Я пришла раньше назначенного времени и устроилась на широком выступе крыльца. Сегодня здесь было не многолюдно. Точнее, если забыть о том, что я гуманитарий до мозга костей, и провести нехитрые вычисления, кроме меня в радиусе нескольких десятков метров не находилось ни одного человека. Объяснялось это совершенно просто. Я предложила Юджину встретиться у одного из корпусов нашей альма-матер. Поскольку август завершился меньше, чем наполовину, шёл самый разгар летних каникул, и студенты не сновали туда-сюда по бесконечным переходам.
- Здравствуй, Вера, - Юджин в костюме цвета кофе с молоком поднялся по ступеням и остановился возле меня.
- Привет, - я убрала планшет в сумку, застегнула молнию и широким жестом указала на свою импровизированную лавку, приглашая парня присесть рядом.
- Что ты хочешь узнать? – он опустился на выступ в метре от меня и заговорил со мной тем самым деловитым тоном, что наверняка позволял ему выглядеть старше и солиднее в глазах коллег.
- Что скрывает мой отец, Юджин?
- Думаешь, я бы продержался на этой должности восемь лет, честно отвечая на подобные вопросы? – он усмехнулся и привычным жестом поправил галстук. – Будь поконкретнее. Что именно тебя интересует?
- Зачем он летит в Нью-Йорк?
- На переговоры.
- Переговоры о чём?
- Экспорт наших машин за рубеж.
- Экспорт, равно как и импорт, запрещен Конвенцией, - я решила повторить сценарий диалога с отцом, в надежде, что его помощник владеет хотя бы толикой информации и согласится поделиться ей со мной.
- Задай этот вопрос господину Файту, Вера. Он явно сможет дать тебе куда более глубокие пояснения, - Юджин смотрел прямо на меня, говорил спокойно и рассудительно.
- Сможет, но не захочет. Мне не нужны детали, Юджин. Просто мне немного не по себе. Такое чувство, что что-то происходит. И это что-то может мне не понравиться, - я неуютно поёжилась.
- Тебя что-то беспокоит? Есть конкретные поводы для опасения?
- Нет, нет. Ничего такого, - почему-то мне казалось, что наши с Берри дружеские отношения откроют доступ ко всем папиным тайнам. В моей фантазии на этом этапе парень уже должен был изложить мне подробный план папиной командировки. Но Юджин молчал и очевидно чувствовал себя некомфортно от моих расспросов. Я же не понимала, можно ли продолжать диалог, стоит ли делиться с ним рассказом Трины, не опасно ли выдавать подробности взаимоотношений моих родителей.
- Ты уже пыталась с ним поговорить, и он ничего не сказал? – предположил Юджин, и я недовольно кивнула в ответ. Но буквально через секунду он удивил меня новой точной догадкой. – 613 передала тебе часть разговора господина и госпожи Файт?
- С чего ты взял? – осторожно уточнила я.
- С того, что мы оба слышали эту часть разговора. 613 так увлеклась, что сразу и не заметила меня.
- И что ты об этом думаешь?
- О чём именно? Об угрозе твоему благополучию?
- И о ней тоже.
- Господин Файт очень мудрый человек. Он никогда не поставит своими действиями под удар тебя или госпожу Файт, - Юджин всегда говорил о моём отце с нескрываемым восхищением, и я подозревала, что парень действительно считал честью работать под его руководством, а не ставил единственной целью - выслугу.
- Действиями какого рода? – зашла я с другого конца.
- Никакого. Тебе не стоит забивать себе этим голову.
Я подняла руку к груди, развернув её кверху ладонью и направив на Юджина. Театрально ткнула пальцем куда-то в район линии сердца, издала щёлкающий звук, притворяясь, что использую пульт от телевизора.
- Что ты делаешь? – вскинул идеально очерченные брови Берри.
- Выключаю в тебе режим зануды, - я широко улыбнулась и опустила руку. – Теперь, когда никакие силы технического прогресса тебя не сдерживают, можешь говорить.
