ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ЭТО ПРОИЗВЕДЕНИЕ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ЕВГЕНИЙ БАЛАКИН
«К Т О С Л Е Д У Щ И Й ?»
Трансцендентная драма
Действующие лица:
Иван Данилович Колосов - старый человек, слепой
Лариса - его старшая дочь
Раиса - его младшая дочь
Николай - муж Ларисы
Павел Никитич - муж Раисы
Тамара - девушка из соц. службы
Неопрятный тип - без слов
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
Домашняя обстановка. Мебель старая, дешёвая: сервант, стол, кресло, три стула. Две двери: на кухню и в спальню. На стене висит большая фотография жены Колосова. Из спальни выходит Иван Данилович, он в чёрных очках, в руках - старый транзистор. Подходит к фотографии жены, гладит его рукой. Затем идёт к столу, садится на стул, включает транзистор, слушает. Раздаётся звонок в дверь. Колосов идёт открывать. Слышится голос Тамары.
Тамара: Здравствуйте, Иван Данилыч. Я Вас не разбудила?
Появляются Иван Данилович и Тамара, девушка, работающая в службе социальной помощи населению. В руках у неё большой пакет.
Колосов: Ничего, ничего, Тамара. Наоборот, меня надо будить почаще, а то я здесь, как медведь в берлоге, только что лапу не сосу. Что поделать, если из всех времён года, мне осталась только зима.
Тамара: Вот и неправда. Вы такой же человек, как и все, только пожилой. И имеете полное право на все человеческие радости!
Колосов – Кто ж спорит... Мне их, эти радости, ещё бы и увидеть...
Тамара – А Вы их почувствуете. Сегодня день такой солнечный! Ну, то есть... Вам какой кашки сварить, Иван Данилыч, манной или рисовой?
Колосов: Тамара, пожалуйста, не говорите со мной, как с ребёнком. Если можно…
Тамара – Не буду.
Колосов – Тогда, лучше рисовой.
Тамара: Я тоже рисовую люблю, особенно если туда масличка побольше
положить.
Колосов – Масла!
Тамара – Да, да... Конечно, масла! Ой, совсем забыла!
Тамара достаёт из пакета наушники, перевязанные ленточкой.
Тамара: Вот! Это Вам от меня подарок, Иван Данилович! Поздравляю Вас с днём рождения!
Колосов: Спасибо (берёт наушники). Что это?
Тамара: Наушники. Приёмник слушать. Очень удобно и никакие звуки не отвлекают.
Колосов: Звуки мне не мешают. Звуки, это всё, что у меня осталось... Не думаю, что они мне пригодятся. Ни к чему это... Не зачем.
Тамара: Да Вы попробуйте, Иван Данилович, наденьте их! Вот увидите, Вам понравится. Сейчас все в наушниках ходят.
Колосов: Все? А если, например, кто-то захочет, о чём-то спросить другого человека на улице? Как на себя обратить внимание, если все в наушниках?
Тамара: Ничего страшного. Надо просто постучать по плечу и всё.
Колосов – По плечу?
Тамара – По плечу.
Колосов: И всё?
Тамара: И всё.
Колосов – А по голове можно?
Тамара – Вы шутите! Это хорошо, что Вы шутите...
Колосов: Вообще-то я не шутил... Ну, ладно, давайте их мне.
Иван Данилович надевает наушники, включает приёмник, слушает.
Тамара: Ну, что? Как? Лучше слышно?
Колосов не реагирует.
Тамара: Иван Данилович! Иван Данилович, Вы слышите меня?
Тамара прикасается к плечу Колосова.
Колосов: Вы мне что-то говорите?
Тамара: Да. Я спросила, лучше ли Вам стала слышно?
Колосов: Лучше. А Вас хуже. Надо подумать. Боюсь, что ко всем моим болячкам прибавиться ещё одна: сломанное плечо.
Тамара: Вы смешной.
Колосов: Я не смешной, я просто очень старый человек.
Тамара уходит на кухню. Иван Данилович достаёт таблетку, запивает её водой.
Тамара: (из кухни) А я, Иван Данилыч, в педуниверситет буду поступать. Хочу стать учителем младших классов. С этой работы уйду. А к Вам я всё равно приходить буду. В гости... (выглядывает из кухни) Пустите меня в гости, Иван Данилыч?
Колосов: Пущу, конечно, как не пустить. А почему Вы хотите стать учителем, Тамара? Детей любите?
Тамара: Не знаю. Но я буду очень стараться. Просто у меня такое чувство, что детей сейчас никто не любит. А они от этого обижаются, ощетиниваются, как ёжики и становятся злыми. Это как в «Снежной Королеве», помните, когда Каю попала в глаз льдинка, и он стал плохим? Но ведь на самом-то деле, он был хорошим. А лёд, это всего лишь вода и его очень легко растопить.
Колосов: И как же Вы собираетесь это сделать? Разожжёте по всей стране пожар педагогической революции?
Тамара: Нет, конечно. Я буду читать им сказки.
Колосов: Сказки?
Тамара: Да, сказки, но только самые умные и самые добрые. Такие сказки, где никого не убивают, где никого не обижают…. Ну, в общем, чтобы в позитиве всё было.
Колосов: Даже в самых добрых сказках есть злодеи, и они не всегда бывают страшными и отвратительными. И почему Вы решили, что все дети обязательно заходят быть хорошими?
Тамара: Я объясню им, что быть хорошими, гораздо выгоднее для них, чем быть плохими. Мир так устроен. Всё держится на добре и на любви.
Колосов: Ну, что ж, желаю вам, Тамара, успехов в вашей будущей педагогической деятельности. А я вот до сих пор уверен в том, что по отношению к хорошим людям мир устроен несправедливо. И, чем дольше я живу, тем больше в этом убеждаюсь. Вы бы мне, Тамара, лучше подарили книгу этих ваших замечательных сказок.
Тамара: А может Вам её сегодня ещё и подарят. Вечером родные ваши придут вас поздравлять. Весело будет.
Колосов: Весело будет...
Тамара: А насчёт наушников… Если они Вам, Иван Данилович, не нравятся, давайте я их обратно в магазин верну. Чек у меня остался…
Колосов: Да пусть лежат. Может, на что и сгодятся.
Тамара: Ой, каша сбежит! (убежала на кухню) Каша, Иван Данилыч, получилась загляденье! С ложкой съедите.
Тамара выносит из кухни подносик. На нём - тарелка с кашей, хлеб, стакан молока. Ставит поднос на стол перед Колосовым.
Тамара: Ешьте на здоровье! А может потом погулять с вами? Хотите на улицу? Там так хорошо сегодня.
Колосов: Спасибо, Тамара. Там все в наушниках ходят. Я слепой, а все остальные глухие. Не хочу.
Тамара: Ну, как хотите. Завтра я к вам, Иван Данилыч, ещё забегу, только вечером. Давайте я вам чего-нибудь вкусненького принесу: апельсинку там или шоколадку?
Колосов: Вкусного! Апельсин! Шоколад! Я уже очень-очень взрослый человек, Тамара. Не надо со мной сюсюкать.
Тамара – Простите, Иван Данилович!
Колосов – А насчёт вкусненького... Вкусного, спасибо, Тамара, только не надо.
Тамара: Ну, почему не надо? Вы ведь сами себе всё равно не купите.
Колосов: Родных попрошу, купят.
Тамара: Ну, тогда я пошла. Да, чуть не забыла, в коридоре я оставила пакет, в нём лежит чистое бельё. Не вставайте, я сама дверь закрою. До свидания, Иван Данилыч!
Колосов: До свидания, Тамара.
Тамара уходит. Колосов ест немного, встаёт. Подходит к фотографии жены, гладит её. Идёт в спальню, выходит - в руках тетрадь и ручка. Садится за стол, начинает писать. Раздаётся телефонный звонок. Колосов встаёт, идёт к телефону.
Колосов: Слушаю вас.... Квартира? Чья квартира? Моя. Что я в ней делаю? Что за вопрос? Я здесь живу…. Что за дикость вы говорите! Молодой человек…. Вы меня слышите или нет? Я не продавал свою квартиру!... Я вам ещё раз говорю: я не продавал свою квартиру и продавать её собираюсь! Я в ней жил и буду жить! Подите вы вон!
Колосов кладёт трубку, какое-то время стоит около телефона. Затем идёт к фотографии жены, прикасается к ней, садится за стол, надевает наушники, продолжает писать. Раздаётся длинный звонок в дверь. Колосов на него не реагирует. Ещё один звонок. На этот раз Колосов слышит, снимает наушники, идёт открывать дверь.
Лариса (за сценой): Привет, папа! Ты что, спал? Звоню тебе, звоню.
Заходит Лариса, следом за нею Колосов.
Колосов: Нет, дочка, я не спал. Просто был в наушниках.
Лариса: В чём? В каких ещё наушниках? Откуда это у тебя?
Колосов: Тамара подарила.
Лариса: Хороший подарочек. Папа, я хочу поговорить с тобой о ней. Давно собиралась уже…. Всё думала, сам человек поймёт. Бесполезно! Тебе не кажется, что она ведёт себя просто по-хамски!
Колосов: Что ты имеешь в виду, Лариса?
Лариса: Всё! Вчера, например, она позвонила мне домой, чтобы сказать о том, что у тебя сегодня день рождения! Это мне, твоей дочери! Да это просто наглость с её стороны! Мать Тереза нашлась! Папа, ну, мне не надо напоминать об этом, тем более ей, совершенно постороннему человеку про твой день рождения! У меня хорошая память! В этот день мы с Раисой бросаем все дела и едем к тебе... Ну, разумеется, если нет ничего срочного.
Колосов: Значит, нынче все соберутся?
Лариса: Конечно, соберутся, папочка! Колю я отправила в магазин, он сейчас подойдёт, а Раиса с Павликом чуть задержаться, у него сегодня кафедра. С днём рождения, папулик! Ты сегодня отлично выглядишь! Но ты будешь просто красавчиком в этой новой рубашке. (Лариса достаёт пакет с рубашкой, прикидывает её на отца) Она в клеточку, как ты любишь, папа. Видишь, я помню!
Колосов: Твоя мама тоже дарила мне на день рождения рубашки.
Лариса: Да, дарила и не давала тебе их носить, чтобы не испортились! Хранила их в шкафу... А мы с Раисой всегда возмущались из-за этого. Папа, убирай со стола свои тетради, я сейчас буду стелить скатерть. Да сними ты с себя эти наушники, у тебя в них вид какой-то дурацкий.
Лариса уходит в спальню, возвращается со скатертью. Колосов садится в кресло.
Колосов: Как живёшь, дочка?
Лариса: Да как... Нормально живу, папа. Как все.
Колосов: Да разве ж сейчас люди нормально живут?
Лариса: Все живут, как могут. Одни лучше, другие хуже... Всегда так было, папа.
Колосов: Не всегда...
Лариса: Всегда! Пап, пожалуйста, не начинай опять. Как было, уже никогда не будет! Это уже история. Как в канцелярии: подписано, подшито и сдано в архив.
Колосов: Значит, и я тоже сдан в архив.
Лариса: Глупости какие! Я этого не говорила. Папочка, ты никуда не сдан, ты с нами и мы тебя все любим. И вообще, сегодня день твоего рождения, поэтому мы будем говорить только о хорошем. Договорились? Папа, договорились?
