Пустынные скалы на берегу моря. Гефест, Власть и Сила вводят закованного в цепи Прометея...
Власть обращается к Гефесту и требует исполнить приказание отца - Зевса - "и святотатца этого к скалистым здешним кручам крепко-накрепко железными цепями приковать навек".
Прометей наказан за то, что "огонь похитил он для смертных".
Для простодушного трудяги Гефеста роль палача тяжела и неприятна: "Ужель я бога, мне подобного, к суровым этим скалам приковать решусь?"
Но другого выхода нет! Гефест понимает, что "всего опасней словом пренебречь отца".
Вздыхая и обливаясь слезами, он укоряет Прометея: "Вот человеколюбья твоего плоды... Ты бог, но гнева божьего ты не боялся".
И все же Гефест медлит, пытается оттянуть время и как-нибудь избежать тяжкой обязанности. Безжалостный Власть подгоняет его: "О нем скорбеть что толку? Где помочь нельзя, там и напрасно убиваться нечего."
Власть понукает и покрикивает: "Теперь шипом железным и безжалостным ему с размаху, с силой грудь насквозь проткни", "теперь кольцом железным охвати бока!", "спустись теперь и скуй покрепче голени", "теперь покрепче гвозди вбей в отверстия"...
Несчастный Гефест в ужасе от происходящего. Но Власть уже не обращает внимания на его жалобы и стоны и обращается к Прометею: "Вот теперь и буйствуй, и права богов букашкам однодневным отдавай".
Прометей, взывает к небесному своду, к ветрам бескрылым, к потокам морским и солнцу: "Глядите все, что боги богу сделали!... Эту позорную казнь изобрел блаженных богов новоявленный вождь".
Прометей готов с величайшей легкостью принять свой жребий. Он не сожалеет о том, что людям оказал почет - "искру огненную тайком унес". Он знает, "всех искусств учителем она для смертных стала и началом благ".
И пусть теперь он скованный, несчастный бог, ненавистный Зевсу и всем другим богам! - "Они ненавидят меня потому, что меры не знал я, смертных любя".
Со стороны моря, в крылатой колеснице, появляются Океаниды. Они в слезах, они взывают к Прометею: "Кто боль твою не разделяет? Зевс один. Упрям и дик, он Урановых детей злобно душит."
Океаниды понимают, Зевс уймется лишь тогда, "когда насытит сердце или кто-то, изловчившись, власть у него отнимет силой".
Прометей сообщает им, что ему лишь известна тайна нового заговора, что время придет, и правитель богов попросит его "указать и раскрыть тот заговор новый, который его державы лишит и престола".
Испуганные Океаниды умоляют строптивца придержать язык: "Непреклонно сердце Зевса, тверд и жесток рожденный Кроном".
Однако Прометей считает свою лишь волю законом, он предсказывает время, когда согнется Зевс, смягчится, уступит, потому что заставит нужда: "Уймет он тогда безумный свой гнев и сам поспешит, союзник и друг, ко мне как к союзнику-другу".
Прометей вспоминает, как началась война между богами. Ему тяжко об этом думать, но молчать невозможно.
Он начинает горестное повествование:
"Когда среди бессмертных распря вспыхнула
И меж собою боги перессорились,
Одни с престола Крона сбросить чаяли,
Чтоб Зевс царил, другие же владычества
Над божествами не желали Зевсова,
Тогда титанам, неба и земли сынам,
Помочь советом добрым я хотел".
Но его совет титаны отвергли, "презирая вкрадчивость и всякое лукавство". Они надеялись, что грубой силой захватят власть. Но мать Прометея, Гея, заранее знала исход той битвы и много раз предостерегала сына, что "победитель победит не силою, а хитростью, коварством".
Прометей тщетно убеждал титанов,- они и слушать его не хотели! И, видя такую реакцию, он посчитал за лучшее вместе с матерью перейти на сторону Зевса. Тот помощь принял, и стараниями Прометея "в черной пасти Тартара бесследно сгинул Крон и все, кто с ним сражался рядом".
