Это одно из немногих кафе, которые не убрали свои столики с улицы и теперь за ними сидело множество людей, закутанных в пледы, которые, казалось, не кончались. Они были приятного бежевого цвета в клеточку, но почти не грели. Перед каждой стояла чашка кофе и большая тарелка с острой азиатской едой. Милана молча пережевывала курицу, которая была похожа на лягушачьи лапки из Испании. Сьерра вылавливала из всего этого многообразия мяса и морепродуктов осьминога, который затерялся где-то под овощами.
-Я перегнула палку. Тогда была на взводе. Ты же знаешь, что я могу многого наговорить в состоянии аффекта,-выдохнула блондинка, сильнее закутываясь в плед и наблюдая за тем, как в пепельнице медленно догорает ментоловая сигарета. Под ней алая салфетка приходила в негодный вид.
-Я все понимаю, не парься из-за этого,-отмахнулась Сьерра.
Хотя Милана слишком много ей наговорила в голосовом сообщении. Таких подробностей своей жизни даже сама Сьерра не знала, но блондинка, как одна из самых проницательных подруг решила отрыть все дерьмо и ещё своего добавить, а то вдруг не будет достаточного эффекта, а так уж точно, чтобы за живое задело. Особенно после ночи с Хантером. Это заставляло задуматься, а что на самом деле думает о ней ее подруга? Разум отчаянно отбрасывая мысли о двуличии Милы.
Флорес с Хантером не общались уже несколько дней, что вводило девушку в жуткую апатию. Ещё большую, чем она была до этого. Она никому ничего не могла сказать, а так хотелось во всем признаться. Ей было стыдно и противно, но она не испытывала того отвращения, какое бывало после Ника. Нет, это было нечто другое. Ей было противно не из-за произошедшего, а из-за того, что Хантер нравился Милане, что у неё самой есть Ник, что это был её друг, а она все своими руками испортила. Трудно было поверить, что на этом все кончено. Ком застрял где-то в горле и не желал проходить уже как третий день. Слезы не текли, а настроение находилось на уровне плинтуса. Она не хотела разговаривать, выходить из дома, но брала себя в руки и садилась одна в такси, звонила Нику и клялась в вечной любви, пила с Миланой кофе и обсуждала новую коллекцию одного из тысячи дизайнеров. Она молчала, снова и снова прокручивая все в голове, она не хотела думать об этом, но картинки, как блики на стекле, возникали вне зависимости от ее желания. Был один человек, который все знал, который был свидетелем той ночи. Мэтт уехал достаточно поздно, чтобы видеть Хантера, выходящего из комнаты и проклинающего все, на чем свет стоит. Это были слова Флоретсена. Оптимизму они не предавали откровенно говоря.
На секунду лицо Миланы скривилось от отвращения. Она громко усмехнулась. Две девчонки неформалки прошли мимо их столика и направились дальше по улице. Яркие волосы, которые уже свалялись от грязи, пирсинг, который отвратительно торчал из всех возможных мест на лице, вызывающий макияж, который наполовину осыпался и несколько пакетов с чипсами и газировкой в руках.
-Посмотри на их жопы. Я бы уже давным давно рот заклеила,-усмехнулась Сьерра.
-Им это уже не поможет. Убожество,-засмеялась Мила.
Сьерра все ещё смотрела на их короткие шорты и черные капроновые колготки, изношенные кеды и кофты, из под которых откровенно вываливался жир. Хотя может только она одна это замечала. Замечала недочеты не только в своём теле, но и в других. Становилось легче. Становилось куда легче после того, как ты понимаешь, что лучше чем они. И плевать что они могут оказаться хорошими людьми. Хорошие люди должны хорошо выглядеть. Только где-то в глубине души она хотела стать одной из них. Одной из тех, кто не зависит от мнения общества. Одной из тех, кто не погряз в несуществующих проблемах.
***
-Через две недели Хэллоуин. У Вудсонов будет прием в честь праздника,-задумчиво произнесла Милана, отодвигая одни за другими плечики, на которых висели платья.
