РОЖДЁННАЯ НЕБОМ. Часть вторая: Богиня и волшебник
Глава пятая
Теперь, с позволения дорогого читателя, вернёмся на некоторое время в прохладный, сумрачный Эритон. Прохладный – поскольку находился на далёком северо-западе, где вокруг длинного, далеко вдающегося в океан полуострова Атран бурлили тёплые течения, мешающие здешнему климату быть холодным, а сумрачный – поскольку здесь, почти на краю света, каждое утро, вечером, а иногда и днём в долинах и на склонах горных хребтов стояла туманная мгла. Воздух здесь был прохладный, влажный, и лишь иногда в весеннюю и летнюю пору небо было чистым и ясным, открывая всё живое ярким лучам Небесного Ока. Больше всего же таких дней здесь приходилось на весенне-летнее и летне-осеннее межсезонье, но при всём том на всём пространстве полуострова гуляли холодные северные или тёплые южные ветры; когда же они сталкивались между собой, то на равнинах или посреди моря возникали разрушительные смерчи, сметающие всё живое, что не успело вовремя спрятаться. Всё же ураганы и смерчи не были на полуострове Атран столь частым и грандиозным явлением, как, скажем, в степях Менанторры или на юго-западе острова Геспирон, более обычными здесь были туманы. Столь же примечательным явлением здесь были зимы, не столь суровые, как на северо-востоке Эллиоры, и более снежные, однако поражающие красотой своих многоцветных сияний по ночам и причудливыми снежными вихрями, превращающими всё вокруг в причудливые снежные скульптуры.
Эритон, суровый, мрачноватый, растянувшийся на добрую часть побережья, всё же имел свою сердцевину в живописной долине реки Аре, к юго-востоку от знаменитого ущелья Бартран*. Юго-восточнее этого места располагались ещё несколько городов, выстроенных на месте осушенных болот, и множество селений, выстроенных в форме круга и разместившихся на холмах и сопках. Ещё дальше на юго-восток простирались обширные поля, лесистые сопки, каменные увалы и живописные полугорода-полудеревни провинции Орессия, граничившей с двумя северо-западными Королевствами, входившими в Непобедимый Союз. По юго-восточным же полуострова Атран высились грозные пики горных хребтов, в долинах которых разместилось ещё несколько городов из цветного камня и металла, а северное побережье занимали пустынные каменистые равнины, поросшие лишайником, мхом и грибомхом с редкой травой, постепенно переходившие в заросли северного леса. Такова была Тривия – загадочное и суровое полукоролевство-полуреспублика, о котором ходило множество легенд. В частности, было доподлинно известно, что всем известный герой-разбойник из поэмы «Смерть с небес» был родом из Орессии, в те времена бывшей могущественной Республикой, но затем завоёванной своими соседями с ближайших гор.
Но вернёмся в город Эритон, точнее – в его сердце. Всего в двух полётах кортвины (местное метательное оружие, напоминающее запущенную с высокой башни вертящуюся, зазубренную фрезу) от дворца Правительства и с полутора – от местного храмового комплекса, располагалось большое, низкое четырёхугольное здание из голубовато-зелёного камня, с пирамидальной крышей и окованной деревянной дверью, скрывавшейся в глубине массивной арки. Это было одно из самых посещаемых заведений во всём цивилизованном мире Элайи, ведущее своё начало ещё из просвещённой в своё время Клирии – Тетрагон целителей. Сюда ходили, пожалуй, в несколько раз чаще, чем в храмы и увеселительные заведения, ибо каждый ценил, в первую очередь, собственное здоровье. Целители были самых разных специальностей и направлений – от травников до хирургов, делавших сложнейшие операции и возвращавших к жизни даже смертельно раненых и искромсанных стальным оружием мужчин, женщин и детей. Исцеляли здесь также сошедших с ума, искусно возрождая повреждённый мозг. Были здесь также и целители-маги, и целители-жрецы. Всех их, однако, объединял один главный принцип: излечивая больную часть тела, попутно лечить всё тело; излечивая тело, попутно лечить душу; излечивая душу, попутно помогая излечиться покалеченной судьбе. Поэтому, придя в Тетрагон, один и тот же человек попадал по очереди к разным мастерам здоровья или же к одному, но наделённому всеми талантами сразу (встречались среди них и такие).
