ПЕРВАЯ ПРИВИВКА
И вот наступил день, когда Максюшку решили отвезти на прививку. До этого Папа несколько раз созванивался с ветеринаром и своими друзьями, у которых имелись собаки. И каждый из друзей подолгу рассказывал о своём ненаглядном, возбуждённо расхваливая его. Судя по рассказам, все псы были настолько умны и дрессированы, что свободно могли выступать в цирке или служить на границе для поимки шпионов.
А о Максике пока рассказывать было нечего. Кроме разве того, что он весьма чистоплотный и свободолюбивый.
Оградив его конурку в прихожей досками, Папа соорудил нечто вроде загончика, чтобы щенок безнадзорно не шастал по квартире.
Однако пудеспану это не понравилось.
И он прилагал немало усилий, чтобы преодолеть противные заграждения. Иногда ему это удавалось. С трудом вскарабкиваясь на своеобразный заборчик, он переваливался через него и шлёпался на пол. При этом раздавался звук, будто бы плашмя упала наполовину наполненная водой резиновая грелка.
Поскулив и потерев лапкой ушибленный нос или бочок, Макс направлял свои стопы, куда глаза глядят. И хозяева, наблюдая, как увлечённо и настойчиво это существо открывает для себя неизведанное, прямо – таки таяли от умиления.
-Господи! Как он мне напоминает тебя,- всплескивая руками, говорила Мама Наташе.- Ты была такой же непоседой. И кричала до посинения, пытаясь высвободиться из пелёнок.
-Кричала, это мягко сказано,- добавлял Папа.- Ты не пищала, ты орала так, что твои вопли были слышны за километр от дома. И люди, слышавшие этот протест, вероятно, думали, что младенца пытают.
-Но зато, когда ты добивалась своего, и тебя распелёнывали, то сразу успокаивалась. И принималась победоносно гулить и гордо дрыгать ножонками.
- Ну да, вы всё это выдумываете,- смеялась Наташа, счастливо узнавая о своих младенческих проделках. Она слышала об этом уже тысячу раз, и готова была слушать ещё и ещё.- Выдумываете, выдумываете! И совсем мы с Максиком в этом не схожи!
Пудеспашкой теперь в основном занималась она.
Мама с утра уходила в свою детскую поликлинику.
Папа садился за компьютер.
И Наташа кормила и обихаживала малыша, представляя себя мамой, а его несмышленым маменькиным сыночком.
Однако определение н е с м ы ш л ё н ы ш щенку не подходило. Наоборот, этот малый развивался не по дням, а по часам. И всегда был себе на уме.
Во-первых, он добился того, что загончик разобрали. Во-вторых, усвоил точное время кормёжки. И если хозяева нарушали режим, тут же беззастенчиво принимался скандалить. Он садился возле плошки и требовательно тявкал, напоминая, что пришло время его обеда или ужина.
Да и едоком он оказался отменным. Соска была отвергнута буквально с первого дня. А чайное блюдце, используемое поначалу, уже в конце недели заменили плошкой.
-Нет, вы только посмотрите, как он ест!- восторгалась Мама, подкладывая юному обжоре непременной добавки.- Как будто в первый и в последний раз. Ну, не жадничай, миленький, не торопись. Никто у тебя ничего не отнимет.
Однако увещевания на парнишку не действовали. И он продолжал глотать, трястись и пыхтеть так, словно действительно до этого никогда не ел.
А попробовал бы кто-то в этот важный момент протянуть хотя бы руку к его посудинке. Щенок тут же ощетинивался, взъерошивая шерстку. И скаля острые зубки, принимался рычать, как заправский зверюган, защищающий свою добычу. Но когда плошка пустела, и пузичко было набито, малыш снова становился
доверчивым и добрым, милостиво позволяя Маме вытереть себе мордочку и лапки, которыми то и дело ненароком забирался в еду.
И вот наступил День его Первой Прививки.
С утра Папа вывел из гаража свою «тойоту». А Мама приготовила два одноразовых шприца и стерильные иголки для уколов.
-В ветлечебнице много больных животных и мы можем подхватить любую инфекцию. Поэтому пусть нас прививают нашим инструментом. И ветеринару удобнее, и нам спокойнее.
Долгое время Макса держали дома, не выводя на улицу. Однако он уже имел представление о том, что творится за стенами его дома. По нескольку раз в день Наташа, возвращаясь с коротких прогулок, выносила его на лоджию, и с её рук щенок вдохновенно озирал окрестности.
С третьего этажа хорошо просматривался весь большой двор с игровыми площадками, песочницами и качелями. И Максюшка узнавал отдельных Наташиных друзей и подруг. Потому что некоторые из них уже побывали в гостях у Наташи и лично познакомились с подрастающим пёсиком.
