое тело Ясеньки согревало Лангу эти ночи и без всякого костра.
- Ты это,.. – в первую же ночь обратился к девушке атаман, - можешь сделать так, чтобы не понести?
- Ты не хочешь иметь детей? – округлила глаза Ясенька.
- Хмм, я об этом не задумывался. Может и хочу, но когда мы прирастём где-нибудь надолго. Сейчас же нам надо двигаться по возможности быстро. Никто не знает – до каких пределов доходит белая вода.
- Ну… ладно, - потупилась девушка, - перед уходом наша повитуха мне с чего-то решила рассказать о нужных травах. Так мыслю, что старик-колдун её подослал.
- Вот и замечательно. – Потянулся атаман, вновь наваливаясь всем телом на упругое девичье.
На одной из очередных ночёвок Лангу чутьём зверя сквозь сон ощутил опасность. Он успел откатиться, когда в то место, где полсекунды назад находилась его шея, вонзился нож. Ударом ноги Лангу отшвырнул напавшего, выбив его из шалаша. Бывший атаман новеньких метнулся в лес, Лангу кинулся следом. Вскоре он вернулся, на ночлеге уже все проснулись и смотрели на него. Лангу молча бросил на землю нож и одежду бывшего атамана.
- Ты убил его? – ужаснулась Ясенька.
- О, нет! Эта падаль не заслужила лёгкой смерти. Я перерезал жилы на его руках и ногах, остальное доделают звери.
- Но… это же так жестоко!
- Ты знала к кому шла. Пока не поздно – уходи обратно.
Девушка осталась. Так, то двигаясь, то останавливаясь для охоты, отряд медленно продвигался к югу. На охотников из какого-то городища напали лишь раз – отнять оружие для новичков и разжиться солью. Посмотрев на временную жену, атаман не стал их убивать. Охотников связали, забрали обувь и заперли в веже. Вызнав в какой стороне находится их городище, Лангу начал уводить свой отряд в сторону от него.
- Я надеюсь, что хозяин не вломится к этим бедолагам. - Прошептала Ясенька.
- Это уже не наша забота, на то боги имеются. Наша – убраться отсюда подальше. Развяжутся они быстро, босыми дойти до городища – дня четыре. Так что следующие несколько дней мы идём без остановок. Если нас за две седмицы не нагонят – значит пронесло.
Спустя месяц отряд наткнулся на сборщиц ягод, точнее – на девчушку лет семи, явно увязавшуюся за старшими сёстрами. Пигалица с воплем кинулась к своим.
- Уходим, быстро. - Нахмурился Лангу.
Но на сей раз хонгов "не пронесло" – слишком близко находилось городище, девки по ягоды пошли даже без прикрытия парней. Восемь конных воинов нагнали отряд в два счёта.
- Уходите, я их задержу. - Доставая лук, предложил Лангу.
- Ну нет, атаман, сражаться – так всем вместе! – не согласился Годун. – К тому же нас больше.
- Больше, но воинами можно назвать лишь пятерых. Накажи нашим приглядывать за новенькими в бою.
Двенадцать стрел вылетело из зарослей, четыре лошади упали замертво, один из селян схватился за руку, пронзённую стрелой. Разбойники наскочили со всех сторон. Годун временно вооружился огромной лесиной. Ей он сшиб с коней двоих. Третьего заарканили новенькие. Последний направил своего коня на Годуна, но Лангу метнул топор ему в спину. Но воины из городища вовсе не посчитали бой проигранным. Заарканенный, ухватившись рукой за верёвку, второй перерезал её мечом. Сбитые с лошадей поднялись, семеро, один из которых ранен, против одиннадцати. Тот, которого заарканили, в одиночку погнал перед собой шестерых новеньких. Остальные сцепились со "старенькими", Годуну достались двое. Лангу ужом вертелся вокруг своего, отражая и нанося удары копьём, меч он держал в левой руке. Древко, однако, вскоре оказалось перерублено, пришлось перехватить меч и достать нож. Один нож Лангу метнул, противник прикрылся щитом. Трудно пришлось бы атаману, уж очень опытен оказался его противник, но помогла Ясенька, всадив стрелу в ногу воина. Лангу насел с удвоенной силой. Потеряв большую часть манёвренности, воин начал защищаться, постепенно отступая. Годун к тому времени успел разобраться с одним и теснил второго. Ясенька ещё одну стрелу всадила в ногу гнавшего новеньких, тем самым спася жизни четверым из них. Заметив, что расклад становится не в их пользу, остальные воины из городища вмиг собрались в кучку, поместив раненых сзади и прикрывшись щитами, из которых торчали только лишь мечи да копья.
- Ступайте с миром, обещаю не стрелять вам в спину. - Прокричал Лангу. – Мы не тронули ваших селян и уходим прочь от городища. Как видите – задарма отдавать свои жизни мы не намерены. Так что не возвращайтесь – потеряете ещё воинов.
- Скажи спасибо своему лучнику, хонг. – Раздалось в ответ.
Воины из городища ушли. Лангу же подсчитал потери – двое убитых и один легкораненый среди новичков, плюс один убитый из прежних. Н-да, супротив профессиональных ратников они пока слабоваты.
- Поймать лошадей, оружие собрать. И начнём рыть могилы.
- Уходить бы надо, атаман. - Робко возразил раненый.
- Если они не вняли моему предупреждению, то всё едино нас нагонят, а своих надо похоронить. Не гоже их так оставлять.
Выкопав шесть узких ям, хонги посадили в них мертвецов, положив туда же ножи. Полагалось ещё и луки оставить, чтобы умершие могли охотиться во владениях богов, но луки нужны самим. Встав над могилами, Лангу посмотрел на оставшихся в живых.
- Вот, мы потеряли одного брата, с которым прожили вместе целых семь больших лун и пережили много всего. Его смерть, как и смерти двух новых наших братьев, лежит на мне. Это моя вина, что проявил человечность к той девчушке. Прав был прежний атаман – мы не люди, мы звери. Гонят нас селяне, словно лютых волков, и жить нам по волчьим законам. Отныне клянусь богами, что убью всякого, от кого будет исходить угроза для нашего отряда. И окажись передо мной старик, девица, или ребёнок – моя рука не дрогнет. Всё, теперь уходим.