Как записывал в своих отчётах правящему Совету Магистров главный «жрец» эритонского Тетрагона целителей Ант’Ар Одд, один из его новых учеников, молодой маг, проявлял себя не просто как талантливый и уже, вероятно, где-то хорошо обученный целитель, но и вообще представлял для него сущую головоломку. Знакомый с магией целительства, изложенной в трудах Аффариса Лигендианского и некоторых других, он не мог взять в толк, как можно было так бесцеремонно попрать мудрёное искусство мага-целителя и при этом научиться так ловко побеждать самые сложные и запущенные недуги, просто о чём-то договариваясь с посетителем. По словам некоторого возмущения, передаваемым почтенным Мастером Ант’Аром Магистру Арэ’Ха и его братии, ученик, называвший себя именем Этт Мор, действовал совершенно по-своему, даже не читая пособия, которые ему подкидывал наставник. Как будто это был вовсе не ученик, а уже трижды мастер, не нуждающийся в советах и наставлениях.
В другой раз, по просьбе Магистров, сведущих и в магии, и в целительстве, Ант’Ар приблизительно описал то, что и как его новый подопечный делал с теми, кто к нему обращался. В результате он получил от гонца-вестника свиток белой бумаги, на которой не совсем ровным почерком было нацарапано следующее:
«Достопочтенный Мастер! Прочитав ваш отчёт, поразмыслив и всё обсудив, Совет правящих Магистров был вынужден прийти к выводу, что ваш ученик по имени Этт Мор, бесспорно, владея искусством мага-целителя и даже в совершенстве соблюдая все законы этики, дабы не навредить больному и самому себе, тем не менее, нарушает ряд пунктов, отмеченных в нашем Кодексе. Во-первых, ученику Мастера-целителя в нашем государстве и, может быть, в других тоже, не разрешено заниматься в стенах Тетрагона чем-то посторонним, помимо того, чему его учит Мастер. Во-вторых, ученикам запрещается брать с посетителей деньги и драгоценности, даже если они вручены в знак сердечной благодарности, поскольку ученик и так получает часть жалованья Мастера. В-третьих, ученик Мастера, скрывающий от него и от вех других Мастеров тайну своего собственного искусства, нарушает положение о том, что своими знаниями следует делиться. Собственно, Совет пришёл к заключению, что упомянутый вами Этт Мор является, по сути, не учеником, а Мастером-целителем, действует как Мастер и волен сам учить других. Но беда в том, что то, как он действует, во многом отличается от того, чем владеют Целители нашего Тетрагона, многое здесь противоречит канонам, изложенным Аффарисом, хотя, как мы поняли, ваш юноша хорошо знаком с его трактатами. Также мы поняли, что ваш ученик охотно и без лишних церемоний нарушает один из основных принципов магического искусства, имея дело напрямую с верховными силами, управляющими Мирозданием. Это значит, что он не маг, а жрец, входящий в Иерархию этих сил, следовательно, он должен жить и практиковать своё искусство в храме, в не в Тетрагоне. Мы хотели бы ещё спросить вас, Мастер: как вы считаете, каково место жреца в городе, которым правят маги, и в стране, где живут преимущественно маги? Он гнушается Тёмных сил и в открытую использует запрещённые приёмы Алхимии Света, которыми владеют амантийские жрецы и жители южных гор, относящиеся к расе драконид. Наконец, он не имеет разрешения Совета Магистров на то, чтобы действовать в наших владениях как Мастер, тем более отступивший от канонов и принципов целительской магии. Посему, мы признаём деяния Этта Мора недействительным и предлагаем ему, по предложению Её Величества, Королевы Арвид, один из двух вариантов: отказаться от того, чем он владеет и руководствуется сейчас, и обучиться тому, чему вы можете его научить, либо посоветовать ему покинуть наше Королевство и попытаться найти своё место среди жрецов или целителей на своей родине в Аманте. В противном случае, при дальнейших нарушениях кодекса, нам придётся арестовать вашего ученика.