- Мне нечего тебе сказать. Извини, если не оправдал ожиданий.
- Да не может такого быть! - я раздраженно всплеснула руками и повысила голос. – Ты его правая рука! С кем он тогда делится, если не с тобой?
- Вера, поставь себя на место господина Файта. Тебе бы понравилось, начни твои подчиненные выбалтывать кому-либо твои тайны?
- Я – не кто-либо. Я его дочь. И я имею право знать, если мой отец затеял что-то опасное, – я пристально посмотрела на Юджина, но выражение его лица оставалось абсолютно беспристрастным.
- Ты не напомнишь мне, когда у 613 день рождения?
- Первого декабря, - по моему взгляду в тот момент, наверно, можно было предположить, что я усомнилась, здоров ли психически мой собеседник. – Что за неуклюжая попытка перевести тему?
- Я просто вспомнил, что хочу сделать ей подарок, отблагодарить за помощь. Но вряд ли она сможет забрать его домой. Интересно, твой отец разрешит 613 хранить мой подарок в том сейфе, что у него за столом?
- Юджин, что с тобой? – я протянула руку и приложила к его лбу, будто бы и впрямь хотела оценить, не повысилась ли температура. – Это прекрасно, что ты хочешь её порадовать, но с чего…
- Вера, мне нужно спешить, - нетерпеливо перебил меня Юджин. - Я обещал сопровождать господина Файта на одной встрече. Подумай, пожалуйста, над моим вопросом.
- Ты бы отпросился у него отдохнуть хотя бы до конца дня, - скептически посмотрела я на приятеля. Конец нашего разговора напомнил мне диалоги из книг Льюиса Кэрролла. – Спасибо, что нашел время встретиться.
- Я всегда рад тебя видеть, ты же знаешь.
Всю вторую половину дня я не могла сосредоточиться на стратегии продвижения новой книги. Мне казалось, что в разговоре с Юджином я упустила что-то важное. Я вновь и вновь прокручивала в голове его ответы, но либо они были абсолютно неинформативны и лаконичны до отвращения, либо совершенно не вязались с тем, что я пыталась узнать. В приступе бессильного гнева я отшвырнула карандаш в сторону и выключила компьютер, даже не сохранив свои скудные наработки.
Я думала об отце. Восстанавливала в голове его вежливый тон при разговоре с любым служащим, его приветливость, сострадание, доброту. Всё время, что я его помню, папа старался помочь тем, кто на нас работал. Вечно выискивал способы расширить меню для обедов и ужинов прислуги, никогда не ленился запросить в Ревизионной коллегии дополнительных купонов. Папа не просто искренне сочувствовал этой касте, он незаметными, крошечными шагами прокладывал путь к их комфорту хотя бы в нашем собственном доме.
Теперь же он говорил что-то о корректировке Конвенции и летел в Нью-Йорк, почему-то изрядно нервируя тем самым маму. Мне было не то что страшно озвучить свою теорию вслух, я боялась даже подумать, даже допустить на секунду мысль в своё сознание. Мысль о том, что мой отец революционер. Мой отец, живущий в роскошном доме в центре столицы, меняющий дорогостоящие хобби как перчатки, отмечающий дни рождения в кругу ключевых фигур нашей страны.
Покидая издательство, я обратила внимание на двух служащих, начищавших один из лифтов. Судя по запаху, чей-то желудок принял спуск или подъём за жестокий аттракцион, не совместимый с возможностями вестибулярного аппарата. На вид уборщицам было немного за тридцать. Обе в типовых серых комбинезонах с нашивкой в виде логотипа издательства на рукаве. Обе невысокие и худые. Щеки одной из женщин показались мне неестественно впалыми, и я машинально решила, что она подошла к вопросу контурирования лица с излишней тщательностью. Но память услужливо подсказала мне, что купоны на косметику Ревизионная коллегия не предусматривала в принципе.
