Кузя (черная собака).
В старой деревне появилась абсолютно черная собака. Она вела полудикий образ жизни. Ночевала в кустах, в перелесках. Кормилась отбросами, знала по всей округе все помойки и свалки мусора. Но мусор в деревнях чаще всего был несъедобный, поэтому Черная (похожая на овчарку немецкую) – научилась охотиться на мышей и крыс. А более всего бродила около заброшенных деревень, где воровала кур, гусей и уток, за которыми смотрели только старенькие бабушки.
Многие деревни в наше время пришли в упадок в связи с закрытием колхозов. Молодые семьи все перебрались в города, работы на селе не было. Из сотен домов деревни оставались обитаемыми едва ли 30 и того меньше. В некоторые дома приезжали только на лето, привозили бабушек, чтобы ухаживать за огородами, а молодые ездили в деревню только по выходным, как на дачу. Вместе с домами оставались и брошенные собаки. Так появлялись стаи «диких» собак, которые тянулись к городам и поселкам, поближе к людским помойкам и свалкам.
Черная собака принесла щенков. И прокормить свое потомство она явно бы не смогла. Но по своей «рассудительности» она принесла своего черного щенка к людям и положила его у порога дома, хозяева которого сами недавно приехали в эту деревню. (Возможно, щенков было больше, 3 или 4, наверное, все другие умерли, без еды, и чтобы последний не умер, Черная собака решила отдать его людям).
Владимир с женой Татьяной были люди городские, но по превратностям судьбы остались в городе без жилья. А в деревнях полузаброшенных пустые дома за небольшую цену продавались, и они переехали в эту деревню. Работать Владимир уезжал в город, а Татьяна нашла себе работу в соседнем большом поселке.
Щенка черной собаки назвали Кузей.
Кузя рос быстро, получая хорошее питание. Его мать, Черная, еще некоторое время прибегала к дому Владимира, но, одичавшая, боялась людей не подходила близко. Потом Владимир услышал от местных жителей, что в соседнем селе пристрелили черную собаку, когда она залезла в курятник и «воровала» кур, как лиса или волк дикий.
А для Кузи построили будку и посадили его на цепь охранять дом, когда он уже достаточно подрос. Каждое утро и каждый вечер хозяева (когда Владимир, когда Татьяна) отцепляли от ошейника длинную цепь и отпускали Кузю гулять – оправиться по нужде. Кузя бегал по огороду, потом по дороге за огородами, обнюхивая местность и делая свои пометки.
Владимир брал Кузю в недалекий лесок, вел на поводке, а в лесу отпускал побегать. Кузя выучил основные команды: «фу», лежать, ко мне, рядом и другие. В лесочке был родник, из которого брали воду местные жители и Владимир, когда ходил на родник за водой часто брал Кузю с собой. Кузя пил воду из родника, а в летние жаркие дни он подставлял под струю из родника свою голову и встряхивался с наслаждением, иногда вставал под родник спиной и «купался» в холодных струях воды, ему это нравилось, - не все же время бегать с высунутым языком изнывая от жары. Кузя был, не в пример, умной собакой.
Хозяин, когда был дома, всегда учил его. Кузя бегал за брошенной палкой и приносил её назад хозяину в руки. Владимир научил Кузю сидеть, стоять и даже ходить на задних лапах, поднимая в руке кусочек сахара, что Кузе ужасно нравилось. Ему нравилось играть с хозяином, бороться с его руками, покусывая рукава его одежды. Кузя бегал за хозяином по двору и ловил его лапами за ноги.
Но когда хозяин уезжал надолго на работу в город, - а работал он вахтами 15на 15, - Кузя лежал около своей будки и начинал грустить…. Грусть подкатывала к нему незаметно и овладевала постепенно, как вечер овладевает солнечным днем, накрывая весь свет темной ночью. У Кузи пропадала всякая охота лаять, бегать и даже смотреть на улицу. Это поначалу он лаял на каждого проходящего по улице мимо их дома. Он даже прокопал в земле под забором лаз-проход и вылезал, гремя цепью, на сторону улицы, и сидел там, как черный сфинкс, поглядывая по сторонам, неподвижный телом, поворачивая голову на звуки и застывая в немом вопросе: кто там? Как умный пес, он не лаял на всех, а только когда прохожие сворачивали и шли к его дому, явно угрожая безопасности.
Часть 2.
Прошло время. Кузя прижился, и жизнь свою считал довольно счастливой. Ему нравился распорядок обычных дней: утренняя кормежка, пробежка за огородами, походы на родник, где можно было побегать в лесу, полном запахов зверей. Людям их (зверей) не было видно: там пробегал заяц и за ним прошла лисица; тут же бегали мыши, а от землероек на земле остались горочки-дорожки, похожие на кротовые норочки, привлекавшие своим запахом. Кузя даже попробовал их разрывать – но никого не находя, фыркал и бежал на голос хозяина по команде: «ко мне!». Подбежав к хозяину, Кузя тыкался мордой в его руку, подставлял голову, чтобы хозяин его погладил.
Между тем, деревни продолжали разрушаться. Была еще «рабочая» ферма в соседней деревне. Наполовину разрушенная, но один из коровников, вмещавший ранее до 100 голов, был наполнен 15-ю дойными коровами. И приходили доярки, и был пастух, и рабочие убирали навоз…. Эту ферму взяла в аренду фирма ООО Агро«тех-мех», организованная местными предприимчивыми жителями. Но, неожиданно, коровы заболели – бруцелёзом каким-то. А ветеринар не мог ничего сделать. Пришлось фирме всех коров пустить в расход, а ферму закрыли. Так потеряли последнюю работу еще около двух десятков людей, да и фирма ООО закрылась. В других маленьких деревнях стояли брошенные дома, заросшие лопухами и сорняками, зияя провалами разбитых окон и выбитых дверей. Жители уехали.