С глубоким уважением и почтением,
Совет Магистров.»
- Так я и думал! – Ант’Ар, комкая бумагу с посланием, разрывая на части и бросая её, по своей извечной привычке, в урну. – Наверное, я зря всё написал этим Магистрам, надеясь, что они меня поймут, вместе со своей глупой Королевой… Эх…
- О чём это вы, Мастер?
Они говорили между собой на грасси – изменённом и дополненном разными заимствованными фразами языке дальних предков нынешних народов Северо-Запада Эллиоры, используемом в любых переговорах между иностранцами, за исключением тех, кто не знал этого общеизвестного наречия. Заданный вопрос принадлежал молодому целителю, прибывшему из Королевства Аманта и не так давно поселившемуся в Эритоне, сделавшись очередным учеником Ант’Ара. Это был, как уже догадался читатель, Этт Мор, бывший семинарист и несостоявшийся учёный жрец амантийского сиентата. Откинув с лица волнистую прядь густых чёрных волос, блестевших, как смола, в свете ламп, он устремил неподвижный взгляд прямо в лицо Мастера. От этого последнему стало немного не по себе
- Да так. Опять получил не очень приятное письмо от Магистров. Но, думаю, тебе нужно быть осторожнее.
- Опять обо мне? Передайте Магистрам, что, если им неугодно, я не задержусь здесь надолго. Всё, что мне было нужно, я уже узнал.
- Боюсь, что не всё, - пророческим тоном произнёс Ант’Ар. – Но мне кажется, что всё ты узнаешь перед тем, как покинуть эту гнилую дыру. Я и сам не прочь с ней расстаться, если бы не пришлось для этого закрыть Тетрагон.
- Не думаю, что то, что я вскоре узнаю, будет слишком приятным, - ещё более пророчески ответил Этт. – Дайте мне почитать послание, которое вы получили.
- Я его уже порвал, - виновато признался Мастер. – Да там не было ничего особенного, кроме того, что тебе предлагают переучиться или покинуть Тривию.
- Скорее всего, я её покину, и очень скоро. Мне тут не нравится, Мастер.
- Верно, кому может нравиться место, в котором тебе запрещают делать то, в чём ты сведущ и талантлив. Вот что. Пока ничего не предпринимай, поглядим, что они скажут, если я перестану им писать подробные и правдивые отчёты о том, что и как ты делаешь.
Глаза Этта сверкнули ярче молнии, а лицо исказилось. Но то, что он при этом выпалил, поразило главу Тетрагона куда больше, чем его самого – слова учителя.
- Мастер Ант’Ар! Для чего вы всё обо мне докладываете этим продажным отступникам, поправшим Законы Справедливости?
От этих слов у Мастера отвисла и задрожала нижняя челюсть, а глаза из раскосых стали круглыми.
- Что… что ты сказал?
- То, что хотел вам сказать, Мастер. Мне известно о заговоре Магистра Авен’Тра с вражеской стороной и свою жертву они, похоже, уже избрали.
- Кто тебе это сказал, негодник? – продолжая негодовать, спросил Ант’Ар.
- Женщина, ученица этого Авен’Тра. И предложила мне как можно скорее бежать из этой проклятой Богами страны. Но я не могу бежать прямо сейчас, когда у меня назначен целый список посетителей. Сегодня вечером ко мне придут люди.
- И ты, как всегда, будешь принимать их в моём заведении. Что ж, у тебя нет выбора, запрет на целительство без особого разрешения Магистрата действует не только в этих стенах. И сначала придётся сдать им экзамен, а ты мало чему у меня учишься и больше делаешь отсебятины.
- Я поступаю так, как велит мне мой высший Дух, - кротко и со вздохом ответил Этт. – А то, что говорит мне этот внутренний голос через моё сердце, во многом не совпадает с тем, чем учат и жрецы, и маги, и большинство целителей.