Домой я ехала на пассажирском кресле. Притом, что управление машиной никогда не было мне в тягость и даже напротив, действовало успокаивающе на нервную систему, я не осмелилась сесть за руль. Конвенция гласила, что рассеянность на дороге сродни убийству, и с этим пунктом я, пожалуй, не могла не согласиться.
В гостиной я обнаружила маму. Она смотрела на большом экране документальную передачу о своей любимой актрисе, укрыв ноги пушистым белым пледом.
- Привет, солнышко. У тебя все в порядке? Ты какая-то взволнованная, - мама нажала на паузу и с тревогой заглянула мне в глаза. – Что-то с Алексом?
- Привет, мам, - я упала на соседний диван, закинув ноги в узких брюках на спинку. – Нет, с ним всё в порядке. Просто устала немного.
- Так много работы? – мама сочувственно покачала головой. За всю свою жизнь она не проработала ни единого дня. До двадцати лет о ней заботились родители, а после – муж. Дедушка до сих пор руководит ведущим фармацевтическим заводом нашей страны, но, как мне кажется, мой дядя уже готов принять груз ответственности на себя и отправить своего отца на пенсию. Что касается моей мамы, свой досуг она организовала, создав благотворительный фонд помощи питомникам, приютам для детей, рожденных в касте служащих вне брака. Работа в общественной организации предполагала еженедельные собрания, планирование бюджетов, согласование их с Ревизионной коллегией и визиты к малышам. Мама считала, что один ребенок априори не может быть хуже другого, вне зависимости от касты, в которой он появился на свет. В связи с этим, ей хотелось сделать одинокое детство хоть чуточку более радостным.
- Много. Но дело не в этом. Просто я собой не довольна последнее время.
- Ты говоришь совсем, как папа, - мама чуть нахмурилась. – Скажи мне, что тебя беспокоит. Вдруг смогу помочь?
- Ты рада, что помогаешь детям из питомника? – ответила я вопросом на вопрос.
- Рада – это не совсем правильное слово. Скорее, я буду чувствовать себя не совсем комфортно, если перестану им помогать, - мама чуть прикусила губу, подбирая слова. – Понимаешь, на мой взгляд, дети не должны отвечать за ошибки родителей. Если мать не смогла подумать о последствиях, это не значит, что у ребенка не должно быть детства.
- А ты думаешь, у детей служащих есть детство?
- Есть. Конечно же, не такое как у тебя или твоих друзей. Но определенно есть. Они растут с любящими родителями, получают заботу и внимание, играют. Дети из питомников лишены этого. А почему ты спросила?
- Много думаю об этой касте последнее время.
- Не надо, Вера. Не мучай себя проблемами, которые не можешь решить.
- Но ты признаёшь, что отношение к этой касте – проблема?
- Я бы не хотела, чтобы подобные мысли жили в твоей голове, и тем более, чтобы ты делилась этими мыслями с другими, - мама спустила ноги с дивана и строго посмотрела на меня. – Солнышко, я не против, чтобы ты привлекала к себе внимание. Ты девушка яркая, интересная. Но, пожалуйста, не надо выделяться из числа подруг особым отношением к этой касте.
- Как скажешь, мам, - я поспешно согласилась. За последние сутки мама была уже четвертым человеком, настаивающим на том, чтобы я не забивала себе голову ни чем, кроме своих стандартных рутинных забот. Подобная настойчивая опека начинала раздражать. – Не знаешь, папа во сколько приедет?
- К десяти, не раньше. У него сегодня отчет в министерстве иностранных дел, а после ужин с министром.
- Понятно. Пойду тогда отдохну, пожалуй, - в подтверждение своих слов я зевнула и украдкой взглянула на часы. Короткая стрелка едва подобралась к семи вечера. – Скоро Алекс заедет. Я сегодня останусь у него.
- Хорошо. Передавай его родителям привет.
