***
Посвящается командиру Александрову,
разведчику Комарову Николаю и прапорщику Сколянскому.
всем разведчикам и моему другу Полякову Сергею Николаевичу,
погибшему 10.07.85 г., Киджоль-Загак.
Ротный Александров
В «зелёнку» нас ведет.
Комар, Обузар и Овод –
Их, стариков, не проведешь.
Идем в засаду без прикрытия,
Ведь больше молодых, чем нас.
Эх, молодежь быстрей в укрытие,
Не наступил еще ваш час.
И первый Комаров в ворота,
И пуля щелкнула в забор.
Успел он крикнуть: «Назад, рота!»
И разрывная пуля в локоть
Ударила его.
Ты раненый сражался до конца,
И твой пример геройский
Нам тяжело забыть через года.
Игорь Черных
«Зелёнка», виноградники. Дикая зелень у арыка, кривые деревья. От воды идет прохлада, в такую жару так хочется окунуться, хотя бы лицо умыть. Дозор выходит на открытую местность. Ивченков прикрывает, Валентин Кислицин занял свою позицию у дувала: поставил пулемёт, тяжело выдохнул, и, посмотрев на нас (на меня, Ивчу и Бажана), своим видом показал: «Что надо?». До следующего дувала, где начиналась «зелёнка», метров триста. Смотрю в оптику по макушкам деревьев, по разбитому дувалу. Всё вроде тихо, но душе тревожно. Всё! Коротко и ясно – пошёл. И я пошёл, пригнувшись, пошел вперёд. За мной Ивченков и Бажан, как обычно, на расстоянии. Сразу треск и звуки выстрелов, одиночными – «тух, тух» – я и разведчики распластались. Впереди выемка, я рывком в неё, и опять – «тух, тух». Слева, между дувалами, кричит Ивченков. Наши пытаются прикрыть нас, бьют по переднему дувалу, и пули наших ребят летят над нами. Ивча, с позиции лёжа, бьет точно в ту сторону, откуда шла стрельба. Медлить нельзя. Я вскакиваю, за мной Бажан, и мы рывком, через поле, бежим вперёд. Легкие не выдерживают такой ритм – дыхание хрипит. О, нет – слышу «тух», но я уже у дувала, работаю в сторону противника. Бажан не далеко от меня, стреляем вместе. Валера ещё на поле. Валера бьет ещё очередь – «та-та-та». Наступила тишина. Даю Валерке знак – «прикроем». В прицеле уже нашёл дырку в дувале. «Ах, сучёнок! – подумал я, – отлично спрятался, ну только покажись». Ивча побежал к нам. Медлить нельзя! Пашка Бажан стал стрелять. Увидев шевеления, я выстрелил, СВД тяжело толкнуло в плечо. Валера Ивченков уже со мной. Окружаем гнездо противника, и опять – «тух» –просвистела пуля. Идём по разбитому дувалу. Может только РД со спальником выше головы. Валера даёт ещё очередь. Медленно подходим к этому месту – только гильзы от БУРа (английская винтовка). Ушли «духи», по следам было видно – их двое. Даём своим знак, и они, короткими перебежками к нам. Мы заняли позиции и готовы к бою. Подбегает Кислый, и, тяжело дыша, говорит: «Ну ты, Черных, и бежал. Первый раз я видел такую скорость». Наверно, так оно и было. А потом говорит Ивче: «А что это у тебя из бушлата, который был сверху, вата торчит?». Валера: «Б.., одна душманская пуля все же попала в армейский бушлат».
Вот такая, брат, перебежка. Тренируйся! А я бег любил. И сейчас так хочется пробежаться, но уже для себя, спокойно.