- Многие сочли бы тебя сумасшедшим, мой друг Этт. Но Магистры думают иначе – они считают тебя опасным. Как, впрочем, и многие из нас, целителей Тетрагона.
- И вы хотите сказать, что тоже хотели бы от меня избавиться?
Он вновь испытующе взглянул на Мастера.
- О нет, мой мальчик. Я бы хотел наставить тебя на истинный путь. Но если ты упрямо продолжаешь считать, что нет истины, кроме той, что говорит тебе какой-то внутренний голос, называющий себя высшим Духом, то я не смею вмешиваться в это тёмное дело и могу только сожалеть о твоей судьбе.
- А знаете ли вы, Мастер, что меня убьют в любом случае, даже если я стану, как вы сказали, на истинный путь или покину это жуткое Королевство колдунов, ведьм и продажных правителей? Чтобы мне спастись, я должен встретить того, вернее, ту, кто действительно может меня спасти от неминуемой гибели. И она придёт ко мне, она придёт, я отправил ей уже немело весточек, которые она не могла не уловить в своих снах и видениях! Она придёт, придёт!..
Теперь уж Мастер Ант’Ар был почти наверняка убеждён, что перед ним – сумасшедший. Глаза Этта Мора горели странным огнём, выражение лица показалось Главному Целителю страшным. В нём отражались одновременно нестерпимая боль, яростный гнев и страстная надежда – всё вместе это выглядело сейчас как гремучая смесь. Ант’Ар попятился к длинному столу и стене, заставленными мириадами склянок и разных медицинских приспособлений. Даже не двигаясь с места, этот человек напирал на него с силой тарана.
- Полегче, прошу тебя, - почти взмолился Мастер. – Я всё понял. Что ж, будь осторожен, даже когда встретишься с той, которая должна тебя спасти. Но я об этом ничего не знаю и не могу знать.
Как и было задумано Эттом, в этот вечер он принимал посетителей в намеренно отведённом ему уголке обширного Тетрагона. Предпоследним, кто к нему пришёл, был мужчина среднего возраста, руки которого по самые плечи покрывали жуткие язвы. Отчего они взялись, посетитель сам не мог ответить толком. По его словам, они были у него вот уже четыре с четвертью года и он никак не мог от них избавиться, считая это проклятием. Не справлялись с ними, по его словам, и другие врачеватели. Однако, как только Этт притронулся к ним, тривианец вскочил как ошпаренный и бросился прочь из Тетрагона. В недоумении целитель пожал плечами и позвал следующего посетителя, коим оказалась беременная женщина, которая никак не могла родить ребёнка. Но, прежде чем Этт сумел что-то сделать, она родила мёртвого младенца прямо в его закутке.
Решив, что сегодня ему не везёт, Этт Мор прекратил приём посетителей, вымыл в холодной воде лицо и руки и, закрыв за собой дверь, отправился в гостиницу, где находилось его временное жилище.
Побеседовав ещё немного с другими целителями и выйдя на улицу, он не спеша направился в сторону большого, освещённого светом фонарей здания гостиницы. Вечер был уже поздний, но отнюдь не тёмный – вокруг стоял влажный мглистый полумрак и всё, как обычно, заволокло туманом. Однако, на беду нашего героя, вечерние туманы здесь были не столь густыми, как утренние, и сквозь мглистые сумерки можно было достаточно далеко от себя разглядеть городские здания с постройками и спешащих по домам горожан.
Позади себя Этт услышал громкий разговор, перемешивающийся с криками и руганью. Неплохо выучив за несколько триад разговорную речь тривианцев, он уловил этом разговоре фразы, которые, если не испугали его, то насторожили.
- …Говорю же вам, это всё он! – послышался визгливый женский голос.
- Кто? – ответил грубоватый мужской.
- Да этот, проклятый целитель, который изуродовал моего мужа!... Теперь у него все руки в язвах, и я не могу до него дотронуться!