- Передам, - я кивнула и оставила маму наедине с телевизором. Но в свою комнату идти мне пока не хотелось. Я поднялась на второй этаж и вошла в кабинет отца. Задернутые плотные шторы погружали комнату в абсолютную темноту. Дав глазам привыкнуть к отсутствию света, я прикрыла за собой дверь и включила настольную лампу, ютившуюся в углу стола. Лампа была старинная, зеленая и очень симпатичная. В детстве мне казалось, что если потереть её мутный абажур, непременно появится джинн.
Папин компьютер стоял выключенным. На столе не осталось ни одного листа бумаги. Ни в специальных лотках, ни под клавиатурой. Я попыталась открыть несколько ящиков, но все они были заперты на ключ, который, наверняка, висел в общей папиной связке. Я осмотрелась, и взгляд мой упал на сейф. Юджин говорил какие-то глупости про хранение в нём подарка для Трины. Внезапная догадка осенила меня, и я опустилась на корточки перед отцовским хранилищем ценностей.
Я ввела полную дату рождения Трины, но на экране высветилась надпись: «Ошибка». Я усмехнулась своей наивности. На какое-то мгновение мне показалось, что Юджин хотел дать мне подсказку, но не решился напрямую советовать забираться в сейф своего любимого босса. Наверно, детективный сюжет рукописи, прочитанной мной днём, повлиял на моё восприятие действительности. Посмотрев в задумчивости на кодовый замок ещё пару минут, я ввела дату рождения подруги в обратном порядке, начиная с последней цифры года рождения. Экран мигнул зеленым, и с тихим шорохом дверца отъехала в сторону. От волнения я перестала дышать. Ладони вспотели. При своеобразной помощи Юджина я, кажется, подобралась чуть ближе к папиному секрету.
В сейфе лежали стянутые канцелярской резинкой купоны и пачки купюр, в том числе непохожих на национальную валюту. Я отодвинула одну из них и пошарила рукой у дальней стены. Пальцы коснулись чего-то шершавого, и я вытащила наружу маленькую тонкую книжицу в красной обложке, на которой было выдавлено слово «Паспорт». Я открыла первый разворот. В страницу впечатали папину маленькую фотографию – уместилось одно только лицо и краешек галстука. Он смотрел точно в объектив и не улыбался. Рядом с изображением напечатали его фамилию и имя, дату рождения и какие-то не совсем понятные мне даты. Я пролистала книжицу и нашла другие похожие развороты с фотографиями. На них кроме прочей информации размещались названия разных стран. Я рассматривала загадочный паспорт, приходя к выводу, что это был какой-то не знакомый мне аналог жетонов. Некий документ, идентифицирующий личность. Очевидно, папа брал его с собой в командировки. Но зачем, если в соответствии с Конвенцией жетона было достаточно для удостоверения личности?
Я расслышала звук шагов в коридоре, испуганно положила паспорт на место и закрыла дверцу сейфа. Выключив настольную лампу, я спряталась под стол, как часто делала в детстве, играя в шалаш или вигвам. Полоса света скользнула по полу кабинета, и мамин голос заполнил безмолвное пространство:
- Вера, ты здесь?
Я затаила дыхание и замерла. Постояв несколько секунд, мама закрыла дверь и ушла. Дождавшись, пока не стихли её шаги, я выбралась из-под стола и, едва ступая на носочки, приблизилась к выходу в коридор. Несколько минут я прислушивалась, но ни что больше не нарушало тишину, и я решилась выбраться наружу.
- Где ты была? Твоя мама сказала, что ты уже дома, но она не может тебя найти, - Трина меняла постельное бельё на моей кровати и с любопытством поглядывала на меня.
- У отца в кабинете, - пробормотала я, устремляясь к ноутбуку. К моей огромной радости, включенному.
