АННОТАЦИЯ. Люсе фатально не везёт ни в любви, ни в дружбе. Замужество, счастливое вначале, кончилось для неё слезами и горьким разочарованием. Люся умеет дружить и ценит дружбу, но для подруг она - серый невзрачный фон, на котором можно блеснуть. На дне рождения Люся знакомится с Ритой, с которой они становятся друзьями. С Ритой не приходится скучать, но парень, в которого Люся влюбилась с первого взгляда, не обращает на неё внимания и выбирает Риту.
* * *
В это утро Люся проснулась счастливой – как просыпалась в детстве, когда каждый наступающий день обещал нечто восхитительно неизведанное. Такого с ней не случалось уже давно. Детство давно кончилось, а вместе с ним навсегда ушло и забылось волнующее предвкушение праздника и ожидание чуда. А теперь вернулось! И щекотно таяло в груди, как если бы Люся выпила стакан ледяной газировки: где-то внутри сладко лопались невидимые пузырьки, и от переполняющего душу восторга хотелось смеяться.
Люся не выдержала и рассмеялась – радостно и звонко. И взглянув на часы, резво вскочила с кровати. Сегодня они с Ритой едут на Пироговское водохранилище – большое как море, с белыми чайками, желтыми песчаными отмелями, зелеными травянистыми пляжами и синей водой со скользящими по ней разноцветными парусами… В яхт-клуб! На целый день! И весь этот длинный июньский день будут купаться, загорать и кататься на обещанном Ритой гидроцикле, принадлежащем яхт-клубу, членом которого был Ритин отец и сама Рита (при ближайшем рассмотрении «гидроцикл» оказался обыкновенным водным велосипедом с вертящимися педалями-лопастями, но Люся все равно была от радости на седьмом небе).
«Здорово! Как здорово, что у меня есть Рита!» - думала Люся, перетряхивая весь свой гардероб и перекладывая с места на место юбки, блузки, футболки и шорты – одеться следовало красиво, ведь они не просто загорать едут, а в яхт-клуб! Люся отбирала одежду тщательно, чтобы не ударить лицом в грязь: красивый новенький купальник, кокетливую шляпку из соломки, так подходящую к плиссированной юбке и нарядной бело-голубой футболке с вышитыми на ней синими розами.
- Ты хоть оденься нормально, не подведи, - сказала ей Рита, и Люсю покоробило: она всегда одевалась «нормально». В таком наряде она уж точно её не подведёт.
С Ритой они познакомились случайно – просто оказались в одной компании на чьём-то дне рождения, за столом сидели рядом. Люся вертела в руках бутылку муската, который, похоже, никто не собирался пить - бутылка была запечатанной. Мускат был греческий, тамошнего розлива. Похоже, баснословно дорогой. Прищурив глаза, Люся вглядывалась в мелкий текст на этикетке. Этикетка сулила экзотический аромат, гармоничный насыщенный вкус с тонами свежей земляники и бархатное послевкусие. Люсе очень хотелось попробовать мускат, но его никто не собирался открывать, а Люся стеснялась.
Тонкая загорелая рука, охваченная изящным браслетом, вынула драгоценную бутылку из Люсиных пальцев.
- А ты, я смотрю, разбираешься в винах! – сказала Люсе сидящая рядом с ней красивая девушка.
Люся ей не ответила. Она и вправду разбиралась в винах: научила мама, у которой вся родня жила в Абхазии и Грузии, и виноградники имелись у всех. Но рассказывать об этом соседке по столу ей не хотелось. Между тем Люсина соседка, мастерски управляясь со штопором, уже открывала экзотический кипрский мускат.
- Здесь не та компания, в винах никто ни фига не понимает, – объяснила она Люсе. – Все коньяк глушат да вискарём наливаются. Или брэнди лакают. А это – не для всех, это для тех, кто понимает. Для нас! И мы её уговорим за вечер – на двоих. И насладимся – бархатным послевкусием!
Люся улыбнулась и неожиданно для себя самой ответила: «Насладимся! Наливай!»
- За знакомство! Меня Рита зовут. А ты Люся, я знаю. – Рита подняла бокал. – За нас!
«Ничего-то ты обо мне не знаешь…» - подумала Люся. Рита смотрела, как она пьёт волшебный, пахнущий земляникой мускат – мелкими глотками, смакуя – и разглядывает бокал на свет.
- А ты ничего! – одобрила Рита новую знакомую. – Знаешь толк в элитных винах.
- Знаю немного, - улыбнулась Люся. – У мамы в Грузии родня живёт, там все вино делают, виноградники у всех… Я с детства все секреты знаю.
- Она у тебя грузинка? А ты похожа!
- Нет, мама у меня гречанка, но не совсем, а с кем-то там… из местных, - Люся сконфуженно замолчала, словно была виновата в чём-то. Вот всегда у неё так. Начнёт говорить и пожалеет...
- Ну, я и говорю, похожа.
- Совсем не похожа! Так все говорят, вся родня…
- Ну, тогда не знаю… А мне кажется, ты всё-таки похожа, - не сдавалась Рита. – А я – просто мамина копия, и характером, и лицом. Так папа говорит. Мы с ним вдвоём живём. А мамы нет… уже давно. Вот так… - дрогнувшим голосом закончила Рита, взяла Люсину руку в свою и крепко сжала. Люся ответила на пожатие. – Давай, что ли, за родителей выпьем. Второй тост всегда пьют за родителей.