Кроме того, во дворе постоянно появлялись собаки и кошки. Кошки в основном гуляли сами по себе. А собак, кого в намордниках, кого просто на поводках, выводили хозяева гулять в ближайший сквер.
Так что Макс имел представление и о своих четвероногих соседях. Он хорошо запомнил лохматого сенбернара Цезаря, грациозную афганку Дею, беленькую болонку Кнопочку и ужасного, коротконогого и тупомордого бультерьера Болку.
К тому же, постоянно безобразничали во дворе полубеспризорные дворняга Джонни и совершенно беспородное ни то, ни сё, именуемое Тошей.
Оба эти гуляки были невоспитанны и глупы. Не успев выскочить из подъезда, они тут же начинали облаивать всех и вся, вероятно, пытаясь обратить на себя внимание.
Но внимания на них никто не обращал. И вообще, как понял Макс, их никто не любил. А мальчишки, с утра играющие во дворе, не упускали случая подразнить и погонять того и другого.
Оттого и Максик Тошу с Джонни отвергал, как не заслуживающих его уважения. К Цезарю же и Дее относился с почтением. А ужасного Болку, противного Болку, опасного Болку сразу не взлюбил. Да ведь и было за что.
Бультерьер был воплощением жестокости и злобы. Он не мог спокойно видеть ни одной чужой собаки, пытаясь броситься на неё и по возможности загрызть. А когда это ему не удавалось, он хрипел и выл от бессилия и ненависти, своим рыком и воем напоминая реактивный самолёт, вроде тех, что частенько проносились над домом.
Хозяева выводили его всегда в проволочном наморднике и на двух поводках. Железном и брезентовом, намертво прилаженных к широкому ошейнику. Однако справляться с ним им было трудно. И смешно было видеть, как частенько бежали, подпрыгивая и вереща от негодования, за волокущим их зверем эти растерянные хозяева.
Однако мы немного отвлеклись, забыв о том, что для Макса наступил День Первой Прививки.
Выслушав последние наставления Мамы, Папа взял шприцы, ключи от квартиры, и они с Наташей, прижимающей к себе Максимилиана, торопливо спустились во двор к машине.
Появление Наташи со щенком на руках вызвало шумный восторг детворы. Во-первых, потому что многие из ребят до сих пор не видели настоящего пудеспана. А во-вторых, потому что на сегодняшний день Макс был единственным щенком, обитающим в их большом многоквартирном доме.
-Ой, Максик, какой ты славный!
-Какой красивый!
-Какая милая мордочка!
-Какая шерстка!- щебетали детишки, пытаясь потрогать и погладить щенка.
Но Наташа не подпускала к нему никого, объясняя, что сейчас они едут на прививку.
-А когда мы обезопасимся, и не будем болеть, тогда и станем ежедневно выходить на прогулки. Так что потерпите немного. Все ещё наиграетесь!
Главная ветеринарная лечебница, или поликлиника для животных, находилась в другом конце города. И пока Папа с Наташей добирались туда, пёсик с удовольствием глядел по сторонам.
Всё ему было интересно и всё нравилось. И огромные здания по обеим сторонам улиц. И множество людей, движущихся в разные стороны. И бегущие мимо них автомобили, троллейбусы и трамваи.
Наташа громко называла каждый предмет. И Максюшка пытался его запомнить.
Неправду говорят, что животные не всё понимают. Ещё как понимают! Ой - ёй -ёй!
«Ага! Значит, это трамвай,- возможно, запоминал Максик, со страхом глядя на проносящееся по рельсам гремящее и звенящее чудовище.- А этот с двумя палками на крыше – троллейбус. А вон то – мотоцикл. А это река и мост,- может быть, повторял он в уме то, что объясняла ему Наташа.- Странно! Чего только не придумают люди. Вот и эта машина, в которой мы едем, пахнет неприятно, но кататься в ней мне нравится…»
В просторном зале ожидания ветеринарной лечебницы находилось много народа. И взрослые, и подростки, и сверстники Наташи, каждый о своим любимым животным.
А животные были самые разные. И собаки, и кошки, и птицы, и черепахи, и морские свинки, и хомячки, и даже хвостатая и жутковатая игуана.
Одна тётя держала в руке клетку. А в ней сидел попугай с торчащим на голове хохолком и время от времени скрипуче выкрикивал, видимо, доказывая не только себе, но и всем остальным:
-Попочка хороший! Очень хороший!
Это был так забавно и неожиданно, что все вокруг улыбались.
На крайнем стуле у входа сидел мальчик с неподвижным желтопузым ужиком.
А напротив него дяденька в большой фуражке, усатый и загорелый, качал у себя на коленях маленького кудрявого барашка. У барашка, видимо, что-то болело, потому что он тяжело дышал и жалобно блеял.
