Дни отдыха в отпуске и отгулах плавно текли своим сначала осенним, а затем зимним чередом, переходя из одного месяца в другой, и таким образом однажды перевалили на следующий год, уже второй год нового века.
Зима была средней, ни сильных холодов с обилием мягкого пушистого искрящегося снега, ни сильных оттепелей и таяния все того же белого пушистого покрытия, все, как обычно в этих южных краях, не зима, а так, одно недоразумение. Я стал больше времени уделять семье, жене, которая к началу года уже перенесла несколько сеансов химиотерапии разного цвета, только улучшений они не приносили и она потихоньку угасала, крепясь и не подавая виду. Детки подрастали и становились совсем непоседливыми, Илюша при этом почти без четверок закончил вторую четверть и на новогодние зимние каникулы вышел почти отличником в хорошем настроении, понимая, что на сегодняшний день родители могли им гордиться. Пятый класс уже не начальная школа и учителя предъявляли детям совсем другие требования, сильно отличающиеся от начальной школы. Никитка плавно подходил к своему шестилетию, посещал детский сад и их там готовили к школе, пусть ему и должно было осенью исполниться всего лишь шесть с половинкой, но мы твердо решили отдать его в школу. Может быть, он рос не таким умненьким, как старший брат, но знания были, и желание ездить осенью с братом за руку и портфелем за плечами в городскую школу у него присутствовало. Время плавно двигалось к его очередному дню рождения, которое мы всегда справляли со всеми родственниками, имеющимися в нашем поселке, а тут еще моя мама изъявила желание приехать на праздник к самому младшему своему внуку и одновременно поддержать Олю в ее борьбе с болезнью, которая прогрессировала с каждым днем все сильнее.
По окончании новогодних каникул начальство начало на меня наседать с выходом на работу, мотивируя тем, что необходимо знакомиться с документацией и наблюдать за подготовкой к навигации путейских судов и их экипажей. А у меня еще оставались дни до конца января.
- Дайте, хоть, январь догулять. Тем более, что мама приезжает на день рождения младшего внука. Мама обратно уедет тридцатого января, разрешите, я ее спокойно провожу домой и после этого выйду? – одновременно констатируя подлинный факт и спрашивая разрешения, разговаривал я с заместителем по флоту.
Разговор состоялся в середине месяца и, вроде бы, еще не было никакого ажиотажа на работе. Заместитель согласился и я спокойно догуливал свои дни, но к концу месяца опять начались поползновения с его стороны отозвать меня на работу. Началась бумажная работа по годовому отчету за прошлую навигацию и ему не хотелось ее делать, хотя, осенью он сам еще был на должности, которую теперь мне предлагали и обязан был подготовить и сдать тот самый отчет самостоятельно, но на сегодняшний день, став большим начальником, делать этого категорически не желал.
День рождения Никиты мне все-таки дали спокойно провести, но на следующий день позвонили и настойчиво попросили выйти на работу, я не догулял всего три дня. На празднике сына было очень весело, он пригласил много друзей из детского сада и мы постарались доставить детям истинное удовольствие. Оля испекла красивый и вкусный торт, старалась, как могла, видимо, где-то внутри своей больной души что-то чувствовала, понимала, что это мог быть последний для нее день рождения младшего сына…
Маму я провожал на поезд, попросив руководство предоставить мне один день отгула. Им некуда было деваться и меня, «скрипя зубами», отпустили в Волгоград на вокзал, где я благополучно посадил ее в плацкартный вагон.
- Крепись, сынок, помогай Оле во всем, побольше на себя дел бери. Ей нужно только спокойствие и положительные эмоции, - напутствовала и поучала мама, понимая, как мне тяжело, - с детьми больше занимайся.
- Да, мам, я понимаю, для этого и с флота ушел на берег, что бы быть дома с детьми и Олей. Я все прекрасно понимаю. Не беспокойся, все будет хорошо, - отвечал я, успокаивая ее.
- Да поможет вам Господь, держитесь, до свидания, - произнесла она последние слова и я вышел из вагона…
Бредя тихонько по платформе, спускаясь в подземный переход, выводящий на дорогу к автовокзалу, шагая к самому вокзалу, я все время думал о своей Любимой жене, о том, почему она так и не захотела вовремя сделать операцию и освободиться от болезни, почему? Неужели я не стал бы с ней жить после этого? Глупенькая, я ее очень сильно Любил уже больше двадцати лет и она мать моих сыновей, моих так же Любимых сыновей, которые мне были дороже всего на свете. Никакие ценности мира, ни при каких обстоятельствах я не захотел бы иметь вместо своей семьи!..
А потом пришла весна и проходя медицинскую комиссию, назначающую инвалидности разной группы, Оля получила самую тяжелую группу – первую и ей назначили самую высокую пенсию. Да, звучит страшно, в тридцать четыре года молодая, симпатичная, трудолюбивая мама двоих несовершеннолетних детей получает такой серьезный приговор от врачей. Но это случилось и чего-то подобного мы ожидали, понимая, что это неспроста, значит, ничего уже сделать нельзя, невозможно. Обратной дороги нет! Нам оставалось только жить и ждать, помогая близкому Любимому человеку перенести все тяготы болезни, ограждая его дни от стрессов и отрицательных эмоций, вселяя в душу надежду на солнечное утро завтрашнего дня…
Что мы и делали все последние полгода ее жизни, ее молодой жизни с такой трагической развязкой…