СТАРЫЙ ПОРТРЕТ ЖЕНЩИНЫ
ЭССЕ
Родилась она с одной стороны в городе, а с другой- на краю его, под самым лесом, в частном домике на улице с неторопливой и спокойной, как бы даже деревенской, жизнью. В одну сторону пройдешь семь минут- и уже в городе. Где и людей много и магазинов. А в другую сторону три минуты идти к лесу, небольшому, но все равно немного пугающему в детстве. Там всегда было интересно. Но и бегать в магазин за мороженым тоже совсем неплохо. В детстве на все стороны хорошо.
Вот так и пробегала она беззаботно с подружками до самой школы. Не совсем, конечно, беззаботно, потому что старшей была из троих детей в семье. И понянчить и поприсматривать младших довелось. А случалось, что и перепадало от матери за такую помощь. На улицу же хочется. Бывало, обложит сестренку подушками, чтобы к печке не доползла и айда к подружкам. Казалось, на чуть-чуть выбежала, а отец с матерью уже вернулись. Ну и получай горячего до слез.
Да и школа как-то быстро пролетела. Почти как и все годики до нее. Особой тяги к учебе не было, как и у многих. На переменках с девчонками побегать, поболтать и поиграть было интереснее. А с математикой помощь нужна была дома, да только не от кого было ждать: родители по грамоте сами были не очень, а тут еще детей трое, огород, дом. В общем, отцвела сирень пушистая вдоль их двора- она и забрала с матерью документы из школы после восьмого класса. Родители решили, что лучше ей пойти в торговое училище. И с учебой мучиться не надо в школе, и помощь семье будет поскорее. А ей только с подружками по школе расставаться было жалко. Но и новое впереди манило, интересовало: она теперь по утрам будет ездить на автобусе в соседний город в училище. Это уже было похоже на взрослую жизнь, которая и началась так вот незаметно, одно новое за другим.
После школы не только училище изменило все привычное и детское. Теперь ей можно уже было на танцы ходить. Родители не пускали, запрещали, но это разве поможет, если так и тянет туда. Сбегала тайком, а возвращалась, не дождавшись последнего танца. А то ведь и дверь дома могли закрыть и подержать минут десять во дворе. Эх, танцы, танцы… Там не только на мальчишек поглазеешь, но и платье увидишь у кого-нибудь такое, что хоть ногами топай от досады. А новые туфли с первой стипендии…
Год, два, три- вот и все ее время гулянок и танцулек получилось.
Замуж. А ведь только восемнадцать было. Не то, что ему- уже двадцать один. Он ей казался совсем взрослым: и на три года старше, уже после армии, да еще моряк. Ему, видимо, тоже такой расклад в их семье казался правильным, поэтому уже на первом году совместной жизни получила она большой синяк на плече, ударившись о шкаф. Он ее так толкнул, чтобы замолчала, скорее даже отшвырнул, как говорящую куклу. Еще на свадьбе добрались до нее разговоры от свекрови о том, что они сына поскорее женили, чтобы от рюмки отвадить, с которой он еще до армии подружился. Но броня от рюмки с водкой из нее не получилась. Чему, видно, быть, того не миновать. Как говорится. А она все это на себе испытала и несла эту ношу долгие годы.
Часто и густо бывает в жизни так, что женщины сначала ждут просто счастья, потом мужа, снова счастья, детей и наконец- покоя.
Дети радовали. Спокойные росли, да и учились не то, что она. А постарше стали- появились у них свои интересы, заботы, проблемы. И все это не мимо нее, все это с нею. Вот и снова жизнь побежала, полетела незаметно, как в детстве. Только ей уже не так бегалось, не по-детски: ноги тяжелее стали, прожилки-вены повыступали синим цветом. «Отбегалась»,- подумала она как-то.
У зеркала однажды задержалась дольше обычного, а муж и отметился тут же:
-Что, портрет свой рассматриваешь? Помолодела?
-С таким художником помолодеешь…
А когда он молча ушел в кухню курить, подумала, все еще глядя в зеркало: «А вроде и ничего еще… портрет… Еще не старый…»
Мужа не стало, когда дети уже сами стали зарабатывать, отучившись. Его действительно просто не стало. Поехал к родственникам в другую область и пропал. Милиция разузнала, что видели его там на вокзале с какими-то забулдыгами. И все. Никто ничего. Да, наверное, особо и не искали, если он с такими пил…
Сыновья поженились, завели свои дома. А она после мужа завела кошку. А то он все не давал. И поговорить есть с кем, и позаботиться есть о ком, да и от болезней, слышала когда-то, кошка помогает
Время как-то так потихонечку потекло. С воспоминаниями о детской беготне в лес, о пушистой сирени вдоль родительского дома. Еще больше старалась она при случае помочь и своим и любому, кому надо. И ко всем с улыбкой, с распахнутой душой. Не то, чтобы новая жизнь началась на пенсии, не совсем, поворот в ней получился плавный. Да и горестей впереди почему-то уже не ожидалось. Прошлое осталось только в глазах- грустных, с глубокой печалью. Как у битой собаки.
И от добра ее безмерного- всем своя. А среди всех разные. Случалось и обманывали, пользовались добротой и наивностью. Ей, бывало, как и многим, пришлют жулики по почте лотерею-замануху, чтобы пенсию у нее выманить, а она к сестре с этой «настоящей» бумажкой: «Нин, это правда, я выиграла? Так я же и не играла с ними…» И на лице больше радостной веры, чем сомнений.
Внучка одно время захотела обучить ее компьютеру, начала рассказывать об интернете, сколько она там нового узнает и интересного. Но она послушала ее и отмахнулась: сложно, хочется попроще. «И так доживу, телевизора хватает…»
Но попроще пожить долго не получается среди людей, да и телевизор- не главная штука в жизни. Есть еще и сосед с третьего этажа, знакомый чуть ли не с детства. А еще вдовый и на пять лет старше. И самой смешно от его намеков на общую жизнь. «Мы уже дед и бабка, внуки вон какие, а ты еще там про что-то говоришь». Это она ему в ответ. Отмахиваясь со смехом, легким: приятно все же… А там… кто знает…
Пилюгин Юрий