Колосов: Договорились.
Лариса: В школе у меня всё нормально, с директоров не сняли, с комитетом по образованию полное взаимопонимание. Детки довольны, родители стонут. А кому сейчас легко? Время такое…. Да где же мой-то ходит? Опять, наверное, встретил кого-нибудь. Столько знакомых кругом развёл!
Колосов: Николая давно не видел. Как у него дела, всё играет?
Лариса: Измучил он меня игрой своей, сил больше никаких нету! Своими бы руками убила его за это!
Колосов: За что ты его так? Не пойму я, дочка, тебя.
Лариса: (спохватившись) Да это я…. Не обращай внимания, папа. Он же у меня у меня в футбол не играет больше, в тренера ушёл.
Колосов: Я не знал.
Звонок в дверь.
Лариса: Коля, наверное!
Заходит её муж Николай в спортивном костюме.
Лариса - Где тебя черти носят? Почему так долго?
Николай - В очереди стоял.
Лариса - В какой ещё очереди? Врёшь! По глазам вижу, врёшь! Выпил?
Николай: Нет!
Лариса: Папочка, Коля пришёл. Продукты принёс... Я сейчас на кухне быстренько всё сделаю. Хоть поешь по человечески, а то эта мать Тереза одной кашей тебя закормила. Коленька, с отцом-то поздоровайся, чего стоишь как пень!
Лариса, оказав мужу кулак, уходит на кухню. Николай подходит к тестю.
Николай: Здравствуй, дорогой Иван Данилыч! Давненько я с тобой не виделся. Как поживаешь?
Колосов: Сам не знаю как, Николай. Иной раз ложусь спать вечером и не знаю, проснусь утром или нет.
Николай: И просыпаться надо, и зарядку делать, и бег трусцой. Это жизнь! Иначе в аутсайдеры засунут. А это уже будет не жизнь... А я вижу ты, тестюшко дорогой, наушники себе приобрел? Раиска купила или моя?
Колосов: Ни та, ни другая.
Николай: Сам покупал, что ли?
Колосов: Сам.
Николай: Шутник, ты Иван Данилыч. Это хорошо! Держишься орлом, молодец. А вот я, ежели со мной такое же случится, сразу либо в петлю полезу, либо с балкона шагну. Слабак я в этом плане. Ты прости, что не заходил к тебе давно... Да дела всё, будь они не ладны. Остановиться некогда... А тут ещё проигрался вдрызг, до донышка. Ничего своего не осталось.
Колосов: Во что проигрался? В футбол?
Николай: В какой футбол? А, ну да... И в футбол тоже, тестюшко дорогой, проигрался... А вообще, не на ту лошадь я поставил, а он, шарик-то этот побыстрее любой лошади скачет, стервец.
Из кухни выходит Лариса, Николай её не видит.
Николай: Я уже и у врача проверялся: не дальтоник ли? Ставлю на красное, а у меня перед глазами чёрное полыхает. Ночью глаза только закрою, дама пик рожи корчит или по щекам меня хлещет. А ты, Иван Данилыч, сны по ночам видишь?
Лариса: Коленька, помоги мне баночку икорки открыть, сама не справлюсь. (делает жесты, чтобы муж замолчал).
Николай: Иду, родная! Жена у меня сейчас центральный нападающий, а я на скамье запасных. Но я до сих пор в девяточку без разбега попадаю. Давно, поди, икорки-то не ел, а, Данилыч?
Колосов: Давно.
Николай: Что ж ты, Лариска, отца удовольствия-то лишаешь? У него может сейчас одна радость в жизни осталась - поесть! Она и мне её не даёт, а сама, небось, ложками на работе лопает.
Лариса: Господи! Чего болтаешь-то? Иди отсюда!
Лариса выпроваживает мужа на кухню.
Лариса: Папа, ты его не слушай, такого наплетёт. Иной раз и сам не понимает, чего говорит. Про то, что цвета не различает, путает, про даму пик, поди рассказывал?
Колосов: Рассказывал.
Лариса: Это у него после травмы: бутцем в голову заехали во время игры. Думали вообще в себя не придёт. Давай-ка рубашку новую тебе примерим, будешь нарядным именинником. Да сними ты с себя наушники эти идиотские! Хуже ребёнка!
Колосов: Не ругайся на меня, пожалуйста, дочка.
Лариса переодевает отца в новую рубашку.
Лариса: Ну вот, совсем другое дело! А то эта совсем грязная. Я с этой “социальной девицей” ещё поговорю. Я ей доплачиваю не за то, чтобы она мне день рождения родного отца напоминала. Зачем ты эту страсть опять на себя напяливаешь?
Пытается отнять у отца наушники, тот не отдаёт.
Колосов: Это подарок от Тамары!
Лариса: Господи, прости! Подарок нашёл! Папа, тебе дочь родная рубашку подарила, загляденье, а он за чужую безделушку цепляется.
Колосов: Ты не понимаешь, если их надеть на уши, то никакие лишние звуки не отвлекают.
Лариса: Да где ты тут лишние звуки-то нашёл? Что старый, что малый! Николай! Ты там заснул что ли?
Из кухни показывается Николай с полным ртом, в руке бутерброд.
Николай: Не ори! Производил дегустацию продуктов. Надо же всё проверить, а то вдруг ты кого-нибудь из нас отравить захочешь.
Лариса: Чего городишь-то? Сюда неси всё!
Николай: Айн момент! (уходит).
Лариса: Папа, садись за стол. Да не туда! Садись во главе стола, как и положено хозяину.
Колосов усаживается во главе стола. Николай и Лариса быстро накрывают на стол. Рассаживаются.
Колосов: Рая опаздывает...
Николай: Придёт, куда она денется. В последний-то раз….
Колосов: Почему в последний?
Лариса: Он хотел сказать в последний раз в этом месяце.
Колосов: Месяц только начался. Может и ещё зайдёт.
Звонок в дверь.
Лариса: Это они! Наконец-то! Пойду, открою. (Идёт открывать).
Раздаются голоса Раисы и Павла.
Николай: Нарисовались, не сотрёшь...
Шумно заходят Лариса и Раиса. Следом появляется Павел Никитич, он в костюме. Раиса после объятий с сестрой идёт к отцу.
Раиса: Здравствуй, папуля! Ты прекрасно выглядишь! Мы с Павликом поздравляем тебя с днём рождения и дарим тебе вот эту замечательную рубашку! В полосочку, как ты любишь.
Павел: Носите, Иван Данилович, на здоровье!
Николай: Вы бы хоть между собой договорились, что отцу дарить будете. Вон, на нём уже есть такой подарок, только в клеточку. Одна, к примеру, верх дарит, другая низ...
Лариса и Раиса переглядываются.
Павел: Ну и что? Одно другому не мешает. Одна рубашка в клетку, другая в полоску. Одна позиция, так сказать, надоела, можно менять на другую.
Николай: Так что, тестюшко дорогой, учись определять позиции на ощупь, где клетка, а где полоска. А если получаться не будет, Павел Никитич живо ситуацию проконтролирует, так ведь, Паша?
Раиса: Отстань от Павлика, Коля! Мы без тебя разберёмся, что отцу носить. Папочка, ты классно выглядишь, просто супер! Прости, не заходила долго, столько дел на работе. Чуть живая домой приползаю….
Николай: А счастья нет... И везде одна только клетка!
Лариса (тихо): Молчи, клоун!
Колосов: Устаёшь?
Раиса: Не то слово! Павлик, чего стоишь? Выкладывай из пакетов!
Павел: Иван Данилович, приношу свои извинения за задержку. Я собирал свою кафедру, ректорат поставил вопрос о количестве студентов-платников на этот год. Вопрос архиважный!
Николай: Что, на жизнь хватать перестало?
Павел: Не вижу никакой связи в этом.
Николай: Да ладно, брось! Не видит он связи. Тут и слепой её увидит. А куда все эти денежки идут, на озеленение улиц что ли? Платники - бесплатники...
Павел: Вы совершенно не ориентируетесь в современной ситуации. Вы политический недоносок! В новых экономических условиях, в которых сейчас находится общество, при той дифференциации доходов у населения государство больше не считает возможным брать на себя расходы по обучению всех желающих. К тому же здесь есть момент социальной справедливости: люди, имеющие излишек денег, отдают их за обучение своих детей.
Николай: А Вы эти деньги справедливо поделите между собой.
Павел: Из-за таких, как Вы, примитивно мыслящих людей, в общество проникает яд цинизма и неверия! Вы идёте на поводу мелких ошибочных представлений о собственном маленьком эгоистическом благополучии, не понимая всей глубины, идущих в стране изменений, изменений государственного масштаба! Вам наплевать на то, что необходимо время, необходимы жертвы, вам подавай всё и сразу!
Николай: Яволь, мой фюрер!
Раиса: Коля, отстань от Павлика! Что у тебя за дурацкая манера приставать к людям? Как выпьет, так начинает...
Николай – Кто пил?! Я ещё не пил...
Лариса встаёт.
Лариса: Я предлагаю тост за здоровье нашего папочки! Мы тебя все любим, все желаем тебе крепкого здоровья и чтобы жил до ста лет!
Все встают, чокаются и пьют.
Колосов: До ста лет проживу вряд ли, но всё равно спасибо. Да и зачем мне столько жить? Только лишняя обуза для вас...
Лариса: Папа!
Павел: Иван Данилович, у меня знакомый есть в клинике микрохирургии глаза, очень хороший специалист. Может быть, попробовать ещё раз? Сейчас новые технологии, передовые разработки... Деньги найдём! Случай ведь не безнадёжный.
Колосов: Безнадёжный. Я смирился.
Николай: Правильно, Иван Данилыч, не соглашайся. Зачем? Чтобы опять видеть эти рожи? Да я, например, дочь твою уже видеть не могу, до отрыжки насмотрелся. Ты одолжи мне очки свои на время поносить, а?
Раиса: Что у тебя за язык, Николай? Чего несёшь-то? Папа, не слушай его. Ларка, скажи ты своему оболтусу, чтобы он тебя хоть перед отцом-то не позорил!
Лариса: Ну его к чёрту! Надоел он мне уже хуже горькой редьки! Иной раз такое желание появляется дать пинка ему под зад и выгнать в три шеи из дому, чтобы и духу его не было! Вымотал он меня всю вконец, скотина! Всю кровь мою выпил, вурдалак!
Николай: Ты что же хочешь, чтобы я под забором сдох, как собака бездомная? Ладно, выгоняй! Только я не сдохну! Я к тебе по ночам приходить буду! Вот встану под окном и буду выть всю ночь, чтобы тебе спалось сладко.
Николай встаёт на четвереньки и начинает выть.
Лариса: Прекрати!... Господи! Прекрати немедленно!... Да замолчи ты, сумасшедший!
Павел: Дорогая, подай мне, пожалуйста, хлеб.
Раиса тянется за хлебом и, задев тарелку с салатом, роняет её на отца.
Раиса: Ой, извини, папа! Я тебе всю рубашку уделала.
Колосов: Ничего.
Лариса: Поосторожнее не могла что ли? Прямо на новую рубашку!
Николай: Ну вот! Произошла смена позиции и даже без помощи Павлика Никитича. Теперь надо в полоску... В клетку, в полоску. А лучше всего голым! В гробу...
