Всю ночь ворочалась, долго не могла уснуть. Ах, ну, как же так, почему же? Отчего так несправедливо устроена жизнь, её да, да её жизнь. У остальных все как-то налажено. Муж, спешащий вверх по карьерной лестнице, розовощекие шумные дети в придачу с сонмом гувернанток. Жизнь у этих счастливиц так и проходит в вечных домашних хлопотах, устройстве званых обедов и детских домашних концертов. А под старость — искусственные букли и вечно ворчащий муж с подагрой.
Как же ей всего этого хотелось. Она была согласна и на букли, и на подагру лишь бы только не чувствовать себя так гадко и унизительно. Сама себе она казалось жалкой, какой-то несостоявшейся женщиной. В ней скопилось столько невостребованной нежности и ласки, что её хватило бы не только на мужа, но и на целый выводок детей. Даже имена им всем уже придумала. Только бы он наконец-то решился. Какой же замечательной женой и мамой она тогда стала. Самой лучшей на свете. Затопила бы своих драгоценных, родных и близких в море скопившейся нерастраченной любви. И почему же он никак не понимает этого, отчего так медлит, ставя её в такое унизительное для каждой женщины, двусмысленное положение. Мучит её. А может и вовсе не любит. Тогда отпустил бы уж на все четыре стороны, не забыв вернуть ей светлый локон в медальоне , подаренный ему в прошлом году по случаю их трехлетнего знакомства.
Мейер Ольга Леонардовна, овдовевшая почти сразу после свадьбы и унаследовавшая при этом все состояние покойного мужа, жила спокойной, стабильной , скучной и, как ей казалось , совершенно бессмысленной жизнью. Одна. Ни семейного альбома, ни семейного доктора, ни семейного отдыха на водах.
Нет, конечно, затворницей она не была, собирала у себя в салоне местное общество, будь оно неладно. Одни и те же лица, люди и разговоры. Что проку от них всех, если им всем вместе взятым не развеять тоску, которая чёрной дырой поселилась в её сердце.
Так продолжалось ровно до того момента, пока 4 года назад ей на очередном вечере не представили нового директора местной гимназии для мальчиков Гринева Алексея Аристарховича.
Это был мужчина средних лет, в простом, но аккуратном и хорошо сидящем на нем костюме, довольно свободно чувствовавший себя в пока ещё незнакомом обществе, что встречалось нечасто и характеризовало Алексея Аристарховича , как человека уверенного в себе и убежденного в том, что любое его суждение будет к месту.
Сближение их происходило постепенно. Взаимный интерес возник после спора, посвящённого проблеме крестьянства, улучшения их жизни и быта. Ольга Леонардовна считала, что начинать надо с постройки школ, нормальных больниц, а Алексей Аристархович утверждал, что для начала им бы не мешало облегчить условия труда. К общему мнению так и не пришли в тот вечер, поэтому было решено продолжить дискуссию послезавтра на набережной, дыша свежим воздухом.
С тех пор им всегда было о чем поговорить, да и в обществе стали уже шептаться о надвигающейся свадьбе.
Так длится уже 4 года. Непростительно долгий срок для принятия решения о женитьбе.
Шептаться перестали. Все как- то постепенно привыкли к тому, что Ольга Леонардовна и Алексей Аристархович, испытывая друг к другу взаимный интерес, почему — то откладывают момент узаконивания отношений перед Богом. Да и Бог с ними, у каждого и своих забот хватает!
В эту ночь Гринев долго не мог уснуть и перечитывал любимого «Фауста» Гёте. Но даже это занятие не отвлекало его от тягостных мыслей. Каким жалким ничтожеством он сам себе казался. Трусливым, ни на что неспособным, нерешительным нюней. Уже давно надо было что- то делать, все сроки прошли. Но обстоятельства, как ему казалось, все уже решили за него. На своё директорское жалованье он никак не мог обеспечить своей любимой Олюше ту жизнь, к которой она привыкла, при этом его мужская гордость никогда не позволила бы перейти в её дом, фактически под её содержание.
И как разрубить этот гордиев узел он не знал. Был уверен только в одном, что без Лалуши погибнет, не сможет он жить без её лёгкой невесомой походки, без запястий, пахнущих лавандой, без завитка волос, выбившегося из прически. Гринев знал, что мучит её, поступает малодушно, но ничего не мог с этим поделать. Чувство вины постоянно грызло его сердце. Ах, каким же мерзавцем и негодяем он себя чувствовал. Каждый божий день, каждую минуту он боролся с собой за свою же любовь.
Настало утро. После завтрака Ольга Леонардовна сразу поднялась к себе, сильная головная боль от бессонной ночи не давала ей покоя. Пока ещё было время на то, чтобы немного полежать в тёплой ванне с лавандовой эссенцией, перед тем, как начать собираться на очередную прогулку по набережной с Алешей.
Она знала, что все будет, как обычно. По большому счёту, все понимала, но не хотела принимать. Почему они должны быть заложниками глупых предрассудков, почему Алексей Аристархович ради неё не может усмирить свою гордость? Ответа не было.
Когда Ольга Леонардовна подошла к беседке, Гринев уже был там. Он стоял, опершись на деревянную балку и скрестив руки на груди.
Она остановилась напротив него и повернула голову в направлении его взгляда. Вот так бы всю жизнь и смотрела с ним в одну сторону.
Милый мой, хороший, где же взять мне такие слова, которые дадут тебе столько сил, чтобы ты смог вытащить нас из этой западни?!
Лёлюшка, ангел мой, как я виноват перед тобой!
Осетинская Карина
02.08.2016г.