Не опечалит никого,
Что Люси больше нет,
Но Люси нет - и оттого
Так изменился свет.
Вильям Вордсворт
Ростик был парнем странным. В свои двадцать два года он оставался девственником, никогда по-настоящему не целовался и в женском обществе стеснялся. Было, правда, что-то в детстве, когда вечерами с бойким приятелем встречались они на скамейке с девочками из соседнего дома и ходили по очереди целоваться в кусты сирени. Девочки единодушно признали, что приятель целуется лучше, мягче, как они говорили. С тех пор нерешительность в общении с девочками стала для Ростика наваждением. Напрасно назвала его мама в честь какого-то храброго русского князя Ростиславом. Ростиком он остался и в институте, переходя с курса на курс, он гораздо живее воспринимал движение тока по проводам ( факультет был электротехническим), чем ток крови по сосудам своего, в общем-то достаточно ладного тела.
Поэтому, когда однажды в электричке к нему подсела красивая блондинка, вцепилась в плечо тонкими пальчиками и умоляюще попросила:
- Помогите, молодой человек, меня преследуют, - Ростик растерялся.
- Кто преследует, - затравленно осмотрел он вагон.
- Вот тот мужчина в тамбуре, - кивнула блондинка на стеклянную дверь.
За стеклом какой-то мужчина действительно смотрел безотрывно на блондинку, улыбался, но в вагон не заходил.
- Идите же и скажите, что я не хочу его видеть.
Ростик встал и нерешительно направился в тамбур, открыл и закрыл за собой дверь и встал перед мужиком. Мужик был мощный, широкоплечий, на голову выше высокого Ростика и в два раза тяжелее. Одет он был в светлый костюм тройку, светлую рубашку без галстука, с расстегнутой верхней пуговицей, чисто выбрит и явно абсолютно трезв.
- Люси, - вдруг протянул мужик и протянул широкую ладонь к ручке двери. Неожиданно для себя Ростик первым ухватился за ручку и попросил:
- Пожалуйста, не подходите к девушке. Она просила передать, что не желает вас видеть.
- Люси, - снова ласково протянул мужик. Ростика он сначала, кажется, не заметил, а потом вдруг повернулся к нему и сказал:
- Посмотри на нее, друг! Какая женщина! Как она держит голову! Какие у нее движения рук, какая фигура, а какой характер! Ух, коготки показывает! Ты видел когда-нибудь такую женщину?! Сегодня к ней я, конечно, не подойду, а завтра она будет совсем другая! Ты иди, иди, а я издали полюбуюсь!
Ростик послушно вышел из тамбура и направился к блондинке, заранее стесняясь своего вида. Одет он был совсем не так эффектно, как мужик, в клетчатую рубашку, безрукавку со множеством карманов, рабочий старый берет. Лицо его совсем не украшали очки в пластмассовой оправе, а на багажной полке скромно приютилась студенческая сумка с грязным бельем. Возвращался Ростик из одной из первых после окончания вуза командировок. Работой своей по замене выключателя на подстанции в дальнем колхозе он тоже не совсем был доволен.
- Спасибо, молодой человек, вы мне очень помогли. И еще, почините, пожалуйста, сумочку – ремешок оторвался.
Трясущимися пальцами Ростик попытался исправить защелку карабина, но карабин заклинило намертво. Требовались плоскогубцы. А блондинка быстро о чем-то говорила, порывисто иногда сжимала плечо Ростика пальцами, украшенными несколькими кольцами с зелеными камнями. В чем она была одета он, однако, понять не мог, но явно наряд был необычен для публики в электричке. Запах ее духов казался странным –
то холодным, то горячим и бросало Ростика то в жар, то в холод.
Ну, ладно, - вздохнула Люси, - отдам сумочку в ремонт.
К счастью электричка подошла к вокзалу. Вышли они на перрон через дальний тамбур, но крупная фигура мужика в светлом костюме долго мелькала позади в толпе, а когда они спустились в метро, вдруг исчезла. Как они ехали в метро, Ростик не помнил, но когда вышли на большую привокзальную площадь у проспекта, он очнулся, купил в киоске букетик маленьких алых роз, впервые в жизни подарил его женщине и заявил, что проводит ее до дома. В переполненном автобусе они долго добирались до какого-то спального микрорайона на окраине. Люси молчала всю дорогу, а Ростик, вцепившись в поручни, сдерживал натиск толпы, старался не касаться женщины, любовался сложной прической ее, уложенной в высокую пирамиду и укрепленную каким-то пахучим лаком. Изредка она поднимала изумрудные глаза, мелькали лепестки подведенных зеленым век, ярко накрашенные губы и Ростик понимал, что неведомая сила навсегда вливается в него. На конечной остановке Люси улыбнулась, поблагодарила, попросила не провожать дальше и исчезла в темноте среди девятиэтажек, а Ростику так не хотелось возвращаться домой к маме.
Через год он снова возвращался из командировки из того же колхоза, где с правлением был заключен институтом договор. Ростислав уже не был девственником, обзавелся усами и бородкой, а очки заменил на контактные линзы. Командировка прошла удачно, настроение отличное и вдруг он с радостью узнал мужика на скамейке напротив. Это был тот самый мужик в светлом костюме.
- Вы меня, наверное, не помните, - обратился он, нагнувшись, к соседу, - вот странно, год назад я вас видел в этой электричке, только ехали вы с девушкой. Где же она? Мужчина, помедлив, ответил:
- Она умерла. Рак груди. Сгорела в полгода, - и отвернулся к окну.
И снова, как год назад, Ростислав спустился в метро. Вокруг скользили женщины, многие из них были красивы, но эхо памяти вторило ударам сердца: «Люси, Люси, Люси …»