От многообразия различных фасонов, принтов, цветов и фактур разбегались глаза. Хотелось заполучить все и сразу, но на кредитке так или иначе стоял ограничитель. Сьерра прекрасно понимала, какими трудами эти деньги достаются и зачисляются на карту, но устоять перед еще одним платьем или новыми туфлями от Джимми Чу было слишком сложно. Она растворилась в одежде, новых тенденциях моды и приталеных силуэтах. Только примеряя на себя новые вещи она могла ощутить себя по-настоящему красивой. Той самой желанной девушкой, которой она страстно хотела быть. Она видела себя другую в каждом из зеркал примерочных, но стоило ей выйти из них и вернуться в свою квартиру, как все волшебство пропадало. Так же как и каждую ночь.
-Есть причина опустошить кредитки,-заговорщически ответила Сьерра, отдавая консультанту еще одно платье. В ее примерочной их было уже порядок десяти.
Каждый раз, когда ее взгляд падал на что-то яркое, она откладывала это в сторону, выбирая все те же темные и откровенные наряды. Короткие юбки с металическим отливом, платья без бретелек или же великолепные блузы с бантами, которые ей посоветовала Милана. Они были как черное и белое. Блондинка и брюнетка. С похожими стилями, но совершенно разной цветовой гаммой. С похожими вкусами и взглядами на жизнь, но совершенно разной судьбой. Одной из них куда больше везло, но она еще об этом не знала.
Сьерра могла примерять вещи часами, так же как и менять свои маски, но под итог она оставалась все той же маленькой и напуганной девочкой, а ей было очень страшно. Она тряслась за свое будущее, но скрипя зубами шла дальше и молчала, хотя так хотелось выговориться. Ложь ее разъедали ни хуже серной кислоты, но к ней уже давно пора было привыкнуть. Она врет Нику около полугода, она постоянно врет Милане, она постоянно врет окружающим, она врет даже себе. Она не врала только Хантеру, который теперь не может набраться храбрости и хотя бы заговорить с ней.
Черное, металическое, бежевое, да какая к чёрту разница какой цвет, если внутри ураган и хочется орать, когда ненавидишь свое отражение в зеркале и каждый свой выбор, когда сам себя загоняешь в ловушку, какая к чёрту разница какого цвета платье, когда ты сам с собой не в ладах?! Ее настроение было как американские горки. Один обрыв шел за другим. Уже ниже уровня моря. Если бы под водой можно было бы дышать, она бы не умирала заживо.
Черное шифоновое платье, покрытое темно-синим орнаментом, такое легкое и прозрачное. Оно струилось по полу, а на ногах были новые туфли. Она смотрела на себя в зеркало и не хотела ничего видеть. Она видела себя. Симпатичную мордашку и хорошую фигуру, она видела и понимала, что не уродлива, но это ее еще больше огорчало. Она так хотела полюбить кого-то, что совсем забыла, что многие влюблены в нее. Ее они не интересовали. Она понимала, что не создана для любви. Это просто не ее. Она намеренно выбирала карьеру и обеспеченную жизнь. Намеренно выбирала Ника и опустошённость после каждой встречи. Она своевольно учила экономику, которой никогда не пожелала бы заниматься. Просто так нужно было. Она каждый раз говорила себе, что когда-нибудь будет лучше.
***
Флорес слышит звонок телефона в соседней кабинке, слышит тот самый голос, которым Милана обычно разговаривает с Хантером. Он меняется и становится ниже, в отличии от Сьерры, у которой он обычно становится выше. Она что-то ему говорит и смеется. У девушки непроизвольно всплывает картинка в голове, одна за одной. Она сжимает кулаки и старается не закрывать глаза, чтобы осознать, что она в примерочной, что все, что можно было сделать уже сделано.
-Сьерра!-голос Миланы заставляет девушку выплыть из омута своих воспоминаний.
-Да, что случилось?-спрашивает она, проводя рукой по волосам и расстегивая платье. Она знает, что делать ей здесь больше нечего. Она знает, что сейчас опять останется одна, но она не могла обвинять подругу. Ведь сама не лучше ее. Каждая из них готова была променять другую на Хантера. Только у каждой была своя цель.
-Прости пожалуйста, но мне звонил Хантер и я...
Все остальное можно было и не слушать. Она уходит, потому что давным давно потонула в безответной любви и тех комплиментах, которые от него слышит. Милана расцветала, когда находилась рядом с ним. Она была влюблена в него до беспамятства и от этого страдала. Умирала каждый раз, когда те несколько часов, когда они выпивали и трахались подходили к своему финалу. Она готова была плевать на здравый смысл и бежать к нему по щелчку пальцев. Он пользовался ей и ее любовью, хотя сам никого не любил.
