. Питерское
Был город заложен Петром,
По имени святого тезки.
Как будто чувствовал нутром,
Увидев здесь, среди болот,
Не лес, не горы, не березки,
А створы западных ворот.
Как если был с царем оракул,
Который верно понят был.
На стройках гиб народ и плакал,
Но не было ему преград,
И как бы ветер здесь не выл,
Сейчас Петру кричат : Виват!
Чем славен Питер? Сам собой!
И тем, что не любил спесивцев.
За город этот шли на бой,
Ложили жизни стар и млад,
Когда по воле нечестивцев,
Случился здесь и мор и глад.
Но люди отстояли город,
Дитя Петра святого тезки.
Тут враг любой был бит и порот.
Так было, есть и будет впредь.
Уже и здесь растут березки,
А город - любо посмотреть.
Любим богами Питер очень.
Ах! Как бы что не упустить.
И просветлили града ночи,
Чтоб дольше видеть его блеск,
Жизнь петербуржцев осветить.
И слушать тихий невский плеск.
* * * * *
Я живу, сам в себя надрываюсь.
Я живу, сам себе вопию.
Отчего же так долго я маюсь,
Ем так мало и так мало пью !
Не приходит ответ тот никак,
Водит за нос и на ухо шепчет, -
“Что же хочешь еще ты, босяк!
Свиньям бисер под ноги не мечут.
Приоденься сходи, приобуйся,
Причешись и приди не с похмелья.
Обучаться и дальше не бойся.
Понял!? Нет!? Головенка Емелья.”
И который уж раз мне все ясно,
Только ясность всегда исчезает.
Как поймешь, что вот бело, вот красно,
Темнота завсегда налезает.
Вот и ищешь одежду не худшую,
Обуваешься там... и пьешь соки.
Вот живу как хочу, а сам слушаю,
Когда выйдут последние сроки.
Чтоб прийти за ответом обутым,
Сытым полной душой и согретым...
Снова мысль потерял! Фу-ты, ну-ты...
Где же ясность? Опять без ответа!
Вербичу
Александр желает быть первым.
Македонский в пример или Пушкин.
Но у этого крепкие нервы,
И живот переварит хоть стружки.
Что попало в него - не вернется,
Если только на горках не съедет.
Ну, а если с тобой кто напьется,
Он об этом потом пожалеет.
* * * * *
Я заперт снова в темный ящик,
Закрыт на кодовый замок.
Не стал от этого ни слаще,
Ни горше стихотворный слог.
Хоть темнота - синоним страха,
Но яркий свет слепит глаза.
Дождусь ли, не дождусь я краха,
Своей мечты? Уйди слеза!
Пусть плачет девушка в подушку,
Все от того, что невдомек...
Ревнует к другу пусть подружку.
Я от любви уже далек...
Пистоль мне дайте, шлем, кольчугу.
Откройте кодовый замок.
Все разгромлю я здесь по кругу...
И лучше выдумать не мог.
Бери пищали, бей набаты,
Смотри на указалый перст.
Хоть ящик стерегут солдаты,
Но бог не выдаст - свин не съест.
Любой замок, закрытый кодом,
Не сможет удержать нутро.
Кто славен был в лихие годы,
Пусть не глядит на нас хитро.
Добыли почести и званья,
А всех держали под замком.
Но в темноте нашли мы знанья,
И мир наружный нам знаком.
И даже если в ящик снова,
Сыграть придется мне. Так вот.
Запомнил я уже то слово,
И выучил уже тот код.
На свободу
Мне пришло просветленье.
Кто его мне направил?
Мне пришло вдохновенье.
Я о нем не просил.
Будто я кем-то выбран,
В поединок без правил.
В красный угол поставлен,
И лишен кем-то сил.
Мои силы пропали,
Но и слабым не стал я.
Дали нового бога
Мне взамен всех земных.
Душу разом взорвали,
Храмы разом сломали,
Всех посредников к черту.
Я умнее других.
И тогда мне вернулись
Силы, чувства и разум.
Из угла сам я вышел
И сказал напрямик.
Своему божеству -
Переделай всех разом.
Переделай всех быстро.
Ведь придем мы в тупик.
Стих, нахлынувший внезапно
Денек весенний. Феб играя,
Собор высвечивает в парке.
Я музой опьянен без края.
За то - спасибо старой Парке.
Что нить прядет, не уставая,
И крутит жизни вретено.
А мы живем, о том не зная,
Но нить отдастся все равно
Ее сестре, что с ножницами
Так долго ждет своей работы...
И будем виноваты сами,
И причиним себе хлопоты...
Хвали, не уставая Парку,
Что видишь свет в своей отчизне.