- Какой ужас! – раздался вслед за этим следующий голос, принадлежавший, однозначно, молодой девушке или женщине. – Я приходила к этому иноземцу и всё было хорошо!
- А моя сестра, придя к нему сегодня, родила мёртвого младенца!... Это беззаконие!
Третий голос, вероятнее всего, принадлежал андрогинному существу или мальчику-подростку.
Голоса продолжали доноситься до ушей Этта откуда-то слева, с городской площади, куда он старался не глядеть и надеялся, что вечерний туман скроет его от глаз разъярённой толпы. То, что на площади собралась целая толпа, он догадался по тому, что голосов было множество. Горожане галдели и ругались, разнообразя своими ворчаниями и выкриками сумрачный колорит погружающейся в ночной сумрак столицы.
Не всё в этой перебранке было понятно Этту, однако, кроме уже услышанного до этого, до него продолжали долетать отрывочные фразы:
- …Это беззаконие!...
- …Он должен быть пойман и наказан!...
-…Казнить!...
Услышав слово «казнить», целитель вздрогнул всем телом, однако постарался ничем не выдать своего страха и лишь быстрее зашагал к гостинице. Однако, добравшись до поблёскивающих в фонарном свете дверей и приветливо освещённых изнутри окон, он заметил около самого входа несколько фигур. Точнее, их было четверо. Они были закутаны в тёмные плащи с надвинутыми до глаз капюшонами, однако у одного из них Этт заметил торчащий ворот тёмно-синего камзола с золотой нашивкой в виде зигзагов, которые носили здешние стражи порядка. Они преградили ему путь.
- Вы что-то хотели? – спросил у них Этт по-тривиански.
Вместо ответа все четверо подошли к нему почти вплотную, а один из них бесцеремонно посветил фонарём ему в лицо.
- Это вы – Этт Мор? – спросил страж с фонарём.
- Да, господин. Этт Мор, целитель, прибывший из Аманты.
Страж удовлетворённо цокнул языком – ему было весьма отрадно встретить преступника, который даже не думал бежать, лгать или отпираться.
- Что ж, похвально. Вы живёте в этой гостинице?
- Да.
- Тоже неплохо. Я рад, что вы хоть что-то понимаете по-тривиански. Пойдёмте с нами.
Этт опешил.
- Но я шёл в гостиницу и не был намерен пойти куда-то ещё. Куда вы меня поведёте, в тюрьму?
- Вы арестованы, Этт Мор! – ответил другой страж. – За все свои безобразия. А значит, немедленно пойдёте с нами, либо мы применим силу.
В голосе второго звучала явная угроза, и Этт подчинился, дав себя увести. Однако последнее было вызвано вовсе не покорностью молодого целителя судьбе, а надеждой, которая всё отчётливее звучала в его сознании.
Городская тюрьма, куда повели арестованного, находилась ближе к северо-восточному краю долины, в которой располагалась центральная часть города. Это была неприступная с виду крепость, тёмная, мрачная, с острыми шпилями башен, врезавшихся в затянутое тучами небо. Узкие окошки, в которые не мог бы протиснуться даже маленький ребёнок, прорезали рядами толстые каменные стены в круглом основании и башнях замка. На зиму, очевидно, их закрывали или затыкали, однако в тёплую пору окна были открыты и узники могли дышать свежим приморским воздухом и любоваться красотами природы. Нужно сказать, что постоянных узников в Тривии было не так уж много, поскольку более распространёнными наказаниями здесь были высылка из страны или «душеисправительные» работы где-нибудь в отдалённых рудниках или на жарких южных островах под водительством добровольно отправлявшихся туда жрецов-миссионеров. В отдельных случаях не гнушались и смертной казнью, но пожизненное заключение отсутствовало, так как считалось слишком затратным и, по мнению блюстителей закона, вовсе не способствовало исправлению личности осуждённого. Впрочем, заведённый порядок действовал не только в Тривии, но и в большинстве других государств Элайи, и был когда-то заимствован, опять-таки, у древних клирианцев.