Лариса: Рот закрой! Папа, давай снимем эту рубашку. Тамара её завтра выстирает... Ну, или кто-нибудь из нас: я или Рая. Раиса, давай твою новую, где она?
Раиса: Сейчас, сейчас, папочка. Переоденешься и будешь опять красивым. (идёт к креслу, берёт рубашку)
Колосов: Преимущество слепого перед зрячим: меня не волнует вид моей рубашки.
Лариса: А нас волнует. Ну вот, видишь, папа, как хорошо, что мы тебе две рубашки подарили. Обе пригодились.
Николай: Сидит чижик в лодочке в адмиральском чине, надо выпить водочки по такой причине! Иван Данилыч, давай хлопнем за обновочку по рюмочке!
Раиса: Не наливай по многу-то!
Николай: Здрасьте! Как это не наливай по многу? У твоего отца день рождения, дура! Понимать надо! Правильно, Иван Данилыч? Да вон и Павлик твой сидит скучный как пустой стакан. А что, Райка, мужа твоего студентки тоже Павликом зовут?
Раиса: Чего болтаешь-то? По имени-отчеству зовут, как полагается.
Николай: Я и говорю, по имени-отчеству: Павлик... Никитич!
Павел: Иван Данилович, позвольте я за вами поухаживаю. Вам минералочки или лимонадику налить? А хотите селёдочки?
Колосов: Минеральная вода! Лимонад! Селёдка!
Лариса: Пап, перестань цепляться! Ты совсем ничего не ешь.
Колосов: Ем.
Лариса: Но я не вижу, чтобы ты ел. Тебе не нравится? Или может тебе больше по вкусу каши этой Тамары? Ну, извини, не угодили тебе!
Колосов (Ларисе): Маленькой девочкой ты очень любила есть блины с творогом, и твоя мама часто делала их для тебя, а я любил сидеть рядом с тобой и смотреть, как ты ешь.
Николай: Сидит чижик под дугой, распевает плавно, надо выпить по другой, чтобы было славно! Иван Данилыч, дорогой ты наш, бесценный! Если хочешь знать, ты единственный здесь человек! А вот это всё нелюди, упыри, так... говорящие купюры. Вот если взять сторублёвку, дырки проковырять в ней вместо глаз, вот вам и моя! А если ещё язык приклеить, вот вам и Павлик Никитич! (Павлу) Не надо, не надо на меня такими медицинскими глазами смотреть! У меня всё в порядке, я у врача был. Он мне сам сказал, что у меня всё в порядке, кроме головы...
Лариса (с силой бьёт рукой по столу): Хватит! Или ты немедленно замолчишь или я сейчас же вызову полицию, чтобы тебя забрали за дебош!
Николай: «Дебош» - слово французское, применяется исключительно в русском языке. Видишь, Павлик, как получается... А ты говоришь – «платники». Тут семейная полиция! Пойду на кухню, покурю. (уходит на кухню)
Павел: Занятный тип твой муженёк, Лариса. Паяц, но я ему даже слегка завидую.
Лариса: В чём?
Павел: Он может позволить себе то, чего не всегда могу сделать я.
Лариса: Например?
Павел: Говорить то, что думает. Причём последствия его абсолютно не волнуют.
Колосов: А кто Вам мешает так делать?
Павел: Здравый смысл, как не странно. А что Вы хотели, Иван Данилович, услышать? Человечество в своём развитии сделало бы гораздо меньше ошибок, если бы кто-то вовремя промолчал.
Колосов: А может, все мы ещё живы именно оттого, что кто-то не вовремя говорил?
Павел: Я в это не верю...
В это время на кухне слышится шум от разбиваемой посуды.
Лариса: Боже, что он там творит?
Лариса встаёт и быстро идёт на кухню.
Николай: (за кулисами) Отстань от меня! Убери их! Убери эти таблетки к чёртовой матери! Мне они не нужны! Это тебе их надо пить, дура! Отец твой ещё ничего не знает, а то бы он...(звон посуды).
Раиса: Началось! Сейчас он там всё перебьет! Павлик, иди сделай с ним что-нибудь!
Павел: Я что, похож на тореадора? У меня нет никакого желания иметь дело с этим... футбольным тренером.
Раиса: Господи! Тряпка! Мужик называется! (уходит на кухню)
Павел: Я не считаю себя вправе вмешиваться в их отношения. Это их личная жизнь, сами разберутся. Да и бессмысленно всё это. Человек, спустивший в рулетку всю свою наличность, проигравшийся в дым, не способен адекватно оценивать ситуацию. Алкоголь только усугубляет психическую травму... А что это вы всё пишите, Иван Данилович?
Из кухни выходит Николай.
Николай: Иван Данилыч, хочешь чаю, а? Хочешь? Вижу, вижу, что хочешь, просто стесняешься признаться. А ты попроси, ты не стесняйся, все тебя любят, вокруг только близкие люди (показывает на Павла) Этот не в счёт. Слушай, Павлик Никитич, сбегай-ка по-молодецки на кухню, чаю нам принеси! Мы с Иваном Данилычем чай пить будем. Не водку, заметь! Давай живенько!
Павел: Послушайте, вы не на футбольном поле, поэтому не командуйте мной, это, во-первых, а во-вторых, я вам не официант! А в-третьих, это ещё за «живенько» такое! Я доцент, кандидат наук и без пяти минут профессор!
Николай (поёт): Как яблочко румян,одет слегка беспечно. Не то чтоб очень пьян, но весел бесконечно... Вот ведь родственничек мне достался, чуть что, так сразу в аут! Ничего сам делать не хочет. Павлик Никитич, да ты никак волосы себе красишь? Герой-любовник вышел в тираж и теперь вынужден играть комиков, а не охота, да? Девочкам хочешь нравиться, а они на тебя не смотрят? Им ведь помоложе подавай. Терпи, старичок, терпи. Это называется кризис среднего возраста. Хотя, по-моему, он тебя начался уже лет в тридцать... Ладно, сам схожу. Иван Данилыч, сейчас мы будем пить чай с тобой, никуда не уходи!
Уходит вместо кухни в спальню. Возвращается.
Николай: Иван Данилыч, всё это из-за меня... Я виноват во всём, я один! Я говорил ей: не надо отца трогать, ему там хуже будет, он там не сможет.... А они мне всего неделю сроку дали, а если говорит, не принесёшь - ты труп. Прости, Иван Данилыч, прости! (встаёт перед ним на колени) Сука я, слабая, ничтожная сука... Мучительно мне, сил нету... Остановиться хотел, а не могу. А сейчас уже поздно... Всё поздно! Поздно!
Из кухни выходит Раиса, смотрит на них.
Николай: Словно бес в меня вселился и тащит меня, тащит, как паршивую овцу. Прости, Иван Данилыч!
Колосов: О чём ты, Коля? За что простить? Не пойму я тебя.
Николай: Не поймёшь? (встаёт) И не надо... и не надо. Завтра... Я тебе обещал чаю принести, сейчас принесу… сейчас. (уходит в спальню)
Раиса: Чай пить собрался, а сам мамин сервиз расколошматил... Пусть из стаканов глушит. Ему всё равно из чего пить.
Колосов: Мамин сервиз?
Раиса: Папа, чего это он тут перед тобой на коленях стоял?
Колосов: Не знаю...
Павел: Этот человек начинает действовать мне на нервы! В конце концов, всякому терпению есть предел! Он всюду суёт свой нос. Теперь ещё и до волос моих добрался!
Раиса: Он всего лишь навсего говорит то, что думает. Ты сам только что восхищался этим.
Павел: Это моё личное дело краситься мне или нет! И я никому не обязан отчитываться в этом! Никому! Да, в жизни каждого мужчины наступает такой момент, когда, глядя на себя в зеркало, начинаешь замечать и седину, и морщины и ещё много такого, с чем категорически не согласен и от чего моментально портится настроение. Но я пытаюсь что-то сделать, потому что это несправедливо, несправедливо!
Из кухни выходит Лариса.
Раиса: А на меня, когда ты смотришь по утрам, у тебя тоже настроение портится, а?
Павел: Видишь ли, дорогая, чтобы мне не было ещё хуже, я стараюсь по утрам на тебя вообще не смотреть. Ты разве этого ещё не заметила?
Раиса: Заметила! Я давно заметила и не только это! Что за намёки тут Колька подавал, а? Что, опять завёл себе девку какую-то? Павлик Никитич! Не перебесился, кобелюка? Мало, видать, с тебя стружку снимали! Плакал, каялся, прощения вымаливал, у меня в ногах ползал, чтобы простила! Я ничего не забыла, завтра же пойду к тебе на работу, к ректору пойду! Я тебе устрою сладкую жизнь!
Павел (спокойно): Помолчи, дура, а то удар хватит. Я ведь тоже ничего не забыл. К ректору собралась? Иди. Только с курса не сбейся. Ты что, ничего не поняла? Ты в какое время живёшь, радость моя? Сейчас никому ни до чего нет дела. Ни-ко-му! Все заняты только одним: добыванием денег! Спасибо некоторым личностям и их роли в истории. Так вот: парткомов для моральных разборок никто больше не собирает. Некому собирать стало. Дни Иванов Даниловичей кончились, времена моральной инквизиции прошли! А ведь как грозен был отец твой, Райка, как грозен! Как трепетали все вокруг него, лебезили... У меня до сих пор сердце замирает, как вспомню.. Навалялся я у тебя в ногах, Иван Данилович, чтобы с института меня не выперли, ох, навалялся! Спасибо, замял дело. Да и как не замять, уж больно ситуация для тебя щекотливая была: зять распутничает, дочь позорит, тебя….
Раиса: Замолчи!
Колосов встаёт из-за стола, идёт к креслу, садится в него, надевает на голову наушники.
Раиса: Ай да Пашенька, ай да разошёлся! Да ты меня, дружок, ненавидишь просто, как же это я раньше-то этого не замечала? Видать, надеялась на что-то... Дура я, правильно ты меня обозвал, дура я и есть. А ты вон какой умный! Жена надоела, любовницу завёл себе молоденькую, ублажает тебя, не то что я. И никому дела до этого нет. А отец мой слепой да немощный, заступиться за меня некому. А ты вон какой молодой да сильный, больше сорока пяти и не дашь...
Лариса: Перестань, Рая! Чего ты на мужика накинулась? Раньше не смогла его удержать, а сейчас и подавно не сможешь. Ну, завёл он себе на стороне кого-то, так ведь не ушёл же от тебя. После работы домой приходит, зарплату всю в дом несёт, не пропивает и в карты не проигрывает. Чего тебе ещё надо-то?
Раиса: И что мне теперь остаётся, похвалить его за это? Сделать вид, что ничего не происходит? А как жить-то с человеком, зная, что у него другая, как? А если я его до сих пор люблю? (Павлу) Она что особая какая, а, Паша? Три титьки у неё что ли?
Павел: Такая же как все, только с небольшой разницей.
Раиса: С какой такой разницей?
Павел: Всё равно не поймёшь (уходит на кухню).
Лариса: Терпи, бабонька, терпи. Я вот своего урода сколько уже терплю, памятник мне надо ставить за это.
Раиса: Да твой-то кому нужен, смотреть не на что...
Лариса: Потому и вышла за него. чтобы другие не смотрели. А тебе видного надо было, чтобы все оглядывались, вот и получила чего хотела.
