Скелеты в шкафу постсоветского общества и антикварный рынок.
Истории из прошлого то всплывают, то уходят, поэтому на первый взгляд кажется, что эта книга построена несколько непоследовательно, но я все же не хочу менять избранный мною стиль рассказа. Описывая эпоху, желательно передать психологию, точнее энергетику таких наших встреч на клубах коллекционеров, которые мы между собой называли «сборищами». Они есть во всех городах, но концентрация всех озабоченных столь благородным делом, а именно,: доведения предметов антиквариата и коллекционирования до первичного потребителя, изъяв, по возможности, у вторичного потребителя, которому «уже не надо».
Но прежде о политической ситуации начала 90-х годов, которая неразрывно связана с трагическим октябрьским переворотом 1917 года.
«Прошлое» в учебниках советской истории излишествовало, безумствовало, насмехалось, утомлялось и наконец умирало, а «настоящее», должно было относиться к нему с презрением и не поддаваться пагубному влиянию этих паразитов. «Прошлое» – это все низменное, жестокое и подлое, «настоящее» – это все светлое, но как часто бывает – цвета были перепутаны. Советская власть, усиленно уничтожая «прошлое», рассказывало всякую лабуду, то бишь чепуху подрастающему поколению, воспитывая послушных зомби-рабов. По этой причине, клеймя позором мещан и недобитых капиталистов на пару с «голубой костью», а, у некоторых, и голубой кровью, советские «учителя» строго следили за нестойкими элементами, в жилах которых уже текла красная, что ни на есть, пролетарская кровь, и клеймили их собственнический подход к всеобщему достоянию, часто отобранному у их же родителей. Все красивое – должно быть сосредоточено и кое-как выставлено в огромных зданиях под названием «Музей», все дорогое – в скрынях государства на непредвиденный «форс мажорный» случай: а вдруг возникнет необходимость прорыть еще один канал Кремль-Киев, так нужно же людям платить. Разумеется, дома вам, точнее – нам, кое-что разрешали иметь, например, «Буденовца на коне», или «Буденовца без коня» в виде примитивных фарфоровых статуэток. Неплохо было б, чтобы на стене висела картинка с изображением «Трактора», который только что окончил полевую страду. Трактор отдыхал, а тракторист, выкушав три четыре склянки самогончика, тоже лежал что-то мыча, рядом в подсолнухах. Голландцев, то бишь картины голландских мастеров, на стене не разрешали развешивать, как, собственно, итальянских и французских – это тлетворное влияние Запада должно оставаться на Западе. Были, конечно, коллекционеры, но сугубо из сотрудников НКВД и верхушки КПСС, то есть стойких борцов за ленинское дело. Их, правда, тоже расстреливали, такие же стойкие борцы, но это чисто из спортивного интереса: кто кого. В любом случае, высшим руководителям даже «вменялось в обязанность», на стенах иметь развешенные картины разных там буржуазных художников, чтобы закалять ненависть к недремлющему вражескому элементу. Трудно даже представить какой ненавистью пылал очередной энкеведешник-убийца, насмотревшись на пасторальные сценки любви, скажем, Рубенса, де Воса, или, чего доброго – «Снятие с креста» Йорданса. И чтобы коллекции, то есть, наглядный материал «непримиримости» высших органов пополнялись, нужно было постоянно забирать что-то у низших органов, то бишь потенциальных «врагов». «Низших», разумеется не по интеллекту, а по положению в рабоче-крестьянской империи. И забирали!
Вначале было все просто: идейных врагов революции расстреливали, а все ценное в доме, спокойно «передавали» в музеи. Но музеи получали лишь десятую часть, потому что 90% «рассасывалось» у сиксотно-расстрельной команды. Почему сиксотно? Да, потому, что в «порыве усердия пополам с гневом» расстреляли столько, что и стрелять, по большому счету, уже было некого. И как же тут быть? Жить то надо, коллекции пополнять – надо! Женам и дочерям дарить побрякушки – необходимо, а то ведь не поймут суть пролетарской революции. И вот тут-то свою сыграли роль «шестерки», то есть доносчики. Они были всегда. Менталитет жителей рабской, то есть российской империи состоял из чести, совести и верноподданичества, которое делилось на сиксотов умеренных и сиксотов активных. Честь и совесть расстреляли почти сразу же – в 1917-1920-х годах, уничтожая интеллектуально-мыслящих вплоть до конца 30-х… Осталась лишь рабская среда, да хозяева, добывавшие свой хлеб «потом» и кровью. Последних, тоже расстреляли, но чуть позже. В империи рабоче-крестьянского рабского люмпена, все сиксоты превратились в «активных» – «умеренных» не осталось. Они-то и помогли «кормчим и рулевым телеги светлого будущего», что называется «не угаснуть в борьбе», начав им доносить на всех и вся. Доносили на соседей, друзей, кумовьев и даже на родственников. Причиной могла стать картина на стене приглянувшаяся доносчику, или слух что у него есть припрятанные старинные вещи и драгоценности, то есть простая «бытовуха», неумело прикрываемая идеологической борьбой с «врагами народа». Вполне понятно, что сиксотам за это неплохо платили, потому что ни какая фантазия даже самых ярых «борцов за светлое будущее», не смогла бы придумать обвинений и на треть населения страны. Сиксоты в этом деле были большие мастаки. Такое сочиняли, что Лев Толстой с Иваном Сергеевичем Тургеневым и Николаем Васильевичем Гоголем от зависти в гробу перевернулись бы.
