***
«Не выношу кромешную спешку так же сильно, как и наличие лишнего времени», - размышляла я, медленно шагая по улицам Риги, постепенно добравшись до Родниковой. Родниковая (она же Ключевая) журчащей лентой втекала в самый центр улицы, носящей имя знаменитого рижского поэта. Тихий источник города умудрялся спрятаться от урбанистического шума в свой колодец, в котором не было заискивающих и скучающих дамочек, громких остановок и тихих кафе. В любой серый день улицу ослепляли свадебные платья. Белизна платьев заставила даже меня на миг притормозить и повернуть голову на витрины. Редкие прохожие торопливо плыли по узким тротуарным дорожкам. Я от скуки стала следить за прохожими. Все куда-то спешили, и только один человек шел медленно, зачем-то осматривал последние этажи домов, как будто выискивал лепные украшения; затем взгляд его остановился на свадебном платье. Конечно же, это иностранец. Горожане, пробегая обычными будничными маршрутами, следили, в основном, за своими мыслями, а не за архитектурными строениями и бесполезными витринами. Достала сборник стихов В. Хлебникова. Пока листала, чуть не врезалась в ближайший столб. «Нет, никуда не годится, надо куда-то зайти и подождать», - зевая, я продолжала медленно переступать ногами. Сплошные бары. Какой-то нахал пристально уставился на меня. Нет, туда не пойду.
***
В полицейских протоколах начала 20-го века Родниковая улица делила почетное первое место по проишествиям с Московским форштадтом. Отмечалось, что улица была славна питейными заведениями и борделями, и господам не рекомендовалось без дела показываться на ней после захода солнца. Сегодня мало что изменилось с тех пор, во всяком случае сомнительные «ЗАКУСОЧНЫЕ», как норы в плинтусе с хищно приоткрытыми дверями – присутствуют в изобилии. Оказаться тут можно только случайно. Рижане предпочитают ходить по параллельной улице поэта Чака. Однако я тут сижу, и, допивая «первую парочку», разглядываю через окно облупленные фасады и любуюсь проходящими аборигенами. Местные узнаваемы по невыспавшимся, плохо пропеченным лицам и колекциям одежды прошлогоднего сезона Центрального Рынка. Только, что тут делает эта балда? Среди луж, грязных голубей и плевков, как кувшинка на болоте, выросла девушка. Греческий нос, смелый, как на египетских вазах, разрез глаз. Французкое кашне вокруг изящной шеи, стройность и худоба подчеркивала нездешность девушки больше, чем томик Хлебникова в тонких и изящных пальцах... Как она сюда попала? Что она увидела в этой выцветшей, как старая афиша, улице? О чем она думает? Я невольно залюбовался ею...
***
Даже если нам чего-то видеть совсем не обязательно, то нечто желательное или нежелательное непременно просочиться через наше боковое зрение. По-прежнему мое внимание привлекали два незнакомца: один иногородний, второй, сидящий в баре и праздно наблюдающий и за мной, и за всем происходящим.
Иностранец по-прежнему рассеянно смотрел то на витрины, то в свою карту, думая, куда бы еще податься; но тут он явно заметил двух пьяных, шедших по другой стороне улицы. Один был настолько худощав, что штанишки-дудочки были ему велики. Лыжная шапочка с пумпоном придавала его алкогольно-интеллигентному лицу некую трогательность. Он то и дело поправлял очки и улыбался. Второй был гораздо ниже его по росту: смотрелся издалека почти, как ребенок. Даже через улицу доносился его разгоряченный голос с плохим и нечетким звуком «р» .
Наш турист, ни слова не понимающий по-местному, явно успел заметить и точно угадать намерение двух друзей подойти к нему. Чувствовалось, что это было лишнее для иностранца: ни с того ни с сего он вдруг заскочил в подворотню в надежде, что его не заметят. Однако Рига – это такой город, где укрыться невозможно: всё умещается почти на ладони.
Чужестранец был уверен, что скрылся надежно от посторонних глаз. Он спокойно достал портсигар и уже из его рта торчала сигарета – оставалось лишь поднести огонь. В этот момент подвыпившие колоритные друзья решили чужаку сделать сюрприз: ловкий маневр исчезновения изящно одетого господина от них не ускользнул. Неожиданно они подскочили к гостю столицы совсем по-булгаковски:
-Ну, что, дядя! Не ожидал, да? – пытался его дружески похлопать по плечу представитель нашего города в лыжной шапочке.
Дядя пытался активными жестами показать заинтересованность, что-то пролепетал на своем, произнося примерно следующее:
-Не понимаю я вас.
-Зато мы тебя прекрасно понимаем! Спрятаться хотел? Ну, ничего! Сигареткой угостишь? – он стал неделекатно тыкать в только что извлеченную из портсигара сигарету.
