Вот она. Мрачная как всегда. Багровое небо с быстро бегущими облаками отражается в неровных стеклах. Силикатный кирпич, под окнами – вставки красного. Старые ободранные рамы. Такая же, как и десять лет назад. Я же говорил, что сюда обязательно вернусь, вот и сделал…
К центральному входу подкрадываюсь вдоль стеночки, согнувшись так, чтобы не отсвечивать в окнах. Прижимаюсь ухом к двери, долго слушаю. Рассохшееся дерево пропускает только негромкий разговор, какие-то всхлипы. Шагов, криков нет. Можно заходить.
Проверяю оружие. Медленно оттягиваю на себя дверь, так в приседе и захожу. Вахтер в раздевалке поднимает голову – мне видно его макушку, но меня не замечает, поэтому спокойно продолжает неспешный разговор с уборщицей. Дядя Сеня и баба Зина как всегда на своем месте. Пьют чай, негромко беседуют. Ой, не чай, боюсь, они пьют вот так целыми днями, слишком уж злые с утра бывают. Все так же, не подымаясь, подкрадываюсь прямо к стенке гардероба, останавливаюсь напротив окошка. Тихо вынимаю пистолет с глушителем, сдвигаю предохранитель. Теперь задача – резко встать и два раза нажать на спусковой крючок. Естественно, предварительно прицелившись. Те, кто не целятся, отсеиваются еще в детском саду. Выпрямляюсь, вытягиваю руку вперед. Два тихих щелчка, и вахтер с уборщицей откидываются назад. Вахтер, правда, успевает протянуть руку к лежащему перед ним карабину, но движение получается совсем коротким, похожим на простой взмах рукой. Это хорошо, как раз та скорость реакции, на которую я рассчитывал.
Прохожу в вестибюль. Время уроков, в школе тишина. Мягкая и липкая, похожая на ту, которая встретит нас за последним вздохом. Напротив, чуть левее, дверь приемной. Это мозговой центр школы, начинать надо отсюда. Тихо приоткрываю дверь, в открывшуюся щелочку, чуть больше дюйма, протискиваю глушитель, выцеливаю висок секретарши. Она безобидна, зато профессионально поднимает тревогу. Еще выстрел. В обойме остается шесть патронов, надо беречь, и не дай бог сбиться, здесь это равнозначно самоубийству. Захожу в приемную, тихо прикрываю за собой дверь. Пока главное было – соблюдать тишину, но через секунды это будет уже лишним. Директорскую дверь открываю пинком и сразу откатываюсь назад, успевая в падении вбить три гранаты из подствольника в закрывающуюся щель. Отпрыгивая в угол за шкаф, успеваю еще увидеть, как слазит шкура с директорской головы, как вытягиваются щупальца и когти царапают стол рядом с кнопкой общей тревоги. Поздно. Три гранаты в грудь лечатся только в голливудских фильмах о чужих или терминаторах. Три почти одновременных взрыва взламывают успевшую закрыться дверь, ударной волной вышибает стекла. Шкаф стоит удачно, но даже он сдвигается, слегка придавливая меня к стене.
Вот теперь начинается. Сейчас главное – темп. Ни одной лишней секунды.
Выскакиваю из приемной. Коридор направо – к первоклашкам, к ним в последнюю очередь. Назад – к столовой и спортзалу. Туда – тоже потом. Сейчас налево – на лестницу и на второй этаж – там будет труднее всего. Успеваю добежать до лестницы. Из-за угла выпрыгивает уборщица, швыряет под ноги ведро со шваброй, скидывает с плеча автомат. Успеваю перепрыгнуть с хорошим запасом. Прямо в полете меняю оружие и влепляю две пули прямо ей в голову. Удача. В дверь кабинета трудов забрасываю две гранаты и бегу дальше. У трудовика рядом со столом всегда стоит бочка с термитом, сейчас ее разнесет и горящий термит потечет по первому этажу, в том числе и к военруку в подвал. Это мне только на руку. Вернусь – позже, когда жар спадет, надо ведь будет еще и холодильники в столовой чистить.
