Во время учебы в техникуме я после официальной первой производственной практики на стройке города Сталиногорска Московской области попросился у молодой девушки-прораба дать мне возможность еще поработать, чтобы заработать дополнительно денег. И она включила меня на август месяц в бригаду землекопов. Я, конечно, обиделся на нее за такое предложение, но она меня уговорила, пообещав, что с этой бригадой я точно заработаю нужные мне деньги. Прошло много лет, а я до сих пор благодарен прозорливому молодому прорабу, так как я тогда прошел настоящую трудовую школу и не подозревал, что она мне пригодится.
Бригада землекопов состояла из трех наших, обрусевших немцев. Работали они, вроде, не спеша, но очень слаженно и четко, как машина, с 15-минутным перерывом через 1 ч 45 мин на «перекур» и 30-минутным — на обед. Свой инструмент они содержали в идеальном порядке, с хорошо заточенными лезвиями лопат. У каждого было по две лопаты, штыковая и совковая. Я пришелся к их небольшому коллективу своевременно, так как благодаря мне в бригаде появилось два звена. Это я понял позже. Кстати, до этой практики, я был очень худой и слабый, ибо на моем физическом развитии сказались недоедание и голод военного и послевоенного времени.
На первом нашем объекте мне пришлось вывозить тачку с мусором, остатками битого кирпича и строительного раствора из отремонтированных помещений перед сдачей в эксплуатацию здания водоочистных сооружений. Тачка с одним колесом, как мне тогда показалось, была очень большая, и катить ее надо было по узкой доске. Мне предварительно продемонстрировали мой технологический процесс вывоза мусора, и я был уверен, что это пустяковая работа. Но когда я повез первую тачку, которую мои сотоварищи, жалеючи меня, загрузили не с «походом и горкой», а только до верха краев, она начала выворачиваться, заваливаться то на один, то на другой бок и почему-то хотела съехать с проложенной на полу направляющей доски, пытаясь вырваться из моих слабых рук. В конце концов, тачка, помотав меня несколько раз из стороны в сторону, вырвалась и перевернулась на глазах моей бригады, так как я не успел ее вывезти за угол здания. Я был посрамлен, мне было неловко и стыдно. Но они, эти трое умудренных опытом и жизнью простых рабочих, не стали надо мной ни смеяться, ни кричать. Они просто предложили нагружать тачку строймусором в меньшем объеме, и тем самым тонко сработали на моем юношеском самолюбии, ибо я стал категорически отказываться от такой поблажки. Кажется, были шуточки с их стороны такого рода, что тачку надо пожалеть, ибо я могу отломать у нее ручки. Я не только понимал, но и ощущал, что не я управляю тачкой, а она мной. Ну, конечно, следующие тачки они нагружали поменьше, и я старался изо всех сил удерживать ее равновесие во время езды по доске, мысленно уговаривая ее не перевертываться до угла помещения на виду у моих соратников. Ну, а дальше, уже проще, без посторонних глаз можно и повилять из стороны в сторону. К чести моей, через пару дней я освоил тачку и стал возить ее уже уверенно и как положено, даже приговаривал каждый раз: «Нагружайте полней, я уже справляюсь с тачкой».
После первой недели следующим сдаточным объектом был телецентр с уже смонтированной высокой, около 150 м, красивой телебашней из металлоконструкций, каркасов служебного 2-этажного здания и вспомогательных построек. Техники в послевоенные годы, облегчающей тяжелый труд рабочих, на стройках практически не было, и все работы велись вручную. Нам надо было прокопать траншею под кабели от здания телецентра до телебашни длиной 140 м и глубиной где-то 90 см, точно теперь не помню. Мы работали в два звена, причем один человек штыковой лопатой резал и выбрасывал комья грунта, второй — подбирал и выбрасывал рассыпавшийся и планировочный грунт со дна своего горизонта. Я в первом звене — отставать и задерживать общий ритм и работу слаженного конвейера нельзя. Конечно, перед этой работой мне показали отработанные долгой практикой наиболее эффективные и правильные приемы обращения с обоими видами лопат так, чтобы не повредить мышцы рук, ног и поясницы, получать удовольствие от такого труда и не чувствовать усталости. Рабочий день длился 8 ч, с получасовым обедом на месте со своими, принесенными из дому «тормозками», и 15-минутными для небольшого отдыха «перекурами». После предварительной разминки на первом объекте с тачкой, я вполне уже смог справляться с этой бесхитростной, но трудоемкой работой в непрерывном конвейере. Мы свою задачу выполнили в течение недели, а я почувствовал увеличившиеся в объеме, упругие мышцы на руках, в плечах и вокруг поясницы.