Раиса (всхлипывая): Я не этого хотела... Я хотела, чтобы всё было по другому, красиво...
Лариса: Наверное, Паша тоже хотел, чтобы всё было по-другому. Он же ведь ещё и детей хотел, помнишь? Так ведь тебя, дуру, угораздило аборт сделать и всё: нет семьи. Паша ещё тогда хотел уйти, да отец наш ему этого не позволил. А начнёшь его пилить каждый день, капать ему на плешь, так не успеешь оглянуться, останешься как сова в четырёх стенах одна-одинёшенька. Так-то вот, сестрица! (смотрит на отца) Ну, папа, устроили мы тебе день рождения с разборками. Что делать, непутёвые у тебя девки уродились. Слышь, нет?
Колосов никак не реагирует на её слова.
Лариса: Наушники на себя напялил, ничего не слышит. Тамаркин подарок! Не видит, а теперь ещё и не слышит...
Раиса: Папа!
Лариса: Оставь его в покое. Даже лучше, что так... Мне надо сказать тебе одну вещь... Это касается нашего отца. Он сильно сдал в последнее время, ты не находишь? Может быть, имеет смысл взять его кому-нибудь из нас к себе домой? Ты не думала об этом?
Раиса: Думала, конечно... Но... у меня условия не позволяют,.. возможности ограничены.
Лариса: В трёхкомнатной квартире?
Раиса: Она у нас маломерка.
Лариса: И детей нет!
Раиса: Ну и что, что нет детей. В одной комнате - кабинет мужа, в другой - наша спальня, в третьей мы принимаем гостей. Прикажешь ему на кухне жить?
Лариса: Как хорошо, что ты сейчас ничего не слышишь, папа. И это говорит твоя любимая младшая дочь! Ты можешь гордиться ею.
Раиса: Перестань! Ты-то чем лучше? Советовать легко. Вот ты его и возьми к себе, а то всё только возмущаешься Тамарой: и кормит-то она его не так, и рубашки не стирает! У тебя отцу лучше будет.
Лариса: Значит, не хочешь брать его к себе. Ладно, это я так, на всякий случай спросила. Теперь слушай, что я тебе скажу. Я ведь не случайно этот разговор завела об отце. Он ещё ничего не знает, да и никто из вас этого не знает, кроме меня.
Раиса: О чём ты, не понимаю?
Лариса: С завтрашнего дня у этой квартиры будут новые хозяева. Эта квартира отцу больше не принадлежит. Я её продала.
Раиса: Что ты сделала?!
Лариса: Продала эту квартиру.
Раиса: Продала?! Ты с ума сошла? Кому?
Лариса: Я совершенно здорова. Какая разница, кому? Продала и всё! Что ты на меня так смотришь? Ты себе даже представить не можешь, что такое человек, помешавшийся на игре! Это уже даже не человек, это безумец, это труп, для которого ничего не существует, кроме игры, который живёт ради игры, который потерял всё и ещё остался должен больше, чем имел!
Раиса: А при чём тут отец и его квартира?
Лариса: Отец тут не причём, а вот квартира его причём. Я её продала, потому что моя собственная квартира заложена. Половина её стоимости проиграна моим мужем, этим уродом, этой скотиной! И если бы я не сделала этого, то уже сегодня я оказалась бы на улице!
Раиса: Постой, постой! (идёт к кухне) Павлик! Паша, иди скорей сюда! Почему ты ничего не сказала мне об этом? Ведь это, должно быть, очень большая сумма! Старый фонд... Мне даже в голову не могло придти, что ты способна на такие вещи!
Появляется Павел.
Павел: Что ещё?
Раиса: Лариса продала папину квартиру! Ты можешь себе это представить? Она даже не поставила нас в известность! Говорит, что все деньги от продажи папиной квартиры пойдут на уплату карточного долга её мужа! Потому что их собственная квартира заложена! Сколько денег проиграл твой муж?
Лариса: Тебя это не касается.
Раиса: Нет, касается! Касается! Почему я должна тебе верить? Вы, сговорившись с Николаем, продаёте папину квартиру, получаете кучу денег, а нам оставляете слепого старика! Я тебе уже сказала, что у нас нет возможности взять его к себе. Павлик, скажи! Что ты молчишь?
Павел - Это правда? Ты действительно продала его квартиру?
Лариса: Да.
Раиса: За сколько вы продали квартиру? Я имею право знать об этом, я его дочь! В таком случае отец должен жить у тебя, Лариса, потому что именно ты оставила его без жилья!
Лариса: Заткнёшься ты или нет! Ты возьмёшь оставшуюся часть денег лишь при условии, что заберёшь отца к себе, ясно тебе?
Павел: А что отец? Что он говорит?
Лариса: Ничего он не говорит... он ещё не знает.
Павел: Как не знает? Он же всё слышит!
Лариса: Ничего он не слышит. Я пыталась с ним заговорить, но он надел на себя эти наушники и на мои слова никак не реагирует.
Раиса: Я всё ему сейчас расскажу! Это бесчеловечно, так поступать с родным человеком! Это чудовищно! Это противоречит всем нормам морали! Продавать за спиной отца квартиру, пользуясь его беспомощностью! Папа!
Лариса хватает её за руку.
Лариса: Сядь! Свои родственные чувства можешь демонстрировать кому угодно, только не мне и не сейчас! Я тебя хорошо знаю! Нормы морали! Слова-то какие выучила! Квартира продана, деньги за неё получены, сумма, которая тебе достанется, напрямую зависит от твоего благоразумия. А теперь иди к отцу и говори всё, что ты хотела ему сказать!
Раиса не делает никакого движения.
Лариса: Умная девочка. Я знала это.
Павел: В конце концов, мы можем немного потесниться. В ближайшее время всё равно бы встал вопрос о его переселении к кому-нибудь из нас. Но как тебе удалось продать квартиру при живом владельце?
Лариса: По завещанию квартира остаётся за мной.
Раиса: Откуда ты это знаешь?
Лариса: Знаю.
Павел: Ну и что? В право владения её ты можешь вступить лишь со смертью отца. Каким образом тебе удалось совершить эту сделку?
Лариса: Это было несложно. Я предъявила медицинскую справку о смерти и сделала все нужные бумаги. Сейчас всё можно купить - и жизнь, и смерть.
Раиса: Справка о чьей смерти? Ты точно ненормальная! Ты что, похоронила отца заживо?!
Из спальни выходит Николай, лицо помятое, волосы всклокочены, последнюю фразу Раисы слышит.
Николай: Кто умер? Я его знаю? Почему, стоит мне только заснуть, как кто-то обязательно умирает?
Павел: Речь идёт о нашем тесте, косвенным убийцей которого вы являетесь.
Николай (подходит к столу, наливает себе водки): Райка, не позволяй Павлику Никитичу говорить со мной в таком тоне! Он постоянно ёрничает в мой адрес, и при этом у него такое выражение лица, будто он делает мне одолжение. Не надо, милый мой родственник, ничего мне одалживать, не надо! Лично я от тебя ничего брать не буду, кроме денег. Но без возврата... Это принципиально!
Павел: Перестаньте паясничать! Вы сейчас напоминаете мне плохого комика, который из последних сил пытается рассмешить самого себя!
Николай: Не надо! Это ещё вопрос, кто из нас больше гомик. Я лично ещё вполне. Скажу больше - я самодостаточен! А что касается квартиры Ивана Данилыча, так это, извините меня, идея была не моя-с. Да-с! Идея эта возникла в светлой головке моей обожаемой жёнушки, его старшей доченьки. Я тут не причём.
Лариса: Ты не при чем? Скотина! Ладно, можешь пребывать в таком блаженном состоянии и дальше. Полагаю, что на моё заявление о разводе с тобой ты просто не обратишь внимания. Ну, и совсем, я думаю, не стоит даже и говорить о том, что квартиру я переоформила на своё имя. Так что, милый мой муженёк, у тебя есть все основания идти в игорный дом и там стреляться, как Герман в «Пиковой даме». Что скажешь?
Николай: Слишком просто. Так легко вам от меня не отделаться. К тому же я никогда не держал в руках боевого оружия. Поэтому, если предположить, что оно у меня вдруг окажется, боюсь, что я вместо себя попаду в кого-нибудь другого...(жене) Например, в тебя.
Раиса: Коля! Как ты мог это сделать, как?.. Папина квартира... У меня в голове не укладывается!
Николай: Это не я сделал, это со мной сделали. Чувствуешь разницу? И в этом я вижу величайшую несправедливость. Потому что из-за меня в твоей голове что-то перестаёт укладываться. Я просто не смогу с этим жить! (подходит к тестю). Иван Данилыч, что слушаешь? Интересное что-то передают? Брось ты это... Лучше скажи, что ты обо всём этом думаешь? Сволочь я? Гад, да? Скажи... может мне полегче будет.
Лариса: Давай уж лучше я скажу тебе об этом.
Николай: Нет! Я хочу услышать это не от тебя, а от него. Ему я больше поверю.
Лариса: Вряд ли он тебе что-нибудь скажет. Из-за наушников он ничего не слышит.
Николай подходит к тестю ближе, прислушивается.
Николай: А он и не слушает их.
Все: Как не слушает?
Николай: Так, не слушает. Тихо в наушниках.
Раиса: Ну, тогда он, наверное, спит...
Раиса снимает с лица тестя чёрные очки. Колосов в упор смотрит на неё.
Раиса – Папа...
Колосов: Вон! Пошли все вон! (встаёт). Сейчас же! За дверь! Все!
Лариса (подбегает к нему): Папа, папочка, успокойся! Не надо так! У тебя сердце... Мы всё уладим! Обо всём договоримся... Всё будет хорошо! Как ты скажешь, так и будет….
Колосов: Я не хочу слышать ваши голоса (затыкает свои уши). Оставьте меня одного! Уйдите! Не прикасайтесь ко мне! Подите вон!
Павел: Пожалуй, будет лучше позвонить в «скорую». Он сейчас в таком состоянии, что может произойти всё что угодно.
Раиса: Я же говорила: нельзя так поступать с отцом! Папа, я ничего об этом не знала! Ты представляешь, Лариса похоронила тебя заживо? У меня в голове не укладывается... Папочка, держись!... Мы всё это опротестуем.... Ты должен немедленно составить новое завещание!
Колосов начинает вдруг срывать с себя рубашку. Не расстёгивая, рвёт пуговицы. Они веером разлетаются в стороны. Лариса отходит от отца, садится в кресло, закуривает, наблюдая за отцом. Раиса беспомощно смотрит на сестру.
Раиса: Лариса, почему ты села!? Ты разве не видишь, в каком он состоянии? Как ты можешь так спокойно сидеть? Надо что-то делать...
Лариса: Всё уже сделано, сознательно сделано... Это для вас всё это неожиданно, я же представляла себе всю эту сцену десятки раз... и всё происходит именно так, как я и представляла. Другое дело, что мне казалось, будто я приму всё это ближе к сердцу.
Николай: Иван Данилыч, да ты чего пуговицы-то рвёшь? Дай-ка я тебе их расстегну, помогу...
Колосов молча срывает с себя рубашку. Быстро идёт к столику, берёт тетрадь, транзистор, наушники и в одной майке, прижимая всё это к себе, идёт к фотографии жены. Встаёт рядом со снимком, прижавшись к нему рукой.