На лестничную клетку забрасываю две гранаты и прячусь от взрыва за колонной. Мимо пролетают клочья мяса и лифчик, видимо, училка из молоденьких пыталась устроить засаду. Проскальзываю первый пролет, прижимаюсь спиной к дальнему плинтусу. Очередь вверх вдоль лестницы и гранату на этаж. Крики. Топот. Привстаю в углу и пускаю на этаж ракету с таймером, успевая выставить двухсекундную задержку. Одолеваю пролет в два прыжка и выглядываю в коридор первого этажа. Голубоватый колышущийся жар бодро вытекает из выдранных с петель дверей. Перепонки буквально рвутся – отработал таймер на ракете. Куски бетона меня удачно минуют. Даже удивительно – больше минуты в школе, а на мне до сих пор ни царапины…
Подымаюсь. Дымящиеся останки, покосившиеся двери женского туалета. Из белых осколков бьют вверх фонтанчики воды. Кафель забрызган красным. А что вы хотели. Ракета – это не граната из подствольника. Пятьдесят метров сплошного поражения. Спасет только капитальная стена. Вокруг завалы из досок пола, валяются разбитые светильники, некоторые, искря, покачиваются на проводах. На стенах – чадящие останки стендов. В двух ближних к лестнице кабинетах выбиты двери. Заглядываю по очереди в оба. Судя по кускам мяса вокруг, обрывкам щупалец и воткнувшимся в стены когтям – их хозяйки собирались встретить меня в коридоре. Следующий кабинет – физика. Пространство там сложное, граната не поможет, поэтому приседаю у косяка и заглядываю в предбанничек снизу. Никого. Прыжком в угол, краем глаза успеваю рассмотреть шевеление в кабинете. Выступаю вперед и методично обвожу весь кабинет трясущимся в руках автоматом. Очереди не слышно, физичка пытается одновременно поразить ультразвуком, электрическими разрядами и гранатами. Слава богу, что свето-шумовыми, ультразвуковую атаку я выдерживаю, а молнии берет на себя комбез. И все равно, на мгновенье замираю, слишком много всего вокруг, и ей хватает этой доли секунды, чтобы дотянуться. Спасибо комбинезону, рассчитанный на удар пули или осколка, когти он выдерживает успешно. Но еще через мгновенье нервный импульс доходит до кончиков щупалец, и они начинают конвульсивно сжиматься. Тут не помогает и комбинезон, рвется на правой ноге и на груди. Судороги физички прекращаются так же быстро, как и начинаются – рожок патронов в тело, даже если оно десяток парт занимает, бесследно не проходит.
На очереди – препараторская. То еще местечко. Обитающие там Мегеры, конечно, послабее физички, но тоже не подарок. За спиной их оставлять точно нельзя - порвут. Комната изогнута, без личного участия не обойтись. Меняю магазин. В окошко препараторской, где должен стоять проектор, закидываю гранату, дожидаюсь взрыва и истошного визга оттуда. Дверь выбиваю плечом, поливая все длинной очередью, кто знает наперед, где спрячутся лаборантки. Визг стихает, наступает мгновенье тишины, когда звуки падающих на пол гильз превращаются вдруг в бешено пляшущий метроном. Отступаю к стене, и в этот момент иссеченные осколками и пулями стеклянные шкафы не выдерживают и осыпаются на дымящийся пол шелестящим потоком осколкам. Прижимаюсь к двери спиной, достаю аптечку. Вкалываю себе шприцтуб с красной шляпкой. Минуты не проходит, как боль оставляет меня. Правда, ярость начинает заливать глаза красной пеленой. Но это знакомо, это мы уже проходили. Через полчаса пройдет… А пока очень даже к месту.
Теперь – дальше. Из кабинета выхожу спокойно, в этом фойе никого не должно быть, и тут же падаю на пол. Пули вышибают щепу из косяка буквально перед носом. Судя по оружию, это не учителя. Скорее, ребята из комитета комсомола. Они всегда сначала стреляют, а целиться начинают потом, когда рожок пустеет. Дожидаюсь, когда очереди стихают, выбрасываю тело в коридор, разворачиваюсь налево, ловлю в прицел фигуру у плинтуса и провожу очередь снизу справа влево вверх, попутно перерезая еще две фигуры, лихорадочно меняющие обоймы в своих автоматах. Вперед, там еще и комната пионервожатых. Опоздал. Стук дверей и детский топот напоминает, что мешкать нельзя совсем. Вдоль стены подхожу к углу коридора, по пути всаживая одному из шевелящихся пулю в лоб. Набиваю подствольник - с детьми иначе нельзя, патронов не хватит. Вкладываю четыре осколочно-зажигательных. Встаю в проходе и выпускаю вперед-вверх все четыре, прячусь за угол. Взрыв сопровождается пронзительным визгом, который, впрочем, тут же стихает – это, похоже, пионервожатую зацепило, пионеры умирают молча. Приседаю и пытаюсь заглянуть за угол. Пионервожатая пытается сделать то же самое. Только вначале появляется дуло калаша, что меня и спасает. Она еще не успела понять, что вырывает у нее из рук автомат, как уже получает три пули в грудь – согласитесь, так надежней. Когда видишь автомат, легко понять, где у человека, извиняюсь, у пионервожатой грудь, где голова – это еще вопрос. Короткий взвизг показывает, что грудь найдена. Новых выстрелов нет. Выхожу из-за угла. Галстуки в ряд, косточки в ряд, ну когда, в конце концов, пионеры поймут, что строем в атаку не ходят, тем более во время боя в здании.
