ТАРЕЛКА СУПА
Лена отрезает пол-арбуза, протягивает нам, угощая, а вторую половину кладет себе на колени и ест столовой ложкой:
- Это мой обед – тарелка супа!
Лена сыроед. Ее завтрак – пророщенная зеленая гречка, в которую она добавляет тертую морковь, спелое авокадо, и все это заправляет льняным маслом. В то время, как мы наворачиваем кто тушенку, кто сгущенку, а кто заказал в кафе манты из баранины и жареных хариусов. Лена тонкая, светлая, у нее льняные вышитые юбки в пол, по утрам она расчесывает свои длинные шелковистые волосы на ветру. Я хочу так же, как она, погружаться в студеные потоки горной реки и плыть с улыбкой, распластавшись в прозрачной воде. Я хочу, как она, сидеть на самом высоком выступе скалы, продолжая своим телом ее совершенную линию. Я хочу питаться, как Лена, семенами, фруктами и овощами. Пока что я, уплетая яичницу, кошусь в сторону ее «тарелки супа» с опаской и воспринимаю ее обед как десерт, а не как полноценную пищу.
Лена с нами на Чулышмане третий раз. С ней можно идти в горы, в разведку, к черту в пекло.
А ВОТ И ОН
В шестигранном деревянном аиле, который отдали под наш тренинг, адский зной.
- Я знаю, что делать!
Сергей приносит ведро воды, зачерпнутой в реке, макает полотенце и делает из него «вентилятор» - крутит под куполом мокрым полотнищем над нашими головами. Кто-то догадывается намочить бондану и надеть на голову, кто-то обмахивается хобой как веером. Наконец, не выдерживает Михаил Сергеевич:
- Пойдемте в тень под гору! Сядем на пенки в круг, там ветер!
Берем пенки, хобы, выходим за ворота огороженной территории лагеря, пересекаем дорогу, добираемся до места, покрытого тенью высоченной горы. Сергей лихо подъезжает на своем джипе, под смех группы выгружает из багажника двуместный надувной матрас и устраивает царское ложе – как ни странно, не себе, а тем, кто желает. Сергей любит комфорт, но еще больше любит, чтоб его любили. Мы его очень любим.
Прохладный ветерок, стрекот кузнечиков. Послеобеденная группа продолжает свою работу. Лена, поедательница арбуза, выходит в круг на психологическую сессию с темой инициации. Ей давно хочется вывозить в Горный Алтай свои женские группы, на которых она будет давать участницам те самые практики, которые являются ее образом жизни. Это и славянская гимнастика, и баня, и здоровое питание, и, конечно же, психология. Лена приглядела уже и подходящее место, даже базу нашла, и девочки ждут не дождутся отмашки руки, но…
- Я боюсь…
- Чего именно?
- Вдруг я наврежу кому-то?
- Чем?
- Вдруг кому-то не подходит то, что я даю?
- Спроси.
Я предлагаю девушкам выйти в круг и встать за Лениной спиной. Она впереди, лидер, они сзади, играют участниц ее будущей группы.
- Я уже спрашивала, все хотят ехать на мой тренинг…
- И что тебя останавливает?
- Мне как будто самой нужна инициация, благословение от кого-то…
- От кого?
- Не знаю. От кого-то значимого…
Прекрасно понимаю, о чем она говорит. Я преподаю психологию четверть века, выпустила сотни психологов, но мало кто из них начал свою практику. Страшно встречаться с чувствами людей, значительно проще работать в структуре таких организаций, где контакт с чувствами практически исключен.
Лена, наклонив голову, смотрит себе под ноги. Группа зависает в тревожном ожидании.
- Что с тобой происходит?
- У меня ноги подкашиваются…
- Пусть твое тело следует за этим импульсом. Чего оно хочет?
- Странно. Как будто кувыркнуться…
Стелю перед ней пенку.
- Кувыркайся. Иногда инициацию сравнивают с сальто. Психолог Эрик Эриксон писал: чтобы достичь идентичности, нужно, подобно воздушному акробату, оттолкнуться от площадки, и, доверившись тому, кто тебя поймает на той стороне, сделать сальто в воздухе. Вставай сюда: здесь ты в своем сегодняшнем статусе. А когда кувыркнешься – будешь в другом, новом. Кому-то надо на той стороне тебя встретить…
- А вот и он!