-Я поняла, не наделай ошибок.
Милана заходит в примерочную и целует подругу. Жалкое пока и ее уже нет. Сьерра прислоняется спиной к стене и перебирает телефонные номера, останавливаясь на телефоне Ника. Она уже готова нажать вызов, но палец застывает в миллиметре от экрана. Она осознает ужасную правду - она осталась одна. И даже ее лучший друг звонит Фернандес. Он предпочел ее вместо нее. Казалось, что лучший друг становится бывшим лучшим другом.
Ее начало переполнять то самое ужасное чувство одиночества, когда у нее было много знакомых. Она осталась наедине со своей ложью и чувствами, в чьей реальности уже начинала сомневаться. Она не могла понять себя, свои решения и желания. Она тонула в чужих идеалах, стараясь угодить всем, а под итог распыляя себя, снова и снова оставаясь одна.
***
Милана шла пешком до дома Хантера, воображая то, что вряд ли когда-либо произошло бы. Она летала в грезах, надеясь, что на этот раз все будет иначе, но здравый смысл не давал ей совсем в них утонуть. Она рационально понимала, что не нужна ему, но не могла сказать нет. Только не ему.
Она не хотела возвращаться домой, зная, что если мать увидит ее новое платье, то опять устроит скандал. Очередной скандал, ведь ее дочь так бездумно тратит деньги, ведь кроме тряпок она ни о чём не думает, но это было так глупо и низко с ее стороны. Если миссис Фернандес не может дать дочери моральной поддержки и любви, то пусть хотя бы тратится на ее прихоти. Что-то кроме денег и критики в свой адрес Мила не так часто видела. Она не любила свою мать и могла в этом откровенно признаться. Их ничего не связывало. Девушка клялась сама себе, что съедет от своих родителей как только появится такая возможность. Все оборвалось ровно в тот момент, когда мать нажаловалась на свою дочь одному из преподавателей школы. Совершенно чужому человеку, которого она заставила провести с девчонкой поучительную беседу. Сидеть и слушать от незнакомого мужика какая она плохая дочь было унизительно и мерзко. И так было всегда. Хамка, крыса, тряпичница и это продолжалось на протяжении нескольких лет. Отца она совершенно не знала. Последний раз он забыл поздравить ее с днем рождения. Они жили в одной квартире, но предпочитали обсуждать погоду и новые выставки в Арт-галлереях чем свою личную жизнь. У мистера и миссис Фернандес была своя жизнь, а у их дочери своя, далекая от их реальности полной искусства и дорогих курортов, на которые они постоянно ездили и причем совершенно бесплатно. Иметь свою турфирму было достаточно прибыльно. Имея по две путевки в пятизвездочные отели, мать раз за разом выбирала отца, а Милана оставалась сидеть дома и расширять свой гардероб, ведь кроме этого она ничем не могла себя порадовать. Она любила воровать, чтобы чувствовать адреналин, она терпеть не могла делать проэкты, но жить хорошо и доказать матери, что она чего-то стоит перекрывали отвращение.
Девушка ехала в лифте и не могла понять, почему они все еще не вместе. Она считала себя достаточно привлекательной, любила себя и свой характер, но тем не менее так и оставалась одной из девочек Хантера. Возможно потому что все они были похожи, потому что все были влюблены.
После нескольких секунд ожидания Вудсон открывает дверь и впускает девушку внутрь. По нему было видно, что он на взводе. Из колонок вырывались крики и звуки перестрелок, неприятное скрежетание и гортанный рык говорили о включенной консоли. В комнате стоял туман и пахло чем-то сладким вроде персика или дыни. Он починим свой мод и теперь мог наслаждаться количеством пара, что вмещали его легкие. В отличит от Сьерры он признавал электронки как один из заменитель сигарет, на что она отвечала, что никогда не стала бы менять секс на мастурбацию.
-Как жизнь?-спрашивает Хантер, пока она снимает верхнюю одежду и ставит на пол огромный пакет с еще одной частичкой счастья за пятьсот с копейками долларов.
-Отлично,-улыбается девушка и подходит к парню, который даже не поворачивается в ее сторону.
Она обнимает его со спины и целует в шею, но он быстро избавляется от ее объятий и бросает пренебрежительный взгляд. Кажется, что он несколько минут назад сам зашел домой. Пальцы рук были холодными, а на щеках был легкий румянец от ледяного ветра.
