В одной из известных клиник американского города Принстона умирал гений, создавший теорию относительности, - Альберт Эйнштейн. Последняя его жена Маргарита отошла от постели физика и уступила место немолодой сиделке.
Маргарита тяжело прощалась со своим талантливым мужем. Последнее время его мучили боли в сердце, временами становившиеся совершенно нестерпимыми, которые изредка отпускали, и тогда на лице страдальца появлялась удивительная улыбка, которую она ранее никогда не замечала. Альберт посмотрел на нее ласково и сказал:
-Я-то здесь мое дело выполнил. А ты спи спокойно...
Позже она постоянно думала, почему он сказал ей именно эти слова. Нет, нет, не те слова, где он говорил о выполнении своего земного дела, а о том, чтобы я спала спокойно. Что значили эти слова!? В них крылась какая-то загадка... Может быть он догадывался о том, что я выполняла свою роль жены и одновременно работала в интересах Советского Союза? Альберт никогда не был в этой стране, и он просился туда, однако вождь всех времен и народов отказал ему по непонятной причине.
Она вышла на свежий воздух из больничной духоты, вдохнула его полной грудью, и на глазах ее выступили слезы:
-Неужели это - конец, и мой любимый Альберт умирает!? Он так сегодня смотрел на меня, как будто прощался, как будто видел меня в последний раз... Всемогущий, Господи, укрепи его, помоги ему, дай ему благий конец!
Маргарита истово молилась и одновременно ругала себя:
-Прости меня, Господи, не ведаю я , что творю, а если он еще будет жить!?
Апрельская ночь была полна весенних звуков, которые кричали о жизни, о любви, а за больничным окном умирал ее муж.. Это было так несуразно, так противоестественно, что она выкрикнула в полуночную тьму:
-Господи, но так ведь не может быть! Это - неправда! Сейчас я вернусь в палату, подниму моего Альберта и мы поедем с ним домой.
Слезы заливали ее лицо, но она не замечала их, она радовалась им, радовалась этой, возникшей в ее голове благодатной мысли о том, что сейчас они вместе поедут домой и будут, укрывшись пледом пить горячий чай и говорить, говорить...
Она не заметила, как ее кто-то подхватил под руки и повел к машине.
За окнами машины была беспроглядная темень, которая изредка прерывалась яркими сполохами дальних зарниц.
"Хороший человек всегда уходит в дождь! - мелькало в ее сознании под тихое убаюкивающее шуршание шин, - всегда уходит в дождь, .. в дождь!"
Альберт сделал движение, чтобы подняться, но силы покидали его, и он упал опять на спину, тяжело дыша.
-Das ist unmoglich! (это невозможно! -немецк.) - повторял он прерывисто, - das ist unmoglich! .. unmoglich!
Сиделка подскочила к нему, но ничего не могла понять.
...вот маленький Альберт держит в своих руках компас, который поразил его детское воображение. На нем изображена стрелка, которая замерла в одном направлении : синей стороной на Nord (север), красной на Zuid( юг). Вдруг она начала вращаться со страшной скоростью, меняя свое направление
с севера на юг и - обратно. Потом север и юг пропали, уступив место каким-то страшным, непонятным словам: Tod (смерть), Leben (жизнь), которые з закружились в жуткой круговерти. Сначала синяя стрелка показывала на жизнь, затем на смерть, они чередовались в своей, только им ведомой последовательности...
Затем в его руках оказалась скрипка, любовь к которой привила ему его мать Паулина. Впервые он не знал, что же ему сыграть на ней. Все мелодии, которые он знал и любил вдруг улетучились из его сознания. А зрители, которые были вокруг него просили:
-сыграй нам что-нибудь, сыграй!
Маленькому Альберту было стыдно перед зрителями, что он вдруг все произведения забыл. Зрители находились в темноте и их не было видно, а сам он стоял на ярком свету и виновато улыбался.
-Сыграй нам что-нибудь из Моцарта, из Моцарта - сыграй! - просили из зала.
Альберт поднес смычок к скрипке и долго не решался извлечь из него первый звук и, наконец , тронул им струны инструмента и на зрителей в зал хлынули первые аккорды "Реквиема" Моцарта. Так вдохновенно он не играл никогда в своей жизни. Ему казалось, что это не он, кто-то другой, неведомый, водит его смычком, извлекает из скрипки чарующие, печальные и вместе с тем светлые звуки, от которых в зале раздаются восхищенные возгласы..
"Это не я! - хотел им крикнуть Альберт, -это не я играю на скрипке, это... это..." Но его руки, глаза, сердце, ум, слились в едином порыве с удивительным инструментом, составили с ним одно неразделимое целое, из беспредельной власти которого он совершенно не мог вырваться...
Давно прошедшие жизненные события оживали в памяти и следовали одно за другим и нельзя было понять, во сне это происходит или наяву. В кратком промежутке времени полусна -полуяви они были спрессованы, сжаты, как материя, страшной силой гравитации: десятки лет превратились в часы, часы - в минуты..
" Для меня время сейчас идет совершенно по - другому, - думал Эйнштейн,- и мне трудно определить - быстрее или медленнее чем в реальной жизни. А что значит в реальной жизни, разве я нахожусь вне этой реальности?"