Ладно, второй этаж очищен почти полностью. Осталось самое сложное – кабинет химии. Он во втором крыле. Туда направляюсь спокойно. Химичка наружу не сунется, у нее весь кабинет ее оружие. И стрелять в нее бесполезно, любая пробирка может выплеснуться навстречу струей горячей кислоты, или чего похуже, кто эту химию разберет. Правда, и сама она не стреляет. Кабинет – как и у физиков, сложный. Оставляю оружие прямо в коридоре, тут еще минут пять никто не появится, а если мне не хватит пяти минут, то можно сказать, что оружие вообще уже не понадобится. Проверяю комбез – порезы затянулись, индикатор горит зеленым, значит – еще повоюем. Оставляю себе пистолет – засовываю его в поясную петлю сбоку, нож – перехватываю рукоятку поудобнее, пару гранат – их прячу в карман. Готов.
Вот и химичка. Куски шкуры учительницы валяются по всему кабинету, кусок скальпа с вечной химией почему-то покачивается даже на люстре – перекидывалась, похоже, мгновенно. Сейчас ее студенистая туша занимает почти весь центр кабинета, пятнистые щупальца с черными когтями раскинулись в проходах и под партами. Все парты уставлены полными колбами, пробирками, ретортами. Вокруг булькает, пенится и дымится, в некоторых сосудах жидкость даже светится. Все четыре глаза химички злорадно пялятся на меня. Я делаю шаг в комнату, и с обеих сторон на меня падают щупальца. Успеваю обрубить оба. Дальнейшее продвижение больше всего напоминает фехтовальный поединок. Выпад щупальца – удар ножа, выпад – удар. Одно из щупалец из-под парты пытается захватить ногу, но я на него наступаю и, не дав ему свернуться в петлю, обрубаю. Все щупальца, что были нацелены на меня – повреждены, теперь есть буквально секунда-полторы, чтобы успеть нанести удар. Что я и делаю. Пока химичка выворачивает остальные щупальца из-под столов и стульев, подскакиваю вплотную к туловищу и крест-накрест взрезаю грубую морщинистую шкуру. Из-под надрезов начинает толчками выбрасываться голубоватая жидкость, больше всего напоминающая по консистенции свернувшееся молоко. Заодно, чтобы уж два раза не подходить, широким взмахом прохожусь по стоящим вокруг колбам. Некоторые падают, некоторые разбиваются. Шипение обожженной кожи, визг химички, испарения… Отскакиваю удачно, на тело не попало ни капли. Комбез кое-где дымится, но, думаю, справится. Индикатор горит желто-зеленым, значит, все в пределах нормы. Чтобы не заморачиваться с препараторской, закидываю в окошко гранату, вторую прямо под туловище химички, уворачиваюсь от стремительно бьющих щупалец, выскакиваю в коридор как раз на счете «и пять», взрыв подтверждает, что выпрыгнул как раз вовремя. В коридоре пусто, но оружие кто-то явно трогал. Не хватает лаунчера. Вокруг никого, но я, не задумываясь, вкатываюсь назад в предбанничек, наплевав на текущие ручейки – комбинезон должен выдержать – и вталкиваю себя в задымленную препараторскую. В коридоре слышен взрыв, теперь есть пять секунд, пока оружие готовится к следующему пуску. Мне кажется, все вокруг еще горит, когда я выбегаю из кабинета и вижу в углу за фикусом пульсирующий огонек лаунчера. Учитель рисования – маскируется мгновенно и всегда идеально, вот только в такой момент его и можно застать. Зато воевать практически не умеет, поэтому увернуться от пули из пистолета не успевает.
Вокруг тишина, потрескивает разгорающийся огонек в кабинете за спиной, я не удивлюсь, если в препараторской у химички были свои запасы термита, тихо постанывает учитель рисования. На него пулю тратить не буду, незачем. Вперед, теперь, когда термит внизу свое дело сделал, можно сходить и на первый этаж. Холодильники, тир и комната военрука с оружейкой. Вперед и вниз.
Когда я выскакиваю с лестницы на первом этаже, то понимаю, что именно здесь я поторопился. Не знаю, каким чудом, но военрук выжил. Последнее, что я вижу – вспучивающуюся колбаску пластида, и ломающуюся дверную коробку.
Экран передо мной вспыхивает белым цветом, и из ярко-белой глубины выплывает покачивающаяся надпись «Миссия не пройдена». Обидно. Вдвойне обидно, что сам же и пишу этот уровень. Что скажут те, кто его впервые увидят? Ладно, детский сад и начальная школа были попроще, а универ будет самым сложным. Записать – пионеров в коридоре расставить случайным образом, убрать огнеупорную дверь в кабинете военрука, комсомольцам – пересмотреть скрипты.
Кстати, надо бы вернуться, еще разок посмотреть. Да опыта набраться перед универом. Нажимаю «R». Чтобы вернуться назад. В школу.