И вот как "наградил" Зевс своего благодетеля - Прометея! Поверженный бог горько жалуется на неблагодарного Зевса: "Болезнь такая, видно, всем правителям присуща - никогда не доверять друзьям!"
После короткого отступления Прометей продолжает повествование:
"Едва успевши на престол родительский
Усесться, сразу должности и звания
Богам он роздал, строго между ними власть
Распределил. А человечьим племенем
Несчастным пренебрег он. Истребить людей
Хотел он даже, чтобы новый род растить"...
Прометей знал, что никто, кроме него не посмеет противиться новоизбранному правителю: "А я посмел. И племя смертное от гибели в Аиде самовольно спас".
Океаниды желают знать, это единственное прегрешение, или в чем другом он провинился перед Громовержцем? И Прометей отвечает им: "Еще у смертных отнял дар предвиденья. Я их слепыми наделил надеждами".
Океаниды умоляют его хорошенько теперь думать, как помочь своей беде. Но Прометей признается, что он и раньше знал, прекрасно знал, что делает. И все же, людям помогая, сам на пытку шел. Он лишь просит сестер быть сострадательными, "беду чужую видя".
Исполненные сострадания, Океаниды спускаются к скале. В это время со стороны моря, на крылатом коне, появляется Океан. Увидев его, Прометей приветствует его недоверчиво:
"Поглядеть на жребий мой
Сюда пришел ты, горю посочувствовать?
Что ж, погляди".
Дружественный бог пытается смягчить гнев Прометея и просит его смириться - "ведь новый нынче над богами царь!" Океан советует не произносить более резких и злобных речей - "их Зевс, хоть высоко сидит, услышать может!" Океан просит мученика не упорствовать в гневе:
"Но сам ведь видишь, Прометей, как дорого
Приходится за дерзкий свой язык платить".
Тогда Прометей напоминает ему самому, что и он не стоял в стороне от его замыслов против Зевса, но сухим вышел из воды. И предостерегает, чтобы Океан сам поостерегся Зевса: "Его ты не упросишь. Он ведь к просьбам глух"
И потому просит друга не вмешиваться, а лучше - уйти:
"Да, я страдаю. Только из-за этого
Я на других не стану навлекать беду".
Прометей достаточно мучается, вспоминая судьбу Атланта-брата, который после поражения в войне богов, в наказанье, " столб земли и неба, тяжесть непомерную, в краю вечернем держит на плечах своих".
Еще больно Прометею думать, "что дитя земли, стоглавый обитатель Киликийских гор, злосчастный великан, Тифон неистовый, побит и сломлен". Прометей припоминает горькую историю Тифона:
"Челюстями страшными
Он скрежетал, бунтуя против всех богов.
Глаза его сверкали диким пламенем,
Вот-вот, казалось, Зевсову низвергнет власть.
Но Зевс в него стрелу свою бессонную
Направил, громом и огнем разящую,
И вмиг с его бахвальством и надменностью
Покончил. Прямо в грудь стрела ударила,
Испепелила силу, мощь дотла сожгла,
И нынче, дряблой распластавшись тушею,
Подножьем Этны накрепко придавленный,
Близ узкого пролива он лежит, Тифон,
А на высоких кручах раскаленное
Кует Гефест железо..."
Еще раз Прометей советует Океану самого себя жалеть и спасать, а уж он все готов стерпеть, что выпадет...
Однако Океан вступает с ним в спор, стараясь переубедить:
Океан: Иль ты не знаешь, Прометей, что вылечить
Способно слово бурный, нездоровый гнев?
Прометей: Да, если ты смягчаешь сердце вовремя,
А не смиряешь силой раздраженный дух.
Океан: Не понимаю, что тебе не нравится
В отзывчивой отваге? Объясни, прошу.
Прометей: Пустое рвенье, простодушье глупое.
Океан: Упрек не страшный. Это очень выгодно -
Глупцом казаться, если ты совсем не глуп.
Но Океан не может заставить Прометея переменить решение и на прощание говорит: "Твое несчастье, Прометей, наука мне".
Прометей желает ему всего хорошего: "Ступай и будь, как прежде, рассудителен".