Устрашающий вид тёмного замка с узкими окнами-ртами и дверями-глотками, готовыми поглотить каждого проходящего мимо человека и сделать его своим узником, казалось, мало подействовал на нервы арестованного амантийца, хотя внутри у него всё сжалось и напряглось. Последовавший за всем этим допрос, проведённый в самой высокой в юго-западной башне, получился кратким, поскольку на все вопросы, касающиеся того, считает ли Этт Мор себя виновным в многочисленных нарушениях местных законов и порядков, он отвечал неопределённо, вроде: «Может быть, и виновен» и «Всё решит высшее Правосудие», чем окончательно вывел из себя допросчика. Единственное, что он точно себе записал, было имя арестованного, его происхождение, краткая биография, полученное образование, род занятий и статус сироты – то, что было вкратце записано в его удостоверениях.
- Вас невозможно допрашивать! – гневно выпалил суровый человек в тёмно-сером плаще и отшвырнул писало. – Или вы, будучи чужестранцем, плохо понимаете по-тривиански?
Этт молчал, продолжая буравить взглядом лысую голову допросчика.
- Ну хорошо, - ответил тот. – Попробуем завтра.
Он приказал двум стражникам увести арестованного.
Но и на следующий день, рано утром, несчастный следователь не добился от допрашиваемого никакого внятного ответа. Проклятый целитель словно издевался над ним. Тогда, выведенный, наконец, из себя, господин Хирас (так звали допросчика) металлическим звоном чаши-камертона вызвал к себе двух дюжих помощников и велел им открыть каменную нишу в глубине небольшого круглого зала в башне, где проводился допрос.
Те бросились к нише, нажимая сильными руками на выступы камней. Раздался жуткий скрежещущий звук, массивная каменная плита в глубине ниши подалась вверх, и вскоре по свистку господина Хираса из застенка, что находился за нею, на середину зала выползло чудовище, каких, казалось, жители Элайи не видели с начала сотворения мира. Это было подобие гигантского спрута с восемнадцатью тонкими гибкими щупальцами, на которых, помимо овальных присосок, были длинные, загнутые, поблёскивающие в свете единственной лампы шипы-когти. Монстр был чёрным, влажным, блестящим от слизи и то и дело издавал вздохи, расширяя и сдувая огромный клобук на голове. На месте рта же у этого существа было отверстие, усеянное по краям длинными, тонкими иглами. Чудовище сидело посреди комнаты, неуклюже елозя щупальцами по полу и уставившись на Хираса единственным круглым, алчно горящим глазом. Вероятно, оно было дрессированным и подчинялось лишь ему.
- Ну… - с довольным видом потирая руки, проговорил господин Хирас. – Скажу вам одну тайну – я начальник этой тюрьмы и городской стражи и сам распорядился, чтобы мои ребята раздобыли для меня этого красавчика. Может быть, в чём-то он бесполезен, но со своей главной задачей справляется отлично.
Этт беспокойно огляделся, подумав, не собирается ли начальник этого отвратительного заведения скормить его своему питомцу. Тот словно угадал его мысли и рассмеялся.
- О нет, не думайте, юноша, что я намерен предать вас смертной казни раньше, чем состоится суд. Но, думаю, мой скользкий приятель заставит вас говорить правду.
«Ага! - не без содрогания подумал Этт. – Он намерен меня пытать, посмотрим, какой ущерб я могу понести от его зверюги. Наверняка этот монстр уже почуял, что я невиновен».
- Приступайте! – скомандовал господин Хирас.
Двое помощников схватили осуждённого под руки и подвели к безобразному чудищу. Это далось им без труда, поскольку молодой человек не сопротивлялся. Он также позволил им снять с себя камзол и рубашку. Увидев перед собой обнажённое, вспотевшее человеческое тело, монстр всхрапнул, завозился и жадно впился всеми своими щупальцами в тёплую, пульсирующую плоть.
Этт зажмурился, поскольку несколько длинных тонких «рук» обвили его шею. Щупальца были везде – на его руках, ногах, торсе, и сдавливали его, вонзая острые крючки. От схватившего его отвратительного создания пахло гнилью и плесенью вперемешку с чем-то ещё горьковатым, так что Этт старался ещё и как можно реже дышать.