- Я знаю, - улыбнулась Люся. Рита ей нравилась. Нравилась её откровенность и дружеское рукопожатие. Мускат растекался по горлу мягким бархатным теплом, оставляя терпкий аромат. Пытаясь его удержать, Люся зажмурилась и забормотала, не выпуская Ритину руку из своей.
- Чернослив и… и мята. «Изабелла», кажется, а может быть, «Мускатный белый»… нет, скорее всего, «Изабелла», и ещё смородина. И земляника.
- Слушай! Ты прямо в точку попала!! Именно это я и чувствую, смородина, и мята, и… всё, как есть! Как это у тебя получается? Ты прирождённый сомелье! – изумилась Рита.
Через минуту они увлечённо болтали обо всём подряд, с аппетитом поедая салаты и закуски и запивая их греческим мускатом. Новая подруга с ходу начала рассказывать Люсе про своих «мальчиков». Их у Риты было без счёта, и с каждым – был роман. Рита говорила – отношения. Об этих самых отношениях она и рассказывала Люсе без малейшего стеснения, глядя на подругу – в ожидании её реакции – серыми огромными глазами в длинных ресницах. Глаза были – честные. То, о чём рассказывала Рита, было – беспринципным и бесчестным. Люся так и сказала.
- А ты молодец! – одобрила Рита. – Другие тоже так думают, а вслух сказать боятся. А ты сказала. Я таких уважаю.
- Да ты что? Ты и другим рассказывала – такое? – ужаснулась Люся.
- Да я не всем, я только на работе, с девчонками… с сотрудницами, то есть, - оправдывалась Рита.
- С ума сошла! Они же смеяться будут! Грязью поливать! – негодовала Люся. – Зачем же ты…
- Не будут. Побоятся, - лаконично ответила Рита.
- А почему тебя надо бояться? – не поняла Люся. И Рита объяснила – почему.
Ритин папа был директором какого-то крупного объединения с длинным названием (Рита говорила – корпорации) и вдобавок возглавлял НИИ, где работала Рита. Кто же отважится сплетничать о директорской дочке? – Рите сходило с рук всё. Она могла появиться на работе за полдень. Торчала часами в буфете. Рассказывала в курилке о своих бесконечных «лав-стори», чувствуя на себе восхищённо-завистливые взгляды: дружить с Ритой хотели все.
Люся названия корпорации не запомнила. Как и названия Ритиного НИИ. Зато про парней постаралась запомнить всё. Все Ритины приёмчики и уловки. На всякий случай. Хотя никаких «случаев» в Люсином обозримом будущем не предвиделось: Люся была некрасивой. Неинтересной. И как следствие – неудачливой, нелюдимой и стеснительной. Одни сплошные комплексы.
У Риты комплексы отсутствовали напрочь. Она знала себе цену и радовалась, когда её оценивали другие – оценивали по достоинству. Зарплата Ритиного отца позволяла ей… Да всё позволяла! Рита одевалась в дорогих магазинах, любила посещать модные салоны, у неё был свой парикмахер (Рита говорила – визажист) в престижном дамском салоне, личный инструктор в элитном фитнес-клубе, знакомый жокей на ипподроме, куда Рита имела беспрепятственный доступ – как завзятая лошадница и неплохая наездница. Что ещё? – Без счёта – ювелирных безделушек и прочих аксессуаров. И ухажёров – без счёта.
В курсе Ритиных дел были все сотрудники папиного НИИ: Рита любила сплетничать с подругами в курилке, а их у неё было – тоже без счёта: дружить с директорской дочкой хотелось всем. Эти так называемые подружки за глаза дружно осуждали Риту, называя её свистелкой (за страсть к историям), по****ушкой (за страсть к противоположному полу) и побрякушкой (за страсть к украшениям). Впрочем, разговоры велись кулуарно, а вслух говорить боялись: всё-таки дочка директора.
Рита ни о чём не подозревала и чувствовала себя на работе как рыба в воде. Точно так же она чувствовала себя в любой, даже малознакомой, компании. Рита пылко влюблялась, бросалась очертя голову в очередную «настоящую любовь», бурно переживала очередной разрыв и со слезами делилась своим горем с сотрудницами папиного НИИ, которые все как одна числились у Риты в подружках. Надо ли говорить, что никто её не осуждал, ей сочувствовали, её понимали и все как одна были на её стороне: девчонка просто блеск, одна на миллион, а он подлец, предатель, и как его земля носит.
Расставшись с очередной «настоящей любовью», Рита с неделю ходила бледная, похудевшая и несчастная… А через неделю опять страстно влюблялась и пылко переживала, с удовольствием посвящая в свои страдания весь женский состав НИИ в возрасте от восемнадцати до тридцати. Ритины глаза сияли, как два маленьких солнца, голова горделиво приподнята, походка пружинисто-грациозна… Девочка блеск! Одна на миллион!
«Бразильский сериал, двести пятьдесят шестая серия!» - смеялись сотрудники НИИ, когда за Ритой захлопывалась дверь…
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2016/08/14/1928