Снабженные уже «вескими уликами» енкеведешники, умели так «закрутить» горемык в собственных показаниях, что некоторые из них, «искренне» подняв кающиеся, затекшие синяками глаза на окровавленных лицах, и вздохнув всеми переломанными ребрами, произносили: «Да! Да, я грешен, то бишь, предатель! Да, я шпиен империализма, прихлебатель той страны, которую вы лучше меня знаете! Убейте меня, никудышного!». После этого всем становилось легче: сиксотно-энкаведешной команде за то, что выполнили «задачу партии», а несчастному «врагу народа», за то, что через день, или, даже через один или два часа, он отправлялся в иной мир избавившись от мучений.
Так сталось, что Россия после октябрьского переворота превратилась в охотников, загонщиков и дичь. Мерзость серого люмпена, возомнившего себя богом, лезла со всех щелей и подворотен на свет божий, то есть советский. Лозунг «пролетариат – гегемон», был лозунгом шакалов дорвавшихся до стада жирных овец. Рабочая среда включала в себя безграмотный, дикий, безжалостный элемент, который за кусок хлеба готов был «продать» соперника, а за булку хлеба – убить. Вчерашний вор, пьяница и забулдыга становился гегемоном, а профессора, учителя, писатели и ученые – их жертвами. Страшное время и мерзкое ощущение бессилия перед дикой звериной силой и бесправие. Дичью стали интеллигенция и культурные слои населения бывшей империи, загонщиками – вся уголовно-завистливая среда. Ну, а охотниками – иудейская и неиудейская мерзость, возглавившая дикую массу. Для нее культурный человек – это враг дикой системы, способный противостоять бесправию и произволу, враг «помойной ямы», в которую советская и последующая власть превратили Восточную Европу и часть Средней Азии.
Пусть читатель меня простит за сарказм в столь не смешном вопросе, но прочитав книгу Александра Семеновича Коциевского: «Коллекционеры…» и, понимая в какое время жил он сам и наши родители, я удивился, что при слове «предметы старины», он ни словом не упомянул о тех изуверствах против советских людей со стороны партии и власти, которые вынуждали интеллигенцию «выбрасывать» этот антиквариат на барахолки, чтобы выжить, об открытом грабеже массы коллекционеров и просто убийстве их, с целью завладения имуществом. А ведь это было сплошь и рядом. Целые кланы представителей правоохранительных органов, вместо того, чтобы защищать, создавали шайки грабителей. Ивана Михайловича Федоркова, коллекционера картин старой закалки не дожившего всего чуть-чуть до ста лет, ограбили по «наводке» работников музея, посетивших старика и выведавших месторасположение картин и подходы к квартире. Человек задохнулся связанный с кляпом во рту, пока бандиты грабили его квартиру. Нельзя умалчивать о том, что, к сожалению, мы видим сейчас на всем постсоветском пространстве. Ельцин – создал мафию в России, открыв Путину и его марионеткам Порошенко и Лукашенко дорогу в «светлое» прошлое, будь оно неладное. Мы, на Украине, да и в России тоже, так сказать, подкованные технологиями третьего тысячелетия, так же опускаем глаза, перед тварями достойными виселицы, как это делали наши предки перед НКВД. Мы, как и наши деды, не хотим бороться за будущее свое и своих детей, покорившись негодяям ельциным и кучмам ранее, а теперь уже путиным, матиосам, порошенкам, луценкам и прочей шушере. Мы почти вернулись в те страшные 30-е годы. К нам уже стучат в дома клерки-мерзости от «барыги на троне», чтобы отобрать все, что висит на стенах, и выгрести все, что лежит в домашней шкатулке. Мы не имеем право этим владеть, ведь мы не воры и не убийцы, а значит, все наше – нами незаконно удерживается. Все это могут иметь только бандиты, из стаи шоколадного барыги (назвать его шоколадным королем – язык не поворачивается), и проходимцы, которые узаконили свою власть на Украине. Потому и описываю так подробно прошлое, ведь это фактически уже наше настоящее. Тогда, в 30-х, когда всех скрытых и открытых врагов пересажали и перестреляли, развязали Вторую мировую войну и уничтожили вместе с прежними заслугами, что-то около 70 миллионов советских граждан. А теперь представьте, сколько эти проходимцы от компартии и НКВД отобрали у людей предметов старины, драгоценностей и прочего добра, представьте эшелоны награбленного после «Великой» победы над фашистской Германией. Один Жуков вывез несколько эшелонов антиквариата, а подчиненные у него обладали не меньшим аппетитом. Получилось так: грабили наших отцов, а разграбили Германию, а заодно Польшу с Чехословакией и Австрией, «легендарные» командармы со своим окружением. В хрущевские времена, стали то там, то сям, выплывать коллекции бывших генералов – в основном ГПУ, НКВД, позднее КГБ и РККА, а брежневские – они пошли потоком на рынок. Предлагались умопомрачительные картины, вплоть до Тициана, Рафаэля, Леонардо да Винчи. На рынок, первое время вообще подпольный, попадали шедевры прикладного и ювелирного искусства: Фаберже, Овчиникова, братьев Грачевых, Сазикова и прочих мастеров, которых я уже несколько раз перечислял в этой книге. Правда, многим бывшим убийцам, не сошло с рук прежнее злодеяние – все это предлагалось их спившимися и деградировавшими потомками. Распродавались не только «кровавые» коллекции, но и награды, полученные за исключительное «мужество» пополам с изуверством.