- Ну, - ещё раз произнёс начальник тюрьмы, - теперь отвечайте на мои вопросы. Вы знакомы со всеми обвинениями, которые к вам предъявил наш Совет Магистров?
- Да, - коротко ответил Этт.
- Прекрасно. А теперь скажите, признаёте ли вы свою вину в том, что по вашей вине господин Арнас, то есть мой сын, после ваших преступных манипуляций покрылся нарывами, а моя племянница родила мёртвого ребёнка?
- Нет, не признаю.
Он удивился тому, что оба потерпевших были близкими родственниками начальника городской стражи.
- Ах вот как? – с хищным видом оглядел его Хирас. – Значит, не признаётесь в содеянном?
- Я признаюсь, - снова ответил осуждённый, - но только в том, что я в этом невиновен. Ваш сын пришёл ко мне с язвами на руках, а женщина разродилась прежде, чем я успел что-то предпринять и даже с ней заговорить.
- Но мои родственники утверждают обратное, - усмехнувшись, сказал господин Хирас. – Кому из вас я должен больше верить?
- Верьте кому хотите, если я невиновен, то высшее Правосудие сохранит мою репутацию и жизнь.
- Так считаете ли вы себя виновным в том, что натворили и во множественных нарушениях Кодекса Магистрата?!
Господин Хирас снова начал выходить из себя. С большим трудом он взял себя в руки, велел помощникам удалиться и запер дверь изнутри.
- Если я во всём этом виновен, тогда высшее Правосудие распорядится моей судьбой по Справедливости, - тем же спокойным, глуховатым тоном снова ответил Этт Мор.
Похоже, решил про себя начальник главной тюрьмы и городской стражи, этот иностранец намеренно был послан злыми силами, чтобы бесить его. Стерев со лба выступивший пот и проглотив слюну, он достал из внутреннего кармана свисток.
- Посмотрим, каково оно, твоё высшее Правосудие, и какую власть имеет над нашим законом. Давай, малыш, заставь этого упрямца сознаться в своих злодеяниях!
Он поднёс ко рту свисток и резко дунул. Раздался оглушительный свист, напугавший притаившихся в углах пароктусов (весьма знакомых Этту из его жизни в Лиераме), и осуждённый почувствовал, как склизкие чёрные щупальца с силой сдавили его, пронзая кожу острыми коготками. Острая боль пронзила всё его тело, он почувствовал удушье, судороги и крикнул. От этого крика чудовище немного ослабило хватку, но не выпускало его из своих смертоносных объятий, продолжая вздыхать и храпеть ему в левое ухо.
- Ага… - с довольным видом произнёс начальник стражи. – Значит, не нравится. Тогда сознайтесь уже во всём и до завтрашнего утра будете свободны.
- А если я не сознаюсь? – дерзко вскинув голову и устремив на него пылающий взгляд, спросил Этт.
- Тогда рискуете умереть раньше, чем состоится судебное заседание. Мера наказания для вас ещё не назначена, её определит завтрашний суд. И, согласитесь, нам всем будет обидно, если этой мерой должно было бы стать что-то более гуманное, чем смертная казнь. Каторга, например.
- Смерти я не боюсь, - бросил ему в лицо осуждённый. – А вот на каторгу не очень бы мне хотелось.
На самом же деле он лгал. Смертная казнь для него была бы гораздо менее желательна, потому что от него в этом мире, как он уже давно знал, зависело многое. А с каторги, при случае, можно было и сбежать.
- Но, согласитесь, господин Этт, что мне было бы обидно убивать вас раньше, чем об этом примет решение Совет Магистров. Видите ли, ваш наставник, господин Ант’Ар Одд, регулярно отчитывался Совету о ходе ваших действий и обучения у него, поскольку испытывает к нему должное доверие. А вы, как я погляжу, его не испытываете, ни с кем не считаетесь и оказываете преступное неуважение к нашим законам. Поймите, вы маг, а в нашей стране все маги подчиняются нашим законам, установленным Магистрами и подписанным Её Величеством.