Ещё одна девочка, с пышным розовым бантом в волосах, пришедшая в лечебницу с мамой, то и дело поправляла сумочку, из которой пытался выбраться сердито фыркающий ёжик.
В общем, было на кого посмотреть и чему удивиться.
Когда Наташа с Максиком и с Папой появилась в зале, то все присутствующие обратили внимание и на них
С интересом смотрели и люди, и собаки, и кошки, и игуана. И даже ужик в руках мальчика неожиданно зашевелился и медленно приподнял узкую изящную головку. А попугай, явно возмущённый тем, что все отвлеклись от него, снова возбуждённо и неуверенно выкрикнул:
-Попочка хор-роший! Очень хор-р-роший!
А затем затараторил уже без остановки:
-Хороший! Хор-роший! Хорррроший! Хо-оррррроший!
-Хороший, хороший,- подтвердила его хозяйка.
И внезапно накрыла клетку цветным шёлковым платком.
Попугай обиженно выкрикнул: - Ду-у-урррак!
И надолго умолк.
Это разношерстное общество, этот миниатюрный зоопарк поразил, испугал, и обрадовал Максюшку. Впервые он увидел столько разных особей, о которых даже и не подозревал.
Нет, конечно, он знал уже не только собак и кошек, но и птиц. Потому что и голуби, и вороны, и воробьи, и даже чайки постоянно появлялись у них во дворе. Но вот змей, ежей, игуан и овечек он никогда не видел. И весьма удивился тому, что пернатый крикун в клетке говорит совершенно по- человечески.
Ведь и доброе славное слово «хороший», и последнее неприличное неприятное слово были Максюшке уже известны. Его не раз назидательно выговаривала Наташа, когда псёнок во время еды забирался лапками в плошку.
-Ну, какой же ты дурак, дурачок, дурачинка!- повторяла она, осторожно обтирая непоседу фланелевой тряпочкой.
Поэтому право произносить это выражение малыш безоговорочно признавал за Наташей. Но чтобы какое-то хохлатое недоразумение природы так же беспардонно обзывалось… Этого он не мог допустить.
И считая, что попугай обругал именно его, Максик громко и возмущённо залаял. Ему тоже захотелось заявить по-человечески, что он сообразительный и разумный субъект. Но вместо слов внятных и убедительных из глотки вырвались лишь отдельные сложившиеся буквы.
-Ав! Ав! Ав! А-ав!
-Что с тобой? Что такое?- заволновалась Наташа.- Успокойся, прошу тебя. Никто нас не обидит.
«А я и не позволю!»- попытался ответить Макс, но вместо этого из него опять вылетело:
-Ав! Ав! Ав!
Это звонкое, задорное, вызывающее тявканье взбудоражило сидящих смирно собак. И одна из них вдруг вскочила и глухо зарычала. Вслед за ней зарычала вторая. А третья, не выдержав нарастающего напряжения, залаяла. И тогда остальные псы подали свои голоса.
Правда, лаяли они беззлобно, как говорится, за компанию, помахивая хвостами и никому не угрожая. Лишь поджарая борзая в кожаном наморднике неожиданно завыла, задрав морду вверх.
После этого, конечно, заволновались и кошки, пытаясь вырваться из рук хозяев и пуститься наутёк. И барашек заблеял ещё громче.
Короче, шум поднялся невероятный. Самый настоящий звериный концерт.
А возмутитель спокойствия, сидя на руках у Наташи, потрясённо умолк, поражённый смятением, которое сам произвёл в этом разномастном обществе.
Двери нескольких врачебных кабинетов распахнулись и оттуда выглянули люди в белых халатах.
-Это что здесь за гам?- закричал пожилой доктор в сползающих с носа толстых роговых очках.- Ну-ка, граждане, утихомирьте своих подопечных! Вы мешаете нам работать!
-Да это не мы! А вот этот бандит!- ткнула пальцем в Максика толстая тётя в соломенной шляпке, владелица завывающей борзой.- Это он здесь учинил такую катавасию!
-Такой маленький?- удивился доктор.- Надо же! А с чем вы пришли?- обратился он к Наташе, потрясённой не меньше Максюшки.
-Делать первую прививку,- ответила девочка.
-Гм, так-так, понятно,- почмокал губами доктор.- А кто ещё на прививки?
-Мы!- сказал вихрастый рыжий паренёк, с трудом удерживая на поводке свою овчарку, рвущуюся к выходу.
-И я!- заявила толстая тётя. И тут же поправилась:- То есть, мы! Но сначала примите этого динозавра! Иначе он опять переполошит всех зверей!
-Ну что ж, с удовольствием,- улыбнулся доктор.
И кивком головы пригласил Наташу и Папу в свой кабинет.
