Когда планировали жизнь,
вы учли случайности?
У любого дома на лавочке всегда есть заседающая комиссия "осуждающей совести". Возле лавочки витает специфический запах старости и лекарств. Жильцы мелькают быстро, и только "заседатели" определяют что имеет значение и кто значим,часть людей выглядит мельче, часть крупнее, но всеми они всегда не довольны. Эти две женщины отбившись от массы коротали день за бесконечными обсуждениями историй любви на экране и у соседей.
- Ты видела? Совсем стыд потеряли, срамота на весь экран..
- Ты осуждаешь секс или показ?
- И то и то, раньше мы все были чисты до замужества, позор то какой был быть не девственницей...
- И что? Кому это помогло? Что изменило?
Слова сыпались, как мел из тишины пережитого, не задевая ни собеседниц, ни случайных прохожих.
- А ты что, не целка была, когда замуж пошла? -громовым раскатом осуждения покатились слова.
- Ну, целка, и что? Что изменило это в моей жизни? Замуж вышла и еще 10 дней физиологически девственна была? Что это изменило-то? Мало было мне позора или гадких слов? Тебе ли не знать,сколько беды было, когда сама я осталась с дочкой? Как поднимала ее и внуков?
Молчание зависло в бесконечности, каждая листала жизнь, в которой радость и горе, счастье и слезы, смех и отчаянье. Все пережитое было призрачно, как шелест листвы и театр теней.
Не было уже никого, кто помнил бы их другими:тонкими и легкими на подъем, танцующими или смеющимися и не потому,что у них не было жизни в которой все это было, а потому,что жизнь была быстрее и короче, чем кажется человеку.
Как быстротечно пронеслось время - вот она с золотистыми волосами,смеялась громко, смотрела прямо.Ее везде видели мужчины, именно тем острым желанием, которое может вызывать женщина, до боли в паху, до желания землю грызть лишь бы коснуться всей этой упругой плоти. Так было всегда, так оставалось до самого конца, пока чертики в ее глазах не погасли в паутине одиночества. Ей казалось - успеет, успеет, какое там одиночество? А оно подкралось тихо - отъездом дочери, редкими внуками, тишиной многолетнего кота.
Вторая опустила губы: черная смоль волос, совершенно точенная правда в словах и поступках, руководитель с голосом без возражений. Мужчины? Да были, тайно даже от самой себя. А так чтобы замуж? Так никто не мог или так верить в партию и коммунизм, или так остро хотеть ее, как требовала скрытая за партбилетом сексуальность. Отгулялась уже к шестидесяти, а детей Бог не дал. Котов там или собак она не любила. Все о чистоте заботилась. Пыль то же не любила жить в скупом на эмоции доме.
Лавочка у подъезда- такая разная и такая одинаковая в одиночестве. Нет ничего женского, ничего, смоченного в поцелуе прощения или нежности. Ничего. Чужие штампы тогда и сейчас.Как часто нам кажется невозможным именно то, что сбывается.Сбывается уже навсегда.