Давай разроем снег
И найдем хоть одну мечту…
Сергей «Чиж»
Елена уже задыхалась в атмосфере щемящей безысходности, царящей в небольшом уральском городке, судорожно пытаясь выбраться из затягивающего её болота сиюминутных проблем, непреходящего раздражения окружающим и окружающими, когда случай свёл её с Ним.
В позапрошлом году она окончила школу. У неё достало ума понять, что полученные ей за время обучения знания не дают ей шанса продержаться и один семестр в любом, даже не престижном колледже или институте. Несколько её школьных подруг уже вернулись, несолоно нахлебавшись студенческой жизни, отчисленные за неуспеваемость.
«Чего зря позориться?», - рассудила Елена, и отбросив мысли о продолжении образования, устроилась работать продавцом в ювелирный магазин. С её внешними данными хозяин магазина взял её без испытательного срока.
Лена и сама знала, что красива. Об этом не уставали твердить её многочисленные ухажёры. Чтобы избавить себя от их назойливого внимания к своей персоне, она нехотя приняла поползновения одного местного авторитета, который незамедлительно отвадил всех воздыхателей, и по необходимости вышибал из квартиры какого-нибудь из наглеющих полюбовников её мамаши.
В отличие от своих товарок, прочащих ей завидное будущие с такими данными, Елена ставку на красоту не делала, имея перед глазами печальный опыт своей матери. Мать тоже в своё время считалась записной красавицей. И что в итоге? Отец ушёл от них, когда Лене исполнилось двенадцать лет, перебравшись на соседнюю улицу к очкастой бледной немочи. «Не родись красивой, а родись счастливой», - резюмировала мать, как-то увидев бывшего мужа, идущего под ручку со своей избранницей. Повторно она замуж так и не вышла, даря своей таящей с годами красотой «женатиков», склонных к адюльтеру и залётных «перекати поле», не задерживающихся в городе дольше, чем на пару месяцев.
Уходя, отец благородно оставил им трёхкомнатную квартиру в старом доме, на центральной улице. С его уходом в квартире поселилась зелёная тоска и унылая тишина, прерываемая по вечерам жужжанием электрической швейной машинки. Мать работала швеёй в ателье, и чтобы как-то свести концы с концами, часто брала работу на дом.
Изнывая целыми днями от скуки за прилавком, понятно, что ювелирный магазин не самое посещаемое место, тем более в таком захолустье, Лена пыталась разобраться в причинах перманентной депрессии, в которой она пребывала изо дня в день. Первой, и основной причиной была полная бесперспективность её дальнейшей жизни в этом городе. Выйти замуж, нарожать детей, обабиться, погрязнув по маковку в быту, и ждать старости. Это всё, из реального, что ей здесь светило. Уехать? Куда? С каким багажом? С аттестатом о среднем общем образовании? И что дальше? Так же работать продавцом или кассиром в супермаркете, с той только разницей, что большую часть зарплаты придётся отдавать за съёмное жильё. А смысл? Каждый день надеяться, что в очередь за покупками вопрётся на белой лошади какой-нибудь заполошный принц, и увезёт её вместе с выручкой в сказочное королевство? Спасибо. Один уже есть, только не на лошади, а на «БМВ», и от принца в нём не больше, чем в ней от принцессы. Согласись она на его предложение выйти за него замуж, максимум через год, он сделает ей ребёнка, потеряет к ней интерес, а она будет вылавливать его по немногочисленным местным кабакам в компании каких-нибудь шалав. Пока ей удаётся держать его на привязи, но долго это не продлится. Он её либо заставит вступить с ним в брак, либо бросит. Впрочем, есть ещё пара вариантов. Его могут убить, или посадить.
«А кому сегодня плакать в городе Тарусе…», - с бабьим надрывом в голосе пропела Елена, бездумно разглядывая улицу сквозь пыльную витрину пустого магазина. Петь она любила, даже ходила на хор в школе, но голосок у неё был средненький, с таким и в ресторан бы петь не взяли, предложи она себя в качестве солистки.
Второй причиной её хандры было отсутствие какой-либо цели в жизни. Она просто плыла по течению, словно в лодке без вёсел, не имея ни средств, ни по большому счёту, желания что-то изменить.
Елена уже не удивлялась тому, что люди, к которым её тянуло, после какого-то времени общения, теряли к ней интерес, а её немногочисленные подруги и друзья «жениха» были такими же недалёкими и скучными, как и она сама.
Вот в таком угнетённом состоянии духа и застала её одна из подружек, предложив сходить в Дом культуры. Невесть какими судьбами занесённая в их тмутаракань труппа какого-то московского молодёжного экспериментального театра давала спектакль.