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
Декорации второго акта почти полностью повторяются. Изменения едва уловимы, но они есть. На том месте, где была фотография на стене теперь зарешеченное окно. Колосов сидит за столом, что-то пишет. Чёрных очков на нём нет. Заходит Павел, на нём белый халат, на глазах чёрные очки. Подходит к Колосову, заглядывает ему через плечо.
Павел: Что Вы пишите?
Колосов: Я не знаю.
Павел: Что значит "не знаю"? Вы что, пишите бессмыслицу, абракадабру?
Колосов: Нет.
Павел: В таком случае Вы должны знать то, о чём вы пишите.
Колосов: Возможно, я бы знал это, если бы у меня были очки, но Вы у меня их забрали.
Павел: Забрал, потому что они Вам не нужны. Вы просто внушили себе мысль, что Вы слепой.
Колосов: Но я действительно слепой.
Павел показывает ему перед лицом два пальца.
Павел: Сколько я показываю Вам пальцев?
Колосов: Два.
Павел: Правильно. А пытаетесь меня убедить в том, что Вы незрячий.
Колосов: Но я их не вижу.
Павел: В таком случае откуда Вы узнали, что я показывал вам два пальца?
Колосов: Я их сосчитал.
Павел: Как Вы могли их сосчитать, не видя?
Колосов: Они отражались у вас в очках.
Павел берёт листок, на котором писал Иван Данилович. Читает.
Павел: Вы здесь написали слово протокол... тринадцать раз. Что Вы имели в виду? Меня?
Колосов: К Вам это слово не имеет никакого отношения.
Павел: А к кому оно имеет отношение?
Колосов: Прочтите в истории моей болезни.
Павел: У Вас нет истории, потому что Вы не больны. Вы абсолютно здоровы.
Колосов: Тогда почему Вы здесь?
Павел: Я здесь для того, чтобы ежедневно напоминать Вам о логике.
Колосов: Не смешите меня. Логика умерла. А вот Вы будете жить вечно.
Павел смотрит на часы.
Павел: Я зайду к Вам перед обедом. (идёт к дверям, останавливается) Не лишним будет напомнить, что положительный результат зависит от вашего поведения. (снимает очки, показывает три пальца) Сколько пальцев?
Колосов: Три.
Павел: Что и требовалось доказать. Вы всё видите, дорогой мой.
Колосов: Просто Вы встали на то место, где человек может показать только три пальца.
Павел – Вы невыносимы!
Колосов – Выносим. Но будет лучше, если я выйду сам.
Павел уходит. Колосов продолжает писать. Стук в дверь. Колосов быстро надевает наушники. Ещё стук. Дверь медленно открывается, показывается голова Николая. Какое-то время он смотрит на Колосова, заходит. В руке - большой чемодан. На нём одежда, в которой ходили шофёры на заре автомобилестроения. На голове кожаный шлем с защитными очками.
Николай: Здравствуйте. Вы позволите?
Колосов не обращает на него никакого внимания, продолжает писать. Николай подходит к нему, садится на стул.
Николай: Извините за мою бесцеремонность. Но я стучался, прежде чем войти.
Колосов смотрит на него.
Колосов: Вы кто?
Николай: Я Ваш новый сосед. До меня рядом с вами жила молодая девушка, а теперь я. Надеюсь, Вы ничего не имеете против?
Колосов: Против кого?
Николай: Против меня.
Колосов: Пока не знаю, но если Вам нечего скрывать, тогда имею. А что стало с молодой девушкой?
Николай: Говорят, она не выдержала и вышла замуж.
Колосов: Да, да... Это бывает. Я всегда говорил, создайте человеку нечеловеческие условия, и он пойдёт на всё, даже замуж. Теперь главное, чтобы выдержал её избранник. Надолго Вы сюда?
Николай: Пока не починю свою машину. Она у меня здесь, в моей комнате. Старушка требует постоянного ремонта. А так как эту модель давно сняли с производства, всё приходится делать своими руками.
Колосов: Большая машина?
Николай: Не так, чтобы очень... скорее маленькая. Некоторые даже называют её машинкой. Я купил её на распродаже. Вообще-то, я очень азартный человек в этом смысле.
Колосов: В каком смысле?
Николай: В этом... Моё поведение представляет собой определённую угрозу обществу.
Колосов: Определённую кем?
Николай: Моей женой.
Колосов: В таком случае ваша жена представляет для общества не меньшую опасность. Много там народу за дверью?
Николай: Никого нет.
Колосов: Странно. Вы хорошо смотрели?
Николай: Ну-у, не так, чтобы очень...
Колосов: Тогда выйдите и ещё раз хорошенько посмотрите. Наверняка, там есть желающие. И если увидите кого-нибудь, гоните сюда, но при этом скажите, что я составляю протокол. Запомнили?
Николай: Да.
Колосов: Повторите!
Николай: Не смешите меня. Логика умерла. А вот Вы будете жить вечно.
Колосов: Верно. У вас хорошая память. И ещё один комплимент: не заходите ко мне в головном уборе.
Николай: Не буду. Я могу идти?
Колосов: Проконсультируйтесь с врачом, если сомневаетесь в этом... Постойте! Вы честный человек?
Николай: Нет.
Колосов: Тогда вопрос. Как на ваш взгляд: я живой? Можете быть неискренни.
Николай: Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, Вы производите впечатление вполне живого человека. Законченного природой...
Колосов: И всё-таки вы заблуждаетесь. Вот! (показывает справку) Видите!
Николай: Что это? Ордер на квартиру?
Колосов: Наивный человек! Это свидетельство о моей смерти. Подлинный документ! Печати, подписи, всё как положено. Я пережил собственную смерть! Или пережил собственную жизнь? Нет, пожалуй, первое звучит значительнее: пережил собственную смерть. За это я должен быть благодарен своей старшей дочери. Скажу вам по секрету: на это способны только старшие дочери. У Вас есть дочери?
Николай: Нет. Но я никогда не хотел сына...
Колосов: В таком случае, Вам никогда не удастся увидеть свидетельства о собственной смерти. Свидетельства о собственной жизни, разумеется, у Вас тоже нет?
Николай: Нет. А должно?
Колосов: Так я и думал. Стыдно, молодой человек, настолько не интересоваться собственной персоной. Зайдите ко мне ближе к вечеру, возможно, мне понадобиться присяжный заседатель.
Николай уходит. Колосов достаёт фотографию жены, смотрит на неё.
Колосов: Я плохо спал... и прошлой ночью тоже. А когда засыпаю, часто сняться песочные часы. Они очень большие, несколько метров высотой. А рядом с часами на ходулях ходит какой-то человек и большой лопатой подсыпает в верхнюю половину часов песок.... но не во все. В одних часах песок почти кончился, а он не обращает на них никакого внимания. И в тот момент, когда падает последняя песчинка, я просыпаюсь... Но тебе всё это, должно быть, не интересно. Можешь успокоиться, я всё ещё люблю тебя. Женщины на меня не смотрят, но я их тоже не замечаю. Павел забрал мои очки и теперь делает вид, что меня не узнаёт. Да, вот ещё что! Лариса продала нашу квартиру и теперь я сам не знаю, где живу. При этом все стараются показать, что ничего не произошло. Мне смешно, но я им подыгрываю. Привычек своих я менять не намерен. Сегодня последний срок и, если все будут играть по правилам, я смогу увидеть тебя гораздо раньше, чем бы ты этого хотела.
Раздаются звонки, один длинный и два коротких. Колосов быстро встаёт, берёт со стола алюминиевую чашку, ложку и быстро уходит. За сценой слышны топот ног, обрывки фраз, стук посуды. Быстро заходит Лариса. На ней длинное вечернее платье, в руке веер. Почти сразу же за ней заходит Павел, на нём чёрные очки. Лариса поворачивается к нему спиной, судорожно обмахивается веером.
Лариса: Я не желаю вас видеть! Тем более танцевать с вами!
Павел, не обращая на неё внимания, подходит к столу, заглядывает под него, идёт к шкафу, смотрит там. Затем подходит к столу, наклоняется и достаёт из-под него ночной горшок. Очень осторожно, держа его перед собой в одной руке, идёт к двери. Лариса всё это время говорит с ним.
Лариса: В отношениях между близкими людьми должна быть искренность, должно быть полное доверие. Я понимаю, что в жизни так не бывает, но я идеалистка и ничего не могу с собой поделать. Поэтому я прошу вас, хотя бы сделайте вид, что я вам интересна, что между нами есть какая-то особая тайна, эротическое напряжение, тургеневская эстетика, наконец. И тогда я готова пойти на любые жертвы, ради вас, на любые соглашения со своей совестью, но только посмотрите на меня глазами полными любви и бесконечной нежности…. А вместо этого я вижу... Я ничего не вижу! Вместо этого вы предлагаете мне смотреть в эти ваши мерзкие чёрные очки!
Лариса резко поворачивается и рукой вышибает горшок из руки Павла. Горшок оказывается пустым, падает.
Павел: Кто здесь?
Лариса: Перестаньте валять дурака! В конце концов, это просто невыносимо!
Лариса быстро подходит к Павлу и сдёргивает с него очки. Смотрит на него с недоумением.
Лариса: Ой, простите! Это ошибка! Я, кажется, обозналась. Вы так похожи на одного человека, прямо одно лицо. Я просто была уверена, что вы это он.
Лариса делает движение уйти, но Павел останавливает её за руку.
Павел: Постойте! Не уходите. Вы не можете вот так просто взять и уйти.
Лариса: Почему?
Павел: Потому что вы постоянно это делаете! Вы измучили меня!
Лариса: Не смейте на меня кричать! Я ухожу!
Павел: Нет! Только не сейчас! Я вам всё объясню, вы поймёте. Сядьте, пожалуйста, прошу вас.
Лариса, подумав несколько мгновений, садится.
Павел: Вы такая красивая! Что Вы будете пить?
Лариса: С вами, ничего.
Павел: Значит, шампанское.
Павел подходит к шкафу, достаёт оттуда бутылку водки, два стакана.
Павел: Как хорошо, что вы сняли с меня эти чёртовы очки. Сам я этого уже сделать не могу. Я даже сплю в них, а это так неудобно. Понимаете, когда они на мне, я почти ничего не слышу. А отсюда стена непонимания между мною и остальным миром. Я слышу только какие-то обрывки фраз, окончания слов, суффиксы, иногда приставки и всё. А падежи? А склонения? Я отвечаю невпопад, начинаю раздражаться и всё заканчивается тем, что я прихожу сюда, в эту комнату, нахожу чей-то пустой ночной горшок и иду его выносить. Но на этом самом месте вы его у меня выбиваете из рук, снимаете с меня очки и...
Лариса: Что и...? (приближается к нему)
Павел: И говорите, что Вы меня не узнаёте.
Лариса: Так это были Вы? И вчера, и позавчера- это были Вы?
Павел: Я!
Лариса: Боже! Именно таким я Вас всегда себе и представляла. Глаза, нос, рот, губы...
Павел: Почему вы так странно одеты: это длинное платье, веер?