Океаниды, наблюдая за встречами и разговорами, хором поют:
"Зевс владычествует грозно,
По своим законам правит,
Свысока копьем всевластным
Он грозит отставным богам...
Все, чей дом в краях соседних
Азии, страны священной,
О твоей тоскуют доле,
Соболезнуют тебе...
Плачут дочери Колхиды,
Что не знают страха в битве,
Плачут скифские кочевья
На далеком краю земли...
Плачут Азии герои,
Что живут вблизи Кавказа,
В городах, на склонах скал,
Ратоборцы, и вторит им
Острых копий бряцанье"
Но Прометей просит их не плакать, не скорбеть о нем, а лучше послушать "о бедах человеков":
"Ум и сметливость
Я в них, дотоле глупых, пробудить посмел...
Они глаза имели, но не видели,
Не слышали, имея уши. Теням снов
Подобны были люди, весь свой долгий век
Ни в чем не смысля. Солнечных не строили
Домов из камня, не умели плотничать,
А в подземельях, муравьями юркими,
Они без света жили, в глубине пещер...
Я первый, кто животных приручил к ярму,
И к хомуту, и к вьюку, чтоб избавили
Они людей от самой изнурительной
Работы. А коней, послушных поводу,
Красу и блеск богатства, я в повозки впряг.
Не кто иной, как я, льняными крыльями
Суда снабдил и смело по морям погнал.
Вот сколько ухищрений для людей земных
Придумал я..."
Прилежно внимая его повествованию, Океаниды все же просят найти такое снадобье, чтобы самому исцелиться. Но Прометей не слушает их и продолжает перечислять все то благое, чему он научил смертных:
"А богатства, скрытые
В подземных недрах - серебро и золото,
Железо, медь, - кто скажет, что не я, а он
Их обнаружил первым и на свет извлек?
Короче говоря, одну ты истину
Запомни: все искусство - Премотеев дар".
Океаниды высказывают надежду, что настанет день, когда он наконец-то вырвется из плена и будет столь же могуч, как Зевс. Прометей и сам в этом не сомневается, потому что судьба превыше всех богов! А кормовым веслом судьбы правят три Мойры да Эринии, с которыми могущественный Зевс не может спорить. Потому Прометеевы муки исцеляет мысль, что "Зевс от предрешений не уйдет судьбы".
И все же, страдания мученика страшат робких Океанид. Они обращаются с мольбой к Верховному Владыке:
"Зевс, что над миром царит,
Сердце мне да не полнит строптивой силой...
Да не унижу хулой
Уст моих. Этим желаньям вовек да не буду верна.
Сладкая доля - всю жизнь
Жить, согревая душу надеждой твердой,
Счастьем безоблачным и веселым..."
Океаниды начинают винить Прометея в излишней заносчивости: "Страх перед Зевсом забыв, смертных ты чтил непомерно, ты был строптив, Прометей". Они убеждены, что смертные никогда не оценят по достоинству его самопожертвования, потому что люди жалкие и беспомощные, глупые и неблагодарные:
"Помощи ждать? От тех ли, чей век, как день?
Ты ли не видел, как слеп и бессилен
Род человеческий, немощью, словно сном,
Скованный? Нет, во веки веков не сможет
Воля людей нарушить законы Зевса".
Неожиданно вбегает Ио - возлюбленная красавица Зевса, превращенная ревнивой женой Герой в корову. Преследуемая жалящим оводом, она на короткое время останавливается, видя прикованного к скале Прометея: "За какую вину гибнешь, ответь". - "Я Прометей, который людям дал огонь". - "Кто к этому утесу приковал тебя?" - "Рука - Гефеста, а решенье - Зевсово".
Прометей сообщает Ио, что ему известно все о ее прошлом, настоящем и будущем. Она умоляет его открыть завесу будущего, но тут в разговор вмешиваются Океаниды, которым хочется знать печальную историю красавицы.
Она рассказывает, как счастливо жила в доме своего отца, пока ночами не стали ее преследовать "вкрадчивые видения", "голоса", которые сообщали, будто к ней воспылал пылкой страстью самый могущественный бог. "Голоса" звали и манили ее на зеленый луг, где она могла бы разделить ложе Зевсово...