И оттого идешь по парку,
Что вьют еще “веревку жизни”.
Медработникам
Было сделано все очень просто,
Стол, наркоз, уверенье в успехе.
Я об этом скажу в виде тоста,
Избегая при этом помехи.
Дальше - больше, ведь вылечить должно.
С этой целью в палату положен.
Ни ходить, ни стоять мне не можно.
Было сказано: Будь осторожен.
Что же делать, ведь я не умею,
Ни укол сам поставить, ни грелку.
Вот смотрю я в окно и ***ю.
Где бы взять мне сестренку-сиделку.
Оказалось, что это не нужно.
Есть сестричка по имени Лена.
Она смотрит на всех добродушно.
Да, любовь к медицине нетленна...
В общем, вылечен я, встал я на ноги.
Отпустила болезнь свою лапу.
Так скажу вам: За окнами радуги,
Пью вино я. Хвала Эскулапу!
* * * * *
Если кто-то пару строчек
О себе прочесть желает.
Мне не трудно постараться,
Пустить строчки по рукам.
Только очень может статься,
Той, кто строки те читает.
Непонятны будут мысли,
Не написанные там.
К О.В.
Я хотел бы Вам сделать подарок,
Даже лежа в больничной палате.
Ведь и здесь вдохновляет Эрато,
На сложенье рифмованных строк.
Пусть мой стих будет сбивчив и жалок,
Без подарка прийти я не мог.
Я желал бы писать как А. Пушкин,
О видении, что мимолетно.
О красе чистой вспомнить мне нужно,
Поработать бы с классиком плотно.
От него получил я подножку,
Все слова мои им были сказаны!!!
Я ж пишу этот стих понарошку.
Ты прости, если рифмы в нем смазаны.
Ладно, Оля! Тебя с днем рождения,
Поздравляю я здесь, как умею.
И дарю тебе стихотворение.
Ведь другого я тут не имею.
Не суди меня строго, безжалостно,
Мне с Парнаса пришло вдохновение.
Будь со мною почаще пожалуйста,
И продли чудное то мгновение.
Я смогу написать и почище,
Когда выйду из этой палаты.
Как душа моя любит и ищет,
Вдохновленная музой Эрато.
Посвящение идее
Да! Без идеи выжить можно,
Прожить и даже умереть.
Но ветер начал осторожно,
Морскими массами вертеть.
Прошла минута - он сильнее,
Задул и разогнал тот штиль.
Была б вода та поумнее,
Резвилась бы на сотни миль.
Но нет здесь моря. Здесь болото,
Но ветер не напрасно выл.
И если спросит меня кто-то:
Где море? Я его забыл.
Ему отвечу я как другу,
Что если хочет плавать тут.
Пусть все очистит здесь по кругу,
И воды свежие придут.
* * * * *
Реклама - двигатель торговли,
Торговля двигает прогресс.
Не суйте новому оглобли.
Игра идет на интерес.
В торговле надобна реклама.
Прогрессу нужен интерес.
Пиратское лицо без шрама,
Не вызовет купюрный треск.
Ведь не поверят, что пираты,
Веками ходят без ножей.
Но покупают фрукт с нитратом,
Хоть срам в нем виден до ушей.
Все это старое, не ново,
По капле полнится кувшин.
Надеть бы как-нибудь обновы,
Из ткани в несколько аршин.
И может быть тогда заметят, -
И тут же выгодно продать.
А если вдруг кого зацепит,
Рекламу надо сразу дать.
Она ведь двигает торговлю,
Которая ведет прогресс.
Переломить бы ту оглоблю,
И вызвать новый интерес.
Поэтические костры
Сгребу стихи я в одну кучу. Бумага что? Она все стерпит -
Сожгу и разовью ту пыль. Огонь и воду, землю, ветер.
А если дождь пойдет из тучи, - Она лишь только не растеплит,
Размокнет сразу наша быль. Снежинку ростом в миллиметр.
Стихи с поэтами приходят, Вот и горят везде поэты,
Как с наводнением вода. Новаторы или глупцы.
И музы хороводы водят, Так согреваем мы планету.
Хоть их не видел никогда. Мы в этом деле молодцы!
И глупо, скажем, жечь бумагу, Но только скажут ли потомки
Хоть мыслей в ней невпроворот. Спасибо матери с отцом.
Чиста бумага будто влага, В их душах воцарят потемки,
Но ведь ее не тянут в рот. Не будет света пред лицом.
А если есть на ней каракуль, Весь свет сожгли до их рожденья,
Все ломят головы над ним. Хоть книг полно по всей земле.