В кабинете кроме него находилась помощница, склонившаяся над кастрюлькой, стоящей на электроплитке. В кастрюльке что-то кипело и булькало, и из отверстия в крышке вырывался пар.
Доктор уселся за стол, поправил очки и раскрыл пухлый журнал, в который записывал приводимых к нему на приём животных.
-Итак, давайте знакомиться,- добродушно сказал он, с интересом разглядывая Максимилиана.- Вы слышали, как его аттестовали? Динозавр! Гм, гм, весьма впечатляющая характеристика. А кто же сей герой на самом деле? Пуделёк?
-Пудеспан,- ответила Наташа.- Папа – спаниель, а мама – пудель.
-Эге, значит, гибрид,- понимающе покивал доктор.- Так сказать, мулат, метис, неожиданная помесь. Плод неравного брака?- обратился он к Папе.- Или непредусмотренной любви?
-Скорее, непредусмотренной,- усмехнулся Папа.- Хозяева его родителей как-то недоглядели. Однако это пустяки. По теории, что все люди произошли от Адама и Евы, так и псы всего мира являются прямыми родственниками.
-Ну, это как сказать,- не согласился доктор.
И взяв щенка из рук Наташи, поставил его перед собой.
-Почему же?- удивился Папа.- Если проверить на этом зверьке всю родословную его различных предков, то мы наверняка окажемся в каком-то запредельном времени. Кстати, вы знаете? Интереснейшая новость!
-Да?- оторвался от журнала доктор.- Что за новость? Просветите!
-С удовольствием,- сказал папа.- Это как раз по поводу нашей теории. Недавно у одного англичанина обнаружился родственник, погибший девять тысяч лет тому назад! Так называемый Чеддермен, чьи останки были обнаружены в тысяча девятьсот третьем году на юго-западе Англии в Чеддарских пещерах. Так вот, учёные провели генетические исследования всех людей, издавна живущих в тех краях. И неожиданно выявили прямого потомка. Им оказался учитель истории Тарджетт, двадцать лет рассказывавший ученикам о находке уникального и знаменитого скелета. И этот Тарджетт занесен теперь в книгу рекордов Гиннеса, возглавив список самых старых родственников первобытных людей. Вот так!
-Поразительно,- сказал доктор. И придерживая щенка одной рукой, приготовился вписывать его данные в регистрационную книгу.- Итак, значит, пудеспан? Тогда мы его запишем… гм, гм… помесь. А зовут его как?.. Макс? Максимилиан? Превосходно! Возраст?.. Два месяца? Очень хорошо. Да и сам больно хорош. Писаный красавец! Ну что же, малыш, принимай боевое крещение! Алевтина Борисовна,- обратился доктор к помощнице.- Пожалуйста, поработайте с этим редкостным экземпляром.
-А мы с собой принесли свои шприцы и иглы,- торопливо сказала Наташа, видя, как женщина достаёт из шкафчика шприц.
-Да, да,- добавил Папа.- Используйте, пожалуйста, наши. А то мало ли что… вдруг какая-то инфекция…
-Ну,это вы зря,- доктор опустил очки на кончик носа и из-под них укоризненно посмотрел на Папу.- Это вы зря,- повторил он.- За последний год у нас ни разу не случилось передаточной инфекции. Однако если вы настаиваете, то мы не возражаем. Алевтина Борисовна, примите у них…
-Прошу!- неожиданным басом сказала Алевтина Борисовна, протянув руку, одетую в тонкую резиновую перчатку. И приняв шприц и иглы, приказала:- Подавайте мне данное ваше существо!
-Папа, лучше ты,- попросила Наташа.- Потому что я боюсь. Ему будет больно и он запищит.
-Ничего не запищит,- успокоила её Алевтина Борисовна, набирая в шприц из ампулки какую-то жидкость.- Мы сделаем так, что он даже не почувствует… Ну что же, мужчина, держите его,- обратилась она к Папе. - Разверните его хвостиком ко мне.
И когда Папа поставил щенка перед ней, а Наташа отвернулась и даже зажмурилась, Алевтина Борисовна поднесла шприц к Максюшке, и ловко вонзила иглу ему в бёдрышко.
От неожиданности или от боли Максик тихо взвизгнул и затих.
-Вот и всё,- сказала женщина.- Молодец! Расти большой и здоровый. А вы сегодня и завтра подержите его дома.
-Всего два дня?- удивился Папа.- А потом можно будет выносить гулять? По траве? По земле? Ничего не опасаясь?
-Ну-у,- сказал доктор, поправляя очки.- Опасаться нужно всего. Мало ли какую гадость он может подобрать и съесть. Поэтому всё должно быть под контролем. То есть не спускайте с него глаз. Всё! До следующей прививки. Будьте здоровы!
Доктор проводил отца с дочерью до двери и, выглянув в коридор, громко скомандовал:
-Следующий!