Лариса: Да потому что я всю жизнь мечтала, чтобы вы увидели меня в первый раз именно такой. Но так как я не знала точно, когда вы появитесь, то я вынуждена была ходить так постоянно. Люди показывали на меня пальцами и смеялись мне вослед. Некоторые мужчины предлагали себя, даже пытались танцевать со мной, но при этом тут же начинали снимать с меня платье. Но я же не могу танцевать, когда с меня снимают платье. К тому же я боялась, что появишься ты и не узнаешь меня без платья. Я сразу же уходила от таких мужчин, а они долго ещё бежали за мной, плакали и умоляли остаться.
Павел: Но я тоже начну снимать с тебя платье.
Лариса: Ты это совсем другое дело. Ты можешь делать со мной всё, что захочешь. Иди ко мне. Нет, постой! Давай сначала выпьем. Это будет десерт, а основным блюдом буду я. Я так счастлива, что нашла тебя.
Павел наливает водку в стаканы, пьют.
Лариса: Божественный напиток! Расскажи мне о себе. Я хочу знать о тебе всё, ну, или почти всё. Что ты любишь, что ты ненавидишь, какой цвет тебе по душе, какой размер обуви ты носишь, во что ты веришь и от чего тебе было бы не жалко отказаться?
Павел: Я женат.
Лариса: Ну и что? Значит, на свете есть ещё одна счастливая женщина, которая любит тебя. Но я тоже хочу тебя любить. И кто мне сможет это запретить? Почему ты должен принадлежать только одной? Я буду говорить тебе такие слова, которые ты никогда ни от кого не услышишь, кроме меня. Я буду прикасаться к тебе и ласкать совсем не так, как твоя жена. Я выстрадала эту встречу. Я не забираю тебя всего, только маленькую частичку, но даже в этой маленькой частичке ты весь, и ты будешь моим. Иди ко мне, милый!
Они приближаются, губы их тянутся друг к другу. Внезапно Павел отворачивается, идёт к горшку, поднимает его, идёт к дверям.
Павел – Нет!
Лариса: Что ты делаешь? Ты хотя бы понимаешь, от чего ты отказываешься, безумец? Я помогу тебе обрести себя, я научу тебя ничего не бояться! Ты же мечтал об этом, ты искал меня, почти не веря, что это возможно! И вот теперь, когда я с тобою рядом, ты уходишь с этим дурацким горшком? Зачем?
Павел: Я должен... это моя обязанность... Ты всё равно не поймёшь...
Лариса: Что я должна понять? Зачем? Я не хочу ничего понимать! Я хочу быть рядом с тобой! Ты слышишь? Рядом с тобой! Вместе!
Раздаются звуки жуткого вальса. Появляется неопрятного вида человек. Он подхватывает Ларису, кружит её по комнате, пытаясь снять с неё платье. Лариса, не отрываясь, смотрит на Павла. Тот с горшком в руке стоит посредине комнаты. Заходит Тамара. Одета так же, как и в первом акте. В руке пакет.
Тамара: Здравствуйте. А где Иван Данилович?
Павел надевает чёрные очки. Неопрятного виды человек, получив от Ларисы пощёчину, вдруг падает на пол и остаётся лежать неподвижно. Музыка с пощёчиной обрывается.
Тамара: Что это с ним?
Павел: Полагаю, у него приступ разочарования. Не выдержал удара судьбы. Надо срочно сделать искусственное дыхание (Тамаре) Вы умеете делать искусственное дыхание?
Тамара: Да, нас этому учили.
Павел: Тогда приступайте! Это как раз тот случай. Заявляю вам это, как специалист.
Тамара подходит к лежащему и начинает делать ему искусственное дыхание.
Павел: Что Вы делаете?
Тамара: Я делаю искусственное дыхание пострадавшему.
Павел: Я пострадавший! Я и эта дама. И помощь надо оказывать нам, а не ему. Этому человеку уже ничего не поможет. (подходит к лежащему) Ну? И что Вы тут разлеглись? Вставайте и идите отсюда! Пошёл вон!!!
Человек поднимается и молча уходит.
Павел: Симулянт! Что за народ пошёл! Один притворяется незрячим, другой прикидывается больным. Хоть бы раз кто-нибудь притворился здоровым (смотрит на Тамару) Вы тоже больны?
Тамара: Нет, я здорова.
Павел подходит к Тамаре, недоверчиво разглядывает её.
Павел: Смотрите на мои пальцы (делает пассы перед её лицом). Откройте рот... покажите язык. Странно, действительно здорова. Зачем же вы сюда пришли?
Тамара: Я пришла к Ивану Данилычу. Принесла продукты, лекарства. А Вы кто?
Павел: Я человек, способный на поступки.
Лариса: А я та женщина, которая могла бы составить счастье этому человеку, но он совершил очередной поступок и предпочёл мне ночной горшок.
Раздаётся стук в дверь, затем дверь открывается и заходит Колосов с тарелкой в руках. Ест на ходу.
Колосов: Всё время боюсь попасть к чужим людям, поэтому стучусь в свои двери. Сейчас всё так ненадёжно: утром уйдёшь из своей квартиры, а вечером, там уже новые хозяева... Один! Один раз со мной уже так было. Неловко вспоминать при посторонних. Второй раз я такое вряд ли...Три! Выдержу…. Но я придумал выход гениальный по простоте: я взял и умер... Пять! На всякий случай…. Позвольте вам представиться, покойный Иван Данилович Колосов! Вот свидетельство о моей смерти! В трёх экземплярах, между прочим.
Во время этого монолога Павел показывает перед глазами Колосова пальцы, а тот называет их количество.
Колосов: Теперь скажите мне, кто Вы такие? Предупреждаю, я стал видеть, поэтому не узнаю людей.
Павел: Послушайте, перестаньте ломать комедию! Вы как плохой актёр, который постоянно нуждается в суфлёре. Мы же с вами обо всём договорились, реплики Вы знаете, каждая сцена заранее отрепетирована. Вам нужно только говорить текст и всё!
Колосов: Я не желаю говорить придуманный кем-то текст. Это безнравственно заставлять человека говорить то, чего он не хочет.
Тамара: Иван Данилович, я Вам продукты принесла. Хотите я Вам кашку сварю?
Колосов: Кашу! Кашу!!! Очень хочу... То, чем меня здесь кормят мало похоже на еду. Сегодня, например, меня кормили клавиатурой от старого рояля, по-моему, это был "Август Фёрстер” или «Стейнвей», не помню. Причём дали одни белые клавиши! Но ведь всем известно, что съедобны только чёрные.
Павел: Если хотите знать и Моцарт, и Шопен никогда не были вегетарианцами.
Колосов: Естественно! Попробовали бы вегетарианцы написать такую музыку! Но Вы не забывайте, что они были гениями, а я всего лишь навсего старый больной человек. (Павлу) Вынесите, пожалуйста, этот горшок, он мне может понадобиться в любую минуту. (Ларисе) А Вы, мадам, очень напоминаете мне мою старшую дочь. Бедная девочка! Она была несчастна в любви, в работе, в браке, в жизни, в смерти. А самое главное, в мытье посуды! Она постоянно что-нибудь разбивала. (Павлу) Вы что, всё ещё здесь?
Павел послушно идёт к дверям, выходит.
Лариса: А где сейчас ваша старшая дочь?
Колосов: Это очень длинная и довольно неприятная для меня история. Не хочется бередить душевные раны. Кстати, иногда душевные раны можно увидеть. Это происходит в тех местах, где душа соприкасается с телом. Хотите посмотреть на мою душевную рану? Очень интересное зрелище. Вы даже можете покопаться в ней. Не верите? Помните картину у Караваджо ”Неверие Фомы”? А у нас будет “Неверие...”, простите, как вас зовут?
Колосов начинает расстёгивать свою рубашку.
Лариса: Не думаю, что мне это будет интересно. Я достаточно на это насмотрелась. Большинство людей сильно заблуждаются, думая, что морщины, бородавки и целлюлит имеют физическую природу. Ничуть не бывало! Это страдающая душа даёт понять человеку, что ей больно, что ей плохо, а мы, вместо того, чтобы ей помочь, начинает мазаться всякой ерундой. Смешно! (Тамаре) Что вы на меня так смотрите?
Тамара: Вы такая красивая!
Лариса – Так! Только вот этого не надо...
Раздаются звуки пошлого, истерзанного вальса. Опять появляется неопрятный тип, идёт к Ларисе, пытается вовлечь её в танец. Опять хочет снять с неё платье.
Лариса: Опять! Боже, я этого скоро не вынесу! (Бьёт его веером по лицу) Пошёл прочь! Прочь, скотина! Перестань меня лапать, урод! Урод!!
Человек, защищаясь руками от ударов, убегает.
Лариса: Ну, почему? Почему это происходит именно о мной? Почему со мной хотят танцевать неприятные мне люди, лезут ко мне, домогаются? А тот, ради которого я готова забыть самоё себя не обращает на меня никакого внимания. Почему? (Пристально смотрит на Колосова) Я, кажется, поняла. Вы имеете над ним какую-то власть. Заставьте его полюбить меня! Скажите ему об этом, он послушает вас! Слышите? (Встаёт перед Колосовым на колени) Я прошу, я умоляю вас! Иначе я погибну!
Колосов (Садится за стол, надевает наушники): Она была несчастна в любви, в работе, в браке, в жизни, в смерти, в радости и в горе, в счастье и в несчастье, в хорошем и в плохом, в низком и в высоком, в холодном и в горячем, в съедобном и несъедобном, в сухом и в мокром, в твёрдом и в мягком, в цветном и в бесцветном, в парном и непарном, в животном и в растительном...
Лариса, по мере перечисления стариком, встаёт с колен и медленно идёт к дверям. Оборачивается перед дверью, затем уходит. Из кухни появляется Тамара с тарелкой в руке.
Тамара: Вот ваша кашка, Иван Данилыч.Каша... Сегодня поешьте манную. А вот Вам апельсин на десерт, как обещала. Ой! Я Вас никогда без очков не видела. Вы теперь всегда будете без очков ходить?
Колосов: Как только научусь видеть, надену их опять.
Тамара: Не понимаю.
Колосов: Видите ли, Тамара, когда человек, общаясь со мной, вместо глаз видит только своё отражение, только самого себя, обо мне он уже не помнит. Я для него перестаю существовать, передо мной не надо стараться показать себя лучше, чем ты есть и человек становится самим собой: хорошим, не очень хорошим, совсем нехорошим. А я, как бы подглядываю за ним через стекло. Забавное зрелище.
Тамара: А что же тут забавного?
Колосов: Ну, например, часто Вам приходилось видеть перед собой взрослого человека, прочищающего свой нос пальцем?
Тамара: Часто.
Колосов: Или поправляющего некоторые интимные детали своего туалета? Но это не самое интересное, внешняя сторона меня мало занимает. Гораздо интереснее метаморфозы внутренние. И тут на помощь мне приходят ваши наушники. Я их практически не снимаю, даже сплю в них... второй месяц. Представляете себе экземплярчик: не видит да ещё и не слышит! Что с Вами? Вы как будто смущены?
Тамара: Мне неприятно всё это слышать. Я бы так не смогла.
Колосов: Так Вас же никто и не просит так делать! Живите спокойно и не мучайтесь этим. Вы ко мне ходите, Вас кто заставляет? Никто. Просто в Вас есть некая потребность в этом. Причём, потребность редкая, вымирающая. И Вы даже не отдаёте себе в этом отчёта. Для Вас это так же естественно, как восход солнца, как смена времён года. Продолжайте в том же духе, иначе мир сойдёт без Вас с ума.
