Глава 22
- Ну, теперь-то Москит надеюсь не убежит?
Я наблюдала как пятеро оперативников вытаскивали моего пленника из багажника машины. Тот был под влиянием химии, поэтому даже не оказывал сопротивления. Как я ему и обещала, очнется он уже в камере. Вот матов будет… Ну и пусть. Нечего было с этапа сбегать. Теперь-то точно в такую зону запихают, что не сбежишь с нее, и не улетишь. Где-нибудь за Полярным кругом поселят. В “белый лебедь” упрячут. Или в “черный дельфин”, что не слабже по режиму. Ну и добавят к оставшемуся, недосиженному, сроку основательно. А что? Побег. Организация пяти покушений. Убийства. Хранение оружия. В Америке за такие грешки десять пожизненных светит. Тысячу лет за решеткой. Ха-ха. Такое только Дункану Маклауду под силу. Ну и остальным мутантам.
Я смерила гордым взглядом несколько наблюдающих за действом зевак. Вопросительно посмотрела на до сих пребывающего в шоке Симонова. На вопрос-то он так и не ответил. Чего тянет? Сбежит комар? Или не сбежит? Улетит сквозь решетку на волю? Или не улетит?
Сообразил наконец:
- Теперь никуда не денется, Евгения Максимовна. Сейчас в СИЗО увезем под конвоем. А после добавки к сроку – самолетом за Полярный круг. На свободе таких держать ни в коем случае нельзя.
Отлично. Ветрову теперь ничего не угрожает. Он может спать спокойно. Осталось лишь семью выкупить, дом восстановить, погибших похоронить, да с законом подружиться. Моя работа закончена на этом. Наконец-то, медь ее так, можно не ожидать новых нападений ежечасно, не просто нападений, в натуре, а отмороженных атак со всех сторон где только можно. Один динозавр попался, копыта пилить больше не сможет. Осталось двое. Ветров и Игрок. Но то – не моя проблема. Мне за это не платят. Мое дело – Москит. И я его сделала. Ура! Я победила “мамонта” с крыльями! Я круче всех!
Не став выплескивать радость на свет, я сдержанно сказала:
- Это радует.
Вспомнила о манерах:
- Кстати, я вас знаю только как капитана. До сих пор не ведаю ни вашего имени, ни вашего отчества. Имя есть у вас?
Симонов хлопнул себя по лбу, чуть не скинув фуражку. Представился наподобие Бонда. Джеймса Бонда. Только менее артистично. И торопливо.
- Сергей. Сергей Владимирович.
Ну вот. И никакой он не хам, как на трассе показалось. Второй раз уже это говорю, заметьте. Просто тогда он на меня смотрел как на обычную жительницу российского захолустья без единого документа. Да еще и видел виновной в аварии. Я, блин, про стрельбу гранатометную понесла, про погоню неудачную, про выбитые ворота, прочую чушь. Естественно и нарвалась на предвзятость. Будь я на его месте – поступила бы точно в таком же ключе. Даже побила бы кого-нибудь. А что? Приехала на вызов, чаю не попивши и бутерброд не съевши, а там… там не пойми что грязное на не менее грязной машине. Еще и про всякую хрень фантастическую плетет. Стрельба. Погони. Взрывы. На получи, падла, в печень! И рассказывай правду! Упс... Чего-то на радостях расслабилась немного.
Я улыбнулась. Сказала традиционное:
- Очень приятно познакомится.
Добавила тут же, не давая новому знакомому и рта раскрыть:
- А то как-то неприлично выходит. Вы меня знаете, а я вас – нет.
- Прошу меня простить, но при первой нашей встрече это вылетело у меня из головы. Я вторые сутки дежурил, просто. А тут – такой вызов.
- Прекрасно вас понимаю, Сергей Владимирович. Но... Но по-другому и не вышло бы. Мне одной пришлось отстреливаться и погони устраивать. Плохо, что неудачно это все закончилось.
