Не разговаривайте с не знакомыми камнями…
Первый раз за пять лет остался один (если не считать, ту командировку в Курган). Девчонки уехали в Казахстан к родителям, и я предоставленный вечерами сам себе, внимал всему тому, что происходит вокруг и внутри меня, прекрасно понимая, что граница эта условна и выработана только моим описанием мира.
В субботу выдвинулся на дачу, с намерением отремонтировать крышу и попробовать сделать что-нибудь еще из бесконечного списка дел составленным невесть когда и давно затерянным среди бумаг с детскими рисунками, инструкциями, квитанциями, то есть среди всего того бумажного хлама, который неизбежно сопровождает жизнь любой семьи из четырёх человек.
Добрался к обеду и пока не остыло желание, переоделся и уже нехотя полез на крышу. Прошло несколько часов и перемазанный черной мастикой с распухшим от удара большим пальцем левой руки, я спустился вниз и, уволившись в кресло, заснул.
Проснулся вечером, когда солнце еще раздумывает начинать ли катиться к исходу или еще подождать. Опорожнив полбутылки воды, я почувствовал неимоверную тягу пойти в лес. Какой-то зов зазвенел в голове, тянущий вперед, вперед, вперед. Наскоро вымыв руки, я шагнул за ворота и скрылся с глаз дачников за зарослями папоротника и рябинника, плотно заселивших тропинку, ведущую от калитки.
Забыв сменить шорты на штаны, я упрямо шел вперед. Крапива охаживала мои ноги так, что через час пути все чесалось и зудело. К тому же встречные кустарники не забывали царапать икры и щекотать бока. В общем идти было крайне неприятно. Солнце наконец медленно поползло вниз, удлиняя тени и подсвечивая нижние листья папоротников и осин. Звон в голове становился сильнее, не давая остановиться и перевести дыхание. Наконец, я увидел на заросшем участке дороге гриб. Он был крупным, правильной формы и весь в слизи. Сам того не желая, я сорвал его, и слизью обмазал раскрасневшиеся ноги и руки. Через мгновение почувствовал, что зуд утихает и все приходит в норму. Постояв немного, я отправился дальше. А надо заметить, что дорога была выстлана обломками камней и щебнем, вперемешку с песком. Кое где она успела зарасти, но преимущественно на всем своем протяжении была сухой и ровной. По обочинам лежали крупные булыжники гранита и еще какие-то пород камней, зеленоватого цвета. Я не знал никуда я иду, ни зачем я это делаю.
Спасительные прохладные сумерки встретили меня, уже изрядно уставшим, около небольшого водоёма, где звон превратился в оглушительный вой, наверно возвещавший о конце моего путешествия. Опустив взгляд вниз, я заметил у самой кромки воды громадный камень темно желтого цвета, на котором стояла усеченная пирамида из обычного серого гранита, с вкраплениями золотистого пирита, которые нервно поблескивали. Я понял, что звал меня Он. Я подошел и взял его в руки, и тут же все смолкло. Камень приятно согревал руку и попросил меня заночевать здесь ничего не опасаясь. Я поверил ему и расположился немного поодаль от озера на мелкой траве, что плотно усеяла собой одну из лесных полян. Сон был тяжелый, без сновидений, плотный как охлаждённое желе в холодильнике.
На утро мы отправились назад, по дороге болтая как старые знакомые о вполне земных человеческих делах и не только. Гриб, он просил не выбрасывать, несмотря на то, что тот за ночь успел высохнуть и скрючиться. Обратная дорога оказалось короче ... и подходя к своему домику я обнаружил, что камня у меня нет, что стою я в шортах около детской песочницы и крепко сжимаю в руках засохший вонючий гриб.
Из всей нашей долгой беседы я запомнил только одну его фразу: когда ты движешься, то отдаляешься от одного и приближаешься к другому, но если соединить, то отчего ты уходишь и к чему идешь, то получиться, что ты стоишь на месте, что движения как такового нет, и этот акт единения конца и начала нужно произвести в себе, тогда не будет проблем, связанных с каким-либо действием, с любым действием…
Вечером, вернувшись в город, я отправился на прогулку перед сном и на темной детской площадке встретил молодого человека, которого мы чуть больше года назад отнесли на носилках в машину скорой помощи. Он катался на качелях и смотрел в тусклый голубоватый экран телефона. А дело было так: прогуливаясь с супругой и с младшей дочерью, которая в то время еще лежала в коляске, мы увидели, как группа подростков, развлекается тем, что по очереди садясь на качели делает полный оборот, так называемое солнышко, и вот один из них на наших глазах выпал из сиденья и упал на землю. Подбежав, я увидел, что он хрипит и не движется. Уже кто-то успел вызвать скорую, которая довольно быстро приехала, и мы с несколькими прохожими погрузили его в машину…
Не знаю зачем я это рассказал, наверно это как-то связано с тем камнем. После разговора с ним во мне поселилась какая-то грусть, не смываемая как чернильное пятно, она то приятно щемит сердце, то ввергает меня в очень странные раздумья или в долгие беседы с пирамидоидальным камнем, где он сообщает мне ответы, на вопросы, гложущие меня.