- Что теперь с нами будет?
- Ничего. Мы не скажем Реми. Это его убьёт. Если в тебе есть любовь ко мне, ты ни словом, ни жестом не дашь ему понять, каким способом я тебя вернула.
- Обещаю тебе сохранить всё в тайне, моя Богиня! - он приник к её груди в упоении. - Ещё мгновение, прошу тебя, Жюзьен!..
Она не спешила уйти. Что сделано, то сделано, обратно не вернёшь. Этот мужчина принадлежит ей всецело. Он в её власти, и единственное, что она может сделать теперь, дабы освободить его, - это взять в руки трепетное сердце Жака и превратить в пепел. Жюзьен понимала, что с самого начала была не права, использовав в благих намерениях колдовские силы. Только Бог, исцеляя, ничего не берёт взамен. Она же порабощает тех, кого любит. Забирает их волю. Так было с самого начала. Адриан, безумный влюблённый, сох до тех пор, пока она не превратила его в игрушку для Кристель. Реми и теперь беспрестанно страдает. Бернард половину души оставил с ней и теперь живёт с этой болью. И, наконец, Жак... Бедный Жак, который зависим от неё хуже, чем морфинист от наркотика. В этот раз она ему "помогла" но, что будет дальше? Как долго Жюзьен удержит их отношения в тайне и о чём может идти речь, когда Реми и без того всегда ревновал её?
"Почему люди такие собственники и не могут понять, что никто никому не принадлежит? Мы - духи вечности и меняем тела точно так же как и возлюбленных, - думала она, - есть, конечно, вечная любовь, от которой и хотел бы, да не избавишься, но она - одна на миллион и путь к ней долог и тернист."
Жюзьен вспомнила о НЁМ, и сердце защемило от неизлечимой тоски... "Эдуард, Эрнесто... как там ещё тебя звали и как ещё назовут?" - мысль о том, что он снова может уйти, не дождавшись её, ввергала в отчаяние. Вечный дух покинул её, он не стал присутствовать при всём том, что Жюзьен натворила.
Жак лежал с блаженной улыбкой на устах, закрыв глаза, и дышал только ею.
"Проклятье! Зачем я вообще родилась?! Ради чего бросилась с головой в омут, чтобы обрести его хоть на миг?! Иначе, как назовёшь короткие годы детства, из которых мне удалось побыть рядом с ним так ничтожно мало?! - Жюзьен зажмурила глаза, и слеза скатилась по щеке. - Глупая! После освобождения могла пойти куда угодно, посетить бескрайние просторы вселенной, затеряться, попытаться его забыть. Но нет, любовь, словно цепи, заставила бросить якорь туда, где любимый..."
В её памяти всё удивительно прояснилось, Жюзьен вспомнила, кем была, как страдала, какой создавала тонкий мир, как спалила его дотла, когда душа Эрнесто унеслась в Вышний свет вслед за своей Патрицией, оставив её одну. Какую вечность ждала его нового воплощения и освобождения, как, не задумываясь, родилась ради него, но было уже слишком поздно, и что теперь её жизнь не имеет значения. Это бессмысленное блуждание из одних рук в другие, но никто из этих любящих мужчин не знает, что она давным-давно принадлежит одному единственному...
- Жюзьен, - тёплая рука Жака погладила её по волосам, - моя волшебница, Жюзьен! Если бы я только мог сейчас, в эту минуту, умереть, храня в себе твоё тепло навечно...
Она вырвалась из его объятий, словно Жак оскорбил её.
- Ты не понимаешь! Никто из вас не понимает! Смерть не исправит ничего! Любовь остаётся любовью. Душа бессмертна и она продолжает страдать. Потому что все мы ищем не той любви, не в том, не в тех! Любить нужно только Бога! А не возводить на Его пьедестал призраков! - она тряхнула головой и каскад огненных волос, волной поднявшись, застелил её обнажённые плечи и грудь. - Он тысячу раз говорил мне об этом!.. Тысячу раз! Проклятье. Но я так и не усвоила урока. Как бы я ни старалась, выходит всё только хуже!
