Иннокентий родился в интеллигентной семье. Бабушка Амалия Степановна с детских лет прививала ему основы этикета, поэтому Кешенька здоровался со взрослыми первым, уступал место в автобусе дамам и пожилым, не сквернословил и кушал, выпрямив спину в струну, с вилкой в левой и ножом в правой руке.
Иннокентий должен был быть Андреем, но помилуйте, какой Андрей в наше прогрессивное время? Лев, Яромир, Данияр, Альберт, в конце концов, или Иннокентий – совсем другое дело. Бабушкин голос перевесил все другие «неразумные», потому что «Как хотите, а квартиру не подпишу, Аркадий, так и знай».
И вот рос Иннокентий на радость всем. И все бы ничего, но завелась у Кешеньки плохая привычка: есть козявки. Сидит он, задумается о своем, а рука сама в нос шнырь и давай круги наворачивать, а как навернет – явит на свет жирную козу, то зеленую, а то и серую. А потом прямой наводкой в розовые губки, и все – нету, только причмокнет разок ртом.
Амалия Степановна как увидела – так сразу дар речи и потеряла. Нет, а каково это, когда ваш внук, ваш Иннокентий, даже не Андрей, козявочник! Тут не только онемеешь, тут волосы дыбом встанут и не опустятся. И решила бабушка с этой привычкой бороться.
Была проведена воспитательная беседа на тему: Есть козявки очень плохо. Беседа подействовала лишь на несколько часов. И все, методы у бабушки закончились, потому что она привыкла только объяснять, а в жизни не было такого, чтобы ее не послушали.
И был собран семейный совет.
- Итак, - заседательствовала Амалия Степановна, - Ваш Кеша ест козявки. Что будем делать?
- Интересноооо, - протянула невестка, - значит, как Кешенька по этикету кушает, как галантно пропускает женщин вперед в лифт, это он Ваш Иннокентий. А как ест козявки, так сразу Наш?
- Конечно Ваш, а чей же, у нас в семье никто такими вещами не занимался.
- А у нас, видимо, все такие? Да?
- Может это, Светочка, от вашего прадедушки привычка у ребенка? – не удержалась от ехидства свекровь.
- А причем тут мой прадед? – удивилась невестка.
- Ну, как же, козявки соленые, а лоси любят соль! Может, и ваш Константин Михайлович Лось ее обожал.
- Мама, это переходит все границы! – заступился за жену Аркадий.
- А что мама? – стала обмахиваться газетой Амалия Степановна. – Мама жизни не жалеет, чтобы внука Человеком вырастить. А вам только доверь. Кто получится? – она переложила газету в другую руку. – Вон ребенку чуть жизнь не испортили. Ходил бы сейчас Андрей-воробей не гоняй голубей.
- Да хоть бы и так, - не выдержала Света. – А сейчас его все попугаем дразнят. Кеша – дурак, Кеша – дурак. Это не Кеша дурак, это бабушка у него…, - но Света споткнулась, - очень нестандартная.
- Ах, вот как она со мной заговорила! - схватилась Амалия Степановна за сердце. – Аркаша, воды!
Аркадий закатил глаза, не поверив матери, но удалился на кухню за стаканом с водой. Минуту висела тишина. Света стояла, подперев стену в коридоре, Амалия Степановна, не отнимая руки от груди, сверлила невестку взглядом, презрительно прищурив глаза.
И тут в коридор вышел виновник.
- С вашего разрешения, дамы, я хотел бы сделать важное заявление, - начал Иннокентий.
Амалия Степановна позволительно кивнула, а Света только покачала головой, надеясь, что когда Кеша подрастет, он станет говорить простым человеческим языком.
- Дорогие бабушка и мама, я слышал из-за чего вы ругаетесь. Так вот, хочу вас успокоить, ведь я больше не буду так делать! Заявляю со всей ответственностью, - закончил он монолог любимой фразой бабушки.
- Ой, Кешенька, - всплеснула руками Амалия Степановна, - неужели это я на тебя повлияла?
- Нет.
- Вот видите, - вмешалась Светлана, - я и сама могу своему сыну все объяснить.
- Нет, мама, это не ты.
- Папа? – в один голос спросили женщины.
- И не папа.
- Ничего не понимаю, - пожала плечами Амалия Степановна.
- Это Любовь! – прояснил Иннокентий.
- Какая любовь? – спросил ошарашенный отец.
- Вот такая, - развел руки в стороны Кеша, показывая что-то большое. – Она ходит со мной в садик. Вот она сказала, что, если я не перестану, она всем в садике разболтает. Мало мне вашего попугая, так еще и это? Так что все – я завязал, - Иннокентий будто бы закрыл на ключ свой нос, а ключ выбросил. А потом немного помолчал и добавил. – Лучше бы вы меня Андреем назвали.