Дозор в горах
Иду я в дозоре, начинаются небольшие холмы, потом ущелье, еще ущелье и мы заблудились. Карта у ротного. По цепи передавали остановиться, и мы остановились. Мне это напомнило мою родину, горы в Белгородской области, небольшие меловые холмы. Я иду замыкающим, в дозоре уже не ходил, но ходить последним очень тяжело. Получается, что ты прикрываешь спины своих товарищей, а твою спину никто не прикрывает. Крутишь головой во все стороны, чтоб тебя не зарезали или не украли. Поворачиваешься, никого нет, прошла секунда, поворачиваешься обратно, а взвода нет. Хорошо, что у меня уже был опыт, и даже в темноте я видел продавленный след, значит прошел не один человек. Опыт позволял мне очень легко находить своих, на нюх. Я подошел к взводному, он смотрел на карту, накрыли плащ-палаткой, и под сухим спиртом он смотрел карту, куда мы пришли. Отклонились немного от цели, повернули по ущелью. Повернули налево, вышли на свою высоту. Гора была примерно 1,5 тысячи км. Мы должны были остаться там до утра. Мы идем вверх, остановились, опять пошли. Остановились, дозорные пошли осматривать последний рубеж каменистой горы. Мы выбрали позицию. Лежали, ждали дальнейшей команды. И вдруг тишину нарушила раздавшаяся короткая очередь, затем гробовая тишина и снова очередь. Я запереживал, так как впереди шел мой друг Валера. И по цепи передали команду «отступаем», спускаемся все ниже и ниже в сторону, не освещенную луной. Смотрю, ко мне, вниз, в ущелье подошел Валерка и сказал: «Быстрей уходим, там впереди засада». И уже в ущелье он рассказал нам следующее…
Пошел он осматривать высоту горы. Крадется потихоньку, и видит, вырыта траншея, насыпь, из камней сделаны бойницы (квадратики, из которых стреляли). Тишина, и не понятно, старое это укрепление или новое. И Валера говорит: «Смотрю, впереди меня спит «дух»». И Валера, когда смотрел, зацепил несколько камушков, и они упали. «Дух» проснулся, а Валера быстро пригнулся вниз. «Дух» выстрелил вверх, подошел к бойнице и стрельнул еще из бойницы, под ней и лежал Валера. Он (Валера) взял гранату, вытащил чеку и хотел бросить, но тут сработало в мозгу «стоп». «Дух» пострелял и стих, послышались голоса еще боевиков. Они подумали, что это какое-то животное подошло – шакалы, или койот, или волк. Со слов Валеры, там находилось очень много «духов», высота была очень сильно укреплена. Мы не вступили в бой, и ушли вниз, в ущелье. На карте командир роты пометил эту высоту, а утром уже артиллерия разбомбила эту высоту, и мы идем дальше.
Спим в палатке, не думая, что ждет нас впереди. Заходит разведчик и кричит: «Тревога!». У нас все готово, оружие почищено, патроны новенькие забиты в магазины, маскхалаты выстираны, зашиты, если где порвал. Пока мы выходим строиться на плац, техника уже заведена. Стоит наш любимый БТР. Нам говорят, что по Кабульской дороге наша колонна попала в засаду. Душманы стали обстреливать колонну, окружая их. Это все произошло недалеко от нашего разведбата по Баграмской дороге на Кабул. Когда мы подъехали, то увидели, что идет бой, из нашей техники открыли огонь по душманам. Нападение было со стороны Чарикарской «зелёнки». Душманы резко перестали стрелять и мы потихонечку, шаг за шагом, стали прочёсывать местность, где только что был огонь. Мы нашли бинты, видимо, кого-то ранило. Я увидел проем в кяриз (это подземные пещеры), их целая сеть, где они передвигаются и живут незаметно, могут выйти в любой стороне и у нас в тылу. Отслужив 3 месяца в Афганистане, я был сержантом и командиром отделения. Ко мне присматривались долго, кому доверить отделение. Я быстро схватывал все недостатки боевой жизни. Как не уснуть в «зелёнке», когда тебе очень хочется спать, и глаза закрываются на протяжении ночи. Ты берешь в руки верблюжью колючку и сжимаешь в руке. Шипы остаются у тебя в ладони, когда ты их вытаскиваешь, сон проходит. Потому что ты в лежачем положении, целыми часами не шелохнуться, лишний раз и не кашлянуть, потому что слышимость на десятки метров, и, если першит в горле, ты берешь виноградный лист, если нет винограда, то любой лист или траву и разжёвываешь, чтоб смочить горло. Чтоб лишний раз не создавать шум, и не доставать фляжку с водой. Глаза у тебя работают на 180 градусов, уши сосредоточены слышать даже мгновение ветра, и, порой, складывалось ощущение, что ты один на чужой земле. Если вдруг захотелось по маленькой нужде и терпеть невмоготу, ты вытаскиваешь нож, аккуратно снимаешь дерн земли, вонзая кинжал в землю, и аккуратно справляешь нужду.
Командир – это человек, у которого хорошо развита интуиция. Как часто бывало, я просыпаюсь ночью, тишина гробовая. Думаю, пойду, проверю посты, ведь кричать нельзя. Подкрадываюсь, заглядываю в СПС – солдат спит. Отнимешь у него автомат, а он, как ребенок, и не чувствует ничего. Схватишь за горло слегка, в его глазах испуг и страх. А ведь он стоит, охраняет нас. Молодых никогда старался не ставить на передовую. Но, по правде сказать, командиром, мне кажется, мог стать каждый, потому что опыт был у всех на высоком уровне.
Описание этого случая подробнее в первой книге И.А. Черных «Афган.Забытые роты».