Мы поворачиваем головы назад и видим приближающегося человека.
РИТУАЛ ИНИЦИАЦИИ
Это сказитель, мастер горлового пения. Я его уже видела – он приходил к нам пригласить на свой концерт. Небольшого роста, загорелый дочерна, с хвостом собранных на затылке серебряных волос, с живым взглядом черных глаз – сразу видно, что вырос здесь, на этих вольных просторах.
Мы тогда только-только приехали, оставив позади девятьсот километров, и я валилась с ног от усталости. Пока поставили палатки под дождем, пока смыли в Чулышмане дорожную пыль и пот, пока я прилегла отдохнуть, вытянув ноги, под стук капель о натянутое полотнище над головой… В общем, до концерта добрело четверо из четырнадцати, и на другой день они дразнили заснувших тем, как это было потрясающе – три вида традиционного горлового пения с игрой на топшуре. И исполнитель не кто-нибудь, а пятикратный лауреат 1 степени, обладатель Гран-при Международного курултая сказителей Алексей Асканаков.
Я кусала локти, что прохлопала такой шанс, но что делать – сон оказался сильнее любви к горловому пению. И вот Бог услышал мои стенания – перед нами стоит сам Мастер, но не в традиционном костюме с нашитыми полосками цветов радуги по рукавам, а по-простому, в майке с тигром во всю грудь и непокрытой головой. Пришел позвать нас на повторный концерт. А мы тут кувыркаемся, понимаешь.
Я поражаюсь смелости Лены:
- Вы можете поучаствовать в психологической сессии?
- А что нужно делать?
- Мне надо пройти посвящение, чтобы начать проводить свои тренинги на Алтае.
- А-а, хорошее дело! Сочту за честь!
- Ура! Я кувыркнусь вот здесь, а вы можете спеть?
И Мастер исполнил для Лены и для нас «сыбыскы» – разновидность горлового пения, напоминающего звук флейты, которым владеют единицы.
Что это было? Я сотни раз наблюдала синхронии во время групп, писала о них, но так и не научилась воспринимать их без мистического потрясения. Нужен был «кто-то», кто дал бы благословение в игровой ситуации. И вдруг ситуация перестает быть игровой, а превращается в самый что ни на есть подлинный ритуал инициации! Мог ли здесь, в этом практически безлюдном пространстве, появиться более уместный, более необычный, более статусный наставник для благословения рождающегося на наших глазах тренера? Причем не раньше и не позже, а именно в тот момент, когда его позвали? Можно ли теперь усомниться, что у Лены все получится?
КОМУ СОПУТСТВУЕТ УСПЕХ
А вечером после группы мы собрались у камня, сорвавшегося со скалы миллион лет назад. Мастер был уже в национальном костюме со старинным инструментом в руках. Какой-то особенно любопытный зритель из отдыхающих все время задавал вопросы, а Алексей Кимович отвечал, прищурив глаз. И про то, что струны на топшуре изготовляются из волос конского хвоста, причем конь должен быть некастрированным. И про то, что «Алтай» означает «Шесть дядей» - шесть священных гор Алтая с седьмой (Белухой) в центре, и они повторяются в шестиугольном традиционном алтайском доме-аиле с очагом в центре. И про то, что алтайский героический эпос Маадай-Кара переведен на сорок языков, в том числе на русский.
И потом мы слушали эту нескончаемую песнь, в которой запечатлена вся мудрость веков маленького народа. Так и представляется алтайский ребенок, как те, что бегают по нашему лагерю, постигающий мир не в школе, а у домашнего очага, из уст сказителя, длинными зимними вечерами под аккомпанемент двухструнного инструмента выпевающего:
На верхней ветви золотой,
Окружены листвой густой,
Кукушки вещие сидят,
Пути грядущего следят.
Звонкоголосые, они
Предвидят будущие дни,
И радуют вещуньи тех,
Кому сопутствует успех,
Печалят тех, кому судьба
Ютиться в шалаше раба...
Продолжение следует.