Иностранец продолжал растерянно улыбаться, он виновато достал портсигар и протянул нашим героям. Мол, ну что же вы такое говорите?! Я буду рад осчастливить вас! Я всегда с удовольствием раздаю сигареты прохожим. Я невольно остановилась, наблюдая за происходящим: им все равно было не до меня. Вот только господин из бара с довольной ухмылкой пребывал словно на матче.
***
Внезапно, как опьянение, обзор мой закрывает совсем уж экзотический персонаж! Я уж даже ревниво подумал, что он пришел сюда вместе с девушкой, но для этого у него слишком розовое детское лицо, пегие волосы и фотоаппарат на чуть выдающемся, как полуостров Таймыр, животе. Иностранец на Авоту! Надо заказать еще «парочку»... «Родниковцы», проходя мимо «буржуя», разглядывали его, как зверя в Зоопарке, с радостным удивлением и детской непосредственностью. Мистер Твистер был явно не в своей тарелке. Нервно поглядывая в карту города, он явно молил иностранного бога о том, чтобы быстрее подошел спасительный, как резерв в решающей битве, троллейбус. Девушка, прогуливаясь по остановке, с высоты своего роста кинула снисходительный взгляд сверху вниз на иностранную плешь... Легкая улыбка оживила ее задумчивое лицо. И тут, со стороны Гертрудинской улицы, радостные, как благая весть, появились они. Два друга. Два товарища. Гребешки их вязаных шапок, как у боевых петухов, спадали на лоб. Сквозь грязь и тлен еле угадывались некогда яркие надписи : « Олимпиада-80» и «Скай». Грязные шеи с острыми кадыками, пустили корни в серые , как булыжная мостовая, пальто. Один отдавал предпочтение спортивной обуви, а в частности китайским кедам, второй же явно донашивал советские «кирзачи». Оглушительный хохот и широкие, как амбарные ворота улыбки, говорили о хорошем настроении рижан. Весенний ветерок весело посвистывал между редких зубов хозяев «родниковой» тропы. Для девушки они были безопасны – местные щуки были сыты, и не доверяли таким экзотическим для местного водоема блеснам, но иностранец вызвал их неподдельный интерес. Заросшие, как вымершие шерстистые носороги, они радостно затопали в сторону остановки. Инстинкт самосохранения загнал перепуганного иностранца в пропахшую за сто лет мочой подворотню, как раз напротив моего наблюдательного пункта. Сквозь жирные разводы витринного стекла, я видел, как сошлись эпохи – загнивающая западная действительность и застрявшие в Плиоцене местные жители.
***
Конечно же, ничего не понимающий господин хотел быстрей от них отделаться, но местные рыцари, видимо, соскучились по общению. Они продолжали его хлопать и тискать, что-то горячо рассказывая ему о городе и о своих проблемах, им не нужны были уже никакие сигареты, просто хотелось прикоснуться к заморскому гостю, у которого жизнь стопроцентно лучше, чем у них. По лицу иностранца пробежала тень скрытого желания: ему так хотелось остаться одному, но явно недоставало опыта общения с подвыпившими местными жителями. Наши доверчивые герои всовывали ему какие-то бумажки, мечтая, что он завяжет с ними длительное знакомство. Иностранец же мечтал о спасении.
Как-то невольно стало их жалко. Почему на этой улице всегда какие-то несчастные? Какое мне дело до всего этого? Кажется, господин из бара идет ко мне...
***
Закусывая сухариком очередной глоток, я видел, как раскинутые наподобие кладбищенского креста черные руки аборигенов скрыли розовое лицо иностранца в темноте подворотни. Буквально через минуту послышались глухие шлепки, напоминающие ободряющее похлопыванье наездника по крупу лошади. Пора вмешаться, и отстоять честь Риги в глазах представителя мировых держав. Накинув куртку на плечи и держа сухарик в правой руке, я плечом открыл хлипкие двери. Радостные, искренние и гортанные, как кавказкие здравицы голоса, доносившиеся из вековой пещеры старого дома, заглушили суровый гул улицы Авоту. Голуби мира свили гнездо в вонючей подворотне! Их воркование вперемешку с отрывистыми фразами на английском, сулили спокойствие и умиротворенность. Как ладан поднимался дымок иностранных сигарет к табачным фрескам древнего потолка... Дружески протянутая бутылка пива окончательно убедила меня в том, что дипломатия и человеколюбие правит миром. Я стоял на остановке и думал о том, что такие контакты просто необходимы для укрепления связей Евросоюза! Девушка, внимательно следившая за происходящим, наверняка думала так же. Во всяком случае она так мило улыбалась, глядя на эту сцену. Кстати, в этой страшноватой кафешке подают весьма недурной зеленый чай ... И, незаметно пряча сухарик в карман, я мило улыбнулся ей навстречу.