Не избалованная такого рода зрелищами, Елена не смогла оценить ни уровня игры актёров, ни тем более, глубины замысла режиссёра. Она честно досмотрела спектакль до конца, аплодируя вместе с залом в «ударных» местах пьесы, оставаясь индифферентной к происходящему на сцене.
Они уже вышли на улицу, когда их остановил бывший одноклассник, и уговорил пойти на одну квартиру, куда пригласили актёров, игравших в спектакле.
Елене понравился парень, на которого в спектакле она не обратила особого внимания. Здесь он мастерски играл на гитаре, и пел хорошо поставленным, с приятным тембром голосом. Весь вечер он не спускал с неё глаз, а когда гости стали расходиться, предложил проводить её до дома.
Что повлияло на её сумасшедшее решение согласиться уехать с ним, позже, Елена и сама не смогла себе объяснить. Был ли это его восхищённый взгляд, ничего общего не имеющий с теми, какими на неё смотрели её бывшие поклонники, его завораживающий голос, или нежелание начать уже сегодняшнее утро всё с той же непреходящей тоски, от которой хотелось лезть в петлю? Кто знает. Но она решилась. Дома Елена запихнула в спортивную сумку кое-какие вещи, прошла мимо комнаты, где увлечённо скандалили мать и её очередной любовник, оставила ключи от квартиры на подзеркальнике, и захлопнула за собою дверь.
Он привёз её в Москву, в однокомнатную квартиру, недалеко от центра. Первое время Елена находилась под впечатлением накрывшей её лавиной новизны ощущений. Она никогда не выезжала из своего городка, и встреча с Москвой стала для неё открытием, сродни открытию Колумбом Америки. Елена, раз вдохнув, словно в прорубь, с головой окунулась в бурлящую московскую жизнь, и выдохнула только тогда, когда перед ней замаячили неотвратимые бытовые проблемы. Денег у них вечно не хватало. Он крутился, как мог, работая в театре, и подрабатывая, где только можно. Елене удалось устроиться продавцом-консультантом в крупный мебельный торговый комплекс. Её жизнь наконец-то обрела хоть какой-то смысл.
Наверное, он и вправду её любил, принимая такой, какой она была. Он писал песни, которые Елена не понимала, и посвящал их ей. Песни разлетались по городу, исполнялись популярными группами, заводя публику, но не оставляя и следа в душе той, для которой были написаны. В том, что произошло дальше, его вины не было.
Москва, с её соблазнами, действительно не верящая слезам, а верящая только деньгам, переформатировала, а точнее, перемолола неокрепшую душу Елены. Та, неожиданно для себя самой, вдруг захотела всего-всего-всего, и как можно быстрее, желательно сразу. Будто пушкинская старуха, Елена требовала от несчастного актёра почти невозможного. Тот готов был разбиться в лепёшку, пытаясь угодить ей, но в отличие от старика, у него не было знакомой золотой рыбки.
На работе Лена познакомилась с одним из покупателей, тот выбирал мебель для новой квартиры. Не удержавшись от искушения пообщаться с красивой девушкой, он сделал вид, что нуждается в её помощи. Незаметно их сугубо деловой разговор перешёл на отвлеченные темы. Сделав покупку, счастливчик, ставший обладателем баснословно дорогой кожаной мебели, пригласил Елену в ресторан, отметить это событие. Она согласилась. Ей без особого труда удалось убедить себя, что в этом нет ничего предосудительного. Потом он заехал за ней после работы. Дальше совместные походы на всевозможные презентации, банкеты и концерты. Словно разгадав её, новый знакомец, в отличие от актёра, не нагружал её не отличающийся утончённостью ум концептуальными выставками, альтернативной музыкой и прочей заумью, от которой у неё пухла голова, а предлагал ей приземлённые и понятные ей развлечения.
В конце концов, лелеемый незадачливым актёром мирок рухнул. Эфемерное «владение» песнями и стихами не смогло противостоять мощному натиску хлынувших на неё, как из рога изобилия, материальных ценностей. Ни уговоры, ни приевшиеся признания в любви не смогли удержать её, и она ушла, оставив за собой шлейф из осколков разбитой мечты и целый ворох эмоций, стимулирующих его к созданию новых хитов.
Сказка о безоблачном рае материального благосостояния оказалась ложью. Излишества приелись Елене раньше, чем муж взял её в ежовые рукавицы. Она чем-то вывела его из себя, и он, не стесняясь в выражениях, сказал всё, что о ней думает, назвав одноклеточной амёбой, и просветил её, что нужна она ему лишь для того, чтобы родить ему красивых детей.
Елена прогуливалась в парке, напротив элитной высотки, в которой они жили с мужем, толкая перед собой коляску с лежащим в ней, не особо-то, если честно, и желанным сыном, и не сразу поняла, что в полголоса напевает ему песни, которые написал для неё Он.