- Девочка моя, ты бредишь... С тобою что-то происходит... Расскажи мне! - Жак поднялся с постели без особых проблем, его тело обрело огромную силу и казалось, что это мощь бессмертных. - Почему ты плачешь?
Он прижал её к себе, а Жюзьен разрыдалась как маленькая, прислонившись к его груди.
- Ты меня воскресила, собрала, можно сказать, из осколков, выходила, вылечила, на ноги подняла и сделала самым счастливым на свете! - он пытался заглянуть ей в глаза, но Жюзьен прятала лицо.
- Я тебя поработила.
- Нет ничего слаще этого рабства, Жюзьен!
- Врёшь! За короткий миг любви и нежности ты обречён на вечные муки и жажду!
- Пусть так, я бы всё отдал за этот миг вновь.
- Ненавижу себя! Презираю! Я взяла на себя роль Бога и решила, что всё могу! Могу исцелять, спасать, делать кого-то счастливым! - она топала босыми ногами по полу, готовая растерзать саму себя на части, и сделала бы это, если б только могла. - Ведьма! Проклятая ведьма! Какою была, такой и осталась. Беги от меня, Жак! Все бегите! Я приношу лишь несчастья и беды, приручаю вас, как бродячих псов, и поглощаю...
- Пойдём, пойдём, ты ляжешь, и я тебя успокою, я всё тебе объясню, не нужно так себя убивать! - Жаку как-то удалось уговорить её вновь лечь. Он целовал солёные щёки, мокрые ресницы Жюзьен, гладил её гибкий стан с такой нежностью и непревзойдённой любовью, что она притихла, замерла и перестала дрожать, тело отвечало взаимностью, кровь закипала, и они снова слились в единый ком пламенной страсти, отдаваясь друг другу с таким отчаянием, словно в последний раз. Лишь когда взаимное упоение насытило обоих и растеклось по телам, любовники смогли разъединиться.
- Давай уедем! Реми всё равно поймёт... Это невозможно скрыть. Я оставлю ему всё, что имею, всё отдам, ради только одного обладания тобой, Жюзьен, моя Жюзьен, моя навечно!..
- Нет, Жак. Не быть мне твоей. И ему я не принадлежу. Её лицо вдруг стало холодным, словно окаменело. - Тебе нужно уйти. Возвращайся к себе. Того, что я дала, хватит на какое-то время. Не могу бросить сына, и не оставлю мужа. Они погибнут без меня. Поздно, слишком поздно что-то менять. Одевайся! Попроси соседа отвезти тебя в усадьбу. Мне нужно обрести покой, чтобы и дальше играть свою роль.
- Ты сама себя слышишь?
- А ты что подумал?! - её решительный взгляд полоснул его острым лезвием.
У Жака пропали слова, он впал в какое-то шоковое состояние. Жюзьен была полна решимости и непоколебима. Что-то говорить было уже бесполезно, он это понял.
- Уходи! Я почувствую, когда стану нужна, теперь ты во мне. Займись делами, подготовься к суду. Делай, что должно.
Она надела платье, заплела волосы в косу и разожгла в печи огонь. Жак оделся и, не говоря ни слова, вышел из дома. Его слегка пошатывало, но тело не испытывало боли. Оно стало сильным, как когда-то, ещё до падения, а может и ещё крепче. Душа молчала, сердце вырвано из груди. Он понимал, что ничего не понимает, да и не нужно. Никого не стал просить подвезти, сам побрёл по знакомым с детства улицам города, не различая лиц встречных ему людей, не видя природы, благоухающей после мелкого дождя, золотой осени, пришедшей за время его пребывания в постели. Шаг за шагом Жак приближался к ненавистному имению жены, оставив себя в недавнем прошлом.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/08/10/955