Тамара: Мир не может сойти с ума. Он существует объективно, независимо от нас. Я читала: мир сам по себе ни плохой, ни хороший. Он такой, каким мы хотим его видеть. Он просто есть и всё.
Колосов: Ну, хорошо. Тогда представьте себе, что в этом независимом от нас мире живут зависимые друг от друга люди и у них от общения друг с другом постепенно начинают перегорать предохранители. А электрик один, но его нет, потому что он, куда-то вышел.
Тамара: Нет! Я вам не верю... это не правильно! Этого не может быть! Я знаю, есть люди хорошие и есть плохие, но хороших людей гораздо больше.
Колосов: Откуда вы это знаете? Из школьной программы? Там что, начали опять изучать стихотворение Владимира Владимировича Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо»? Да Вы даже не знаете, чем хорошие люди отличаются от плохих, а я знаю. Молчите! То что Вы собираетесь мне сказать - правильно. Но правильно живут единицы. Хорошие люди отличаются от плохих только тем, что они вовремя успели сойти с ума. И плохие люди им за это либо мстят, потому что завидуют, либо начитают притворяться, что они тоже безумны. Вот я на ваш взгляд нормальный?
Тамара: Думаю, что Вы хороший.
Колосов: Я не об этом! Можно быть ненормально хорошим. Чувствуете разницу? А я у Вас спрашиваю, на Ваш взгляд я нормальный?
Тамара: На мой, да.
Колосов: Хочу спать.
За кулисами раздаются крики, женский визг, слышны удары, звон разбиваемой посуды. Вбегает Раиса, полуодета.
Раиса: Помогите! Пожалуйста, помогите! Они убьют друг друга! Где у вас телефон? Я должна куда-нибудь позвонить, чтобы они прекратили!
Раиса подбегает к телефону, хватает трубку. Слышен шум драки.
Раиса: Боже, но я не помню ни одного номера! Мне всегда казалось, что я знаю так много номеров, но сейчас ни одного не помню! Что же делать? Ну, что вы смотрите на меня? Назовите же мне хоть какие-нибудь цифры!
Тамара: Какие?
Раиса: Любые! Ну же!!!
Колосов: Пять...
Тамара: Сорок восемь...
Колосов: Сто тридцать шесть...
Тамара: Девятьсот двадцать семь...
Раиса лихорадочно набирает эти цифры.
Раиса: Алло! Алло, алло, вы слышите меня? Алло! В моём муже кто-то проснулся! Он стал совершенно невменяемым! Пожалуйста, приезжайте немедленно и усыпите его! Или пристрелите, мне всё равно! Только, умоляю, сделайте это бережно!
Раиса бессильно опускается на кресло. Шум драки не стихает.
Тамара: Что Вам сказали?
Раиса: Сказали, что в данный момент они мне поверить не могут, но послезавтра и пытаться не будут.
Тамара: Они Вам так сказали? Что за ерунда...
Тамара подходит к телефону, снимает трубку, слушает.
Тамара: Телефон не работает...(Поднимает оборванный провод) Провод оборван. С кем же Вы там говорили?
Раиса: Разве это имеет значение? Главное, что меня услышали.
Распахивается дверь и вкатывается клубок из двух тел: Павла и Николая. Каждый пытается одолеть другого. Наконец Павел оказывается сверху Николая, душит его.
Павел: Мерзавец! Подлец! Шулер! Я отмечал все свои ходы! У тебя не должно было остаться ни одного корабля! Откуда взялся четырёхклеточный!
Николай: Потому что я взял твою шашку за «фук»! Потому что, когда играешь, надо следить за игрой, а не сопли жевать, бацилла туалетная!
Колосов: Немедленно прекратите!
Павел тут же отпускает Николая, встаёт.
Колосов: Что Вы себе позволяете? Кто Вам дал право так вести себя по отношению к человеку! Вы что возомнили о себе? (Меняет тон) Послушайте, голубчик, я был о вас лучшего мнения. (Павел показывает ему четыре пальца) ... четыре... Ну, и за что вы его так?
Павел: Он держал её в руках.
Колосов: Кого?
Павел: Я не могу вам этого сказать.
Колосов: Ну что ж, если Вы отказываетесь говорить частному лицу, тогда Вам придётся объясняться с официальным представителем власти.
Колосов надевает на голову судейскую шапочку. Раиса подаёт ему молоток.
Колосов: Побольше есть? (Та даёт ему молоток большего размера) Ну, это совсем другое дело.
Павел: Что вы собираетесь делать?
Колосов: Я хочу разобраться в обстоятельствах места и времени Совсем Другого Дела и хочу задать Вам несколько вопросов.
Павел: Почему именно Вы?
Колосов: Потому что задавать вопросы моя работа. Ах, эти вопросы! Как иногда трудно ответить на самый простой из них. Моя задача помочь Вам в этом.
Павел: Я не стану отвечать Вам.
Колосов: А Вы отвечаете не мне, Вы отвечаете всем.
Павел: Тем более! Предупреждаю всех: моя частная жизнь - это моё личное дело.
Колосов: К вашему сведению, в словаре давно нет слова «личное». И не надо строить перпендикуляра, мы не на уроке геометрии. Идеальными являются только параллельные мысли, а не перпендикулярные, как у вас.
Раиса (Павлу): Дорогой, ты должен немедленно распрямить свои мысли! По Эвклиду... Пожалуйста, не сопротивляйся. Это так необходимо!
Павел: Необходимо кому?
Раиса: Всем нам, чтобы помочь тебе.
Колосов: Вам будет гораздо проще, если Вы будете воспринимать всё происходящее как некую игру. Игра в вопросы и ответы. Я спрашиваю, Вы отвечаете.
Павел: Мне больше нравится игра в вопросы без ответов либо в ответы без вопросов.
Колосов: Не стройте из себя умника. В этой игре нет правил. Соглашайтесь.
Николай: Я не согласен!
Раиса: Вы-то, куда лезете? Ваше мнение никого здесь не интересует, поэтому стойте и молчите пока вас не спросили.
Николай: Я не согласен! Это безнравственно: заставлять человека отвечать! Можно ограничиться одним устным порицанием. (Павлу) Не соглашайтесь, это опасно. Вы можете потерять собственное лицо и тогда его поднимет кто-нибудь другой. Оставайтесь самим собою, на свете и так много безликих людей.
Павел: Я согласен.
Раиса: Я тебя люблю! Ты мой герой!
Павел: Но при одном условии: я тоже буду задавать вам вопросы.
Колосов: И охота Вам? Ну, если успеете, то, пожалуйста. Тамара, разбудите меня ровно через пятнадцать минут. Думаю, к этому времени всё закончится. (Показывает Павлу три пальца, тот надевает чёрные очки)
Павел: Два.
Колосов: Видите! Он слеп, как крот! Даже в очках ничего не видит.
Павел (снимая очки): Я, может быть, и не всё вижу, зато, по крайней мере, не сплю, как Вы.
Колосов: Вы счастливчик! Видите разницу между сном и явью. А вот я постоянно путаю. Но мы отвлеклись от главного. Скажите, у кого-нибудь из Вас есть моральный падеж?
Все переглядываются, пожимая плечами.
Раиса: Это что-то такое очень большое, наподобие футляра от контрабаса?
Павел: Ничего подобного! Это не очень большое, но с огромными колёсами. Я видел его, когда был маленьким.
Николай: Вот! У меня, кажется есть то, что вам нужно.
Все поворачиваются и смотрят на него. Тот выворачивает карманы куртки, из них валятся колоды карт. Наконец он достаёт рулон туалетной бумаги
Раиса: Вот это?
Колосов: Да. Это, так сказать, его сокращённый вариант.
Раиса: Но мне почему-то всегда представлялось, что моральный падеж, это некая сила, способная защитить человека, как латы средневекового рыцаря, а это всего лишь навсего туалетная бумага.
Колосов: Пусть это Вас не смущает. Это всего лишь форма... Уменьшенная копия морального падежа. Кто Вам этот человек?
Раиса: Я называю его своим мужем. Во всяком случае, именно так он представился мне, когда мы увиделись в первый раз.
Колосов: Так вот, за пятнадцать минут ваш муж покроется слоем морального падежа как средневековый рыцарь латами. Либо не покроется.
Раиса: Покроется, покроется! Спросите его, были у него другие женщины?
Колосов: Были у Вас другие женщины?
Раиса: Что бы он не сказал, не верьте ему!
Колосов: Я не могу совсем не верить ему. Человек невиновен до тех пор пока не доказана его вина.
Раиса: Это не правильная позиция. Если не доказана вина остаются подозрения. А я всегда верю своим подозрениям. Спросите его сколько раз он мне изменял, где, с кем и что он при этом испытывал?
Колосов: Сколько раз Вы изменяли своей жене?
Раиса: Я знаю, это было гораздо чаще, чем он это делал со мной. Немедленно выносите ему обвинительный приговор!
Колосов: Но мы ещё не выслушали защиту.
Раиса: А я кто, по-вашему? Я и есть его защита. Приговаривайте его!
Тамара: Это не правильно.
Раиса: Нет, правильно! Вас вообще здесь не должно быть! (Берёт Колосова за руку и ударяет молотком по столу) Виновен!
Павел: Подождите! Подождите! Я должен успеть сказать! (Подходит к Раисе) С самого начала это было ошибкой, смешной, нелепой, роковой ошибкой, которая изо дня в день сводила меня с ума. И этой ошибкой была ты! Я это только сейчас понял. (Раиса начинает лихорадочно обматывать Павла) Понимаешь, живёшь с человеком год, два, десять и думаешь, что это то самое, настоящее, сокровенное, которое только раз в жизни и ради которого все мы живём и вдруг однажды с ужасом убеждаешься, что это настоящее и не настоящее вовсе, а так... Скучное и пустое лицо, серая маска. И душа от этого начинает стонать и метаться, а дни сливаются в один мутный, грязный поток, который несёт тебя, как щепку, грозя утопить в любую минуту и сердце от этого готово взорваться в груди на куски!
Раиса (Обматывая его): Это всё литература! Пошлая, никому не нужная литература! Он просто начитался Куприна, Бунина и прочих символистов. Он даже сам пытается что-то писать и рисовать акварелью. Дилетант!
Павел: Когда я увидел её, она была в вечернем платье. Представляете? В вечернем платье! Она сказала, что никогда не снимала его из-за меня, только чтобы я увидел её именно в вечернем платье! Ах, как она смотрела на меня, какие у неё были глаза! Я готов отдать все прожитые с тобой года за один такой её взгляд! Боже, я плачу…. Но я побоялся, я ушёл от неё, потому что ты велела мне всякий раз, когда она будет появляться, делать вид, что я ненастоящий, что я способен только на то, чтобы выносить этот мерзкий горшок! (Колосову) Ваш горшок! И я выносил его, терзаясь и заставляя себя забыть её. Из-за вас я потерял веру в себя, в то что я делаю, в то что мог бы сделать! Где ты, милая красивая женщина в вечернем платье, с веером в руке? Приди ко мне ещё раз и клянусь, я никогда не пожалею о том, что ушёл с тобою от этих людей! Никогда!... Никогда! Где ты, милая, красивая....