-Ты где-то был?
-Встречался с одном человеком,-бросает парень и садится на диван, забирая черный джойстик с дивана.
Он выглядел настолько напряженным, что Милана растерялась и несколько секунд смотрела на то, как парень жал на крестик, ожидая загрузки нового уровня. Она не знала, что делать в такой ситуации поэтому просто села рядом, смотря на то, как на экране переодически появляются мутанты и мелькает ландшафт постапокалиптического города.
-Не думала, почему ты здесь?-холодно спросил Хантер. Взрыв, взрыв, взрыв, крик. Он не отрывал взгляд от происходящего на экране, а она не знала что ответить.
-Ты сам меня позвал,-ответила девушка, сверля парня взглядом и все больше убеждаясь в том, что ему наплевать. И так было всегда. Она не хотела знать продолжения этого разговора. Она жалела что приехала, но она уже здесь. Она опять совершила ту же ошибку, что совершала уже сотню раз.
Вудсон нажимает на паузу и резко разворачивается к Милане. Парень видно был в ярости. Его бесила девушка, которая любила его всем сердцем, его бесили родители и переговоры, на которые таскал его отец, его бесила вся эта ситуация с Сьеррой. Он чувствовал свою беспомощность в этих вопросах и это его раздражало еще больше. Он готов был сорваться на кого угодно, любого кто подвернется под руку.
-А ты делаешь все, что я тебе говорю?-хмыкнул Хантер и поднялся с дивана,-Лучше не отвечай,-пауза. Он смотрит на нее, но так и не дожидается ответной реакции,-Ты такая жалкая, сама этого не понимаешь?
Милана готова была раствориться в воздухе, провалиться под землю, исчезнуть из его поля зрения, но она всё так же продолжала сверлить его взглядом, но не могла произнести ни слова. А возражать было нечего. Она и правда выглядела жалкой во всех этих попытках создать несуществующие отношения, она и правда выглядела глупой, когда снова и снова надеялась на счастье с тем человеком, которому она не была нужна. Он ее презирал, обсуждал за ее спиной и смеялся, а она продолжала любить как будто ничего не замечала. Девушка просто пыталась понять, почему все должно происходить именно так. Почему она должна сейчас здесь сидеть и слушать такие слова в свой адрес.
-Здесь не я жалкая, а ты. Из-за своего мерзкого характера ты снова и снова остаешься один. Я посмотрю, даже Сьерра уже не хочет тебя видеть,-ядовито сказала девушка, у которой тряслись колени, а ладони вспотели. Она пыталась отвечать так же как и обычно - с сарказмом и наигранной уверенностью, но сейчас все это рушилось. Она всегда боялась это услышать, но все к этому и шло.
-О нет, сейчас разговор не о Сьерре и мне, а о тебе. О том, какая ты идиотка, раз думаешь, что я тебя когда-нибудь полюблю,-он усмехается и подходит к девушке, у которой застыла злоба и ненависть в глазах. Она кусает щеку, для того, чтобы не разреветься, не с ним. Она не должна лить слёзы из-за него. Хантер не стоит и мизинца на ее пальце. Она уйдет с гордо поднятой головой и больше никогда не вернется. В это даже сейчас было трудно поверить,-Детка, да ты просто шлюха. За что тебя вообще можно полюбить?
Он проводит рукой по ее щеке, а она дает ему пощечину. Еще слово и стена из самоуверенности, колких издевок и злых шуток падет и наруже окажется беззащитная девочка, которой, казалось, раз за разом втыкали нож в спину. Ей приходилось становиться сильной, ведь она понимала, что одна. Все многочисленные знакомые в школе и на вечеринках ничего не стоили, родителям было плевать, Сьерра никогда не была на ее стороне, а Хантер... Он хуже всех них. Они хотя бы не пользуются ее положением.
-Богатенький ублюдок, да ты не стоишь и дешевой шлюхи. У нее моральных ценностей больше,-шипит девушка. Внутри она кричит. Она кричит настолько оглушительно, что казалось, ничего не слышит. Она и не хотела слышать его смех за своей спиной, когда накидывала на плечи пальто, слышать жалкое "чао", когда она громко захлопывала дверь. Не хотела видеть себя в зеркале лифта, когда непрошенные слезы потекли ручьем. Она была раздавлена и разбита. От нее ничего не осталось.