Реанимация. Отдаленно напоминает ту, в которой я лежала. Там не было окон и были перегородки в виде металлической стойки с повешенной на неё клеёнкой. Около кровати стояла – тумбочка…
ПОКА НЕ ПРОБИЛ КОЛОКОЛ
ГЛАВА 3 РЕАНИМАЦИЯ
ЧАСТЬ 8 В РЕАНИМАЦИИ
РЕАНИМАЦИЯ.
Реанимация располагалась на первом этаже. Она напоминала длинный и широкий коридор. Левая часть его окнами выходила на улицу. А, впрочем, я теперь засомневалась - а были ли вообще окна? Провалы в памяти - это издержки части утерянной памяти...
Помещение вдоль левой стены разделено на отдельные открытые боксы, в которых стояла одна койка, тумбочка и судно на стуле, стоящем около кровати. Боксы отделялись друг от друга матовой пленкой, повешенной, как в душе, на какой-то стержень.
С правой стороны был проход, по которому иногда мелькали всё те же мальчики, или сестры в белых халатах, которые периодически ставили кому-то капельницы. Напротив моей койки стоял столик и рядом холодильник, в котором хранились лекарства.
Видимо Стэлле объяснили - что именно нужно купить в аптеке, так как вскоре к моей тумбочке принесли большой пакет с подгузниками и пеленками. Был набор с кремом и "пенкой". Что такое - "пенка", и для чего она нужна, я тоже пока не знала. В пакет были вложены мои очки, мобильник и лекарства, которые Стэлла догадалась захватить из дома.
Подошел доктор, и я сразу же спросила - можно ли мне выпить из своих лекарств - МАНИНИЛ 3,5 и ГЛЮКОФАЖ - от диабета, и МАДОПАР 250 и ПРОПОРАН - от болезни ПАРКИНСОНА.
Доктор сказал, что от ПАРКИНСОНА нужно свои пить лекарства обязательно, а от диабета - воздержаться. Я не понимала - почему не надо пить таблетки от диабета. И даже старалась объяснить что-то доктору. Но он категорически запретил мне это делать, сказав, что я поступила с низким сахаром, и мне, кроме всего, ещё будут вливать и глюкозу. И, хотя вопросы у меня остались - "Зачем глюкозу?", я всё-таки доктору благоразумно подчинилась. Мне поставили капельницу, и... все где-то растворились...
Я стала наводить "ревизию" обстановки. Во-первых проверила себя. Рука до локтя и пальцы - шевелилась, с ногой было чуть хуже. Речь вернулась, это - очень хорошо. Неприятное чувство страха, когда я дома мычала, и меня никто не понимал, ещё не покинуло меня.
Когда капельница кончила капать, я попросила сестру поставить мне судно, она мне объяснила, что для этого есть нянечка, и зовут её, кажется - Мария Ивановна. Всему нужно было учиться, но всё прошло хорошо.
Принесли завтрак - гречневая каша и чай с молоком. Каша мне показалась на редкость вкусной. С трудом подтянулась вверх на подушке. Ела правой рукой. Левая пока не поддавалась моим усилиям поднятье. Но пальцы шевелились.
После завтрака мне поставили ещё одну капельницу с лекарством в довольно большом баллоне. Когда мне ставили следующую капельницу, я спросила - не много ли?... Мне ответили, что капать будут целый день и всю ночь.
Смотреть на капельницы, и следить, как они капают - мне надоело, и я стала осматриваться кругом. Слева кто-то за занавеской лежал молча, но всё время старался ухватиться пальцами руки за плёнку, и потянуть перегородку на себя... Справа от меня оказалась настоящая деревянная перегородка, в верхней половине которой было - стекло. Приподняв голову, я увидела за стеклом лежащего на боку маленького мужчину. Он не шевелился, возможно - спал.
В реанимации было тихо, иногда переговаривались между собой забегавшие сюда мальчики-санитары. И только один больной практически всё время что-то говорил. И не просто говорил - он периодически ругался нецензурными словами. К нему подходили, уговаривали успокоиться.
В какой-то момент, когда весь медицинский персонал отсутствовал, этому разговорчивому мужчине удалось отвязаться (он, оказывается, был привязан к койке). Он вскочил и побежал к двери. Когда он пробегал мимо моей койки я его разглядела. Это был довольно странного вида мужчина: небольшого роста, руки и ноги походили на конечности шимпанзе. Подгузники при беге начали сползать. С рук спускались бинты, видимо, которыми он был привязан к кровати, и которые ему удалось развязать. Но самым странным было его лицо. Его лоб резко выдавался вперед, и между нависающим над лицом лбом и носом было точно - градусов 90. Он на бегу выкрикивал слова - "Вы все - клоны, клоны! Все - клоны"...
Я громко позвала - "Сестра! Сестра!". На мой крик выскочили в коридор два санитара. Я им пальцем показала в сторону пробежавшего больного. Они его догнали и вернули на кровать. Наверное, привязали снова...
Поздно вечером к моей кровати подкатили кресло на колесиках. Мне сказали, что меня переводят в палату. И, действительно, меня уже не на каталке, а на кресле перевезли в ту же палату № 4. "Моя" койка у стены была уже занята. И меня положили на среднюю койку - справа. В палате уже все спали, и я, уставшая от пережитого за день, тоже постаралась заснуть...