- Что с тобой? – подруга нахмурилась, наблюдая, как я лихорадочно пролистываю результаты поиска по запросу «паспорт». Перебрав десяток ссылок на технические паспорта различных устройств, на шаблоны паспортов здоровья для исполнителей, устраивающихся на работу в медицинские и образовательные учреждения, и прочие не интересующие меня документы, я нажала на очередную строку. На мой рабочий стол загрузился файл в одном из текстовых форматов. Оказалось, что это учебник истории, уже исключенный из списка рекомендуемой министерством образования литературы. Я ввела в окошке поиска слово «паспорт» и пробежала глазами выделенный абзац:
«Па;спорт (от латинского passer (проходить) и port (порт)) —государственный документ, использовавшийся до 1 сентября 2030 года для удостоверения личности и гражданства владельца при пересечении границ государств и пребывании за границей. Паспорт означал принадлежность к гражданству государства, но не обязательно указывал на проживание на его территории.
Паспорт выполнялся в форме брошюры, в которой проставлялись (если не заключено соглашение о безвизовом режиме) визы, дающие право въезда в другую страну, а также делались отметки о пересечении границы. Также он содержал идентификационную информацию: фотографию владельца, его имя, дату рождения, пол, место рождения и гражданство (название страны, выдавшей паспорт). После подписания Международной Конвенции 1 сентября 2030 года все государства мира перешли на жетоны, содержащие биометрическую информацию.»
Когда я училась в школе, на уроках истории о паспортах нам уже не рассказывали. Я снова и снова перечитывала последнее предложение раздела учебника об интересующем документе, но не могла взять в толк, зачем папе то, чем уже никто не пользуется. И главное, как он смог это получить.
- Что ты так внимательно изучаешь? – Трина встала у меня за спиной, заглядывая в экран ноутбука. – Что такое паспорт?
- Бумажная версия жетона, - я закрыла ноутбук и повернулась к подруге. – Устаревшая бумажная версия жетона, которая, почему-то, хранится в папином сейфе.
- Ты лазила в сейф господина Файта?
- Да. И теперь не знаю, что и думать, - в дверь робко постучали, и я крикнула: - Войдите.
- Госпожа Файт, господин Юджин Берри желает вас видеть, - почти шёпотом сообщила 202, нерешительно переминаясь с ноги на ногу на пороге. Ей было не больше пятнадцати, и смущение при общении с жителями девочка до сих пор не поборола. Бабушка и мама юной горничной всю жизнь работали на нашу семью, а теперь настала её очередь.
- Спасибо, 202. Пригласи его в мою комнату, пожалуйста, - я приветливо улыбнулась, но она уже опустила глаза в пол и поспешно удалилась из спальни.
- Вера, мне уйти? – спокойно спросила Трина.
- Нет пока. Посмотрим, что желает господин Берри.
- Добрый вечер, - Юджин появился в дверном проёме с коробкой из моей любимой кондитерской. – Я попросил горничную подать чай. Вы не возражаете, госпожа Файт?
Он не делал исключений ни для кого, и даже при Трине соблюдал формальности общения жителя и исполнителя, обращаясь ко мне на «вы». Его летний костюм, наверно, уже отдыхал в шкафу, дожидаясь нового повода выйти в свет. Для вечернего визита в дом начальника парень выбрал светлые джинсы и свободную клетчатую рубашку в синих тонах, заправленную под кожаный ремень.
- Если в коробке фисташковые меренги, я не возражаю, даже если ты полностью возьмешь на себя командование прислугой.
Улыбнувшись моей неуклюжей шутке, Юджин скользнул взглядом по Трине, которая безмолвно стояла у подоконника, опустив взгляд. Очевидно, её присутствие вполне устраивало парня. Даже, пожалуй, радовало. Он приосанился, пригладил руками длинную челку. Если бы я не знала его практически с детства, сочла бы достаточно привлекательным для ни к чему не обязывающего флирта.
- Вы подумали над моим вопросом? – глаза Юджина сосредоточились на моем лице, ловя малейшие изменения мимики.
- Да, Юджин. Спасибо. Твой вопрос попал в яблочко, - я встретила его взгляд, и какое-то время мы молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
- Что вы будете делать дальше?