Говоря это, господин Хирас медленно прохаживался вокруг дрессированного монстра и его жертвы, словно любуясь этой сценой. Наконец, он остановился против допрашиваемого, лицом к лицу.
- Ну так что? – спросил он. – Я спрашиваю последний раз. Сознаётесь ли вы во всех своих преступлениях?
- Я не обязан сознаваться в преступлениях, которых не совершал, - ответил Этт. – А то, что я нарушил кодекс Магистрата, значит, что вы вправе выдворить меня из страны, законам которой я не соответствую. Только, сдаётся мне, ваш Кодекс был изменён уже после моего приезда, и совсем недавно.
- То, что вы не знаете наших законов и сомневаетесь в них, не освобождает вас от ответственности. Вы только скажите прямо, признаёте ли вы за собой вину во всех своих злодеяниях, и покончим с этой канителью. Скажу честно, вы меня замучили.
- Нет, - сверкнув глазами, упрямо отвечал Этт Мор. – Меня подставили, поэтому я не намерен…
- Кончай его, Крэги!
Он вновь дунул в свисток, и спрутообразный монстр, которого он назвал Крэги, набросился на свою жертву, изо всех сил сдавливая его своими конечностями и норовя проткнуть длинными иглами его шею, чтобы затем высосать кровь. Этт вновь испустил протяжный вопль и напрягся, нечеловеческими усилиями сдерживая противника, но силы их были неравны. Демоническое создание повалило его на пол, устланный колючим тёмным ковром, и, окутав липким, скользким «плащом» поверх щупалец, принялся его душить. Господин Хирас так же демонически смеялся над тщетными попытками жертвы освободиться и его криками о помощи, он лишь время от времени дул в свой свисток и стучал металлической палочкой по камертону.
В последний момент, однако, сознание жертвы пронзила ушедшая была мысль о том, что он всё-таки волшебник, и не будь он волшебником, если не справится с этой задачей. Что бы стоили его попытки победить Императоров Зла, если бы он сейчас не справился с атаковавшим его демоном?
Собрав воедино все свои силы, и физические, и магические, и духовные, и не успев ещё окончательно потерять сознание, Этт представил себя окружённым сферой из сияющего пламени и, вообразив себя с длинным мечом, сотканным из чистейшего бело-голубого света, мысленно направил этот меч прямо в сердце кровожадного монстра и крикнул что было мочи:
- Пусть пламя меча Армантора поглотит это порождение Тьмы! Ассалем!!!
Он ещё несколько раз повторил заклинание. То, что увидел вслед за этим господин Хирас, настолько поразило его до глубины души, что он неожиданно отпрянул назад. Огромное существо, истязавшее Этта Мора, обмякло, сползло на пол бесформенной тушей и выпустило свою жертву. Осторожно подойдя ближе и ткнув в неподвижное чёрное тело палочкой от камертона, он убедился в том, что монстр мёртв. А ещё через несколько мгновений ему пришлось отпрыгнуть назад снова, поскольку тварь начала заниматься синеватым пламенем.
- Проклятый колдун! Ты и за это ответишь на суде и, надеюсь, что оно вынесет верный суд о твоей казни!
Начальник стражи небрежно глянул на лежавшего на полу целителя, из царапин у которого текла кровь, а тело покрывали безобразные пятна. Он кликнул своих помощников.
- Приведите его в порядок, а завтра правосудие решит, как с ним поступить.
Когда явившиеся на его зов молодцы увели арестованного, господин Хирас, наконец, вздохнул свободно. Допрос был окончен, однако сцена, разыгравшаяся перед ним только что, взбудоражила его нервы настолько, что он продолжал беспокойно метаться, глядя то на дверь, то на открытый застенок в глубине ниши, то на кучу пепла, оставшегося от его любимого Крэги. Видимо, сегодня вечером, после стольких дел, которые ему ещё предстоит провернуть, его ближайшим действием будет поход в кабак.