Симонов приложил руку к груди. Посочувствовал как мог:
- И я вас понимаю, Евгения Максимовна. Ваше ремесло требует достаточно самопожертвования.
Закурив, согласилась с капитаном:
- Не то слово.
Москита уже затащили в двери. Начали вытаскивать нанятого им киллера. Того, у забора пойманного которого. Так же вяло трепыхался, как первый выгруженный. Так же был под химией. Ну, и тяжелее сухонького беглеца этапного.
Симонов заинтересовался, присмотревшись:
- А это кто, Евгения Максимовна? Подельник его?
Я мельком припомнила пленение выгружаемого в данный момент придурка. Разговор с ним. Пытки ужасные. И снова разговор. Ответила:
- В некоторой степени.
- Не понял.
- Это нанятый Москитом киллер. Из местных, кстати.
- Где же вы его взяли?
- Возле забора поймала. Собирался окопаться и начать стрельбу по дому Ветрова. Прямо через дырки в стенах и окна. Не успел. Я его вовремя заметила. Ну и... и допросила с пристрастием.
- Как у вас все просто. Нам бы ваши методы работы.
Охренел?! Вы же всю страну на уши поставите! Вам дай волю да тюрем побольше, так сразу же вспомнятся сталинские времена. Нет уж, спасибо. Работайте как сейчас. Пусть и недостаточно продуктивно, но – более менее мирно. И так – миллион за решеткой от безделья изнывает. Половина, кстати, не совсем правильно осуждена. С превышением. И даже не отпирайтесь, все равно вам никто не поверит.
Я опять утаила эти мысли в голове. На замечание Симонова не отреагировала, продолжив рассказывать свое:
- Именно он выдал адрес, Сергей Владимирович. В итоге, попался Москит. Вы уж учтите этот факт, когда следствие вести будете. Как ни как – помощь оказал. Пусть и косвенную, но все же.
- Непременно учтем, Евгения Максимовна. Привлечем только за хранение оружия. Ну и по базе данных проверим. Вдруг это не первый его грешок. Это, кажется, его автоматик?
- Угадали.
Названный инструмент как раз вытащили с заднего сиденья. Рассматривали теперь, держа за дуло. Его владельца в этот момент уже заносили в двери.
Симонов тоже закурил. Поинтересовался:
- А у Москита с собой ничего не было?
Я вспомнила, что против ожиданий, противник в обороне использовал только холодное оружие. Вспомнила, так же, свои поспешные предположения насчет наличия у подонка кучи пистолетов. Но при обыске одежды ничего у него не обнаружила.
Сказала кратко:
- Нож.
Симонов удивился. Должно быть в его понимании преступник должен иметь при себе нечто более существенное чем простая острая полоска стали с ручкой. А может и подумал чего. Про меня. Дескать; утаила пятнадцать снарядов к гранатомету, три зенитных комплекса с серьезным названием, пять танков, сорок восемь автоматов, два БМП, один БТР, десять тонн патронов, четыре тонны тротила. Ну а двадцать СВД уже продала местным бандюгам. В знак будущих деловых отношений. Или еще чего.
- И всё?
- Всё.
- Странно. Имея гранатометы, тротил, столько оружия, тем не менее ничего кроме ножа с собой не носил.
Все-таки подумал, падла. Не зря у меня такие подозрения в голове бродят. Не зря. Смотришь – завтра с обыском на тетушкину квартиру заявится. Во главе толпы одинаково одетых служителей правопорядка. Надо бы ему втолковать, что почем:
- А зачем ему это? Жил по поддельным документам. Случись патрулю его проверить на улице – возникли бы вопросы относительно найденного при нем ствола. А так – никаких поводов для задержания. Гуляй дальше, больше не задерживаем. На мой взгляд – правильное решение. Я, на его месте, точно так же поступила бы.
- А как думаете, оружие у него еще осталось?
Вот же лось, а! Никак не успокоится. Я-то почем знаю? Что, вместе с ним по его тайникам таскалась? У нас разговор не про оружие был. Про дело.