- Искать ответы, - я перевела взгляд на Трину, которая старательно изображала интерес к цветку, появившемуся утром на моей орхидее. Но по её остекленевшему взгляду я поняла, что наш с Юджином витиеватый диалог привлекает внимание подруги куда сильнее.
- Удачи в нелегком деле, - он посмотрел на меня без тени иронии. В комнату вошла 202. Её щёки покрыл нежный румянец. Она неловко потянула на себя сервировочный столик, и молоко расплескалось на стеклянную поверхность из открытого кувшинчика. Девочка издала тихий и испуганный звук и в панике уставилась на Трину.
- Всё хорошо, - мягко успокоила её я, но горничная покраснела ещё сильнее и застыла в центре спальни, будто хрупкое изваяние из декоративного камня.
- Позволь мне, - Трина ласково коснулась её плеча и взялась за ручку столика, подкатывая его к креслам.
- Спасибо, 202. Можешь идти, - я постаралась вложить в голос всю доброту, на какую только была спокойна. Девочка совершенно не походила на Трину в этом возрасте. Если 202 выбивала из колеи малейшая мелочь, то подруга всегда действовала уверенно, отвечала вежливо, но бойко, за ошибки не краснела, а моментально находила способ поправить ситуацию.
Горничная робко кивнула и стремительно вышла из спальни. Может быть, её больше обычного смутило присутствие постороннего молодого человека. Может быть, просто выдался плохой день.
Я сняла с бирюзовой коробки крышку, и спальню заполнил уютный запах свежей выпечки. Над белоснежными чашками поднимался и таял пар. Юджин пододвинул к столу похожий на пирожное пуфик, обычно стоявший у трюмо, и устроился на нём, оставив свободным одно кресло.
Заперев дверь изнутри, я обернулась к друзьям и потерла руки в предвкушении сладкого ужина. Трина всё ещё стояла у окна, а Юджин не собирался самостоятельно предлагать ей присоединиться к нам, соблюдая социальный этикет. Тем не менее, взгляд его был прикован не ко мне, не к коробке из кондитерской и даже не к телевизору, который я включила, чтобы наши голоса были не так хорошо различимы из коридора. Он смотрел на Трину, и как казалось моей романтичной натуре, видел больше, чем скромную девушку в простом сером комбинезоне.
- Трина, присаживайся. Видишь, Юджин даже оставил тебе удобное кресло, - я забралась на сиденье с ногами и запустила руку в коробку. Подруга еле заметно улыбнулась уголком губ и устроилась за столом, аккуратно сложив тонкие ладошки на коленях.
- 613, о каких странах ты читала? – сделав большой глоток чая, папин помощник вновь обратил взгляд на Трину.
- Я не читала книг непосредственно о странах. Но местом действия некоторых романов являлись Америка, Англия, Франция. По-моему, были и другие государства.
- Какая страна привлекла тебя больше всего?
- В Англии часто идёт дождь. А мне очень нравится дождливая погода.
Я внимательно наблюдала за Триной и Юджином. Она не отрывала взгляда от паркета, чуть опустив голову. Так, что выпавшие из хвостика пряди волос почти полностью закрыли лицо. Подобной робости я за подругой никогда не замечала. Она всегда смотрела собеседнику в глаза, вне зависимости оттого, кто перед ней находился – житель, исполнитель, другой служащий, известная актриса или красивый мужчина. Юджин ловил каждое её слово с таким неподдельным вниманием, будто записывал новое задание от отца. Я предпочла не встревать в их странный диалог.
- Мне тоже нравится дождь. В такую погоду лучше работается и думается, - неспешно ответил парень, откусив кусочек бледно-зеленой меренги.
- А какая ваша любимая страна, господин Берри?
- Эта, – голос Юджина окреп, приобрел жесткие нотки. – Наша страна несовершенна. Но это мой дом.
- Вам не нравится ваша каста? – тихо спросила Трина.
- Нет, почему же. Моя каста удобна и, по сути, даёт мне возможность получить всё, необходимое для хорошей жизни. Ну, или почти всё. Но есть ряд ограничений, которые меня не устраивают.