Третьим объектом был жилой 5-этажный дом, и мы пришли на нулевой цикл выкапывать под него котлован. После войны все жилые дома проектировались с бомбоубежищами в подвале и подземным выходом из него на расстоянии около 50–80 м. Естественно, наша задача здесь была посложнее и потруднее, так как копка котлована велась в три яруса по высоте, грунт снизу совковой лопатой перекидывался на верхнюю промежуточную площадку из дощатого настила, тут же подхватывался и перебрасывался на следующую верхнюю площадку. И так работа идет до поверхности земли, т. е. от минусовой проектной отметки днища котлована до условной нулевой отметки земли. Меня, естественно, поставили на среднюю площадку, я не мог промедлить с приемом и отправкой наверх огромной и тяжелой порции мокрого глинистого грунта. Мне пришлось на этом объекте изрядно «попотеть», хорошо хоть то, что я уже побывал на первых двух объектах, как будто специально для меня приготовленных для одоления третьего испытания и проверки меня на физическую пригодность и выносливость. До конца моей временной работы в бригаде оставалось еще две недели, но должен признаться, что я выдержал работу на рытье котлована только одну. Летящие снизу на мою промежуточную площадку тяжеленные порции мокрой глины были очень тяжелыми, напрягаться мне пришлось до предела. Надо было своевременно подхватить эту порцию с лету, очищая свой «плотик» для следующей порции, а затем, изловчившись и выпрямившись во весь рост, забросить лопату с этим жидким и тяжелым грузом выше своей головы не глядя, а наугад, точно на следующую площадку, расположенную от меня на высоте выше двух метров. Работа шла не быстро, но ритмично, как тикает и перемещается минутная стрелка в часах. Естественно, на руках рукавицы, но как оказалось, уже на третий день кожа на моих ладонях стала от нагрузки потихоньку растрескиваться, а к концу недели волосяные трещинки объединились в одну длинную поперечную и кровоточащую трещину. Я не торопился пожаловаться о болевых ощущениях своим учителям по работе, терпел до последнего, а когда понял, что дальше уже не смогу поднимать лопаты с глиной, решил закончить свою практику досрочно. Чтобы не обидеть своих товарищей, я придумал правдоподобное оправдание, сказав, что в техникуме будет собрание и подготовка к новому учебному году. Не знаю, поверили они мне или нет, может, они поняли, что эта работа оказалась хоть и очень трудной, но высветила меня с положительной стороны. Я не отлынивал от работы, делал ее так, как и взрослые профессионалы, практически до конца.
Мы расстались друзьями. А когда я через пару недель пришел за получкой, я не поверил полученной сумме, мне выдали на руки две тысячи рублей. Они заработали немногим больше — по две с половиной тысячи. Вот это была неожиданная радость. Моя стипендия была 108 руб., а на практике за месяц со своей группой каждый из нас заработал всего только по 60 руб. Конечно, в тот момент я был несказанно обрадован полученной сумме денег. Но самое главное я ношу в себе победное и благодарственное чувство к своим наставникам. Мне посчастливилось поработать с настоящими профессионалами своего дела. С этого времени во мне произошел настоящий перелом, физический и духовный, я окреп и полюбил труд и лопату землекопа.
12.08.2016 г. Юрий Эглескалн