Самый лучший способ быть незамеченным при этом — стать цыганом. Для пущей убедительности недостающую кожицу для разведчика пожертвовал барон всех воронежских цыган.
Шкурка, правда, была немного больше и темнее и, пришитая к нужному месту, создавала впечатление большого висячего абажура, в центре которого болталась маленькая лампочка. Поэтому, когда Яша на медосмотре снял трусы, медсестра, долго шаря по ляжкам диверсанта, искала выключатель.
За долгих восемь лет скитания по Бессарабии Яша передал в центр огромное количество посланий. Читая раскодированные Яшины депеши, резидент в Союзе не мог отделаться от мысли, что листает журнал о животных. Вся информация касалась только лошадей и медведей: клички, окрас, возраст, зубы и место кражи. В одном донесении была упомянута белая медведица, исчезнувшая из берлинского зоопарка, перекрашенная и проданная туркам как панда.
Последний год Яша молчал. В этот год многие разведчики замолчали.
На следующее утро после операции все газеты рейха пестрели заметками о Цынтавре. С первой полосы «Франкфурте цайтунг», на читателей смотрел счастливый доктор Фрич, рядом с которым сутулился угрюмый Бартоломей. Заглавие гласило: «Кто из них Цынтавр?».
На развороте «Дойче альгемайне цайтунг» красовался генерал Роммель верхом на верблюде, а детская газета «Гитлерюгендтская правда» опубликовала картинку, на которой вокруг доктора Айболита расположились больные звери. Передовица была озаглавлена: «Познакомился с Цынтавром — помой руки».
После десятичасовой операции Гельмут спал двое суток кряду. Очнувшись и вспомнив о лаврах создателя полунедочеловека и животного, он побежал в операционную.
У ног Цынтавра, будто отец у кровати умирающего сына, гладя копыто, плакал Бартоломей:
– Но-о,— шмыгая носом, говорил «отец».
– Тпр-р-р,— вторил ему Цын.
Как только Цынтавр увидел Гельмута, он закатил глаза, дернул копытом и отключился. Сколько ни пытали зверя током от аккумулятора, Цынтавр в себя так и не пришел.