Согласно созданной им теории относительности для движущегося материального объекта со скоростью, близкой к скорости света, время замедляется.
"Но , ведь, я же сейчас нахожусь в состоянии покоя, почему мне кажется, что время пошло быстрее? Разве я миновал нулевую точку на неведомой оси координат и приближаюсь к отрицательной скорости света?
Абсурд какой-то! Но тем не менее дело обстоит именно так."
Альберт вспомнил утверждение А. Пуанкаре, которое впоследствии стало постулатом в его теории относительности:
"Законы природы должны быть одинаковы как для неподвижного наблюдателя, так и для наблюдателя, находящегося в состоянии равномерного и прямолинейного движения. Так что не существует и не может существовать способа обнаружить, находимся мы в состоянии такого движения или нет?"
Откуда следовало, что длительность протекания любых одинаковых процессов в разных инерциальных системах, ta -в неподвижной и tb - в движущейся, должны быть одинаковы независимо от скорости движения.
"Однако эти процессы, эти события жизни сейчас протекают совершенно не так, как должно быть.. Разве изменились законы, действующие в материальном мире ? Абсолютно, нет. Тогда почему события, происходящие в моем мозгу, не подчиняются этим законам? Разве мысли не материальны? Или они подчиняются действию других законов? Законов, действующих в мире нематериальном, духовном? А ведь тогда, в 1911 году на конгрессе в Брюсселе А. Пуанкаре был категорически против моей теории относительности. Способно ли человечество объяснить все происходящее вокруг нас и внутри нас только законами, действующими в материальном мире?
Эффект "растяжения времени" в результате изменения скорости движения предмета имеет под собой чисто математическое основание.
Формулировка основных научных результатов, полученных в специальной теории относительности, их увязывание с классической теорией И. Ньютона или Дж. Максвелла, приводит к противоречию, которое невозможно разрешить
в рамках трехмерного пространства. Необходимо было найти способ сделать это через четырехмерное пространство, где соблюдение постоянства скорости света не будет иметь никакого отношения к математическим особенностям механических или электромагнитных явлений. Иными словами разъяснить суть своей теории с помощью привычных для восприятия понятий классических физических методов.
Альберт вспомнил, что для объяснения специальной теории относительности ему пришлось около 10 лет готовить для ее понимания - основные положения общей теории относительности.
"А может быть, -думал физик, - что именно сейчас наука столкнулась с совершенно непонятным фактором Времени, которое никто до сих пор не может объяснить..." Его невозможно "пощупать", увидеть в микроскоп или уловить с помощью специальных приборов, как это можно сделать с объектами материального мира. Хотя один из таких микрообъектов - электрон, оказывается, вовсе не находится на своей орбите, он может одновременно находиться в нескольких местах. А тут - Время! Может быть для него действуют совершенно другие, неизвестные нам законы, и нашими законами материального мира его объяснить невозможно!? "
Эйнштейн не мог знать, что значительно позднее его академик Б. Раушенбах возьмет на себя смелость математически доказать существование Бога в виде трех векторов, выходящих из одной точки.
" Может быть наше познание лежит не в противопоставлении науки и религии, а в их взаимосвязи и изучении со всеми их специфическими законами? Религии всегда могут укрыться в областях, которые наука пока не может объяснить. Бог - это загадка. Но загадка постижимая. Я ничего не испытываю кроме трепета, когда наблюдаю законы природы. Нет законов без законодательства, но как выглядит законодатель? Конечно, он не похож на большого человека. Несколько столетий назад я был бы сожжен или повешен. Тем не менее, я был бы в хорошей компании."
Его мысли опять вернулись к семье:
"я потерпел два бесславных поражения в браке и за всю жизнь так и не нашел единомышленников, за исключением, быть может Ньютона."
Эта последняя мысль показалась ему самому довольно странной, ведь, И. Ньютон умер за двести с лишним лет до него, во-вторых, - он был глубоко верующим в Бога, и, наконец, Исаак был приверженцем классической науки.
"Только счастливый человек может создать хорошую теорию" -крутилось в голове у Альберта, - " только счастливый". А был ли я счастливым человеком, принесла ли мне наука, которой я посвятил всю свою жизнь без остатка, чувство удовлетворенности? В Германии в 1900 -е годы за мой независимый (от чего?) характер меня третировали мои профессора и закрывали мне путь в науку, я до хрипоты спорил с преподавателями, которые не хотели понимать меня...
А семья? Был ли я счастлив в семье? Сколько горя я принес моей первой жене Милеве Марич своими несносными принципами, в которые я , словно в Прокрустово ложе, пытался втиснуть ее жизнь? Не потому ли и второй сын Эдуард родился слабоумным, как расплата за мои умствования?
В 1 час 25 минут ночи все было кончено. На кровати лежало безжизненное тело гениального физика, в правой руке которого был зажат странный прибор, похожий на компас: вместо севера и юга на нем стояли слова "Tod" (смерть) и "Leben" (жизнь), а между ними, как на обычных часах находились цифры. Синяя северная стрелка замерла между единицей и двойкой. Когда сиделка взяла в руки удивительный прибор, синяя стрелка дрогнула, и отправилась вспять. Она прошла синюю надпись "Tod" и пошла дальше. Начался обратный отсчет времени...