Почему я затрагиваю эту тему? А вот почему. На момент развала СССР, все бывшие, еще оставшиеся в живых последыши кровавого Сталина, мгновенно потеряли свое привилегированное положение. Они и до этого, уже не пользовались тем авторитетом, что раньше, но все же их не трогали. Многие, отправившись в ад, оставили потомков без средств к существованию. Наследники работать не хотели, а на те должности, которые им уготовили родители, пришли новые люди. И вот тут-то и началось падение «звезд». На рынок антиквариата «выплыли» высшие награды: орденов «Суворова», «Кутузова», «Богдана Хмельницкого», «Ушакова», а вместе с ними появились царские награды, некогда отобранные энкеведистами у расстрелянной и репрессированной интеллигенции.
Рухнула система насилия астрономических масштабов. Полностью сменились приоритеты, сделав из культурно-духовного наследия эпохи – винегрет. Этот крах создал в начале 90-х годов нечто паническое и обезличенное, выбросившее на рынок все, что некогда было обожествлено правящей кликой, а, заодно и все, что припрятано или запрещено. Вполне понятно, что и покупатели на все это тоже нашлись.
Главным центром перераспределения предметов старины стали общества коллекционеров, антикварные магазины, аукционы, подворотни, забегаловки. Стихия захлестнула общество. Профессор истории в будние дни продавал на «Привозе» жевательную резинку, а в выходные, на Староконном рынке («Староконка»), книги из собственной библиотеки, самовары, подольские ковры, и вышиванки. Вот это я хотел бы прочитать в книге Коциевского, но увы, Александр Семенович на социальное состояние в развалившемся СССР, даже не намекнул. А жаль!
Такие глобальные геополитические изменения привели к тому, что в города устремились разного рода дельцы. Антиквары-профессионалы и коллекционеры крупных областных организаций, разбавились абсолютно безграмотными скупщиками и продавцами уникальных предметов старины и целых коллекций. Продавалось все: от ордена Андрея Первозванного, бог весть откуда попавшего продавцу, икон краденых и не краденых, ювелирных изделий, золотого и серебряного лома в виде давленых и недавленых колец, монет, наград Второй мировой, и до швейной машинки «Зингер». Многим коллекционерам трудно было устоять перед соблазном, и они, также превратились в простых скупщиков, с тем, чтобы потом выгодно продать.
Так называемый «Сходняк» в Одессе в брежневские времена располагавшийся возле магазина «Филателия» на ул. Чичерина, в 90- годы – перекочевал на Греческую площадь, к магазину «Коллекционер». Сюда и сосредоточились разного рода «ловцы», нет, «не жучки», о которых я упоминал, а именно, «ловцы» и «акулы», скупавшие все и вся. Понятно, что я не буду называть имен, в конце концов, каждый выживал как мог, по причине того, что производство стало сокращаться, многие учреждения закрываться, высшая и средняя система образования – падать в пропасть, флот распродал Кучма, выбросив целую социальную прослойку потомственных моряков на улицу. Кравчук начал, а Кучма успешно продолжил переводить экономику Украины в частный сектор, создав паразитическую бандитскую группу олигархов, захватившую основные направления экономики страны. После его отстранения, уже Ющенко, приступил к полному уничтожению всего, что еще работало, чтобы, затем, просто передать власть бандиту по фамилии Янукович, с погонялом в блатном мире «Хам». Этот, установил власть семьи, ограбил страну более, чем на 30 миллиардов долларов, и, спасаясь от народного гнева, сбежал к врагу Украины - Россию. К сожалению, подверженный эмоциям легковерный народ, был опять обманут: к власти путем фальсификаций пришел самый мерзкий, в истории нашей страны, негодяй – Порошенко. Он долго пробивался наверх к «кормушке» и потому жадность его не имеет ни физических, ни моральных границ. При Порошенко начался тотальный грабеж остатков частного имущества граждан. Вот этими временными вехами сопровождалось развитие, то есть рост и упадок коллекционирования в странах постсоветского пространства.
Возвращаясь в начало и середину 90-х годов, я продолжу общее знакомство с коллекционерами.