Девушка поведала о снах отцу, и тот обратился в гадателям, прорицателям, оракулам. Однако, полученные ответы казались темными, лишенными смысла. Наконец, прорицатель Локсий расшифровал "приказ видений": прогнать дочь, чтоб отчий дом и родину покинув, она скиталась на краю земли. - "А не прогонит - огнеглазой молнией ударит Зевс, и сгинет весь Инахов род".
И вот несчастный отец покорился прорицанию Локсия - "прогнал с порога дома, покорился он узде, в которой держит нас всесильный Зевс"... Так начались нечеловеческие страдания Ио.
Слушая ее повествование, Прометей, не удержавшись, восклицает:
"Не находите ль,
Что царь богов во всех своих деяниях
Равно жесток? Желая с этой смертною
Совокупиться, бог в такое странствие
Погнал ее. Поклонник грозный, девушка,
Тебе достался."
Прометей предсказывает: "Все, что ты услышала, еще и не начало мук твоих", и дальше ее ждет "бушующее море неизбывных мук". И все же он успокаивает девушку, предсказываю падение ее мучителя - Зевса. Ио не в силах поверить его предсказаниям.
Ио: Возможно ль, что лишится Зевс владычества?
Прометей: Ты, думаю, была бы рада этому.
Ио: Еще бы! Ведь от Зевса и беда моя.
Прометей: Так знай же: это сбудется воистину.
Ио: Но кто отнимет у него державный жезл?
Прометей: Сам и отнимет безрассудным замыслом.
Ио: Каким? Скажи мне, если не опасно знать.
Прометей: Он вступит в брак, и в этом он раскается...
Сын у него родится посильней отца.
Ио: И Зевс никак от этой не уйдет судьбы?
Прометей: Если свободу мне не возвратят, то нет.
Ио: Кто ж против воли Зевса это сделает?
Прометей: Он из твоих потомков, избавитель мой.
Ио: Что говоришь ты? Отпрыск мой спасет тебя?
Прометей: Да, в третьем поколенье от десятого.
Дальше, выполняя просьбу Ио и Океанид, он рассказывает, что еще предстоит ей вытерпеть и сообщает, кто и когда избавит его от мук. Слушая печальное повествование, Океаниды снова поднимают плач и поют:
"Мудр, о, поистине мудр
Тот, кто впервые понял и вслух произнес:
"С равными нужно
В браки вступать, чтоб счастье свое найти.
Если ты нищ и убог, то богатых, пресыщенных
И родовитых, надменных, напыщенных
Обходить старайся стороной...
Нисколько мне не страшно с равным в брак вступить,
Но не взглянул бы на меня
С неумолимой страстью бог высокий!
Безнадежна тут надежда, безвыходен выход,
Я не знаю, как жить тогда,
И не вижу, как мне уйти
От Зевсовой мудрой власти".
Прометей еще раз напоминает им о неизбежной участи самого могущественного бога:
"При всем его тщеславье даже Зевс еще
Научится смиренью. Он готовится
К такой женитьбе, что во мрак безвестности
Его с престола сбросит. Тут и сбудется
Проклятье Крона полностью, которое,
С престолом расставаясь, произнес отец...
И страшного паденья не спасется Зевс:
Непобедимо сильного противника,
Врага на диво сам себе готовит он.
Противник этот пламя жарче молнии
Придумает и грохот посильней, чем гром,
И в море он трезубец посейдоновский
Швырнет, который землю, как болезнь, трепал.
И Зевсу будет худо, и узнает Зевс,
Как непохоже рабство на владычество".
И все же Океаниды слушают его с недоверием: "Отводишь душу, Зевса проклинаешь всласть". И опять: "Неужто сладить с Зевсом сможет кто-нибудь?", "Не страшно ли такие говорить слова?". И старая песня: "А вдруг еще больнее мучить вздумает?"
Прометей ко всему готов:
"Робей пред всякой властью, льсти, заискивай.
А мне до Зевса дела никакого нет.