И тщатся разгадать оракул, Бумага - дерева творенье,
И превратить бумагу в дым. А стих от неба вышел мне.
Который веет над планетой, Придумать бы такую книгу -
И прибивается дождем. Нет мыслей - не трудись писать.
Земля рожает нам поэтов. Увидят все в той книге фигу, -
Который лучше? Подождем! Писаку тут же наказать.
Еще не все сгорели книги, Пусть, книг не будет слишком много.
Не пала вся с небес вода. Читай, читай, - не перечтешь.
Еще не все прожиты миги, Но это верная дорога.
Хотелось бы, чтоб никогда Ведь что посеешь, то пожнешь.
Не жгли носителей творенья, Вот жмем теперь, как огрызнется
Имею я в виду листы. Нам разрушение мостов?
Поэт родит стихотворенья, Я чую, снова все вернется,
Его кидайте на костры. Я чую, снова дым костров.
* * * * *
А может ли быть стих без вдохновенья?
Ты скажешь, нет. И вот уже не прав.
Я доведу до белого каленья,
Свои мозги. Такой имею нрав.
А дальше - больше, разлетятся щепки,
От неизвестности, скрывающей стихи.
Неважно, что писать. Да хоть про репку.
Ох, мысли молоды, горячи и лихи.
А что же расплавляет неизвестность?
Так только жар растопит жизни лед.
Я вижу у стиха уже конечность -
Двенадцать строк я знаю наперед.
* * * * *
Душа моя, - что оголенный провод.
И ты его не тронь - больнее будет.
За острое хвататься - нужен повод.
Не трогайте руками души, люди !
На струнах тонких держит она тело.
Руками хвать... И нет уже души.
Затем кричим:” Нам музыки хотелось,
Не чаяли мы здесь все сокрушить”.
А вот потом пойди, найди замену.
Никто ж не крикнет:” На мою струну!”
И потому все знают Мельпомену,
И оттого никак я не усну.
- Ах! Как это красиво и трагично -
Воскликнет со слезой иной эстет.
Трагедия ему всегда привычна,
Ведь он же просто зритель, не поэт.
Но именно творцу порвали струны.
Пока их драли - он и голосил.
Что ни строка, то мечутся перуны.
Поэт поет, пока хватает сил.
Но все не вечно. Обернуться пылью,
И игроки и зрители и судьи.
Потом не разобрать, что было былью.
Калечим дальше человечьи судьбы !!!
* * * * *
Я долго раздумывал: Что есть ученье? Но только, наверно ему не зачтется
Я долго разглядывал сердца влеченье. Площадная брань. Пусть он даже не рвется
Послушал я этих, послушал других. В святые попасть и меж праведных жить.
Вся правда вселенская, видно, у них. Ему бы сперва научиться любить.
За правду он за нож хватается скоро, Как тот, что когда-то за правду погиб.
За правду вступает в жестокие споры. История сделала нужный изгиб.
Мне стало завидно. Ведь он господин, Он выжил с мечом, никого не убив.
Всей истиной мира владеет один. Он прожил свое, никого не сгубив.
Раздать бы всем ножички, всем пистолеты, Хороший пример он являет народам,
И кровью отмыть от наветов заветы. Как быть при оружьи, не ставши уродом.
Тот парень не зря говорил, что он меч. Как быть не судимым, людей не судя.
От папы он вывел свободную речь. Как нас научить, в пустоту не зудя.
При внешней угрозе убийственных строчек, Набили оскомину все разговоры.
Он был самый лучший и мягкий сыночек. Их с жаром проводят словесные воры.
Поэтому может нас всех наказать. Ведь нового нет ничего в головах!
Пока, правда, словом... Ну, что вам сказать. Пускай остаются себе на бобах.
Толпы милосердия нам не увидеть, Внимательно слушаю всех и читаю.
Толпа велика. Может тут же обидеть. И мудрость на ус я себе намотаю.
Хотя убеждать будет каждый себя, Ведь только мудрейшие все разумеют.
Что выполнил долг он, лишь правду любя. Другие ж понять ничего не сумеют.
* * * * *
Не нужно бояться тебе искусителя.
Не так страшен черт, как его нам малюют.
Он есть твоего, половина родителя.
Ни ангел, ни бес в небесах не воюют.
Все в мире течет, не стоит, изменяется.
Но кто запустил изменения в нем?
Вот бесу в обязанность люди вменяются.
Такая уловка - небесный прием.
Но чтоб человек не грешил беспредельно,
Ведь дьявол работу свою полюбил.
И трудится ангел от беса отдельно.
Спасибо ему, что про нас не забыл.
Не думай, что люди имеют изъян.
Гораздо все проще - есть инь, а есть ян.