- Откуда мне знать, Сергей Владимирович? Может и осталось что. Москит теперь в ваших руках. Вот и узнавайте, где спрятал, и что спрятал. Или мне опять вам помогать? Я могу, кстати. У меня даже немые с рождения дар речи обретают.
Капитан запротестовал:
- Справимся сами, Евгения Максимовна. Спасибо.
Знаю я ваши методы допросов. Я-то за руки подвешивала, а вы за ноги вздернете. Будете Эбонитой Ивановной ребра считать, карандашами пальцы ломать, и пугать карами несусветными. Вплоть до ошкуривания живьем. Только, чувствую, не сломать вам такого динозавра. Он почти как дома себя чувствовать будет в вашей конторе. Для него это не страшно. Не сдаст он вам свои заначки, хоть убейтесь. Все будет лелеять надежду, что все равно удастся убежать в скором времени и вновь начать атаки на Ветрова. И действовать будет соответственно. Иными словами – молчать, молчать, и молчать. Ждать. Ждать следующего удобного случая. А расправившись с Ветровым, начнет охоту на меня. Тут-то я его опять обратно на нары определю. С меня не станет. А может и так получится, что вновь придется Ветрова охранять. И уже кстати будет проще – сам все добровольно расскажет и поможет информацией. А то, блин, пока вытянула все что знает, два дня прошло. Нельзя так к собственному телохранителю относится. Нельзя. С ним надо всяко сотрудничать.
Блин, у Ветрова же семья похищена. И он ее не выкупил еще. А значит страдает неимоверно. Да и соберет ли сорок миллионов к завтрашнему дню? Ведь если не соберет, получит два трупа. Озлобится конкретно, и начнет мстить всем подряд. Невинные могут пострадать. Другое что. Не помочь ли ему? Игрок-то на свободе. Вокруг шастает. Сегодня деньги получит. Завтра опять похитит близких “мамонта”. И так – пока вовсе Ветрова не уничтожит. Да и меня по любому заметил уже. Значит и мне напакостить может. Возьмет, да любимую тетушку украдет. А то и вовсе погубит. Мало ли... Нет, такого монстра за спиной оставлять нельзя. На Ветрове он не остановится. На меня зубы навострит. Или на моих близких. Надо его тоже поймать. И к Москиту в компанию закинуть. Пусть вместе на нарах вялятся, детство вспоминают. Повезет – на одной зоне окажутся… Все, решено. Начинаем охоту на Игрока. И я, кажется, знаю с чего начать это мероприятие. С кого, вернее.
Выкинув окурок, заинтересованно глянула на Симонова.
- Чайком не угостите, Сергей Владимирович?
Согласился сразу.
- Легко. Тут поблизости есть кафе.
Там-то я и одна посижу. И вообще мне чаепитие это не так важно. Меня интересует информация.
Огорчила. Как водой облила. Холодной. Из ведра.
- Нет. Я хочу выпить чаю в вашем кабинете. Пару вопросов задать, заодно.
Приуныл. Подумал, собака, наверное о более теплой фазе знакомства. Ух я тебе! Не для того я себя пробежками мучаю, чтоб с тобой в любовь играть, капиташка хренова! Не для того! Повара и мусора мне не нужны!
Поинтересовался:
- О чем? Или о ком?
Вот это совсем другое дело. Теперь можно и правду открыть:
- Об Игроке.
Кабинет Симонова уступал рабочему обиталищу Валерия Игнатьевича. Во многом уступал. Стол казенный. Как сказал бы Москит – чисовский. Стулья деревянные с красно-грязной обивкой сиденья. Голый пол, под паркет заделанный. Обшарпанный сейф, с не менее красивой ручкой. Некрашенное окошко, с видом во внутренний двор. Ну и беспорядок рабочий; кучи папок на столе, хлебные крошки, стаканы граненые, характерный графин, и прочее, присущее только кабинету отечественного милиционера. Довершал впечатление бородатый дядька, на картине, в кепке. Феликс, вроде... Рядом висел еще один портрет. Уже Вована.