Пусть правит, как угодно в свой короткий срок,
Ему недолго над богами властвовать"...
Неожиданно он останавливается, потому что видит гонца "верного прислужника самодержца нового": "Какую-нибудь новость сообщит сейчас".
Появляется Гермес - с посланием. Обзывая Прометея "пронырой и брюзгой", "предателем", "огнекрадом", он передает суть своего визита:
"Отец велит о браке упомянутом
Тобой хвастливо, браке, что владычества
Его лишит, поведать, не намеками,
А ясно и подробно".
Прометей достойно отвечает:
"Полны высокомерья и надменности
Твои слова. На то ты и слуга богов.
Вам, новым, внове править и незыблемой
Твердыней власть сдается вам. Не два ль царя
С твердыни той упали на моих глазах?
А третьим, вскоре я увижу, нынешний
Падет позорно. Так уже ли стану я
Богов бояться новых, трепетать, робеть?
Ка бы не так!"
Между богами вспыхивает перебранка:
Гермес: Такая же строптивость безоглядная
Тебя уже метнула в эту гавань мук.
Прометей: Но на твое холопство тяжкий жребий мой
Я променять, знай твердо, не согласен, нет.
Гермес: Наверно быть холопом камня этого
Милей, чем Зевсу преданным гонцом служить...
Ты рад, гляжу, такому обороту дел.
Прометей: Я рад ему? Такой же точно радости
Врагам своим желаю, в их числе - тебе.
Гермес: В своих ты бедах, значит, и меня винишь?
Прометей: Всех, говоря по правде, ненавижу я
Богов, что за добро мне отплатили злом.
Гермес: Великим, вижу, болен ты безумием.
Прометей: Да, болен, если ненависть к врагам - болезнь...
О, горе!
Гермес: Зевс не знает слова этого.
Прометей: Что ж, время, старясь, может научить всему...
Все взвешено давно уж и продумано.
Гермес: Пора, глупец, пора же наконец тебе
Разумно, трезво на свою беду взглянуть.
Прометей: В ушах твоя навязла речь, как моря шум.
Не смей и думать, что решенья Зевсова
По-женски устрашусь я и, как женщина,
Заламывая руки, ненавистного
Просить начну тирана, чтоб от этих пут
Меня освободил он. Не дождется, нет!..
Гермес убежден, что разговаривает с безумцем. Напоследок он предупреждает Прометея:
"Безумную речь услышали мы,
Рассудка туманного странный язык.
С ума он сошел. Его похвальба
Похожа не бред. Он болен душой!"
И, уже обращаясь к Океанидам, советует им возвращаться по домам по добру - по здорову:
"А вы , печальницы, горю его
Сочувствия полные, вы теперь
Из этих недобрых уйдите мест
Быстрее, чтоб ум не отшибли у вас
Небесного грома раскаты".
Неожиданный ответ Океанид приводит посланника Зевса в изумление:
"Как смеешь ты низости нас учить?
Что вытерпеть должно, вытерпим с ним,
Предателей мы ненавидим, и нет
Порока для нас
Гнусней и мерзей вероломства".
В гневе бог предостерегает морских дев:
"Что ж, помните, загодя вас остерег,
И роком настигнутые, судьбу
Уже не кляните. Сказать, что Зевс
Нежданно обрушил на вас удар,
Теперь вы не в праве. О нет, себя
Вы губите сами, зная, на что
Идете. Беды безвыходна сеть,
Но вас не манили в нее тайком,
Запутало вас безумье"
Гермес удаляется. Раздается гром и подземный грохот.
Прометей:
"Уже дела пошли, не слова.
Земля закачалась.
Гром грохочет, в глубинах ее глухим
Отголоском рыча. Сверкают огнем
Волны молний. Вихри взметают пыль..."
Удар молнии - и Прометей проваливается под землю...
Герой древнегреческой трагедии гибнет. Зевс побеждает, но Судьба решает все.
И через 2000 лет произведение Эсхила звучит, точно написанное в наши дни...
SOS! Срочно нужна помощь. Карта Сбер: 4817-7602-0876-3924