К дому Владимира и Татьяны, где жил Кузя, прибежала собака с ошейником, очень похожая на овчарку восточно-европейскую, с беловато-желтой грудью и животом, с черной спиной с подпалинами. Она была худая, живот с боков сжался и открывал ребра, видные даже через шерсть свисающую клочьями-сосульками. Кузя увидел эту собаку на соседнем участке, заросшем травой, хозяева которого приезжали только «раз в году».
В высокой траве пришлая собака пряталась, пока Кузя ел из своей большой миски принесенную Владимиром еду. В еде были кости, и Кузя аккуратно их достал и отнес в свою будку, кости с кусками мяса, которые продают для собак специально на рынке.
Владимир наблюдал за Кузей – он сидел, курил у порога дома. «Куда же он прячет кости?» - подумал Владимир. После приема пищи, следовало Кузю отпустить на 15-минутную прогулку. Владимир отсоединил цепь от ошейника, и Кузя не запрыгал и не побежал, как всегда, в огород по тропинке, а неспеша отбежал недалёко и, оглядываясь на хозяина, остановился. Тогда Владимиру стало интересно странное поведение Кузи: и в миске он не доел своё «варево» и кости даже не грыз, аккуратно вынул и спрятал в будке - и он решил подсмотреть.
Хозяин зашел в дом и наблюдал за Кузей из окна, выходившего во двор. Только хозяин скрылся в доме Кузя подбежал к высокой траве соседнего участка и тявкая позвал пришлую собаку. Из травы вышла изможденная, худая псина с ошейником, а Кузя побежал в свою будку и вынес кость и положил перед пришлой собакой. Эта «пришлая» уже доела еду и облизала миску, а кость взяла и унесла обратно в траву, скрывшись из виду в сорняках. Кузя вытащил и вторую кость из припрятанных в будке и отнес её в траву своей «новой знакомой» собаке.
Когда Владимир вышел на улицу, в высокой траве соседнего участка мелькнула только черная спина. Собака показалась на соседском огороде, оглянулась, держа в зубах кость, подаренную Кузей. А Кузя подбежал к хозяину, пригибая голову к земле, подлизываясь, и отпрыгивал в сторону, как бы, звал хозяина в свой огород на прогулку по «заведенному» маршруту, желая отвлечь его внимание от «новой знакомой».
В один из дней, Владимир пошел с Кузей, и они гуляли «по-старинке».
То же самое произошло и вечером, во время вечерней кормежки. Снова приходила собака с ошейником, и Кузя оставил ей еду в миске своей, а когда та – быстро вылизав миску, скрылась в траве соседнего участка, он отнес к ней кости, которые заранее прятал в своей будке. Владимир и Татьяна наблюдали за «добротой» Кузи из окна.
На другой день Владимир вынес две миски с едой: одну для Кузи, а другую поставил в стороне и позвал: «Найда – Найда» - почему-то так они «окрестили» пришлую собаку. Она высунулась из травы, но боялась подойти. Когда Владимир отошел к порогу дома, подальше – собака решилась и выскочила к миске. Она жадно глотала и опустошила миску за минуту, а кость унесла в зубах. Убежала она недалеко, но все же скрылась в траве соседнего участка, легла там и грызла свою кость.
Владимир с Татьяной стали варить еду теперь на двоих, они прикармливали «новую знакомую» Кузи. Собака «Найда» постепенно привыкла и не убегала далеко. Она, наевшись, подходила к Кузе и они обнюхивались и даже пытались играться: передними лапами ловили друг друга и наклоняли головы друг друга в шуточной борьбе. Кузя был радостен более всего: он прыгал вокруг Найды, тявкал и взвизгивал от радости обретения Друга.
В очередную из прогулок, Кузя, освободившись от цепи, побежал к Найде, а та уже нашла себе место на соседнем участке среди отростков от вишни. Он позвал Найду с собой и та «поплелась», бежала она медленно. Владимир пошел за водой, он нес пустые 5-ти литровые пластиковые бутылки, чтобы набрать родниковую воду. За ним бежали две собаки: Кузя, веселый и прыгающий и бегающий то в одну сторону, то в другую, и Найда, явно больная, изможденная, худая собака.
У родника Кузя пил воду и тявкая приглашал Найду. Он подбегал к ней, нерешительной, и толкал её носом в бок, заставляя пить родниковую воду. Потом сам залазил под струю воды и встряхивался и тоже самое предлагал Найде. А та, словно всё понимая, тоже сунулась головой в родник и встряхнулась. Потом Кузя отбежал и в стороне от родника начал грызть травинки похожие на осоку, другую траву, которую вынюхал. Это был процесс лечения, догадался Владимир, сидевший, куривший в стороне и наблюдавший весь процесс общения двух собак. Умный Кузя лечил больную новую подругу – Найду.
Скоро Найда совсем привыкла и не убегала от Владимира. Но еще долго не давалась, чтобы её погладили. Она не боялась уже и Татьяны, которая кормила её, когда Владимир уехал на работу.
Вот так и стали жить две собаки, крепко подружившись между собой. Кузя на цепи, охранник и вольная Найда, которая ночевала в траве на соседнем участке, заросшем травой. Родниковая вода или трава, помогли Найде вылечиться, она пошла на поправку. Она уже не была «больной»: округлились её бока, и разгладилась шерсть, висящая ранее клочьями-сосульками слипшимися. Она выглядела настоящей овчаркой, хотя по вытянутой морде и по нестандартному окрасу видно было, что это помесь.
Конец.