Я уткнулась подбородком в кулак и следила за своими друзьями, будто за партией игры в пинг-понг. Трина. Юджин. Трина. Юджин. Тембр его голоса казался мне незнакомым и каким-то чужим. Этот мягкий, внимательный господин Берри имел внешность моего старого приятеля, но внутри него сидел кто-то совершенно новый для меня. На какое-то мгновение меня захлестнула странная ревность или чувство собственности. Я не могла отличить одну эмоцию от другой, но определенно испытывала дискомфорт, наблюдая за общением Юджина и Трины. Со мной он был учтивым, обходительным, иногда заботливым и чаще всего ироничным. С ней – влюблённым? Я помотала головой, вытряхивая в вечерний воздух все свои нелепые размышления, и привлекла к себе внимание ребят.
- Госпожа Файт, все в порядке? – Юджин приподнял одну бровь.
- Да, вполне. Я хотела уточнить, ты пришёл по делу или просто так? Алекс приедет с минуты на минуту, и если ты хотел что-то обсудить, сейчас самое время.
- Нет. Я просто хотел вас увидеть, - ответил он, глядя на Трину. Точно по заказу мой мобильный телефон показал на экране фотографию Алекса, и заиграли вступительные аккорды стандартной мелодии. Выглянув в окно, я увидела его машину, освещавшую фарами безлюдный тротуар. Сбросив звонок, я отправила короткое сообщение: «Выхожу».
- Я бы с радостью оставила вас здесь с пирожными, но это может вызвать ряд вопросов. Поэтому, Юджин, если у тебя нет дел к моему отцу, ты мог бы проводить меня до машины.
- С удовольствием, госпожа Файт, - парень послушно встал, подобрал с пола свою кожаную сумку через плечо и направился к выходу из комнаты. – Я подожду вас в холле.
На скорую руку я покидала в маленький саквояж косметику, фен, расческу, сменную одежду на завтра. Трина молча наблюдала за мной, скрестив руки на груди. Она стояла в паре метров от меня, но витала в совершенно другом месте, погрузившись в свои мысли. Судя по выражению лица, не самые радостные.
- Спокойной ночи, Трина, - я вывела её из задумчивости громким окликом, и подруга кивнула мне на прощание.
Едва ступив за порог дома и захлопнув за собой дверь, я схватила Юджина за локоть, грубо притянула к себе и громким шёпотом спросила:
- Скажи мне, что я ошибаюсь, и ты не влюблён в мою горничную.
- Поистине нелепое предположение, - он пожал плечами, осторожно высвобождаясь из цепкой хватки моих пальцев.
- Всё твоё поведение говорит об обратном.
- Вера, с моей стороны это было бы, по меньшей мере, не разумно.
- Разум и чувства не всегда идут бок о бок.
- Даже если допустить такой вариант на долю секунды, почему это так тебя беспокоит? Ещё днём ты искала скелеты в шкафу своего отца, а теперь препарируешь мою личную жизнь?
- У тебя нет личной жизни, - я сказала это чуть более злобно, чем собиралась. – Но Трина – особенная. Не морочь ей голову ложными надеждами. Если она что-то к тебе почувствует, разрушит свой шанс остаться в живых. Достаточно того, что её сестра потратила целый год жизни на женатого мужчину. Не смей лезть к ней с бесперспективным мезальянсом. Ясно? Я не прощу тебе, если с Триной что-то случится.
- Я бы, возможно, даже обиделся на тебя. Если бы твои подозрения имели под собой хоть какую-то почву. Успокойся. Я не собираюсь ломать ей жизнь.
- Поверю тебе. На первый раз, - я смягчила тон и примирительно коснулась его плеча. Мне не удавалось разобраться, что же меня так разозлило. Страх, что Трина упустит оставшееся время и бесследно исчезнет из моей жизни? Что-то ещё? Всё вместе?
- Очень любезно с твоей стороны, - холодно откликнулся он и направился к своей машине. – Доброй ночи, Вера.