Раиса заматывает ему рот и Павел беспомощно замолкает. Николай подбегает к Павлу, отталкивает Раису, пытается освободить его от бумаги
Николай: Нет! Нет! Это неправильно! Пусть он говорит! Я ошибся... Это не моральный падеж! Это простая туалетная бумага! Нельзя затыкать человеку рот туалетной бумагой! Тем более такой... Господи, вы видите? Она уже побывала у кого-то в…. Этой бумагой уже кто-то пользовался! Это убьёт его!
Раиса: Не убьёт! Не лезьте не в своё дело! Отойдите! До Вас тоже очередь дойдёт. Сколько Вы сегодня денег проиграли? Ещё не считали? Тогда сядьте и сидите!
Николай отходит к рассыпанным колодам, достает из карманов новые колоды. Вынимает карты из колоды, тасует их, играет сам с собой.
Колосов: Будите меня, Тамара.
Тамара: Как?
Колосов: Будите меня!
Тамара: Но я не знаю, как это сделать! Подскажите мне!
За кулисами раздаётся пьяный хохот, звук от падения тела, кто-то пытается очень фальшиво спеть “ Тост Орловского”, звук от падения тела, затем удары в дверь. На сцену заходит вся истерзанная, в разорванном платье Лариса. В одной руке у неё сломанный веер, в другой бутылка из-под водки. Она пьяна. Следом за ней, пытаясь её обнять и поцеловать, идёт неопрятного вида тип
Лариса (Отталкивая его): Ха-ха-ха! Рассказывать порядочной даме такие вещи непристойно! Вы пошлый, грубый, вульгарный человек!... Ха-ха-ха! Расскажите мне что-нибудь ещё! Нет, молчите! Я должна презирать вас, потому что вы просто скотина! Грязная, вонючая скотина! (Обращается ко всем) Представляете, эта свинья только что сделала мне предложение! (Лариса ударяет его веером по лицу) На колени, ничтожество! Целуй мне ноги! Ха-ха-ха! Щекотно! .. И я согласилась... Теперь я буду мадам... мадам... какая-то мадам...
Тамара: Вы не то делаете.
Лариса: Что?
Тамара: Вы не то делаете и говорите не то... Не те слова.
Лариса быстро подходит к Тамаре.
Лариса: Не те слова? А откуда Вы знаете какие я должна говорить слова? Какое Вам дело до того, что я здесь говорю? Кто Вы такая? Вас здесь вообще не должно быть!
Тамара: Я здесь потому, что должна разбудить Ивана Данилыча. Он попросил меня об этом.
Лариса: А-а, этот старикашка демонстрирующий всем свои душевные язвы. Мой Вам совет: держитесь от него подальше. Он не тот, за кого себя выдаёт. Хотите выпить? (протягивает Тамаре бутылку)
Тамара: Я не пью водку.
Лариса: А откуда вы знаете, что здесь водка? У автора так? Здесь не водка. Здесь вообще ничего нет. (Переворачивает бутылку, из неё вываливается окурок. Лариса поднимает его) Только окурок. (Неопрятному типу). Дайте мне прикурить, негодяй! (Подходит к играющему в карты Николаю) Мне ваше лицо знакомо. Напомните, где я могла с Вами встретиться.
Николай (Не отрываясь от карт): Если я не ошибаюсь, Вы моя жена.
Лариса: Кто я? Ваша жена!? Что за бред Вы несёте? А, собственно, почему бы и нет? Наверно я была пьяна и Вы воспользовались мною, так же, как и этот тип (Подходит к Павлу) Господи, а это что за мумия? (Убирает бумагу с его лица) Боже мой! Какая встреча! Это опять Вы? Но что за вид? Однако Вам не откажешь в последовательности. Вы прогрессируете прямо не глазах. Какой мощный скачок: от ночного горшка до туалетной бумаги! Я желаю Вам как можно быстрее достичь своего идеального состояния: человек-унитаз! И Вы будете всем нужны! Но только не мне. Я отказываюсь от Вас! Я нашла себе другого: этого урода, это ничтожество, эту свинью. Но я его ненавижу, поэтому жить буду с ним долго и счастливо (Раисе) А Вы кто, его жена?
Раиса: Мне, кажется, что да.
Лариса: Как? Вы сомневаетесь в этом? Боже! А вдруг это ошибка и Вы принимаете за своего мужа совершенно чужого, постороннего вам человека? Вы, наверное, ещё и спали с ним?
Раиса: Почему Вы думаете, что он мне чужой? Он мне не чужой…. Он что, сам Вам сказал об этом? Он подал Вам какой-то знак, да? Почему я об этом не знала? Зачем Вы сказали мне об этом, зачем? Теперь все будут говорить, что я называла своим мужем чужого человека! Но ведь я делала это не специально! Я могла ошибаться! Кругом столько мужчин... (Павлу) Как ты мог столько лет обманывать меня? Негодяй! Негодяй! (Бьёт его по щекам) А где же мой настоящий муж?
Лариса: Мне кажется, что я знаю где он. Вот! (показывает на неопрятного типа) Вот он! Я удивляюсь, что Вы сами этого ещё не поняли! Посмотрите на него. Да подойдите поближе, не бойтесь (Раиса подходит к нему). Ну, видите? (Тип в это время обыграл Николая и тот снимает с себя одежду)
Раиса: Боже! Именно таким я его себе и представляла. Глаза, нос, рот, губы... Но почему он так странно одет? А-а, понимаю. Он так долго меня искал, что всё потерял и стал похож на бродягу. Бедный! Как много он перенёс! Ничего не говори в своё оправдание, милый, я всё понимаю. А ты будешь смотреть на меня по утрам? Будешь? Кивни головой, если будешь (Тот кивает головой). Видите? Он согласен! Должно быть, он меня любит! А я его просто обожаю!... Никаких танцев!... (Поднимает горшок и отдаёт ему) Расскажи мне о себе. Я хочу знать о тебе всё, ну или почти всё!... Никаких других женщин!... Что ты любишь, что ты ненавидишь? Какой у тебя размер? ... Какой у тебя размер?... Какой у тебя размер?...(Уводит его за кулисы) Какой у тебя размер?....
Павел: Ну, хватит! Надоело! Какого чёрта? Вы же видите ему ничего не помогает! Он невменяем! (Срывает с себя туалетную бумагу) Ему нужна другая терапия!
Лариса: Но ведь какие-то результаты уже есть: он вспомнил, что у него есть дочери, вспомнил...
Павел: Что он слепой?
Тамара: Но он действительно слепой!
Павел: Да перестаньте Вы! Он не вспомнил самого главного: кто мы! Кто я! Кто Вы! Кто он! (Ларисе) Вы знаете кто Вы?
Лариса: Я разная. Сегодня, например, я утончённая.
Павел: Я сейчас с ума сойду от всего от этого! Разная она! Соберитесь в одну кучу, в любую, но только, чтобы в одну. Чтобы с фамилией, именем и отчеством! (Показывает на Колосова) Он знает! И пока он нам этого не скажет, мы отсюда не выйдем!
Тамара: Почему?
Павел: Потому что выйти отсюда может только тот, кто в состоянии ответить на один вопрос: кто он! А во мне памяти не больше, чем в мыльном пузыре! (Подходит к Колосову) Послушайте, ваша взяла, упрямец вы этакий! Мы сдаёмся... Я сдаюсь! Вы меня убедили: вы слепой, потому что не слышите, глухой, потому что не видите, вы не можете отличить явь ото сна!... Я готов поверить всей этой ерунде, только скажите мне, кто я? Вы слышите меня? Почему Вы опять молчите? Скажите хоть что-нибудь, старый прохиндей!
Тамара: Он не может. Он спит.
Павел: Так разбудите, чёрт его подери!
Тамара: Я не знаю, как это сделать.
Лариса: Я ему не верю! Он притворяется, хитрит. Ему доставляет удовольствие наблюдать за нами! Сначала чёрные очки, затем наушники, а теперь этот сон дурацкий! (Трясёт Колосова за плечи) Перестаньте притворяться! Прекратите! Слышите Вы меня? Скажите нам, кто мы! Вы знаете это!
Тамара: Отойдите! Не трогайте его! Он старый, больной человек! Он не притворяется! Это все Вы притворяетесь, Вы!
Николай подходит к Ларисе, хватает её за руку
Николай: Мне нужны деньги! Дай мне их! Я должен отыграться... Ты видишь, он меня раздел до нитки! Дай мне денег!
Лариса: У меня их нет!
Николай: Врёшь! Ты всегда мне врёшь! Я тебе больше не верю! Дай мне денег! Найди мне их! Где хочешь ищи, тварь! Не то я тебе сейчас шею сверну!
Колосов: Будите меня, Тамара!
Павел: Слышите? Он что-то говорит!
Тамара: Как? Скажите мне, как это сделать?
Колосов: Будите меня!!
Тамара: Я не знаю, как это сделать! Подскажите мне, пожалуйста!
Николай начинает душить Ларису, та отбивается от него
Николай: Денег! Дай мне денег, сука!
Колосов: Разбудите меня, Тамара! Пожалуйста, разбудите меня!
Павел: Вы видите меня? Видите? Кто я? Скажите мне, кто я? Имя, отчество, фамилию! Только мне одному! Потихоньку, чтобы никто не слышал! Только мне! Я не выдержу больше среди этих людей! Скажите мне, кто я!
После крика Ларисы Колосов падает со стула и лежит без движения. Все замирают, смотрят на него. Заходит Раиса.
Раиса: Представляете, эта свинья, это ничтожество... (Видит лежащего Колосова и говорит другим тоном)... от меня ушёл...
Николай подходит к Колосову, опускается перед ним на колени.
Николай: Данилыч, слышь? Вставай, Данилыч! Ты чего?
Тамара: Он умер.
Павел (Бросается к Колосову, трясёт его): Нет! Нет, он ещё не умер! Он жив! Вставай, вставай, дед! Ведь я ничего такого не сказал! Всё было по правилам, ничего лишнего... Он не должен был умирать по настоящему! Ведь это же полный абсурд!
Лариса: Это было абсурдом, но до тех пор пока он не стал просить у меня денег! А он этого делать был не должен. Мы просто сразу вернулись туда, с чего начали, а старик этого не выдержал...
Павел (идёт на Николая): Ты?! Зачем ты это сделал?
Николай: Это не я начал... Это она! (показывает на Раису) Она первая заговорила про деньги, про игру!
Павел поворачивается и в упор смотрит на Раису.
Раиса (Не выдержав его взгляда): Потому что я устала... (кричит) Потому что я устала!!!
Павел: А я? А мы все здесь не устали? А?
Тамара: Кто следующий?
Все смотрят на Павла. Он какое-то время стоит, затем медленно идёт к столу, достаёт фотографию, идёт к стене и вешает её на зарешёченное окно. Затем уходит в спальню. Все уходят, Колосова уносят. Через некоторое время из спальни выходит Павел, он в чёрных очках, в руках транзистор. Подходит к фотографии, гладит её рукой. Затем идёт к столу, садится на стул, включает транзистор, слушает. Раздаётся звонок в дверь. Павел идёт открывать. Слышится голос Тамары
Тамара: Здравствуйте, Иван Данилыч! Я Вас не разбудила?
З А Н А В Е С
Санкт-Петербург – Барнаул — Екатеринбург
genekellyb60@mail.ru