Я закончила осматривать помещение. Уселась на предложенный стул. Объяснила, почему пристала именно к Симонову:
- Валерий Игнатьевич меня попросту осудил бы за такие побуждения. И не помог бы. Вот я и прошу вас. В конце-концов Москита я вам сдала, Сергей Владимирович. Так что, вы мне в некоторой степени должны. Логично?
Кивнул, согласившись:
- Логично.
Я продолжила пояснять свои действия:
- То что я начала охранять Ветрова – его уже взбесило. Звоню, понимаешь, два дня назад, справки навести, а он как раз в этот момент его дело перечитывает. Хитрецом, кстати, называет.
Симонов и с этим согласился:
- Такое есть, Евгения Максимовна. Ветров всегда выходил сухим из воды. За это его так и зовут.
Прищурился:
- Но зачем вам Игрок? Москита вы поймали, контракт отработали. Для чего интересуетесь еще и им? Просто хотите изловить и всё?
- Просто хочу изловить. Тем более вы мне подсказали при прошлом телефонном звонке, что Москит с Игроком лучшими друзьями были. Было такое?
- Было. Говорил.
- Ну а сейчас чего не хотите информацией делится?
Каждый милиционер таит в себе жутко любопытного человечка. И этот мелкий поц пристает до малейшей зацепки. Всегда. Ну а если не видит ее, то все равно пристает. Нутро у него такое. Смысл жизни в этом. С возрастом, когда суставы ломота посещает все чаще и чаще, мелочь любопытная немного успокаивается. Но, нет-нет, да дает о себе знать. Примеров тому множество. Пуаро, Ватсон, Марпл, Коломбо, и прочие престарелые. Это я про фильмы, не надо обвинять во всяком...
Вот и в Симонове заворочался этот гадкий поц:
- Интересно. Интересно узнать, зачем это вам?
Сказать ему правду – значит подвергнуть семью Ветрова некоторой опасности. Наверняка через час вся мусарня будет знать про похищение и требование выкупа. “Мамонт” меня живьем съест за это, и денег вообще не заплатит. Значит, рассказывание правды отлагается. До лучших времен.
Я схитрила.
- Личные счеты.
Усмехнулся:
- Мало верится.
Все нормально. Я и не жду что ты в это поверишь. Это я так, для начала.
- Хорошо. Открою вам правду, Сергей Владимирович. Москит мне сказал, что на него вышел Игрок и попросил сделать одно доброе дело.
Мелкий человечек конкретно пробудился к жизни. Того и смотри – выпрыгнет наружу.
- Какое?
- Убить какого-то конкурента.
- И?
- И теперь Игрок на меня сердит. Я, как бы, вмешалась в его планы. За это – может мне напакостить. Вот я и собираюсь его поймать. Дабы за спиной не оставлять.
Симонов призадумался. И стоило. Причину я выдвинула хорошую. Над ней надо помозговать. Но не долго.
Я отвлекла его от раздумий. Спросила:
- Ну так что? Сотрудничаем?
Кивнул. С условием, согласился:
- Но только я вам ничего не рассказывал, Евгения Максимовна. Сами понимаете, что информация эта сугубо служебная и разглашению не подлежит. Для вас я, пожалуй, сделаю исключение. В знак моего уважения и нашего дальнейшего сотрудничества.
И-эх-х-х... Придется и второго динозавра в твои лапы сдавать, сволочь корыстная. Только так тебя можно к сотрудничеству склонить.
Я пообещала:
- Как и Москита, Игрока я тоже вам отдам. Хорошо?
Приподнял левую бровь:
- Снова привезете в багажнике?
Я кивнула.
- Если сам не пойдет, привезу. А что? Тащить на себе я его не собираюсь. Я девушка слабая.
- Я бы так не сказал.