* * * * *
Сергей набил стихи морковью,
Глубокий ум он в них вложил.
И щеголял в словах любовью
И стих на ноты положил.
Аккорды выбрал посложнее,
Все ля минор, да ми мажор.
И голос сделал понежнее
И сплелся песенный узор.
Кака печаль! Каки глубины
Задунул в души нам Сергей!
Глаза его чисты, невинны.
В нем гений вышел в апогей.
Поднимет ручки, дрогнет ножкой,
Истерику закатит зал.
Черпаем вдохновенье ложкой.
Сережку Боже наказал.
Его поставил в устрашенье
Любым поэтам и певцам.
Учись писать без вдохновенья.
Ура поэтам - наглецам!
Выводят голосисту песню
Сергей, Андрей, Кристина, Влад.
Зал полоумно бурно треснул
Аплодисментами и рад.
Потешил он свои сердечки
Искусством шоу - воротил.
Браслеты, маечки, колечки.
Девчонки падают без сил.
И объедается морковью,
Заложенной во всех стихах.
Рифмуется морковь с любовью.
И ждет ее успех в веках.
Имеется в виду круг песен.
Да разобьет их паралич!
Словарный ряд в них очень тесен.
Был паралич, сейчас кирпич.
А если ночка - будет дочка,
А если утро - слог найдем.
Сейчас поставлю многоточку...
Тра-ля-ля-ля. Плясать идем!!!
* * * * *
О радуге, которая вот-вот еще была,
даже кажется, что чуть-чуть видна
Растворилась девочка,
Растворилась сладкая.
Девочка - припевочка,
Сладко - шоколадкая.
Передать успела вам
Все свои приветики.
И вложила в ручки нам
Свето - семицветики.
Растворилась сладкая
Девочка небесная...
Рифма стала гладкая.
И неинтересная.
Ослепленная богиня
Вы видели богиню правосудия?
Фемидой звали в древности ее...
Молчат сейчас Фемидовы орудия,
Ушла она из мира в небытье.
О правде в людях знание неважное.
Уже и справедливость не в почет.
Эх! Матом бы загнуть многоэтажное...
Не примеряйте каждый на свой счет,
Что кое-кто из служащих юстиции
Повязки снял и свет их ослепил.
И не по бицепсу у них амбиции,
Продав нутро, он душу оскопил.
Не применяйте больше добродетели
Своей богини хором на себя.
За справедливый суд - вы лжерадетели.
И судите, повязки теребя.
Хотите вы увидеть обе стороны,
Облапать обе чаши у весов.
Незащищенный глаз склевали вороны.
И скрылись, не оставив адресов.
И уж не по причине беспристрастности
Повязаны Фемидины глаза.
Не чуете божественной опасности?
На совесть отказали тормоза!
Не для суда, а лишь от огорчения
Не хочет снять повязку, видеть свет.
Фемида знает ваши прегрешения.
Готов ли ты держать пред ней ответ?
С того возьмется тридцать три взыскания
Кто рядит суд в доходный балаган.
И вместо справедливого искания
Словесных вод корыстный ураган
Обрушит на истцов или ответчиков,
Со зрителей горя сорвать слезу.
Вот у таких Фемидовых советчиков
Разодраны повязки на глазу.
Проржавлены весы, одни лишь мантии
Нам позволяют видеть в них жрецов.
Не нужно знать законов хиромантии,
Чтоб чуять руки этих наглецов.
Пропитаны они составом жадности.
Прилипло к ним и злато и сребро.
Их лица студит холодок парадности.
Эх!!! В бороду седины, бес в ребро!
Их вырастило время наше мутное,
Свободный рынок храмы покорил.
О праве представленье очень смутное.
И доллар справедливость уморил.
1
Бессмысленны надежды на спасение
От произвола ненасытных лиц.
Не жди забытых истин воскресение,
Не будет пониманья из столиц.
Вернись к основам ранним и проверенным.
Вернись. От Океана до Урала.
Не верьте лжезаконности поверенным,
Судьбу не доверяй кому попало.
Найдется быстро множество желающих
Помочь тебе, сорвав на деле куш.
О свод законов, ноги вытирающих,
Не дюжих править, но берущих гуж.
Идет, скрипя телега правосудия.
Фемидой звалась в прошлые века.
С телеги сняты все ее орудия.
Ее поглотит вечности река.
А где ж найти защиту и участие?
И как остановить войну глупцов?
В законах старых - полное безвластие.
Не победить Фемидовых купцов.
Продажа правд идет аукционная:
“Кто больше? Покупайте правду-мать!”
И речь моя вполне реакционная:
“Я тоже буду правду продавать.”