Да говори ты как хочешь. Я что, на грузчика похожа? Или на двухногий транспортировщик пленных негодяев? Я, может, натура утонченная. Я, блин, юбку ношу, если ты еще не заметил. У меня волосы длинные, прикинь. И спереди, выше живота, выпирает, представляешь. Да, пусть я иногда внушаю себе, что являюсь мужиком в юбке, красивым. Но на деле-то не так. Я – девушка. У меня даже имя женское! И отчество!
Я вздохнула. Эти вопросы начинали доставать.
- Дело ваше. Но мужика я на себе унести не смогу. По роже настучать – да, запросто. Но тащить – увольте – не собираюсь. Так что, рассказывайте о привычках Игрока, его характерных выражениях, и я к Ветрову поехала. Мне еще гонорар получать. Эти три дня, кстати, мне неделей показались.
- Хорошо.
Сходив до сейфа, Симонов приволок объемистую папку. Положил ее передо мной.
- Вы пока читайте, а я чайник поставлю.
- А у вас кофе есть?
- Есть.
- Какой?
- “Нескафе”.
- Устроит.
- А сколько вам сахару?
- Две.
Жил был парень. Кирсанов Олег Дмитриевич. Жил в Самаре. Родился двадцать четвертого сентября тысяча девятьсот семидесятого года. Родители работали на заводе, как все, восстанавливали послевоенный Советский Союз. Достатка большого в семье не водилось, поэтому пареньку пришлось идти работать уже в четырнадцать лет. Он и работал. Около года. Но потом, попав под влияние улицы, работать забросил. Стал, как тогда таких именовали, беспризорником. Научился в карты играть, курить, подворовывать время от времени. Ну и прочее, хулиганское совершать. Карты ему дались сразу. Да и вообще все азартные игры. Везло как Фортуне. Осознав, какую с этого можно иметь выгоду, начал заниматься играми серьезно. И уже к восемнадцати годам заимел славу фартового человека. Обыгрывал даже матерых мастеров-любителей. В двадцать лет, так уж сложилось, Самару пришлось оставить. Кирсанов перебрался в Тарасов, подальше от шумных городов и соблазнов. Даже в училище смог поступить, дав взятку директору. Одновременно с этим, стал посещать секцию бокса. Все, вроде бы, исправился. Вот-вот образование получит. Человеком почти стал. Но нет. Наступили 90-е... Познакомился с Ветровым. Сдружился. Вошел в состав его группировки, позднее. И понеслось... ОПГ. Разбой. Грабежи. Игорный бизнес. Похищения. Рэкет. Убийства. Вымогательства. Прочее. Так продолжалось несколько лет. До того момента, пока Ветровская группировка не развалилась за неделю. Изменив внешность, убил корпевшего над ним хирурга и исчез, не оставив о себе никаких сведений. В неизвестном направлении скрылся. На этом история заканчивается...
Я закрыла папку. Спросила:
- А примечательные выражения его какие-нибудь знаете?
- Примечательные выражения?
- Да.
- Мне известно только то, что он обожает увеличивать ставки вдвое. Ну и проживает на данный момент в Тарасове. Богато, проживает.
Так, капитан. Москит-то поболее тебя рассказал. И чего я к тебе пристала, тогда, раз нихрена дельного сказать не можешь? На чай, блин, напросилась. На вопросики твои подлые отвечала. Прочее.
Я вздохнула разочарованно.
- Маловато будет. Ну а наколки на теле имеются?
- Нет. Татуировки он не наносил на кожу.
Хреново. Таким макаром можно любого богача хватать, пытать, и требовать чтобы признался в том, что изменил внешность, завалив хирурга. Не вариант, что он окажется тем самым Игроком. Не вариант. Нужны фотографии всех. А где их взять? Валерий Игнатьевич не даст. Начнет отговаривать опять. Что, ж, придется ехать в самое центровое казино Тарасова. И там, уже, действовать по обстановке. Ударим экспромтом по зыбкой неопределенности. Разглядим осколки. И Игрока среди них найдем.
Я допила кофе. Докурила. И, распрощавшись с Симоновым, отправилась в особняк Ветрова. За гонораром. С известием, что атак на него больше не будет. Вот обрадуется “мамонт”...